Кое-какие  мелочи  не
совпадают.
   Мара остолбенела. Она, как и Сарик, постаралась получше разглядеть  лица.
Все солдаты были незнакомыми, и это ее встревожило.
   Но Сарик, который отличался поразительно цепкой памятью на  лица,  первым
понял, в чем дело.
   - Я их знаю, - прошипел он сквозь зубы. - Раньше они служили у Минванаби.
   Тридцать неизвестных в доспехах Акомы  неумолимо  приближались,  соблюдая
безупречный строй. Возглавляющий колонну  офицер  поднял  руку  в  дружеском
приветствии и назвал сотника Мары по имени. Неузнаваемая  в  своей  скромной
амуниции, Мара обратила к Сарику помертвевшее лицо:
   - Минванаби?
   Сарик еле заметно кивнул:
   - Да. Это те, которые не пожелали присягнуть перед твоим натами. Вон  тот
черноволосый со шрамом на щеке... его ни с кем не спутаешь.
   Мара припомнила тот день,  когда,  поддавшись  мягкосердечию  и  жалости,
отпустила этих врагов на все четыре стороны, - и  вот  теперь  она  пожинает
плоды своего великодушия: за свободу они  платят  ей  предательством.  В  ее
распоряжении были лишь секунды, чтобы решить,  какой  приказ  отдать  своему
отряду: еще пять шагов - и  эти  мнимые  солдаты  Акомы  окажутся  среди  ее
защитников...
   У нее сердце разрывалось при мысли,  что,  возможно,  эти  солдаты  -  ее
верные подданные; однако Сарик не допускал  таких  ошибок.  Кейок  и  Люджан
всецело полагались на его память. Она прерывисто вздохнула и быстро  кивнула
советнику.
   Сигнал тревоги подал Сарик: она не могла  этого  сделать,  иначе  женский
голос сразу выдал бы ее.
   - Враги! - вскричал он. - Азавари, командуй в атаку!
   Приказ сотника прогремел, когда ряженые  неприятели,  шагавшие  в  первых
рядах, выхватили мечи и ринулись в бой.
   Мара почувствовала себя так, как будто ее руку выдернули  из  сустава,  -
это Сарик резким движением вытащил ее из строя и толкнул к себе за спину.
   - А ну беги! - Он почти кричал; даже в таком отчаянном  положении  он  не
позабыл, как бывает порою полезна вовремя  подсказанная  уловка.  -  Беги  и
предупреди наших! - распорядился  он,  словно  обращался  не  к  Маре,  а  к
какому-нибудь  солдату-новобранцу,  которого  посылает  с   донесением   как
курьера.
   Со звоном сшиблись первые мечи; завязался ожесточенный  бой.  Люди  шумно
выдыхали воздух, сыпали проклятиями и орали боевые кличи Акомы. Они пытались
сморгнуть заливающий глаза пот  и,  скрещивая  мечи,  молились,  чтобы  боги
научили их отличать друга от неприятеля, ибо на всех были одинаковые зеленые
доспехи Акомы.
   Сотник Азавари подбодрил своих солдат  громогласным  выкриком,  а  затем,
добравшись до Сарика, вытолкнул того из гущи боя.  Годы  тренировок  сделали
его быстрым, как саркат, и он вклинился на  место  советника,  парируя  удар
вражеского меча, предназначенный Сарику.
   - Охраняй курьера! - отрывисто бросил он. - Ты знаешь,  где  ему  следует
быть!
   Лицо Сарика исказилось от досады. Раньше -  до  того  как  его  назначили
советником - он был воином, и сейчас  мог  бы  снова  послужить  Маре  своим
мечом. Где от него будет больше пользы? Уроки старой Накойи не прошли даром;
он быстро прикинул все возможные варианты. В эту минуту его госпожа, в плохо
подогнанных доспехах, с трудом бежала среди деревьев,  спотыкаясь  о  корни.
Она не владела мечом. Ее нельзя было оставлять без всякой защиты или совета,
и Сарик, умевший мыслить быстро и здраво, понял мудрость решения Азавари.
   - Вырвите сердце у этих собак! - хрипло выкрикнул  он.  -  Я  позабочусь,
чтобы наш курьер добрался до главной колонны. Мы вернемся сюда  раньше,  чем
вы успеете всех их перебить!
   С этими словами он  бросился  бежать,  подгоняемый  неукротимой  яростью.
Конечно,  никакой  головной  колонны  не  существовало.  Вся   охрана   Мары
находилась здесь, и неприятель обладал трехкратным численным превосходством.
