тки  к  отступлению,  даже  когда  магическая  сила
расщепила рукоять его клинка; и в следующее мгновение это  детище  злых  чар
поразило непокорного воина прямо в грудь.
   Поверженный тенью, он,  качавший  Мару  в  детстве  на  коленях,  впал  в
оцепенение. Пальцы разжались, меч упал на землю, и в широко раскрытых глазах
застыли предсмертная мука и ужас.
   И все-таки в конечном счете воин одержал  победу.  Изношенное  сердце  не
могло противостоять потрясению и боли, которые выдержал бы боец помоложе;  в
последние годы его душа, отслужив  долгий  срок  земного  существования,  не
очень-то цеплялась за тело, к  которому  была  привязана.  Кейок  зашатался,
голова запрокинулась к небу, словно  в  последнем  салюте  богам.  Затем  он
тяжело упал. Его тело было таким же безжизненным, как камни под ним, а  лицо
обрело выражение покоя.
   Гнев Тапека остался неутоленным. Он хотел, чтобы старик кричал и  умолял,
катаясь по земле и завывая от телесной боли; и пусть бы  Мара,  скорчившаяся
от страха в своем паланкине, знала: ее драгоценный военный советник подыхает
в муках, словно пес.
   Тапек разразился проклятием. Злоба заполыхала в нем с  новой  силой:  ему
казалось, что Кейок слишком легко отделался. Лучше бы Мара погибла до  того,
как ее старый воин испустит дух. Пусть бы Кейок увидел, как она отправится к
Туракаму прежде него, и, умирая, осознал, что труд всей его  жизни  оказался
напрасным. Остервенелый маг устремился к паланкину,  теперь  уже  покинутому
носильщиками и сиротливо стоявшему в зарослях.  По  пути  к  носилкам  Тапек
начал произносить заклинания, вызывая из воздуха новые жестокие чары. Каждое
слово он отчеканивал  и  подкреплял  жестом.  Колдовством  он  сотворил  рой
серебристых дисков, которые порхали, кружась, над его плечами. Их края  были
острее кинжалов; взрезая воздух, они порождали гул, режущий слух.
   - Марш! - скомандовал Тапек.
   Смертоносные диски унеслись быстрее, чем доступно взору,  и  ворвались  в
заросли. Их прикосновение пресекало жизнь. Высокие травы и  молодые  деревца
увядали, за считанные мгновения превращаясь в сухие стебли и прутья. Не было
такой силы, которая остановила бы их, или преграды, способной  замедлить  их
полет. Как сквозь туман, они прошли сквозь  оказавшийся  на  пути  камень  и
разрезали драпировки паланкина. И вот оттуда  донесся  приглушенный  женский
крик. Затем в роще наступила тишина, которую не нарушало даже птичье пение.
   Вся лесная живность давно исчезла, спасаясь бегством.
   Остались лишь  воины  у  Тапека  за  спиной.  Потрясенный  нападением  на
паланкин госпожи, командир подал сигнал к атаке.
   Повернувшись к ним, Тапек презрительно  расхохотался.  Мечи  в  их  руках
выглядели нелепо, а они сами, с жаждой боя, написанной на их лицах, казались
кучкой безмозглых  идиотов.  Маг  увеличил  силу  заклинания.  Он  взмахивал
руками, посылая один за другим вращающиеся диски  в  шеренги  солдат,  бегом
приближавшихся к нему.
   Люди падали. Они не кричали, так как не успевали вздохнуть.  Еще  секунду
назад они были живы и бежали, выкрикивая боевые  кличи  Акомы.  В  следующий
момент, настигнутые смертельными дисками мага,  они  оказывались  во  власти
паралича.  Ноги  подкашивались,  и  они  валились  на  сухую  землю.   Тапек
по-прежнему был одержим яростью. Словно вознамерившись выжечь  и  уничтожить
все вокруг, он продолжал метать  колдовские  снаряды.  Сверкающей  вспышкой,
бросок за броском, они вылетали из его рук как воплощение  беснующейся  силы
зла. Звенящий гул от кружения дисков стоял в воздухе еще долгое время, после
того как пал мертвым последний из воинов Мары; среди них лежал  и  Инкомо  в
измятых шелковых одеждах,  вопиюще  неуместных  на  этой  арене  поголовного
уничтожения.
   Сила Тапека внезапно стала иссякать.
