самое лучшее, на  что  ты  можешь  рассчитывать,  -  это  сын  какого-нибудь
богатого торговца удобрениями, задумавшего купить имя для своей семьи... а в
это время охранять твое поместье будут головорезы и воры, угоняющие нидр!..
   - Довольно!
   Мара оттолкнула от себя  старуху  и  сама  подивилась  тому,  как  твердо
прозвучал ее голос. Но этот короткий  возглас  отрезал  конец  обличительной
тирады Накопи, как  острая  коса  срезает  траву  на  лугу.  Старая  женщина
воздержалась  от  дальнейших  протестов.  Когда  же  она   собралась   снова
заговорить, Мара остановила ее:
   - Довольно, Накойя. - Сказав это  тихим,  опасно  спокойным  тоном,  Мара
подошла к няне вплотную и отчеканила:
   - Я - властительница Акомы.
   В этих словах уже не слышалось той сдержанной ярости, которая взметнулась
в ней двумя секундами раньше. Слегка смягчившись,  Мара  вгляделась  в  лицо
женщины,  которая  растила  ее  с  первых   дней   жизни.   Очень   серьезно
властительница произнесла:
   - Мать моего сердца, из всех, кто служит мне, - ты самая любимая. - Потом
глаза у нее сузились, и в них снова сверкнул  гнев.  -  Но  никогда,  ни  на
мгновение не забывай, что ты у меня на службе. Только посмей еще раз тронуть
меня так, как ты это сейчас сделала, только посмей снова обратиться ко мне с
подобными словами - и я прикажу избить тебя, как раба из кухни. Ты поняла?
   После секундного колебания Накойя медленно склонила голову  и,  с  трудом
сгибая натруженные ноги, опустилась на колени:
   - Я умоляю госпожу простить меня.
   Прошло еще мгновение, и Мара, наклонившись к няне, обняла ее за плечи:
   - Самая старая, самая дорогая моему сердцу... наша  судьба  переменилась.
Каких-нибудь несколько дней тому назад я была послушницей  храма,  ожидающей
посвящения. Теперь я управляю здесь всем, и тобой тоже - как раньше управлял
мой отец. Самая  важная  услуга,  которую  ты  можешь  мне  оказать,  -  это
поделиться со мной своей великой мудростью. Но в конце концов только я  одна
должна выбрать путь, по которому буду следовать. - Крепче обняв Накойю, Мара
продолжила:
   - А если ты еще сомневаешься, так вспомни:  бандиты  меня  не  захватили.
Вайо и Кейок не погибли. Я все  рассчитала  правильно.  Мои  планы  принесли
успех, и теперь мы отыграли кое-что из потерянного раньше.
   Накойя помолчала, а потом шепнула:
   - Ты была права.
   Мара разомкнула объятия и дважды хлопнула в  ладоши.  Немедленно  явились
две девушки, готовые позаботиться о госпоже, вернувшейся после утомительного
дня. Тем временем старая няня поднялась  на  ноги.  Все  еще  вздрагивая  от
полученной отповеди, она спросила:
   - Госпожа, ты позволяешь мне удалиться?
   Подняв голову, чтобы служанка могла расстегнуть  ворот  ее  платья,  Мара
ответила:
   - Да, почтенная, но зайди ко мне после того, как я приму ванну. Нам нужно
многое обсудить. Я добросовестно обдумала твой совет. Пришло время  заняться
устройством моего брака.
   Накойя ошарашенно взглянула на нее. После всего, что  сегодня  случилось,
такая уступка наводила на подозрения.
   - Как пожелаешь, госпожа, - сказала она и с поклоном удалилась.
   Уже оказавшись в коридоре, старая женщина, кряхтя, распрямила спину.
   Сейчас она испытывала огромное облегчение. Наконец-то Мара вошла  в  роль
властвующей госпожи. И хотя бурная вспышка гнева больно обожгла душу Накойи,
главным было другое: дитя, которому  впредь  придется  хранить  честь  своих
предков, повзрослело и уже не нуждается в опеке.
   Старая нянька усмехнулась.  Если  кротость  и  не  принадлежала  к  числу
достоинств  Мары,  то,  во  всяком  случае,  девушка  унаследовала  от  отца
поразительную отвагу и доблесть.

