ить
условия залога. Если Мекаси из Кеота-ры  дал  обет  повиноваться  властителю
Минванаби, то он собственных детей обязан  убить  без  колебаний,  если  так
прикажет Джингу. Участникам Игры Совета частенько доводилось предавать былых
союзников; но законы Танджин-ку делали Кеотару,  по  сути,  частью  владений
Минванаби. Только тогда, когда Мекаси умрет и мантию  властителя  унаследует
его старший сын,  Кеотара  получит  право  начать  переговоры  об  изменении
условий заклада. А до тех пор ни угрозы, ни подстрекательство, ни подкуп  не
заставят Кеотару предать властителя Минванаби.
   - В таком случае, - решительно расправив плечи, заявила Мара, - мы должны
позаботиться о том, чтобы этот  Барули  не  испытывал  у  нас  недостатка  в
развлечениях, которые он сочтет достойными себя.
   Аракаси с любопытством взглянул на госпожу.  Пытаясь  сохранять  выдержку
(ведь Мара явно что-то задумала), Накойя спросила:
   - Как я полагаю, ты намерена выслушать этого претендента?
   - Конечно. - Казалось, что мысли Мары витают где-то далеко.  -  Не  стоит
торопиться  с  отказом.  Разве  мы  желаем  оскорбить  столь  могущественную
персону, как властитель Кеотары?
   - Значит,  у  тебя  уже  какой-то  план  на  уме.  -  Аракаси  облегченно
усмехнулся.
   Мара ответила - теперь уже вполне серьезно:
   - Нет, но он у меня будет к тому  времени,  когда  этот  любимчик  Джингу
явится к нам собственной персоной... Нужно только, чтобы твои агенты  успели
собрать все сведения о Барули и его семье, прежде чем прибудет его свита.
   Восхищенный ее смелостью, Аракаси подался вперед:
   - Это потребует больших расходов. Тебе  придется  оплатить  услуги  самых
резвых скороходов из гильдии носильщиков, да еще связать их  клятвой,  чтобы
никто не перехватил у них послание - ни хитростью, ни пыткой.
   - Тут и спорить нечего, - подтвердила Мара, хотя Джайкен чуть ли не взвыл
при мысли о грядущих расходах. - Людей,  способных  жизнь  отдать,  лишь  бы
сохранить доверенное им послание, можно нанять  только  за  металл.  Займись
этим, не откладывая, Аракаси.
   Мастер тайного знания быстро вскочил с места, явно  воодушевленный.  Ведь
именно в расчете на такие мгновения создавалась сеть  его  агентов!  Он  был
смелым игроком и знал, как добиться преимущества. А  наградой  ему  послужит
то, что Мара вела игру против союзника Минванаби. И день внезапно  показался
ему прекрасным!

***

   Дверные створки раздвинулись: в парадном  зале  Акомы  принимали  важного
гостя. Барули из Кеотары, блистающий красными  доспехами  с  черной  каймой,
оказался чуть ли  не  красавцем.  Маре,  стоявшей  в  тяжелом  торжественном
облачении на возвышении в конце зала, хватило одного взгляда, чтобы  понять:
донесения агентов Аракаси вполне соответствовали  действительности.  Визитер
был тщеславен, как птица крикуша. Для этого, правда,  у  него  были  немалые
основания: стройный, но мускулистый (в то время как у мужчин  трех  основных
народностей срединных областей Империи фигуры чаще всего бывали приземистыми
и  коренастыми),  он  двигался  с  непринужденной  грацией  танцора.  Редкое
сочетание синих глаз с  почти  черными  волосами  не  могло  не  производить
впечатления, а лицо освещала открытая улыбка. Насколько же не  похож  Барули
на Бан-то, мелькнула у Мары мимолетная мысль;  но  в  то  же  мгновение  она
напомнила себе, что этот красавчик без сожалений убьет  женщину,  к  которой
сейчас приближался, как только женится на ней.
   Как бы прочитав ее мысли, Накойя шепнула:
   - Видно, он долго крутился перед зеркалом, и даже сейчас больше  любуется
самим собой, чем тобой, дочка.
   Мара едва удержалась от улыбки. Строго  соблюдая  приличествующую  случаю
позу и осанку, она радушно приветствовала второго сына властителя Кеотары.
   Паланкин Барули сопровождали два невзрачных воина; еще шестеро находились
в казарме вместе с солдатами Акомы. Мара  не  сомневалась,  что  этих  людей
отобрали в почетный эскорт  умышленно,  чтобы  их  неказистый  вид  послужил
выгодным контрастом для красавца жениха.
