однажды   учинил   огромные
разрушения на Имперских играх.
   Хокану кивнул. Он не присутствовал на тех играх, но там были  и  Мара,  и
Люджан. Их рассказы о катастрофе производили впечатление  страшного  сна,  о
котором не мог забыть никто, видевший  летящие  кам-ни,  скрученные  бревна,
низвергающийся с неба огонь и расколотые здания  во  время  землетрясения  в
Кентосани.
   - Никто из Всемогущих  не  наделен  такой  силой,  как  Миламбер.  Многие
несравненно слабее его. Некоторых было бы вернее называть  не  чародеями,  а
просто учеными.
   Фумита  замолчал,   выжидательно   глядя   на   Хокану.   Тот   подхватил
недосказанную мысль:
   - Некоторые любят поспорить, они мелочны и, вероятно, слишком перегружены
сознанием собственной важности, чтобы предпринимать решительные действия?
   - Если дело дойдет до  неприятностей,  -  медленно  выговорил  Фумита,  -
помни, что это сказал ты сам. Я ничего такого не говорил. - Он  очень  мягко
добавил:
   - В лучшем случае вы можете надеяться,  что  они  помедлят  с  нанесением
удара. Те, кто стремится положить конец нарушениям традиций, сейчас набирают
силу. Всяческие пререкания и обсуждения лишь помогают выиграть время, но  ни
один из нас - из тех, кто захотел бы вам помочь - не властен остановить руку
другого. - В его  взгляде,  устремленном  на  сына,  читалось  невысказанное
чувство. - Несмотря ни на что... я не сумею вас защитить.
   Хокану кивнул.
   - Передай от меня последнее "прощай" моему брату Камацу, - попросил  маг.
- В нем сосредоточились радость, сила и мудрость, память о нем помогает  мне
сохранять веру в жизнь. Правь мудро и справедливо. Он часто говорил мне, что
гордится тобой.
   Он вынул маленький металлический предмет и нажал на кнопку.
   Низкий дребезжащий звук врезался в  слитное  гудение  голосов,  и  Хокану
остался один на галерее над террасой, кишащей родичами и гостями. Среди  них
наверняка  были  враги,   выискивающие   слабости,   которые   можно   будет
использовать, или сильные стороны, чтобы найти способы  свести  их  на  нет.
Таковы были правила Игры Совета. И только новый властитель  Шиндзаваи  думал
сейчас о том, что никогда прежде ставки не были столь высоки. На этот раз на
кон поставлена сама империя Цурануани.

***

   Последний ритуал, недоступный для посторонних, был завершен в  преддверии
сумерек, когда низкий  стелющийся  туман  окутал  Поляну  Созерцания.  Новый
правитель не спешил покинуть священную рощу своей семьи, находя утешение и в
сгущающихся тенях, и в возможности побыть одному.
   Осенние  деревья,  отягощенные  плодами,  отбрасывали  на  землю  длинные
пурпурные тени. Хокану выбрал каменную скамью и сел на нее, но дневной  зной
еще не рассеялся. Жара угнетала. Не было ни ветерка, и дым от костра все еще
плавал в воздухе. Хокану потеребил неровные края туники,  которую  разорвал,
как того требовал церемониальный обряд прощания. Потом его руки напряглись и
затвердели, когда он сжал в кулаках скомканные складки ткани. У него  полная
усадьба гостей, которым необходимо уделить внимание, нечего было и думать  о
том, чтобы урвать для себя минуту отдыха и покоя.
   Но тишина Поляны Созерцания и ленивое  жужжание  насекомых,  привлеченных
опавшими с деревьев плодами, дали простор  для  его  мыслей.  Предупреждение
Фумиты не было обращено только к Маре - ее консорту  это  было  ясно.  Слова
мага относились и к дому Шиндзаваи, и к самому Хокану, ставшему главой  этой
семьи. Фразу "Я не сумею вас защитить" следовало понимать как  "Я  не  сумею
защитить тебя".
   И действительно, если  Хокану,  возглавив  дом  Шиндзаваи,  изберет  путь
военного противоборства с Анасати и выступит на стороне Мары, то у Ассамблеи
магов не останется иного выхода - они должны будут действовать,  потому  что
он - консорт Мары. Пусть он не правитель Акомы, но все равно он - наполовину
Акома хотя и не по имени, но по влечению души. Он - не Слуга Империи. Он  не
имел такого ранга, как Мара, и был всего лишь ее щитом.