   С трудом превозмогая усталость, головокружение и рябь в глазах, вызванную
зрелищем непрерывного движения вращающихся дисков, он понимал,  что  у  него
нет иного выхода: следовало остановиться и  перевести  дух.  Радости  он  не
испытывал. В нем все  еще  бурлило  негодование  из-за  того,  что  какие-то
простолюдины осмелились выказать ему неповиновение. Он сожалел не о том, что
они погибли от его руки, а лишь  о  том,  что  они  сумели  вывести  его  из
равновесия  и  из-за  них  ему  пришлось  убить  Мару  слишком  быстро.  Она
заслуживала долгой и мучительной смерти - за все  то  беспокойство,  которое
причинила Ассамблее.
   Тапек расправил хламиду на плечах, затем двинулся, обходя  мертвые  тела,
туда, где прежде были зеленые заросли. Горстка перетрусивших  рабов  и  слуг
тихо скулила, уткнув лица в землю. Колдовское оружие  заметно  поубавило  их
количество, а те, кто уцелел, видимо,  повредились  в  уме.  Тапек  величаво
прошествовал мимо и протиснулся сквозь сухие  остовы  кустов  и  почерневшие
сучья деревьев к площадке мертвой земли, окружавшей паланкин Акомы. Там, где
он проходил, засохшие листья и  хрупкие  веточки  крошились,  превращаясь  в
пыль.
   Лишь лак на паланкине не потускнел и не покоробился под действием  магии,
иссушающей все живое. Его яркий блеск казался почти неестественным в  сиянии
солнечных  лучей.  Тапек  шагнул  вперед  и  отбросил  занавески,   расшитые
геральдическими изображениями птицы шетра.
   На  подушках,  в  безжизненной  позе  полулежала  женщина;  в  ее  широко
раскрытых глазах застыло выражение удивления. Ее наряд бесспорно принадлежал
знатной даме, но это была не Мара.
   Над дорогой, ставшей местом побоища, прозвучало проклятие Тапека.
   Он ничего не достиг, лишь уничтожил какую-то  прислужницу,  облаченную  в
одежды Мары. Его одурачили!  Он,  маг  Ассамблеи,  введенный  в  заблуждение
присутствием Кейока и кучки солдат  и  офицеров,  был  убежден,  что  настиг
властительницу. А на самом деле она может праздновать победу над ним, -  как
видно, Мара заранее все просчитала, сделав ставку на его горячий  нрав.  Идя
на смерть, солдаты прекрасно сознавали, что она перехитрила  Всемогущего  из
Ассамблеи, и этот  старик  тоже  знал.  Кейок  с  самого  начала  разыгрывал
представление и, можно не сомневаться, в полной мере позабавился, прежде чем
умер.
   Тапек окинул рощу  злобным  взглядом.  Если  не  считать  жалкой  горстки
испуганных рабов, его магическое оружие истребило все живое. Убиты  все  те,
кто занимал в эскорте Акомы достаточно высокое положение, чтобы знать,  хотя
бы приблизительно, где сейчас  обретается  их  хозяйка,  а  допрашивать  или
пытать свихнувшихся рабов совершенно бессмысленно.
   Довольно скоро Тапек обнаружил, что ругательства  не  приносят  желаемого
облегчения. Однако и смиренно стерпеть триумф Мары он тоже не  мог.  Вскинув
вверх руку, маг сотворил у себя над головой разноцветный  сверкающий  вихрь.
Как ребенок, играющий с волчком,  он  заставлял  свою  смертоносную  игрушку
крутиться все быстрее и быстрее, а затем легким взмахом кисти метнул грозную
радугу в сторону рощи, и она ударила по деревьям  и  подлеску.  Ее  движение
сопровождалось треском и мерцающим сиянием,  которое  взорвалось  невиданным
светом   ослепительной   синевы.   Гудящий   воздух    наполнился    смрадом
расплавленного металла. О том, что здесь произошло,  уже  никто  не  мог  бы
догадаться. Там, где находились рабы, теперь не было ничего: ни  костей,  ни
теней - лишь пустое пространство, порожденное могучим колдовским искусством.
   Сияние потускнело, затем исчезло. Тапек, взмокший от пота, стоял,  тяжело
дыша, и обозревал поле своей деятельности. Взгляд мага скользил по сторонам.
Прямо у его ног зиял дырой кратер. На его  дне  обнажилась,  став  доступной
взору, твердая порода, а над ней - на многие ярды по всем направлениям -  не
осталось ничего, что могло бы ползать или летать. Обнаружились  те  из  слуг
Акомы, которые сумели убежать дальше других. Их больше не скрывал кустарник,
и они лежали, скорчившись, настигнутые второй атакой магических сил. Их лица
и кожа почернели и покрылись пузырями; на обожженных руках не было  пальцев.