   Один из воинов выступил вперед, исполняя роль первого советника:
   - Госпожа Мара, имею честь представить тебе Барули из Кеотары.
   Накойя ответила, как полагалось по этикету:
   - Властительница Мара приветствует столь почетного  гостя,  как  господин
Барули из Кеотары, и рада видеть его у себя в поместье.
   Едва отзвучали ее слова, в проеме боковой двери зала появилась  маленькая
фигурка мальчика-посыльного, который нес в руке жезл, увитый белыми лентами;
этот  знак  возвещал  о  прибытии  важного   послания.   Мара   притворилась
чрезвычайно озабоченной: надо же было скрыть облегчение.
   - Барули, - поспешно сказала она, - добро пожаловать в наш дом. Если тебе
что-либо понадобится, только прикажи - слуги исполнят  любое  твое  желание.
Они позаботятся о том, чтобы  тебе  у  нас  было  удобно.  Но  теперь  прошу
извинить меня:  безотлагательное  дело  требует  присутствия  властительницы
Акомы. Мы еще увидимся... Скорее всего, завтра.
   Она  поднялась  на  ноги  грациозным  движением,  невольно   обнаружившим
стройность ее фигуры,  дотоле  скрытой  пышностью  наряда.  Поклонившись  на
прощанье, она поспешно вышла через боковую дверь, оставив Барули из  Кеотары
в полнейшей растерянности. Ведь  он  даже  не  успел  произнести  специально
заученные наизусть поэтические строки приветствия!
   Как и было задумано, бразды правления  переняла  Накойя.  Она  подошла  к
молодому вертопраху и ласково, как мать, погладила его по руке.
   Взгляд Барули стал жестким, но все еще не отрывался от двери, за  которой
скрылась Мара.
   - Мудрая матушка, поведение твоей госпожи граничит с оскорблением.  Какое
же дело нельзя было отложить, пока я не произнесу свое скромное приветствие?
- Барули помолчал и дотронулся до волос, желая убедиться,  что  прическа  не
пострадала, когда он снимал шлем для поклона. - Наверняка есть еще  какая-то
причина, которая и заставила госпожу Мару столь резко  от  меня  отделаться.
Так .скажи мне, прошу тебя, что за этим кроется?
   С самым серьезным видом Накойя повела молодого щеголя к боковой нише, где
на столе были приготовлены вина и фрукты.
   - Юный господин мой, подкрепи немного свои силы. А потом я  поведаю  тебе
то, чего не говорила до сих пор ни одной живой душе: ведь я вижу, что ты  не
только красив, но и знаешь толк в хороших манерах. Госпожа  Мара,  по  сути,
совсем еще девочка, хотя и успела уже стать вдовой. Ее отец, брат и муж были
воинами... доблестными воинами, но только таких мужчин она знала. Она устала
от общества людей в доспехах. Если ты хочешь добиться ее расположения  -  не
медли! Возвращайся сразу же в Сулан-Ку и разыщи там  самых  лучших  портных.
Пусть они сошьют тебе нарядные одеяния из тонких тканей изысканного рисунка.
И,  на  мой  взгляд,  если  ты  завтра  появишься  здесь  в  облике,   более
напоминающем ученого или поэта, чем воина, то  такое  преображение  послужит
самым верным способом снискать благосклонность нашей госпожи.
   Барули задумался. Быть воином - высшая  цель  любого  мужчины  из  народа
цурани, но у женщин  каких  только  прихотей  не  бывает!  Его  синие  глаза
загорелись:
   - Благодарю тебя,  досточтимая  матушка!  Твой  совет,  бесспорно,  имеет
смысл. - Вздохнув, он  принял  кубок  вина,  предложенного  Накойей.  -  Мне
следовало бы предвидеть такую возможность. Твоя  правота  очевидна.  Вернусь
завтра, и Мара убедится, каким деликатным я могу быть.  Она  увидит  во  мне
человека утонченного и благородного, который не нуждается в оружии  и  латах
для доказательства своей мужественности. Благодарю тебя.
   Накойя похлопала Барули по рукаву, но  при  этом  нахмурилась,  изображая
глубокую озабоченность.
   - И, по-моему, хорошо бы нанять  музыкантов.  Моя  госпожа  высоко  ценит
людей, которые проявляют интерес к изящным искусствам.
   Барули кивнул и передал слуге пустой бокал.