Но неужели его госпожа прошла столь долгий путь,  вынесла  все  опасности  и
испытания, которые выпали на ее долю в Туриле, и пожертвовала своими  самыми
любимыми слугами - ради этого? Без сомнения, к  коварному  нападению  бывших
бойцов Минванаби так или иначе причастен властитель Анасати. Но разве  можно
допустить, чтобы подобная военная хитрость погубила Слугу Империи?  Да,  она
могла рискнуть всем, спасая своих детей, но Сарик понимал, что в этой  гонке
ставки куда более высоки, чем жизни мальчика и девочки, как бы ни  были  они
ему дороги.
   Он устремился вперед, уже не терзаясь сомнениями, но мысль  о  товарищах,
сражающихся в неравном бою, побуждала его еще больше напрягать  силы.  Сзади
доносились звуки боя: грохот  и  треск  ударов  мечей  о  доспехи,  крики  и
натужные стоны от непомерных усилий. Самозванцы  в  зеленом  с  методическим
упорством врезались в ряды воинов Мары. Оставаясь в душе воинами  Минванаби,
они долгие годы жили ожиданием этой атаки возмездия.  Их  не  заботило,  как
погибнут они сами.
   У людей Мары имелись не менее веские причины для яростного  сопротивления
вражескому натиску. Они били врагов и уворачивались от ударов, изо всех  сил
стараясь уцелеть, чтобы снова ввязаться в  бой  и  затянуть  его  как  можно
дольше.
   Их одержимость не осталась незамеченной.
   Через пару минут один из атакующих вспомнил о курьере, которого отправили
с неким донесением, и громким криком  сообщил  своему  офицеру,  что  сотник
Акомы, видно, неспроста назначил столь  странный  эскорт  какому-то  жалкому
гонцу. Это казалось тем более подозрительным, что при имеющемся  соотношении
сил потеря любого меча у обороняющихся могла стать роковой.
   - Ха! - воскликнул бывший офицер  из  гарнизона  Минванаби.  В  его  тоне
звучало явное удовлетворение. -  Вы  не  тыловой  отряд  прикрытия!  И  ваша
госпожа вовсе не едет в паланкине под более сильной охраной впереди, верно я
говорю?
   Азавари ничего не ответил, лишь еще более неистово  заработал  мечом.  Он
обрушил удар клинка на шлем противника и отступил назад, когда тот повалился
наземь.
   - А вот проверь, - зловеще предложил он.
   - Чего тут проверять? -  оскалился  еще  один  переряженный  молодчик  из
легионов Минванаби. - Солдаты! - скомандовал он. - Выйти из  боя  и  догнать
этого курьера!
   Сарик услышал этот приказ, когда пустился вдогонку за Марой. Он выругался
и с силой прорвался сквозь переплетение ветвей, за которым скрылась госпожа.
У  него  за  спиной  слышались  громкие  крики.  Мнимые  гвардейцы,  которые
бросились в погоню,  теперь  настигали  его.  Никому  из  Акомы  не  удалось
освободиться, чтобы их остановить. Все верные воины уже вступили в бой.
   Сарик стряхнул заливавший глаза пот.
   - Беги, беги! - подгонял  он  Мару.  Ему  больно  было  видеть,  как  она
спотыкается. Только железная выдержка заставляла ее  все  еще  держаться  на
ногах.
   Он должен выиграть время, чтобы дать ей возможность  отдохнуть.  Если  он
задержит преследователей, то, может  быть,  она  сумеет  найти  какую-нибудь
щель, чтобы спрятаться там, по крайней мере  до  тех  пор,  пока  ее  верным
охранникам не удастся поубавить численность противника.
   Сарик побежал. Он поравнялся с Марой, схватил ее за локоть и одним  махом
переправил через поваленный ствол дерева.
   - Беги!  -  задыхаясь,  проговорил  он.  -  Не  останавливайся,  пока  не
услышишь, что шум погони стих. Тогда спрячься. Затаись до наступления  ночи,
а потом продолжай путь.
   С трудом удержав равновесие, она  приземлилась  на  ноги,  уклонилась  от
очередного торчащего сука и не останавливаясь побежала дальше.
   Сарик  потратил  последнюю  минуту,  провожая  ее  напряженным  взглядом.
Преследователи настигали его.
   Он проворно повернулся. Три меча, несущие смерть,  рассекали  воздух.  Он
отразил тот, который был наиболее  опасным,  два  других,  на  его  счастье,
застряли в ветвях мертвого  дерева.  Один  из  нападавших  повалился  назад,
захлебываясь собственной кровью.
