орта Мары ни единого указания.
   Когда  оба  пересекали  площадку,  откуда  расходились  под  углом   пять
коридоров,  Аракаси  безошибочно  выбрал  верное  направление.  Хокану   был
настолько удивлен, что даже на некоторое время забыл свой страх.
   Аракаси ответил на вопрос, не заданный вслух.
   - Карты, - выдохнул он, не умеряя  шаг.  -  Ты  забыл,  что  этот  дворец
некогда был жилищем злейшего врага Мары. Плох  тот  Мастер  тайного  знания,
который не разузнал все о доме такого могущественного противника. Нужно было
объяснять агентам, у каких дверей лучше подслушивать, не  говоря  уж  о  том
случае, когда потребовалось дать точные указания убийце из тонга,  чтобы  он
смог убить пятерых...
   Поток воспоминаний  Аракаси  внезапно  прервался:  что-то  заставило  его
задуматься.
   - В чем дело? - насторожился Хокану. - О чем ты подумал?  Я  же  понимаю,
что дело касается Мары.
   Аракаси с сомнением покачал головой:
   - Просто подозрение.  Когда  получу  основательные  подтверждения,  тогда
скажу тебе больше.
   Доверяя суждению Мастера, Хокану предпочел не настаивать  на  ответе.  Он
лишь прибавил ходу и достиг кухни, на полшага опередив спутника.
   Кухонная челядь в это время была занята приготовлением ужина для  полевых
работников.  Появление  хозяина  было  для  них  настолько   неожиданным   и
необычным, что они, едва завидев его в дверях, немедленно простерлись ничком
на полу.
   - Что прикажешь, господин? - глухо выкрикнул главный  повар,  не  отрывая
лба от плиток пола.
   - Тарелки, чашки... - несвязно потребовал Хокану, задыхающийся от  долгой
пробежки по коридорам. - Любую посуду, которая использовалась,  когда  здесь
был чужеземный торговец пряностями. Выставьте все на столы: лекарь придет  и
осмотрит.
   У главного повара побелела шея.
   - Господин, - забормотал он, -  я  не  в  силах  исполнить  твой  приказ.
Вчерашние чашки и тарелки все до одной вымыты и расставлены по  местам,  как
всегда.
   Аракаси и Хокану обменялись взглядами, в которых сквозило отчаяние. Любые
остатки, не годящиеся  на  корм  джайгам,  сжигались,  чтобы  не  заводились
насекомые.
   Не осталось  никакого  следа,  чтобы  установить,  какой  именно  яд  мог
подмешать в напиток вчерашний торговец.  А  если  не  найти  ответ  на  этот
вопрос, то нет и надежды подобрать противоядие.
   Чутьем угадывая, что Хокану  сейчас  способен  на  какую-нибудь  дикую  и
бесполезную выходку, Аракаси крепко схватил его за плечи.
   - Слушай меня! - произнес он таким тоном, что распростертые на полу слуги
вздрогнули. - Да, она умирает и младенец мертв, но еще не все потеряно.
   Хокану молчал, но тело его было напряженным, как натянутая тетива.
   Мастер продолжал уже более мягко:
   - Они использовали медленно действующий яд...
   - Они хотели заставить ее страдать! - с мукой в голосе воскликнул Хокану.
- Ее убийцы хотели, чтобы мы все это видели и не могли ничем ей помочь!
   Аракаси позволил себе неслыханную дерзость. Он не только посмел  положить
руки на плечи вельможи, не только отважился вступить в  пререкания,  которые
могли довести того до яростной вспышки, - он еще  и  как  следует  встряхнул
хозяина.
   - Да, и еще раз да! - закричал он в свой черед. - И именно эта жестокость
может стать спасительной для ее жизни!
   Наконец он овладел вниманием Хокану, хотя и  навлек  на  себя  нешуточный
гнев испытанного воина. Прекрасно понимая, какой опасности себя  подвергает,
Аракаси продолжал гнуть свою линию:
   - Никакой жрец Хантукаму не поспеет вовремя. Ближайший...
   Хокану перебил Мастера:
   - Кровотечение отнимет у нее жизнь задолго до того, как яд довершит  свое
черное дело.
   - Как мне ни жаль ее - нет! - с жестокой грубостью возразил Аракаси. - По
дороге к усадьбе я говорил  с  повитухой.  Она  послала  в  храм  Лашимы  за
лепестками златоцвета. Из них можно  сделать  отвар,  который  останавливает
кровотечение. А мне остается очень мало времени,  чтобы  выследить  торговца
пряностями.