   - Безмерно признателен тебе, уважаемая матушка. Теперь ты поймешь, почему
я не задерживаюсь. Если мне необходимо обзавестись новыми  одеждами,  то  не
позже чем через час я должен отправиться в Сулан-Ку.
   - Ты - достойный искатель руки властительницы и заслуживаешь ее внимания.
   Хлопнув в ладоши, Накойя приказала слугам вызвать паланкин Барули  и  его
почетный эскорт. Последовала комическая  сценка:  Барули  пытался  выстроить
воинов эскорта по росту, полагая, что в результате вид  у  них  будет  более
бравый и привлекательный. Когда он наконец отбыл, Накойя почувствовала,  что
впервые в жизни ей изменяет привычка владеть  собой.  Перегнувшись  пополам,
она пересекла залу и подошла к двери, ведущей в личные покои Мары. И тут она
неудержимо расхохоталась. Изо всех сил пытаясь унять смех, она прижимала  ко
рту морщинистую руку, но ничего не могла с собой поделать. Да  кто  же  еще,
кроме их властительницы, смог бы так ловко воспользоваться тщеславием Барули
и на основе этой  слабости  выстроить  целый  план?  Властителям  Джингу  из
Минванаби и Мекаси из Кеотары придется теперь  понять,  что  дела  чести  не
всегда улаживаются только с помощью оружия!
   Все еще посмеиваясь, Накойя вошла в покои Мары, где Джайкен и Аракаси уже
совещались с властительницей Акомы. Веселое настроение первой  советницы  не
укрылось от зоркого взгляда госпожи.
   - Тебя, кажется, что-то позабавило? - спросила Мара.
   Накойя медленно уселась  на  подушки;  ее  криво  заколотые  шпильки  еще
больше, чем обычно, сползли на одну сторону.
   -  Если  можно  одолеть  врага  без  кровопролития  и  при  этом  немного
повеселиться - что тут плохого?
   Мара заметно оживилась:
   - Значит, все идет как задумано, мать моего сердца?
   Накойя радостно подтвердила:
   - Думаю, что смогу занять Барули примерно на неделю  и  избавлю  тебя  от
необходимости  оскорблять  властителя  Кеотары.  Тот  замысел,  который   мы
обсуждали, выглядит многообещающе.
   Мара кивком выразила ей свое одобрение и возвратилась к прерванной беседе
с Джайкеном:
   - Так ты сказал, что Хокану из Шиндзаваи добивается  разрешения  посетить
Акому?
   Джайкен сверился с пергаментом, который держал в руке. Этот документ  был
образцом искусства писца,  но  никоим  образом  не  напоминал  разрисованные
брачные предложения.
   - Властитель Шиндзаваи извещает, что  его  сын  будет  проездом  в  наших
местах, так как ему предстоит путешествие из их городского дома в Джамаре  в
главные поместья на севере. Он просит разрешения, чтобы Хокану задержался  в
пути и навестил тебя.
   Мара вспомнила Хокану, которого  впервые  увидела  на  своей  свадьбе,  -
чрезвычайно красивого темноволосого юношу примерно ее возраста.  Она  и  без
подсказки Накойи не забыла, что некогда в  Акоме  подумывали  о  нем  как  о
возможном консорте, но потом Мара остановила свой выбор на Бантокапи.
   Мара спросила Аракаси, каково его мнение: как  видно,  у  главы  разведки
было что сказать по этому поводу.
   - Возможно, интерес Хокану  стоило  бы  поощрить.  Шиндзаваи  -  одна  из
старейших и  наиболее  влиятельных  семей  в  Высшем  Совете.  Его  дед  был
полководцем клана Каназаваи, пока не вышел в отставку;  а  после  него  этот
пост занимал Камацу. Два полководца подряд из одной  семьи  -  свидетельство
выдающейся политической ловкости. И в Игре Совета они никогда не  отличались
жестокостью; достигли высокого положения, пользуясь знанием  и  разумом,  не
проливая крови и не залезая в долги.  Кроме  того,  они  -  единственная  из
главных  семей,  кроме  Ксакатекасов,  которая  не  заключала  союзов  ни  с
Имперским Стратегом, ни с Минванаби, ни с Анасати. Но они оказались  втянуты
в какой-то заговор Партии Синего Колеса.
   Значит, Аракаси тоже считал, что брачный  союз  мог  бы  принести  пользу
Акоме. Но интерес Мары был чисто политическим:
   - И что же это за заговор?