   Сарик выдернул меч  из  груди  врага  и  одновременно  отклонился,  чтобы
избежать удара сбоку. Ветка стегнула его по ребрам - та самая ветка, которая
спасла его минутой раньше.
   Он поднял свой окровавленный клинок и отсек ее. Двое противников  усилили
натиск,  однако  Сарик,  подставив  меч,  сдержал  летящий  клинок  наиболее
проворного врага и сразу же резким движением локтя развернул  меч  и  послал
его снизу вверх. Этот удар застал противника врасплох - еще  одним  недругом
стало меньше.
   Тяжело дыша, бывший офицер, а ныне советник Мары буркнул себе под нос:
   - Не так уж и плохо. Еще не совсем разучился.
   Оставшийся в живых солдат  попытался  выпутаться  из  груды  валежника  и
обойти ее стороной - ведь его задачей было настигнуть мальчишескую  фигурку,
которая, как он теперь подозревал,  должна  была  оказаться  властительницей
Марой.  Сарик  бросился  наперерез.  Сильный  удар  сзади  по  левому  плечу
советника  послужил  красноречивым  свидетельством  допущенной  ошибки.  Его
атаковал еще один солдат. Прижатый к упавшему дереву,  Сарик  развернулся  и
лягнул нападающего, угодив  ему  ногой  в  горло.  К  этому  времени  первый
преследователь  успел  выбраться  из  бурелома  и,   обойдя   вокруг   этого
препятствия, со всех ног  пустился  вдогонку  за  Марой.  Сарик  пробормотал
кощунственное ругательство. Его путь был  предельно  ясен.  Каждое  движение
отзывалось мучительной болью во всем теле: давала о себе  знать  неимоверная
усталость. Сарик, задыхаясь, мчался по лесу. Он догнал  вырвавшегося  вперед
недруга и ударил его сзади, но не смог вложить в удар достаточно силы, чтобы
пробить доспехи. Вывести преследователя  из  строя  одним  взмахом  меча  не
удалось; Сарик был вынужден вступить в поединок, в то  время  как  еще  один
враг все-таки проскользнул мимо советника и  бросился  следом  за  убегающей
Марой.
   Сарик сражался, но рана в плече затрудняла движение. Кровь  струилась  по
руке и растекалась на земле у него под ногами. Сандалии скользили на влажных
листьях. Он лишь с трудом мог обороняться. Казалось, что мышцы  немеют.  Его
враг усмехался, что было скверным признаком. Вдруг кто-то  окликнул  его  по
имени.
   Сарик растянул губы в безрадостной улыбке: он узнал  голос.  Азавари  еще
был жив. Пока сотник Акомы спешил на выручку к советнику,  прорываясь  через
кольцо мстителей из  гарнизона  Минванаби,  Сарик  успел  обменяться  с  ним
быстрыми взглядами.
   Каждый  из  них  знал  свою  судьбу,  и  каждый   улыбался,   приветствуя
неизбежность, - последнее утешение, от которого бренная плоть  смертного  не
может отказаться.
   Получив удар в бок, Сарик пошатнулся; из горла вырвался хриплый стон. Еще
трое  противников  стояли  перед  сотником  Акомы.  Он   громко   выкрикивал
оскорбления, как будто в пылу ярости, но Сарик понимал, что  за  этим  стоит
холодный расчет.
   - Подходите, цепные псы Анасати! -  Азавари  пританцовывал  и  размахивал
мечом.  -  Воспользуйтесь  возможностью  рассказать  своим  детям,  как   вы
отправили Азавари, сотника из армии Слуги Империи, в чертоги Красного  бога!
Если доживете, чтобы иметь детей! И если они захотят  признать  отцами  тех,
кто их опозорил, присвоив себе прославленные цвета достойного дома, не  имея
на это никакого права! Умрите за свою наглость, вонючки из Минванаби!
   Но этих воинов не удалось вывести из себя  издевками  и  насмешками;  они
рассчитывали каждый свой шаг. Тот, кто находился  в  середине,  бросился  на
Азавари, а двое других подались каждый в свою сторону, собираясь возобновить
погоню за Марой. Азавари сделал обманное движение, и напавший на  него  воин
промахнулся, а тот, кто бежал слева, вскрикнул, когда меч вонзился ему между
ребер. Второй, бежавший справа, замедлил бег,  обдумывая,  как  ему  следует
действовать дальше. Азавари не испытывал подобных  колебаний  и  кинулся  за
ним, не обращая внимания на свист вражеского меча. Удар настиг сотника, но и
он успел сделать выпад и сразить неприятеля.