   К Хокану вернулась способность рассуждать, но он не смягчился.
   - Этого торговца сопровождали носильщики из варварского мира.
   Аракаси кивнул:
   - И к тому же его одежда так и бросалась в глаза. Все это  золото  должно
было привлекать внимание.
   Хокану удивился:
   - Откуда ты знаешь? Ты повстречал его на дороге?
   - Нет. - Аракаси с хитрецой улыбнулся и отпустил  консорта.  -  Я  слышал
пересуды среди слуг.
   - Да есть ли хоть какая-то мелочь, которая может  ускользнуть  от  твоего
внимания? - изумился Хокану.
   - К моему вечному сожалению, таких "мелочей" бывает слишком много.
   Аракаси в растерянности окинул взглядом пол, и только в этот  момент  оба
сообразили, что вся кухонная прислуга так и лежит до сих пор на полу.
   - Во имя всех богов-покровителей! - воскликнул  Хокану.  -  Эй,  вы  все,
сделайте милость, поднимайтесь и займитесь своими делами! Недуги госпожи  не
ваша вина.
   Слуги послушно встали и вернулись к прерванным хлопотам, но  зато  теперь
на колени перед Хокану бросился сам Аракаси:
   - Господин, я прошу твоего формального разрешения покинуть усадьбу, чтобы
выследить чужеземного торговца и раздобыть противоядие для госпожи Мары.
   Хокану ответил коротким командирским кивком:
   - Отправляйся и не трать времени на поклоны, Аракаси.
   Мастер  тайного  знания  мигом  вскочил  и  бросился  к  выходу.   Только
оказавшись достаточно далеко от кухонных дверей, в полутемном  переходе,  он
перевел дух, на несколько минут позволив себе сбросить броню самообладания и
привести в порядок кое-какие соображения, которыми он не поделился с Хокану.
   Продавец пряностей и в самом деле внушал подозрения, особенно если учесть
его спутников-варваров и вызывающе яркие драгоценности.  Все  это  не  могло
быть  делом  случая.  Человек,  рожденный  в  Келеване,  никогда  не  станет
облачаться в наряд с металлическими украшениями, когда собирается в путь  по
оживленному тракту. Аракаси уже понимал,  что  пройти  по  следу  незнакомца
будет легко, ибо  тот,  несомненно,  желал,  чтобы  его  выследили.  Мастеру
оставалось  лишь  разведать,  чего  добивался   господин   этого   торговца,
посылавший его в Акому, но вполне могло оказаться, что поиски противоядия на
том не кончатся, а лишь начнутся.
   Миновав колоннаду между Палатой собраний и лестницами, ведущими к жилищам
слуг, Аракаси перешел на бег. Он уже почти  не  сомневался,  что  найдет  не
продавца с мидкемийскими стражниками, а лишь их трупы.
   Аракаси поднялся на  чердак  над  кладовыми  и,  забравшись  в  маленькую
каморку, открыл один из сундуков. Кожаные петли скрипнули, когда он  откинул
крышку на тонкую  оштукатуренную  стенку.  Пошарив  внутри  сундука.  Мастер
вытащил оттуда рясу цвета спелого квайета, какие носили странствующие  жрецы
Алихамы, не слишком широко почитаемой богини  путешественников.  Ткань  рясы
была покрыта застарелыми жирными пятнами и  дорожной  пылью.  Мастер  быстро
накинул это одеяние себе на голые плечи, после чего закрепил его крючками  и
петлями из шнурков. Затем надел потрескавшиеся сандалии, пурпурный полосатый
кушак и громоздкий головной убор с капюшоном и бахромой. И  наконец,  выбрал
глиняное  кадило,  увешанное  глиняными   же   бубенчиками   и   деревянными
трещотками.
   Теперь Аракаси выглядел в  точности  как  жрец  Алихамы;  однако,  будучи
начальником разведки, он добавил  семь  метательных  ножей  из  драгоценного
металла, каждый из которых был искусно уравновешен и наточен. Пять из них он
спрятал от посторонних взглядов под широким поясом, а два остальных -  между
подошвами сандалий из нидровой кожи, под рядами ложных швов.
   Покончив с этим делом, он вышел из своей  маленькой  мансарды  и  зашагал
торопливой, хотя и несколько неуверенной походкой,  все  время  озираясь  по
сторонам, особенно при спуске с лестниц: каждый мог увидеть, что  один  глаз
престарелого жреца закрыт бельмом.