   - Не знаю, - ответил Аракаси с досадой. - Мои агенты  не  занимают  таких
постов, которые позволили бы  им  добывать  сведения  из  внутренних  кругов
Партии  Синего  Колеса.  Но,  насколько  я  могу  судить,   они   собираются
предпринять какие-то шаги, чтобы ограничить влияние Имперского  Стратега:  в
совете Синего Колеса сложилось мнение, что  в  руках  Альмеко  сосредоточены
слишком большие силы. Однако после вторжения Стратега в варварский  мир  это
движение, можно  сказать,  сошло  на  нет.  Даже  Шиндзаваи  так  или  иначе
поддерживают Стратега. Старший сын Камацу, Касами, сейчас командует  отрядом
Каназаваи  в  Мидкемии.  -  Мастер  тайного  знания  поморщился,   произнося
иноземное название. - Ему противостоят армии Крайди в самой  западной  части
той провинции, которую варвары называют Королевством Островов.
   Мару  всегда  поражало,  что  Аракаси  не  просто  располагал   обширными
познаниями самого разного свойства, но еще  и  хранил  в  памяти  мельчайшие
подробности,   которые   человеку   непосвященному   могли   бы   показаться
незначительными. Он никогда ничего не  записывал.  Его  агентам  разрешалось
посылать  письменные  донесения  только  в  тех  случаях,  когда  они   были
зашифрованы и имели вид  обычных  деловых  документов.  А  уж  точность  его
интуитивных догадок граничила с чудом.
   - Ты думаешь. Синее Колесо сменило своих союзников? - спросила Мара.
   - Нет, - уверенно возразил  Аракаси.  -  Мир  Мидкемии  обладает  слишком
большими  богатствами,  чтобы   можно   было   позволить   одному   человеку
пользоваться всеми выгодами, а Камацу - слишком искусный политик. Я  ожидаю,
что в критический момент Голубое
   Колесо откажет Военному Альянсу в поддержке,  и  тогда  силам  Имперского
Стратега придется растянуться вдоль весьма протяженной линии противостояния.
Если  мои  предсказания  сбудутся,  последствия  могут  оказаться   довольно
интересными.
   Мара перечитала  послание  от  властителя  Шиндзаваи  в  свете  последних
новостей и с сожалением решила отклонить его просьбу. Ее планы, связанные  с
Барули, и расстройство в денежных делах  Акомы  не  позволяли  ей  встретить
Хокану с гостеприимством,  которого  он  заслуживал.  Позже,  возможно,  она
отправит ему приглашение, чтобы сгладить разочарование, которое принесет ему
ее нынешний отказ.
   - Джайкен,  прикажи  писцам  ответить  вежливым  посланием,  уведомляющим
младшего  сына  властителя  Шиндзаваи,  что  в  этот  раз  у  нас  не  будет
возможности принять его с тем радушием, какого он достоин. Смерть моего мужа
привела к серьезному расстройству в делах  управления  поместьем,  а  потому
покорно просим понять наше положение. Послание  я  подпишу  собственноручно,
ведь Хокану - такой человек, которого мне совсем не хотелось бы оскорбить.
   Джайкен сделал пометку на своей табличке. Затем с самым  пасмурным  видом
он заговорил о том, что беспокоило его сильнее всего:
   - Надо бы еще как-то уладить дела  с  игорными  долгами  твоего  супруга,
госпожа.
   Устав от долгого сидения, Мара встала и подошла к открытому окну  в  сад.
Устремив глаза на нарядный цветник, она спросила:
   - Сколько он проиграл?
   Джайкен ответил без промедления, как будто эти цифры преследовали его  во
сне несколько ночей подряд:
   - Семь тысяч металлических центориев, двадцать семь  димий  и  шестьдесят
пять цинтий... и четыре десятых.
   Мара обернулась к нему:
   - Мы можем выплатить эту сумму?
   - Конечно, но  для  этого  придется  отказаться  от  нескольких  выгодных
сделок, и доходы у нас резко упадут... до следующего сезона, когда мы сможем
продать новый урожай. - Как видно, вся  его  душа  восставала  против  таких
мрачных перспектив, но он угрюмо договорил:
   - Возможно, нам понадобятся кредиты.
   Но ведь  мастера  чо-джайны  уже  приступили  к  изготовлению  нефритовых
украшений, пользующихся спросом на рынке, так что Мара  залезет  в  долг  на
самый короткий срок. Она решительно распорядилась:
   - Расплатись со всеми сполна.
   Джайкен сделал новую пометку.
   - Есть еще одно дело, госпожа. Долг властителя Тускалоры.