   Нет, суть предостережения Фумиты относилась не к властительнице Акомы,  а
к самому Хокану. Ему дан совет - не испытывать терпения Ассамблеи, в которой
нет единого мнения о том, как должны вести себя маги  перед  лицом  грядущих
событий, если ничего подобного этим событиям Империя раньше не знала.
   Хокану бросило в холодный пот, когда он осознал, что обязан  любой  ценой
воспрепятствовать  вовлечению  дома  Шиндзаваи  в   междоусобную   войну   с
властителем Анасати. Фамильный дар проникновения в  чужие  мысли  помог  ему
угадать, о чем именно умолчал Фумита. О том, что Хокану теперь глава  одного
из  самых  могущественных  домов  Империи  и,  даже  не   будучи   формально
предводителем клана, он унаследует роль полководца клана Канадзаваи, что  не
замедлит сказаться на ближайшем собрании Совета. Если,  войска  Шиндзаваи  и
Акомы, в силу супружеских уз, объединятся ради общего дела, да  еще  поведут
за собой кланы Канадзаваи  и  Хадама,  во  всей  стране  не  найдется  силы,
способной им противостоять. И  тогда  раздробленная  Ассамблея  покончит  со
своими препирательствами, потому что в этом отчаянном  положении  она  будет
вынуждена действовать.
   Этот резон ни в коем случае нельзя провозглашать в  открытую,  иначе  обе
семьи - и Акома, и Шиндзаваи - будут сровнены с землей и втоптаны  в  грязь,
без надежды когда-нибудь снова подняться и вернуть себе доброе  имя.  Хокану
уже имел случай видеть смерть двух  сотен  воинов,  за  которой  последовало
поголовное истребление уважаемого дома... и все это совершилось по мановению
руки одного мага. Объединенным силам сотен магов не в силах  противиться  ни
одна армия в Империи.
   Хокану встал со скамьи. Священная роща Шиндзаваи уже не порождала иллюзию
мирной гавани, и Хокану чувствовал, как его пробирает озноб. И самым пустым,
самым холодным местом на поляне казалось место рядом с  ним,  где  могла  бы
стоять Мара.

Глава 13
ПЕРЕРОЖДЕНИЕ

   Аракаси выжидал.
   Сверху ему был виден стражник, который шел по дорожке,  не  производя  ни
малейшего шума: на ногах у него были чулки с войлочной подошвой,  специально
предназначенной, чтобы  подкрадываться  исподтишка.  Его  одежду  составляли
короткие черные штаны и рубаха, обычные для убийц из  общины  Камои;  голову
прикрывал колпак с прорезями для глаз. Через  плечо  у  него  был  перекинут
короткий лук, а к поясу  прикреплен  колчан  со  стрелами  и  целый  арсенал
смертоносных орудий. Миновав дерево, в кроне которого пристроился  затаивший
дыхание Аракаси, часовой скрылся  в  сумраке,  словно  тень  смерти.  Мастер
тайного знания произвел в уме ряд вычислений  по  сложной  формуле,  которую
вывел за долгие годы: эта формула позволяла  точно  отсчитывать  время,  так
чтобы на результат расчета не влияли ни частота сердцебиения, ни  дыхание  и
никакие другие условия, способные привести к ошибке. В  свое  время  Аракаси
подолгу упражнялся с песочными часами, и это  помогло  ему  до  совершенства
отработать свою систему. Когда, по его расчетам, прошло  десять  секунд,  он
уловил  взглядом  некое  движение  в  дальнем  конце   дорожки   и   испытал
удовлетворение, граничащее с  торжеством.  Второй  часовой  появился  именно
тогда, когда ожидал Мастер.
   Самое  рискованное  из  всех  предприятий,  в   которые   он   когда-либо
ввязывался, начиналось удачно. У Аракаси не было иллюзий, что такое  везение
будет долго ему сопутствовать: он был здесь один и  положение  было  таково,
что даже благоволение небес не  могло  гарантировать  безопасность.  Аракаси
неподвижно лежал на древесном суку в саду, принадлежавшем Обехану -  главарю
Братства Камои. Около  этого  дерева  проходил  стражник,  который  убил  бы
Мастера без колебания. Как и его предшественник,  этот  часовой  внимательно
осматривал  траву,  дорожки  и  кустарники  в  поисках   каких-либо   следов
присутствия посторонних. Мастер тайного знания не оставил за  собой  следов,
однако  его  пробирала  испарина.  Стражники  проявляли   сверхъестественную
дотошность.