   Преображение было столь полным, что Хокану, поджидавший Мастера  у  ворот
усадьбы, едва его не упустил. Но яркий  кушак  привлек  внимание  наследника
Шиндзаваи: совсем недавно он сам был на кухне и в тот момент никакого  жреца
там не угощали, иначе он бы это заметил.
   - Стой! - окликнул он переодетого "жреца".
   Мастер тайного знания, не  обернувшись,  продолжал  торопливой  шаркающей
походкой спускаться к  пристани  в  надежде  успеть  на  следующую  барку  в
Кентосани.
   В высоких сапогах  и  облегающих  штанах-шоссах,  какие  обычно  надевали
мидкемийцы для верховой езды, бежать было неудобно, и Хокану не сразу догнал
Аракаси. Когда же он приблизился на расстояние вытянутой руки и схватил того
за плечо, его поразило, с какой невероятной  скоростью  развернулся  к  нему
Мастер.
   Рука Аракаси, метнувшаяся было к поясу, опустилась. Он обратил к  хозяину
глаза, один из которых был  неузнаваемо  изменен  искусственным  бельмом,  и
бархатисто-мягким тоном заметил:
   - Ты меня испугал.
   - Вижу. - С непривычным для него смущением Хокану жестом указал  на  рясу
жреца. - Барка на реке  и  пеший  путник  на  дороге  передвигаются  слишком
медленно. Я отправляюсь с тобой, и мы оба поедем верхом.
   Мастер застыл от неожиданности:
   - Твое место - рядом с госпожой.
   - Это я и сам знаю. -  Хокану  был  на  пределе  терпения;  сам  того  не
замечая, он без конца поворачивал рукой кнутовище, заткнутое за пояс.  -  Но
чем я могу здесь помочь? Сидеть и смотреть, как ее по-кидает жизнь?  Нет.  Я
еду. - Он не напомнил вслух о том, что было на уме у обоих:  что  Аракаси  -
слуга Акомы и обязан подчиняться только Маре.
   - Я снизойду до просьбы, - с болью в голосе сказал Хокану. - Прошу  тебя,
позволь мне пойти с тобой. Ради нашей госпожи, позволь мне быть полезным.
   Аракаси смерил его пытливым взглядом, в  котором  не  было  и  намека  на
сострадание, а затем отвел глаза.
   - Я вижу, каково тебе будет натолкнуться на отказ, - сказал он  спокойно.
- Но лошади не годятся для этой вылазки. Если  хочешь,  можешь  сопровождать
меня под видом моего послушника.
   На этот раз твердость проявил Хокану:
   - За пределами этого поместья много ли  найдется  людей,  которые  прежде
видели лошадь - существо из-за Бездны? Думаешь, хоть кто-нибудь взглянет  на
всадников? К тому времени как они перестанут пялиться на  животных,  мы  уже
скроемся в облаке пыли!
   - Прекрасно, - согласился Аракаси, хотя его и беспокоила  несовместимость
между его личиной и способом передвижения, который предпочел Хокану.
   Конечно, достаточно одного умного встречного на дороге, который  запомнит
лицо странного одноглазого священника, вопреки всем  обычаям  странствующего
на иноземном животном, чтобы все труды  Мастера  пошли  прахом.  Но  тут  он
вспомнил, чем грозит  Маре  любое  промедление,  и  понял:  она  ему  дороже
собственной жизни. Если ее не станет, прахом  пойдет  все  -  и  надежды  на
будущее, и замыслы создания обновленной Империи, сильной и справедливой.
   Повинуясь мгновенному побуждению, он сказал:
   - Будь по-твоему, господин. Но ты привяжешь  меня  к  седлу,  и  я  поеду
впереди, как будто пленник.
   Хокану, который уже рванулся было к конюшням, удивленно  оглянулся  через
плечо:
   - Что?.. Так тебя унизить! Никогда не соглашусь!
   - Согласишься, раз надо.
   Аракаси, все с тем же фальшивым бельмом на глазу, побежал за хозяином.
   -  Придется  согласиться,  -  настаивал  он.  -  Впоследствии   мне   еще
понадобится эта одежда, -  стало  быть,  необходимо  как-то  оправдать  наше
совместное  путешествие.  Допустим,  я  -   священнослужитель,   оказавшийся
настолько бесчестным, что отважился на воровство. Меня схватили твои слуги и
теперь конвоируют меня обратно, в Кентосани, для передачи в  руки  храмового
правосудия.
   - Звучит убедительно.  -  Хокану  нетерпеливым  жестом  остановил  слугу,
который собрался открывать ворота, и для скорости  просто  перемахнул  через
ограду. - Но достаточно твоего слова. Я не желаю видеть тебя связанным.