Некоторые еще дергались, умирая  в  мучительной  медленной  агонии,  которая
лишила их даже возможности кричать.
   -  Великолепно,  -  прозвучал  голос  из  воздуха.  Тапек  вздрогнул   и,
обернувшись, увидел Акани, только что прибывшего из Города Магов. Для защиты
от колдовских сил  он  использовал  специальную  прозрачную  броню,  которая
сверкала и искрилась, подобно мыльному пузырю, в лучах полуденного солнца.
   Слишком уставший даже для того, чтобы  совершить  приветственный  поклон,
Тапек как-то обмяк. У него не осталось никаких сил, однако надежда на скорое
подкрепление явно взбодрила его.
   - Хорошо. Ты нужен. Я совсем выдохся. Найди...
   Акани перебил его с неприятной резкостью:
   - Я не собираюсь выполнять ни одного из твоих приказаний. Меня послали за
тобой. От Кероло поступило  сообщение,  что  ты  действуешь  необдуманно.  -
Холодным  взглядом  Акани  осматривал   опустошенную   местность,   подмечая
подробности. - По-моему, это еще мягко сказано. Тебя  обвели  вокруг  пальца
как последнего простака, Тапек. Если  какой-нибудь  ребенок  из-за  насмешек
теряет рассудок, так от него ничего  другого  и  не  ждут,  но  чтобы  такое
случилось с магом из  Ассамблеи,  прошедшим  все  ступени  обучения!..  Твоя
невоздержанность бросает тень на всех нас.
   Лицо у Тапека потемнело.
   - Не стоит надо мной смеяться, Акани. Мара весьма расчетливо  подготовила
свою ловушку, чтобы сбить нас со следа!
   В ответ он услышал презрительное замечание:
   - В этом нет необходимости.  Ты  сам  подыгрываешь  ей  с  исключительным
рвением и весьма последовательно.
   - Что? Я ей не союзник! - Тапек двинулся вперед неверной походкой, немало
раздосадованный тем, что  столь  опрометчиво  израсходовал  все  свои  силы,
ничего не оставив про запас.
   Акани сбросил свою  защитную  оболочку,  что  следовало  понимать  и  как
утонченное оскорбление: таким образом  он  подчеркнул,  что  его  заносчивый
собрат по искусству магии  сейчас  способен  только  кипеть  от  злости  без
всякого вреда для окружающих. Разглядывая тела слуг Мары, которые  корчились
в последних конвульсиях, Акани сказал:
   - Ты понимаешь, что если переодетая госпожа исчезла из паланкина,  то  ты
умудрился не оставить в живых никого, кто мог бы хоть что-то рассказать.
   Тапек огрызнулся:
   - Тогда употреби свою силу, чтобы  найти  эту  беглую  Слугу  Империи!  Я
полностью исчерпал свою энергию.
   - Вернее, растратил впустую. Продолжать твои поиски  я  не  собираюсь,  -
заявил Акани. - Ассамблея послала меня за тобой. Ты не  имел  полномочий  на
самостоятельное решение вопроса, который находится  в  процессе  обсуждения;
это позорное нарушение нашего устава, а положение у нас  намного  серьезнее,
чем ты думаешь.  Тебя  предупреждали,  что  в  этом  деле  требуется  особая
осмотрительность, однако ты позволил чувствам взять  верх  над  разумом.  Ты
уничтожил сподвижников Благодетельной, которые, можно считать,  были  уже  у
нас в руках. От них мы могли  бы  получить  важные  сведения  и  установить,
насколько глубоким и далеко идущим был ее заговор против нас.
   Тапек нахмурился:
   - Заговор? Против Ассамблеи? Ты хочешь сказать, что  она  замахнулась  на
нечто большее, чем простое неповиновение?
   Акани вздохнул. Его молодое лицо выглядело усталым. Еще в те годы,  когда
он занимался изучением законов, в  нем  укоренилась  привычка  рассматривать
любой вопрос со всех сторон.
   - Мы сами подтолкнули ее к этому, - признал он. - Но так или иначе, очень
возможно, что в намерения госпожи Мары  входит  расторгнуть  наш  договор  с
чо-джайнами.
   - Не может быть! Она не посмеет! - вырвалось у Тапека, хотя  воспоминание
о  возмутительном  вызове,  брошенном  ему  Кейоком,  противоречило   такому
предположению. Для этой трижды проклятой интриганки не  существовало  ничего
запретного. Ничего.