   Второй стражник двинулся дальше. Аракаси выждал  несколько  секунд,  счел
момент благоприятным и  бесшумно  спустился  с  дерева  на  землю.  Стараясь
наступать только на плоские декоративные камни между цветочными клумбами, он
поспешил к небольшой выемке в водосточной канаве, где  раньше  спрятал  свое
скудное имущество. Там, в  стороне  от  маршрута  дозорных,  укрытый  от  их
взглядов защитной стеной цветущих кустов, он перевел дух и позволил себе  на
пару секунд расслабиться.
   В сотне шагов к западу, на опушке рощи, его  поджидал  помощник  с  ножом
наготове - на тот случай, если Мастера обнаружат и понадобится поспешить ему
на выручку. Мастер поднял ветку, очищенную от коры, и несколько раз взмахнул
ею, давая понять, что дозорные проходят по определенному расписанию. Сад,  в
который он стремился проникнуть, охраняли восемнадцать убийц - бдительных  и
хорошо вымуштрованных, но, как и  все  люди,  способных  ошибаться.  Маршрут
обхода, по которому они следовали, был сложным и на  первый  взгляд  казался
случайным. Однако  мало  кто  из  наблюдателей  обладал  холодным  терпением
Аракаси и его математическими способностями. Его не заботило,  сколько  дней
он провел скорчившись в грязи,  беззащитный  против  укусов  насекомых,  под
палящими лучами солнца и под дождем. Только одно имело значение: он разгадал
систему обхода стражников и составил формулу для предсказания их появления.
   Его помощник был одет в форму наемного охранника из  северной  провинции;
так же  как  у  Аракаси,  эта  одежда  соответствовала  его  действительному
положению не больше чем дюжина фальшивых личин, которые он надевал  в  своей
жизни, а затем сбрасывал. Даже его имя - Сейбота  -  было  вымышленным.  Что
побуждало его к такой скрытности, Аракаси никогда не  допытывался:  истинное
происхождение этого агента было его личным делом, ибо  он  много  раз  сумел
доказать, что достоин доверия. Из всех сподвижников Аракаси, работающих близ
Онтосета, Сейбота был самым надежным. И Мастеру пришлось возложить на  этого
человека миссию, столь же важную для жизни их госпожи, как его собственная.
   Отросшая за месяц борода скрывала лицо Аракаси. Больше  всего  он  сейчас
был  похож  на  нищего  бродягу.  Однако,  окажись  поблизости  наблюдатель,
которому удалось бы заглянуть  в  глаза  мнимому  нищему,  когда  тот  начал
подавать с помощью ободранной ветки второй, более сложный, сигнал,  он  смог
бы безошибочно понять, что перед ним находится чрезвычайно опасный  человек,
готовый на смерть ради исполнения задуманного дела.
   Человек  по  имени  Сейбота  понял  сигнал  Мастера.  Его   память   была
непогрешима. Он кивнул и исчез за деревьями, ни разу не оглянувшись.
   Спрятанный за тонкой стеной колючих кустов, Аракаси закрыл глаза.  Он  не
молился. У него появилось некое подобие надежды, ибо Сейбота уносил с  собой
инструкции для человека, бывшего вторым  по  старшинству  в  шпионской  сети
Акомы. Именно ему надлежало принять на себя обязанности Аракаси, если тот не
вернется живым.
   Ставки были высоки, как никогда. Если через условленный срок не  поступит
приказ, отменяющий это распоряжение, к  Маре  явится  новый  Мастер  тайного
знания, которого она прежде и в глаза не видала. Будет принята  во  внимание
каждая  подробность  жизни  тонга,  которую  удалось  разузнать  Аракаси,  и
начнется выстраивание новых планов расправы с Обеханом из Камои,  ради  того
чтобы пресечь дальнейшие попытки подлых покушений, организуемых  Чимакой  из
дома Анасати.