   - Долг? Какой долг?
   Земли Тускалоры граничили с Акомой на юге,  и,  насколько  было  известно
Маре, в течение нескольких поколений между властителями  обоих  поместий  не
было никаких деловых отношений.
   Джайкен вздохнул:
   - Твой супруг был неудачливым игроком, но в различных видах  борьбы  мало
кто мог с ним сравниться. Бантокапи одолел  борца  из  Тускалоры  в  четырех
поединках, и господин Джиду каждый раз много проигрывал.  В  первом  бою  он
поставил тридцать центориев и оплатил долг драгоценными камнями.  Во  второй
раз он проиграл пятьсот  центориев,  и  об  этом  был  составлен  письменный
документ, однако с тех пор он так и  не  выполнил  своего  обязательства.  В
следующих состязаниях ставки  были  удвоены.  Атлет  из  Тускалоры  потерпел
поражение еще два раза; тогда в Сулан-Ку  целую  неделю  только  об  этом  и
говорили! И теперь властитель Тускалоры должен Акоме две тысячи центориев!
   -  Две  тысячи?  Такие  деньги  могли  бы  нас  избавить   от   серьезных
затруднений!
   Джайкен пожал плечами:
   - Да, если у него есть средства, чтобы заплатить. Я посылал два  вежливых
напоминания, но не получил никакого ответа.  Возможно,  он  будет  тянуть  с
уплатой долгов до тех пор, пока не продаст будущий урожай.
   - Отправь ему требование, составленное в самых решительных выражениях,  с
моей личной печатью. - Мара на мгновение задумалась, а потом добавила:
   - Тех, кто вообразил, будто с Акомой можно не считаться, потому  что  там
снова правит женщина, ждет  сильное  разочарование.  Дай  понять  властителю
Тускалоры, что я требую ответа немедленно.
   Джайкен  кивнул.  Мара  отпустила  его  и,  оставшись  одна,   попыталась
разобраться, почему ее так задело сообщение о долге Тускалоры.  Ее  сосед  с
юга не был ни союзником, ни врагом.  Однако  он  владел  армией,  достаточно
большой, чтобы угрожать безопасности Акомы,  если  долг  окажется  предметом
спора между домами. Но если она не добьется уплаты денег,  причитающихся  ей
по праву, то по всем рынкам Империи поползут сплетни о слабости Акомы.
   Мара вздохнула. Властитель Тускалоры отличался вспыльчивым,  воинственным
характером. Выходил из себя,  когда  кто-нибудь  брал  над  ним  верх;  ведь
поэтому Бантокапи и ввел его в столь  значительные  долги.  Однако  хотелось
надеяться, что на этот раз Джиду из  Тускалоры  все-таки  проявит  себя  как
достаточно благоразумный сосед.

***

   Мара читала пергамент, и горло ей сжимали ярость и - что  греха  таить  -
страх. Аракаси, Кейок, Папевайо и Накойя -  все  молча  ожидали,  когда  она
закончит чтение ответного письма от властителя Тускалоры. Она  долго  сидела
молча, постукивая пальцами по свитку пергамента, и наконец сказала:
   - Мы этого так не оставим. Кейок,  как  поступил  бы  мой  отец,  получив
подобное послание?
   Военачальник не замедлил с ответом:
   - Приказал бы вооружать людей. - Он внимательно поглядел на дочь Седзу  и
добавил:
   - Мы можем выступить по первому твоему слову, госпожа.
   Мара вздохнула: не имело смысла скрывать отчаяние от четырех своих  самых
доверенных советников.
   - Я не могу отнестись к этому оскорбительному  отказу  как  к  объявлению
войны, Кейок. Если мы сейчас втянемся в  междоусобицу  с  Тускалорой  -  это
закончится уничтожением Акомы.
   Кейок спокойно взглянул на нее:
   - Мы можем принять его вызов.
   Мара твердо выдержала взгляд военачальника:
   - Но какой ценой? Военная мощь властителя Джиду  не  настолько  ничтожна,
чтобы мы могли войти в Тускалору и не понести при этом серьезных  потерь.  -
Она покачала головой. - Не окажемся ли мы в том же бедственном положении,  в
каком остались после гибели отца и Дано? На этот раз наши  враги  не  станут
медлить и нанесут удар как можно  раньше.  -  У  нее  даже  голос  охрип  от
волнения. - Все, что я сумела построить,  все,  что  я  вынесла...  все  это
окажется напрасным.
   Рубанув рукой воздух, словно желая подчеркнуть значение собстве