   Сарик увидел, как упал  шлем  с  зеленым  плюмажем.  Он  проглотил  слезы
ярости, сознавая, что доблестный офицер подарил Маре  несколько  драгоценных
секунд,  поскольку  последнему  из  этой  тройки  преследователей   пришлось
прервать погоню и дважды пронзить упавшее тело Азавари, чтобы полностью быть
уверенным в его гибели.
   Первый советник поднял свой клинок слишком медленно и не успел парировать
удар. Острая боль полоснула шею, и внезапно окружающий мир отдалился, а  его
краски словно потускнели. Сарик зашатался и упал. Последним, что уловили его
чувства, прежде чем мрак поглотил его сознание, были пряный запах мха и  еще
- затихающий  шум,  производимый  удаляющимся  отрядом  на  марше.  Солдаты,
переряженные в  зеленые  доспехи,  покидали  место  кровавой  победы,  чтобы
возобновить погоню за последней бегущей фигурой - за  Марой.  Сарик  силился
вознести  молитву  о  спасении  Благодетельной,  но  тщетно:   дыхание   уже
пресеклось, и слова не могли прозвучать. Последняя его мысль - когда  смерть
пришла за ним - была о Накойе, которая его выучила  и  подготовила  себе  на
смену. Вот раскричится упрямая карга, когда встретит его в чертогах Туракаму
и узнает, что он умер как воин, несмотря на все ее старания возвести его  на
более  высокий  пост.  С  удовольствием  предвкушая  предстоящую   словесную
перепалку с его сварливой предшественницей на посту первого советника Акомы,
Сарик почти улыбался, и эта улыбка не покинула его лица даже после того, как
его дух расстался с телом.

Глава 15
ПОГОНЯ

   Мара бежала.
   Трава цепко хватала ее за ноги,  воздух  обжигал  горло.  Задыхаясь,  она
стремилась  вперед.  Не  думая  об  усталости,  она  твердила   себе   одно:
остановиться - значит умереть.  Ее  настигали  враги.  Она  нырнула  в  гущу
зарослей и краем глаза увидела преследователей - фигуры в зеленом.
   Было что-то глумливо-зловещее в этом  зрелище:  воины,  облаченные  в  ее
фамильные цвета, гнались за  ней,  чтобы  убить.  Мара  ринулась  в  заросли
ползучих лиан. Но ее гнал не только страх. Зеленые доспехи всегда носили те,
кто был готов отдать за нее жизнь, защитить ее любой ценой, - и вид врагов в
зеленом поверг ее в бездну отчаяния.
   Сколько жизней унесло объединенное коварство Минванаби и Анасати? Погибли
Сарик и Азавари, двое из ее лучших молодых офицеров, которых она берегла как
зеницу ока. Ее солдаты были хорошо обучены  и  решительны;  их  отбирали  из
числа самых надежных. Но, готовые к любым жестокостям Ассамблеи  Магов,  как
могли они заподозрить, что им будет расставлена ловушка  -  примитивная,  но
смертельная, - когда они окажутся почти у цели?
   До подземелья чо-джайнов оставалось совсем немного.
   Хотя Мара отличалась завидным здоровьем, она была уже отнюдь не девочкой,
которая некогда приняла мантию Акомы. В свое время  она  боролась  и  бегала
наперегонки с братом, но с тех пор минуло тридцать лет. Сердце рвалось у нее
из груди. Она выбилась из сил, но перевести дух не было возможности.
   Преследователи не отставали. Правда, им мешали тяжелые доспехи, да к тому
же до начала боя  они  тоже  преодолели  немалый  путь.  Некоторое  время  и
солдаты, и Мара продвигались с одинаковой скоростью. Но вот  Мара  в  первый
раз споткнулась,  и  расстояние  между  ними  стало  неумолимо  сокращаться.
Мучительно тянулись минуты; ей казалось, что в мире не осталось иных звуков,
кроме топота обутых в сандалии ног и ее собственного тяжелого дыхания.
   Мару душила безнадежность. Двое врагов теперь гнались за  нею  по  пятам,
третий отставал от них на шаг, четвертый, едва передвигавший ноги,  был  еще
на полшага позади. Она спиной  чувствовала  занесенный  меч  и  была  готова
принять разящий удар, боль и мрак.
   Умереть от меча почетно,  неистово  твердила  себе  Мара,  но  испытывала
только черную ярость. Все то, к чему она стремилась в  этой  жизни,  вот-вот
пойдет прахом из-за бессмысленного злопамятства и  заскорузлой  жажды  мести
какого-то солдата Минванаби. Ей ничего не оставалось, кроме как  гнать  себя
вперед. Каждый шаг мог оказаться  последним.  Так  погибает  бегущий  газен,
пригвожденный когтями сарката, жаждущего крови.