   - Имперские властители никак не ожидали, что она уцелеет в столкновении с
могущественными Минванаби, не говоря уже о том, что изведет под  корень  всю
их династию, - холодно уточнил Акани. - Что же касается нашего сословия,  то
мы уже давно привыкли пользоваться в  борьбе  теми  преимуществами,  которые
сопряжены с магическим даром каждого из нас и с особым положением  Ассамблеи
в обществе. Мы уже забыли, как защищаться от вооруженного нападения, и  наше
самодовольство грозит опасностью.
   Затем, увидев воинственный блеск в глазах гневливого собеседника,  бывший
законник добавил:
   - Твое участие в этом деле по указу Ассамблеи закончено. Теперь  идем  со
мной. - Достав из складок хламиды устройство для перемещения,  Акани  привел
его в  действие  и  крепко  сжал  рукой  плечо  Тапека.  Оба  мага  исчезли,
подхваченные вихревыми потоками воздуха, оставив в  стелющейся  дымке  трупы
слуг Акомы.

***

   Мару спасла смелость. Во время своих поисков Тапек  так  и  не  додумался
отклониться в сторону от дорог,  в  самую  глубь  густого  подлеска.  Он  не
снизошел до того, чтобы вникнуть в особенности  характера  Мары,  а  на  его
поверхностный взгляд, она должна была вести себя точно  так  же,  как  любая
другая изнеженная знатная дама. Он  и  вообразить  не  мог,  какие  глубокие
перемены произошли в ней за время "паломничества" в Турил. Мало того что она
бесстрашно углубилась в неприветливую лесную чащу, покинув паланкин  и  свой
главный отряд, но еще и двинулась  совсем  не  в  том  направлении,  которое
преследователям казалось единственно возможным. Она не устремилась на север,
к Кентосани, а сразу повернула на юго-запад,  где,  как  ей  было  известно,
находился ближайший вход в туннели чо-джайнов.
   Вместе со своими воинами она провела в пути без отдыха две ночи.  Теперь,
на исходе второго дня, властительница едва держалась  на  ногах.  Сарик  шел
рядом с нею, время от времени поддерживая ее за локоть и  помогая  сохранять
равновесие, хотя сам вряд ли был способен на большее.
   Состоявший в отряде разведчик,  постоянно  державшийся  начеку,  внезапно
поднял руку. Мара не  сразу  поняла,  в  чем  дело,  и  Сарику  пришлось  ее
остановить.
   Птицы в вышине, в густых кронах деревьев уло, перестали петь.
   Жестом она велела идущим сзади остановиться и спросила:
   - В чем дело?
   Сарик застыл, прислушиваясь. Сотник, стоявший во главе  отряда,  приказал
воинам осмотреть верхушки деревьев.
   - Мы можем попасть в засаду? - шепотом задала вопрос Мара.
   Разведчик покачал головой:
   - Здесь - вряд ли. Даже "ели бы разбойники вздумали обосноваться  в  этой
части леса, они бы все умерли с голоду: им просто некого было бы  грабить  и
негде добыть пропитание. - Он поднял голову  и  раньше  всех  расслышал  шум
приближающихся вооруженных людей. - По-моему, это дозор, госпожа.
   - Во всяком случае, это уж точно не наши, - заключил Сарик.  Он  взглянул
на сотника Азавари, тот кивнул, и маленький  отряд,  состоящий  из  отборных
воинов, обнажил мечи. Обращаясь К разведчику, советник Акомы  задал  вопрос,
от которого могло зависеть все:
   - До входа в туннель еще далеко?
   - Не меньше мили, - последовал ответ.
   Слишком далеко, чтобы обессиленные люди могли преодолеть  это  расстояние
бегом, даже если бы им не надо было беспокоиться об отражении удара с тыла.
   Сарик встал впереди госпожи, обливающейся потом под  позаимствованными  у
кого-то доспехами. Сам по себе этот  дополнительный  груз  не  был  для  нее
чрезмерно тяжелым, но она стерла кожу до крови, поскольку не была приучена к
долгим пешим переходам  в  боевом  обмундировании.  Тем  не  менее  Мара  не
подавала виду, какую пытку ей  приходится  выносить,  и,  как  и  все,  тоже
потянулась к мечу, висевшему на боку.
   Сарик решительно удержал ее руку, и если обычно он деликатно облекал свои
советы в форму вопроса, то теперь его тон был весьма настойчивым:
   - Нет. Если нас атакуют, ты должна бежать и искать убежище.  Сбереги  меч
для себя, чтобы броситься на него в случае необходимости, если тебя схватят.