   Аракаси снова прикрыл глаза. Голова у него болела от напряжения, что было
необычно.  В  его  глазах  жизнь  всегда  представляла  собой   бесстрастную
механическую пляску, где его постоянным партнером была опасность. Но  сейчас
он тревожился, не задержал ли он Сейботу дольше, чем это необходимо: порядок
прохождения дозорных был им разгадан два дня тому назад. Ожидание, в котором
пребывал Мастер с тех пор, не было продиктовано  осторожностью  -  на  самом
деле оно только увеличивало  риск.  Братство  могло  изменять  свои  повадки
именно для того, чтобы лишить  смысла  исследования  вроде  того,  какое  он
только что закончил. Аракаси потер виски. Непривычный к внутреннему разладу,
он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
   Для Аракаси главным побуждением к действию была  беззаветная  преданность
Маре, с тех пор как благодаря Акоме  исполнилось  его  давнее  стремление  -
месть роду Минванаби. И сейчас  его  преследовала  тревога  за  безопасность
госпожи, ибо, если он погибнет,  выполняя  ее  безумный  замысел,  его  пост
займет человек, менее одаренный талантами. После того как сорвались  попытки
просочиться в Город Магов,  все  чаще  на  поверхности  появлялись  признаки
постороннего вмешательства, хотя агенты в Джамаре вновь "вышли из спячки"  и
приступили к активным действиям. Во всем этом  чувствовалась.  рука  Чимаки.
Бессонными ночами, наблюдая за патрулями Братства, Аракаси не мог отвязаться
от мрачных мыслей. Если в сеть внедрился противник, - и кто знает, насколько
глубоко? - крайне нежелательно именно сейчас передавать бразды правления  из
одних рук в другие. Аракаси попытался резко одернуть себя. Прежде он никогда
не  изводил   себя   пустым   беспокойством:   его   тревожили   только   те
обстоятельства, которые он был не властен изменить.
   Для тонких чувств момент был неподходящий. Усилием воли  Аракаси  отогнал
ошеломляюще-яркое (и тоже несвоевременное) видение - навязчивое воспоминание
о собственных руках, скользящих сквозь медово-золотистые  кудри  куртизанки.
Обо всем этом следовало  забыть,  и  он  заставил  себя  сосредоточиться  на
главном. Приближался очередной промежуток между проходом одного стражника  и
появлением  другого.  Если  Аракаси  собирался  этой  ночью   приступать   к
действиям, то медлить было нельзя. Судя по тому, что он наблюдал  в  течение
всех  предшествующих  недель,  можно  было  не  сомневаться,   что   высокий
раскрашенный паланкин, прибывший вскоре после полудня  в  усадьбу,  доставил
сюда хозяина после долгого отсутствия.
   Обехан - главарь Братства Камои - снова находился в  резиденции,  которая
служила ему для отдыха и удовольствия.
   Аракаси выполз из  канавы,  протиснулся  между  кустами  и,  пригнувшись,
поспешил по садовой дорожке. Он бросился на  землю,  распластавшись  в  тени
низкой изразцовой стены, сознавая с необычайной  остротой,  что  пути  назад
нет. Между патрулями, обходящими периметр усадьбы, не будет  промежутков  до
самого рассвета, когда  невозможно  будет  удрать,  не  попавшись  на  глаза
кому-нибудь из часовых, размещенных на деревянных балконах  смотровых  башен
дома.
   Ждать у стены пришлось около часа. Чтобы не терять времени даром, Аракаси
перебрал в памяти все свои приготовления, оценив каждую удачу и каждый срыв,
которые могли бы повлиять на исход дела.
   Позади осталась изматывающая череда событий,  начавшаяся  с  выслеживания
сестры прекрасной куртизанки. Не составило труда найти работорговца, который
занимался продажей обеих девушек, но  все  следы  оборвались,  когда  сестра
Камлио была передана покупателю.
   Затем розыски застопорились: в  Онтосете  только  начиналась  организация
новой разведывательной сети взамен прежней,  разрушенной  из-за  провала  на
складе шелка. Последующие недели ушли на распутывание ложных следов, но зато
привели к заключению, что девушки, отобранные для Камои, вообще не попали на
невольничий рынок в Онтосете.