   Местность пошла на подъем. Мара  споткнулась  и  упала.  Меч  со  свистом
прорезал воздух там, где только что было ее туловище, и она услышала хриплое
ругательство.
   Мара покатилась по сухим листьям. Доспехи сковывали движения. Висящий  на
боку меч, который она так и не догадалась отбросить в сторону, зацепился  за
узловатый корень и держал ее, словно на крючке.
   Подняв глаза, Мара смутно различила зелень и проблески  ясного  неба.  На
этом фоне маячило лицо врага, и она увидела его занесенный клинок. У Мары не
осталось сил вскрикнуть. Она вжалась в землю в тщетной надежде на спасение.
   В это мгновение подоспел воин, который бежал на шаг позади  двух  других.
Его меч поднялся и обрушился на долю секунды быстрее, и  плоть,  которую  он
рассек, была плотью врага.
   Рыдая от изнеможения, Мара не сразу поняла, что зеленые доспехи  скрывали
не  только  предателей.  Для  этого  понадобилось,  чтобы  умирающий  солдат
бесформенным мешком рухнул прямо ей  на  ноги.  Теперь  над  Марой  возникло
знакомое лицо с раной через всю щеку.
   - Ксаному! - вскричала она. - Хвала богам!
   Отпихнув в сторону труп,  воин  помог  Маре  подняться  и  подтолкнул  ее
вперед.
   - Беги, госпожа, - выдохнул он; от  многочисленных  ран  его  собственная
жизнь висела на волоске. - Найди чо-джайнов. Я задержу врагов.
   Маре хотелось поблагодарить его за доблесть, но язык ее не слушался.
   Ксаному это заметил:
   - Госпожа моя, беги же! Их много, а я против них один.
   Полуслепая от слез, Мара содрогнулась. Напрасно Ксаному надеялся,  что  у
чо-джайнов властительница найдет защиту: инсектоиды не  собирались  воевать.
Их связывал договор с Ассамблеей, и, конечно, им стало  известно,  что  Мара
пошла наперекор эдикту Всемогущих.
   И все же она нашла в себе  силы  продолжить  бегство.  Иначе  ее  тут  же
изрубили бы на куски - двое солдат выскочили из зарослей и бросились к  ней.
Ксаному, слабеющий на глазах, все же сумел преградить им путь.
   Борьба была недолгой. Потребовалось полдюжины ударов, чтобы Ксаному  упал
с перерезанным горлом; его последний стон был похож на орлиный клекот. Своей
смертью он выиграл для хозяйки несколько драгоценных секунд, несколько ярдов
пути по лесной чащобе. Мара заметила, что лес  редеет;  а  может,  ее  стало
подводить зрение - от смертельной усталости и дурноты.
   То ли пот, то ли слезы заливали ей глаза. Ее поглотил  мрак,  поднявшийся
черной стеной.
   Она протянула руку, ища опору, но ее ногти царапнули хитиновый панцирь.
   Чо-джайны! Она добралась  до  кургана.  Вокруг  сомкнулись  черные  тела,
сдавив ее со всех сторон. Мара охнула, чувствуя себя совершенно беспомощной.
Это были не воины, а работники, сплоченный отряд фуражиров, которые, по всей
видимости, возвращались в улей.
   Мара не могла поверить, что  оказалась  в  безопасности.  Задыхаясь,  она
выговорила:
   - Вы... связаны обетом... эдикт... Ассамблеи... Вам нельзя... воевать!
   Чо-джайны будто не слышали этих слов. Работники,  не  годные  к  военному
делу, - они в любом случае не стали бы сражаться. У них не было  ни  оружия,
ни особых приспособлений. Когда они  еще  плотнее  сомкнули  кольцо,  увидев
вынырнувших из  чащи  преследователей,  Мара  поняла:  инсектоиды  не  могут
драться, но могут умирать.
   Старший из преследователей что-то крикнул, и они  бросились  в  атаку.  В
закатном солнце сверкнули мечи; клинки сразили работника,  идущего  в  общем
строю с остальными.
   Он упал без звука, подергивая конечностями  и  корчась  от  боли.  Словно
только сейчас осознав нависшую над ними угрозу, оставшиеся в живых чо-джайны
сбились в кучу, окружив Мару. У нее не оставалось возможности ни упасть,  ни
пробиться сквозь их ряды, когда они с  грохотом  бросились  вперед.  Подобно
обломку корабля, подхваченному течением, Мара поплыла вперед. Из-за пыли она
нич