   -  Придется  увидеть.  -  Повторный  отказ  Аракаси   звучал   столь   же
непререкаемо, но сопровождался слабой улыбкой. - Если, конечно, ты не хочешь
останавливаться по шесть раз на протяжении каждой лиги, чтобы вытащить  меня
из дорожной пыли. Господин, за свою долгую службу я успел примерить на  себя
все  обличья,  какие  только  бывают  в  Империи,  и  многие  из  них   были
позаимствованы у чужеземцев. Но можешь мне  поверить:  ездить  верхом  я  не
пробовал никогда. От одной мысли об этом у меня поджилки трясутся.
   Они добрались до двора, где по приказу  Хокану  стоял  наемный  конюх  из
Мидкемии, держа в поводу двух оседланных лошадей, серую и  чалую.  Хотя  обе
они были куда менее норовистыми, чем вороной, некогда принадлежавший  Айяки,
Хокану видел, что Аракаси поглядывает на них с явной опаской.
   - Ты только притворяешься, что трусишь, - упрекнул Хокану Мастера; однако
его тон был полон такой  теплоты,  которая  начисто  лишала  слова  обидного
смысла. - У тебя в жилах вместо крови - ледяная  вода,  и  если  бы  ты  был
половчее в обращении с мечом, то мог бы стать выдающимся полководцем.
   - Раздобудь моток веревки, господин Хокану, - кратко попросил Аракаси.  -
Я собираюсь научить тебя завязывать узлы, как  это  делают  моряки.  И  ради
нашего общего дела буду надеяться, что ты завяжешь их крепко.

***

   Загрохотав подковами,  лошади  сорвались  в  галоп;  в  вечернем  воздухе
охристыми облаками клубилась пыль.  В  размеренном  движении  по  имперскому
тракту сразу же возникла сумятица. Нидры, запряженные  в  грузовые  повозки,
фыркали и от испуга жались к обочине. Погонщики  сердито  бранились,  но  их
гортанные выкрики быстро сменялись возгласами  благоговейного  ужаса,  когда
мимо проносились невиданные четвероногие звери из  варварского  мира.  Гонцы
отпрыгивали в стороны, а в торговых караванах нарушался упорядоченный строй;
возницы и приказчики, как и  скромные  землепашцы,  разинув  рты,  провожали
взглядами всадников.
   - Ты никогда не выводил этих бестий за пределы  поместья,  -  предположил
Аракаси сдавленным голосом.
   Привязанный за запястья к передней луке седла, а за лодыжки - к  подпруге
жеребца, он  терпел  мучительные  неудобства,  пытаясь  сохранить  осанку  и
видимость  достоинства.  Полы  жреческой  рясы  трепыхались,  как  флаг,   а
качающееся кадило упрямо билось о ноги Мастера.
   - Попытайся расслабиться, - посоветовал Хокану,  желая  как-то  облегчить
участь спутника. Сам он сидел в седле с  видимой  небрежностью;  его  темные
волосы свободно развевались на ветру; поводья он крепко держал в  руках.  Он
не производил впечатления человека, которому досаждают царапины и потертости
в самых неупоминаемых местах. Если бы не беспокойство за  жену,  он  мог  бы
позабавиться зрелищем суматохи, которую вызвало его появление на тракте.
   - Откуда ты знаешь, что нужно  начинать  поиски  именно  в  Кентосани?  -
спросил  Хокану,  направив  лошадей  в  придорожный  лесок,  чтобы  дать  им
передышку.
   Мастер тайного знания вздохнул, оттолкнул  кадило  от  усеянной  синяками
лодыжки и покосился на хозяина  весьма  красноречивым  взглядом.  Но  в  его
голосе не слышалось никакого неудовольствия, когда он ответил:
   - Священный Город - это единственное место в Империи, где уже  поселились
мидкемийцы,  а  приезжие  из  Турила  и  даже  кочевники  песчаных   пустынь
расхаживают в одеждах своих народностей. Я  предполагаю,  что  наш  торговец
пряностями хотел вызвать подозрения, а потом замести следы, так чтобы мы его
нашли, но не слишком скоро. Ибо, по-моему, он работал на какого-то  хозяина,
который дал ему инструкции насчет нашей госпожи, и этот хозяин,  этот  враг,
не хочет уводить торговца от преследователей в безопасное место.
   Мастер не стал упоминать о второй, более существенной догадке.  Лучше  не
высказывать вслух свои предположения, пока они не подтвердятся.
   Два человека ехали в молчании, под пологом широких крон деревьев  уло.  С
ветвей вспархивали птицы, испуганные  видом  и  запахом  необычных  существ.