   Аракаси вновь проделал весь путь, который привел его  к  Онтосету,  и  из
случайной  обмолвки  пьяного  погонщика  узнал,  что  невольничьи   фургоны,
доставляющие особенно красивых  девушек,  в  редких  случаях  сворачивали  к
холмистым предгорьям, расположенным к северу от города. Еще несколько недель
пришлось потратить на  обследование  этих  мест:  понадобилось  проверить  и
нанести на карту каждую пешеходную  дорожку,  звериную  тропу  и  болотистую
низину на обширной территории севернее Онтосета. Этим занимались  Сейбота  и
трое других агентов, таясь в глуши, как  бандиты.  Чтобы  прокормиться,  они
воровали у крестьян овощи, ловили рыбу в ручьях, а  порой  им  вообще  нечем
было подкрепиться, кроме ягод и орехов. Попытка одного из них  купить  зерно
на деревенской мельнице кончилась тем, что  его  убили,  и  этой  ценой  они
приобрели новое знание: из случившегося следовало, что поселок  состоит  под
негласным правлением Братства, предпочитавшего не пускать посторонних в свои
владения. "Землепашец" убил агента ударом ножа в спину: Аракаси, сам умеющий
виртуозно обращаться с кинжалом, тщательно исследовал  выловленный  из  реки
труп. Гибель агента явно была делом рук опытного убийцы.  Аракаси  лежал  на
чердаке мельницы ниже по течению и прислушивался  к  тому,  о  чем  судачили
крестьяне.  Ставшие  свидетелями  убийства,  они  и  не  подумали  обсуждать
случившееся, а продолжали свои  будничные  дела,  словно  на  их  глазах  не
произошло ничего особенного.
   Никто не догадался о присутствии Аракаси, никто не  заметил  его  следов,
которые он всегда старательно уничтожал, покидая то или иное место. Он снова
припомнил, сколько раз устраивал проверку самому себе, считая прибывающие  к
городским воротам крестьянские тележки и отмечая цвет пыли,  покрывающей  их
колеса. За ним никто не следил, в этом  он  убедился.  Следующие  недели  он
провел в придорожной канаве, питаясь сухарями и фруктами.  Спустя  несколько
месяцев после убийства своего агента Аракаси выследил  три  тележки  из  той
деревеньки. Вернувшись в Онтосет, он напялил на себя  одежонку  погонщика  и
каждую ночь проводил изображая  завзятого  пропойцу.  Тележки  появлялись  и
исчезали,  пока  наконец  не  прибыла  одна  из  тех,  которые  он   ожидал.
Понадобилась прогулка на свежий воздух  с  тремя  качающимися,  распевающими
песни компаньонами; он прислонился к той тележке, чтобы помочиться, и ножом,
скрытым в рукаве, сделал зарубку на прочной коже, обматывающей обод колеса.
   Еще несколько дней Сейбота, которому было поручено наблюдение, дожидался,
чтобы пошел дождь. И тогда наконец след от меченого колеса привел их к  тому
месту, где располагался дворец удовольствий тонга Камои.
   Аракаси понимал, что потрудился не зря.  Никому  и  в  голову  не  придет
установить какую-то связь между пьяным гулякой в таверне и другим бедняком -
бродячим поденщиком, который слоняется по дорогам,  понуро  глядя  себе  под
ноги, в жаркий день, когда сезон сбора  урожая  закончен,  а  новый  еще  не
наступил. И все же  Мастеру  было  не  по  себе.  Он  преследовал  человека,
окруженного завесой глубочайшей тайны, чья охрана не имела  себе  равных  во
всей Империи. История  знала  случаи,  когда  некоторые  властители  умирали
просто из-за того, что на свою беду увидели Обехана.
   Единственным исключением был  Тасайо  Минванаби,  и  взятки,  которые  он
выплачивал  в  металле,  неискушенному  человеку  могли  показаться  досужим
вымыслом, если не знать, что Тасайо изрядно поживился на контрабанде в  годы
военной службы за Бездной.
   В ожидании удобного момента для дальнейших действий Аракаси жевал полоску
вяленого мяса, хотя аппетит у него пропал напрочь. Пища  требовалась  просто
ради того, чтобы выжить;  впрочем,  было  вполне  возможно,  что  это  будет
последняя трапеза в его жизни.
   Он подъел последние крохи своих запасов, и  теперь  ему  оставалось  лишь
лежать пластом на влажной почве. Снова закрыв  глаза,  он  сосредоточил  все
чувства на дыхании ночи, ловя каждый новый звук и каждое дуновение  воздуха,
насыщенного туманом. Любое изменение  должно  было  застать  его  готовым  к
действию. Его счет времени требовал  абсолютной  собранности,  но  почему-то
сегодня мысли так  и  норовили  разбежаться  под  гнетом  какого-то  нового,
бесформенного предчувствия, источник которого он сам не мог определить.
   Эта странность весьма тревожи