Но попытка задержаться здесь была бы непростительной глупостью. - Уже  более
мягко он добавил:
   - Госпожа, ты не получила  достаточной  воинской  подготовки.  Первый  же
полученный тобой удар может тебя сразить.
   Мара посмотрела ему прямо в глаза:
   - Если я должна буду спасаться бегством, ты последуешь за мной. Накойя не
для того готовила тебя к должности советника, чтобы ты погиб в  вооружен-ной
стычке.
   Сарик пожал плечами:
   - Удар мечом может оказаться более милосердным, чем колдовство мага.
   Он не питал иллюзий. Их малочисленный, быстро передвигающийся  отряд  мог
ускользнуть  от  наблюдения  Ассамблеи,  хотя  и  ненадолго.  Однако,  чтобы
остаться вне пределов досягаемости  карающих  магических  сил,  его  госпоже
необходимо выжить и найти убежище в туннелях чо-джайнов.
   Мара заметила, что ее советник внезапно замолчал; в отличие от  него  она
старалась не думать о Всемогущих. Если бы она позволила себе поддаться таким
страхам, то должна  была  бы  рухнуть  на  землю  и  плакать:  о  Люджане  и
Ирриланди, теперь уже, возможно, погибших вместе  со  всеми  ее  воинами;  о
Кейоке, Инкомо и о командире легиона Суджанре - обо всех, кого выставили как
приманку рядом с ее носилками.
   Где находился Хокану, знали только боги. Нестерпимо мучила мысль, что  он
тоже мог погибнуть ужасной смертью. Даже  в  мыслях  не  хотелось  допускать
предположение, что список невосполнимых потерь еще  далеко  не  исчерпан,  и
если даже Джастин уцелеет и сможет претендовать на  золотой  трон  по  праву
наследника, то ценой его победы станут жизни всех остальных, кто ей дорог.
   Мара прикусила губу. Готовясь к предстоящему  бегству,  она  крепилась  и
сдерживала невольную дрожь.
   Хруст  ломающихся  под  ногами  ветвей  и  поступь  марширующего   отряда
слышались все ближе и ближе.
   Выследить ее сейчас не составляло труда: солдаты Акомы перестали  тратить
время на уничтожение примет своего  пребывания  в  лесу,  когда  сочли,  что
отошли от дороги достаточно далеко. В таких дебрях  можно  было  поступиться
скрытностью ради скорости.
   Приблизительно так рассудил поредевший совет ее офицеров,  и  теперь  они
расплачивались за эту ошибку.
   Сотник Азавари взвесил свои возможности и принял решение.
   - Рассыпать строй! - тихо скомандовал он.  -  Не  подставляйтесь  под  их
атаку сплошной цепью. Пусть это будут разрозненные схватки,  один  на  один.
Надо внести сумятицу в их ряды и удерживать их здесь как можно дольше, чтобы
скрыть бегство госпожи.
   Пальцы Сарика крепко сжали руку Маркс.
   - Пора, - прошептал он ей на ухо, - уходим. Она пыталась  сопротивляться,
словно приросла к месту.
   В это время разведчик из арьергарда выпрямился и радостно закричал:
   - Это наши! -  Он  смеялся  от  неописуемого  облегчения  и  указывал  на
мелькающие  зеленые  доспехи,  которые  то  появлялись,  то  исчезали  среди
деревьев.
   Солдаты, которые уже начали перестраиваться, под-тянулись назад,  образуя
одну плотную боевую единицу. Мечи скользнули в ножны, и в  сумрачной  лесной
чаще засверкали улыбки.
   - Десять против одного, что старина  Кейок  одержал  победу  и  шлет  нам
подкрепление!
   - Тихо! - прикрикнул сотник. - Выровняйте ряды и соблюдайте порядок.
   Строгость  Азавари  служила  напоминанием:  опасность  еще  не  миновала.
Возможно, новоприбывшие принесли дурные вести.
   Теперь шеренги воинов были хорошо различимы.  Они  продвигались  по  лесу
уверенным шагом и не выглядели уставшими. Их доспехи были в полном  порядке,
хотя на доведенном до совершенства глянце имелись царапины,  неизбежные  при
форсированном марше сквозь  частый  кустарник.  Мара  боролась  с  отчаянным
желанием сесть и дать себе минуту отдыха,  пока  оба  ее  отряда  обменяются
новостями и заново построятся.
   Только железная хватка Сарика помогала ей  держаться  на  ногах,  которые
были стерты до крови и мучительно болели.
   - Что-то не то, - шепотом сказал он. -  Доспехи...