Лошади помахивали хвостами, отгоняя мух.
   Сколь ни свободно держался Хокану в седле, на душе у него  было  скверно.
За  каждым  поворотом  дороги,  под  тенью  каждого  дерева  ему  мерещилась
опасность. Его одолевали воспоминания: бледное лицо Мары на фоне подушек, ее
пугающе неподвижные руки, лежащие поверх одеяла. И хотя Хокану часто  укорял
себя за то, что поддается бесплодной тревоге, над своими мыслями он  был  не
властен. Он мог лишь погонять лошадей, чтобы Аракаси сумел быстрее исполнить
свою миссию, и это сознание бередило душу Хокану, хотя внешне он являл собой
образец воинской невозмутимости. Мастер был виртуозом разведки,  присутствие
спутника наверняка было для него обузой. И все-таки консорт  Акомы  понимал:
если бы он остался дома, вид беспомощно лежащей  Мары  мог  довести  его  до
безумия. Он бы построил солдат и выступил  в  поход  против  Джиро,  и  будь
проклят  этот  указ  Ассамблеи!  Он  гневно  нахмурился.  Даже  сейчас   ему
приходилось  сдерживаться,  чтобы  не  взмахнуть  поводьями  и   не   начать
нахлестывать лошадей - дать выход внутренней ярости и сознанию вины...  Ради
этого он был готов загнать своих скакунов насмерть.
   - Я рад, что ты со мной, - неожиданно признался Аракаси.
   Хокану вырвался из плена тяжких раздумий и увидел, что  к  нему  прикован
загадочный взгляд Мастера.  После  нескольких  секунд,  наполненных  шорохом
ветра в ветвях, последовало объяснение.
   - Когда мы вместе, - признался Аракаси, - я не  могу  позволить  себе  ни
малейшей беспечности. - Поглощенный собственными невеселыми мыслями, Аракаси
созерцал свои связанные руки. Он  пошевелил  пальцами,  проверяя  надежность
узлов. - В моей жизни Мара занимает особое место. Такого чувства, как к ней,
я никогда не испытывал по отношению к моему  прежнему  хозяину,  даже  когда
весь его род был уничтожен врагами.
   Хокану удивился:
   - Я и не знал, что раньше ты служил в другом доме.
   Словно осознав, что доверил спутнику важную тайну, Аракаси пожал плечами:
   - Я начал создавать свою сеть, находясь на службе у властителя Тускаи.
   - Ах вот как. - Хокану кивнул. Эта случайная обмолвка объясняла многое. -
Значит, ты поступил на службу Акоме одновременно с Люджаном и другими серыми
воинами?
   Теперь уже кивнул Аракаси, подтверждая правильность догадки. Казалось, он
пришел к некоему решению.
   - Ты разделяешь ее мечты, - уверенно высказался он.
   Хокану вздрогнул от неожиданности. Проницательность  Мастера  могла  хоть
кого смутить, однако он ответил:
   - Я действительно хочу  видеть  Империю  свободной  от  несправедливости,
узаконенных убийств и рабства, если это то, что ты имеешь в виду.
   Лошади медленно  брели  вдоль  дороги.  Показался  очередной  караван,  в
котором вид приближающихся лошадей породил неизбежную  кутерьму.  Возницы  и
погонщики громко  перекликались  и  тыкали  пальцами  в  сторону  невиданных
существ. Спокойный голос Аракаси с легкостью прорезался  сквозь  поднявшийся
гвалт:
   - Ее жизнь дороже обеих наших жизней.  Если  ты  идешь  вместе  со  мной,
господин, то  должен  знать:  я  рискну  твоей  жизнью,  как  и  своей,  без
колебаний.
   Понимая, что Мастер говорит от сердца и при этом чувствует  себя  неловко
из-за  ненароком  раскрытого  секрета,  Хокану   никак   не   отозвался   на
предупреждение, а просто сказал:
   - Пора опять припустить побыстрее.
   Он ударил пятками по бокам своего  жеребца  и  послал  обоих  скакунов  в
легкий галоп.

***

   В дальних пригородах Кентосани, обиталищах бедноты, стоял смрад  отбросов
и нечистот. Аракаси и Хокану оставили лошадей  в  загоне  постоялого  двора,
хозяин  которого  кланялся  и  заикался,   уверяя,   что   недостоин   чести
присматривать за столь редкими животными. Когда пара приезжих удалилась,  на
лице хозяина был явственно написан страх, но из-за переполоха,  поднявшегося
с