***

   Часом позже властительница Акомы вышла из ванны. Две служанки обернули ее
блестящее  тело  полотенцами;  две  другие   сдвинули   на   прежние   места
перегородки, отделяющие деревянную ванну от спальни. Как и во  всех  знатных
цуранских  домах,  размеры  и  количество  помещений   определялись   только
расположением подвижных  перегородок,  которые  могли  служить  и  створками
дверей, и окнами, и ширмами. Сдвинув одну  из  них,  можно  было  пройти  из
кабинета прямо в спальню Мары, минуя центральные апартаменты.
   Накойя появилась, как только Мара  присела  у  открывшегося  проема.  Она
жестом указала старой женщине на место рядом с собой.
   - Госпожа, я принесла перечень подходящих союзников, - приступила  Накойя
к делу.
   Мара все так же глядела вдаль. Она почти не двигалась,  если  не  считать
легких поворотов головы, которые от нее требовались,  чтобы  служанки  могли
расчесать ее длинные влажные волосы. Усмотрев в молчании хозяйки  разрешение
продолжать, Накойя развернула пергамент.
   - Госпожа, если  мы  собираемся  устоять  против  покушений  Минванаби  и
Анасати,  потребуется  выбирать  союзников   с   величайшей   осторожностью.
По-моему, у  нас  есть  три  возможности.  Во-первых,  это  союз  со  старым
уважаемым  семейством,  у  которого  хозяйство  пришло  в   упадок.   Другая
возможность - выбрать для тебя супруга из семьи, недавно  сумевшей  добиться
влияния и богатства, но желающей посредством брака приобщиться  к  традициям
древнего рода, а заодно снискать себе почет и политических союзников.  Ну  а
третья возможность - поискать семью, которая согласится на союз  ради  того,
чтобы потешить собственное честолюбие  и  с  помощью  славного  имени  Акомы
добиться большего перевеса в Игре Совета.
   Накойя помолчала, ожидая ответа. Но девушка сидела все так же  безмолвно,
устремив взгляд в сад; чуть заметная морщинка пролегла у  нее  на  лбу.  Тем
временем служанка закончила расчесывать волосы Мары, уложила их в аккуратный
узел, поклонилась и исчезла.
   Накойя поняла, что  ответа  не  дождется.  Снова  развернув  свиток,  она
откашлялась и приступила к объяснению:
   - Я исключила из списка те семьи, у  которых  власти  хватает,  а  вот  с
традициями плоховато. Для твоих целей больше подойдет брак с юношей из дома,
который уже имеет могущественных союзников. Тут, конечно, возможны различные
осложнения  с  союзниками  Минванаби  и  особенно  -  с   Анасати.   Поэтому
по-настоящему приемлемых для нас домов в списке совсем мало.
   Взглянув на  властительницу,  Накойя  обнаружила,  что  та,  по-видимому,
прислушивается только к вечернему хору насекомых.
   Когда вошедшие слуги подрезали обгоревшие фитили  ламп,  Накойя  увидела,
что Мара хмурится, как будто решая  трудную  головоломку.  Пытаясь  привлечь
внимание госпожи к результатам своих изысканий, Накойя с подчеркнуто деловым
видом разгладила пергамент:
   - Из всех, кого может интересовать союз с Акомой, самый многообещающий...
   Мара внезапно перебила ее:
   - Накойя, если я правильно  поняла,  Минванаби  -  единственная  семья  в
Империи, располагающая столь большими собственными силами. А у  какого  дома
самые мощные политические связи?
   Накойя уронила перечень на колени:
   - Анасати, конечно, тут и вопросов нет. Если бы  не  властитель  Анасати,
этот перечень был бы в пять раз длиннее.
   Кивнув, Мара снова уставилась в одну  точку,  как  будто  ее  взгляд  был
прикован к чему-то такому, что могла видеть только она:
   - Я приняла решение.
   Накойя  подалась  вперед,   внезапно   насторожившись:   Мара   даже   не
прикоснулась к перечню, не говоря уже  о  том,  чтобы  взглянуть  на  имена,
которые писец нанес на пергамент под диктовку старой няни. Мара  повернулась
и взглянула ей в глаза:
   - Я выйду замуж за сына властителя Анасати.

Глава 4
ГАМБИТЫ

Прозвенел гонг.
   Отголоски этого звука донеслись до самых дальних уголков  парадного  зала
во дворце властителя Анасати. В просторном помещении,  увешанном  старинными
боевыми   знаменами,   царил   смешанный   аромат   мебельного    воска    и
непрекращающейся интриги. Под куполом, крытым черепицей, лежала столь густая
тень, что даже при зажженных свечах это место казалось мрачным. Зал  сам  по
себе гасил эхо. Многочисленные придворные и  вассалы,  собравшиеся  здесь  в
ожидании событий, выглядели, как скопище почти неподвижных кукол.
   В  конце  длинного,   устланного   коврами   центрального   прохода,   на
внушительном возвышении восседал властитель Анасати в парадных одеждах. Судя
по его невозмутимому худому  лицу,  властитель  не  испытывал  ни  малейшего
неудобства ни от тяжести громоздкого головного убора, ни от изнуряющей жары.
Алые и желтые шарфы, числом не менее дюжины, затрудняли дыхание;  их  концы,
завязанные  сзади   пышными   бантами,   вздымались   за   плечами,   словно
накрахмаленные  крылья.  Стоило  властителю  шевельнуться,  как  эти   банты
сбивались  на  сторону,  и  слугам  приходилось  поспешно   устремляться   к
господину, чтобы вновь разместить банты в должном порядке. В одной  руке  он
держал длинный резной скипетр, принадлежавший семье Анасати  с  незапамятных
времен, - знак высокого достоинства правителя. На коленях  у  него  покоился
древний стальной фамильный меч - реликвия, уступающая по  значимости  только
семейному натами. Этот меч передавался от отца к  сыну  со  времен  Золотого
Моста и Спасения, когда народы впервые появились на  Келеванен.  Теперь  вес
меча жестоко давил на старые колени -  еще  одно  из  неудобств  этикета,  с
которыми приходилось смиряться в ожидании прибытия этой выскочки из Акомы. В
зале было жарко, как в печи: традиция требовала,  чтобы  все  окна  и  двери
оставались закрытыми, пока гость, явившийся с целью сватовства, не войдет  в
зал со всеми положенными церемониями.
   Текума, властитель Анасати, слегка наклонил голову, и к нему  приблизился
его первый советник по имени Чимака.
   - Долго еще?.. - нетерпеливым шепотом спросил властитель.
   - Теперь уже совсем скоро, господин. - Верный советник нервно  переступил
с ноги на ногу и пустился в объяснения:
   - Гонг прозвонил уже три раза: когда паланкин Мары достиг наружных ворот,
когда она вступила в главное здание и сейчас - когда ее  процессия  проходит
через ворота во внутренний двор. Четвертый удар прозвучит, когда ей позволят
предстать перед тобой, господин.
   Тишина раздражала властителя: он  любил,  чтобы  звучала  музыка.  Однако
следовало уделить внимание делам насущным.
   - Ты подумал о том, о чем я просил?
   - Конечно, господин. Твое слово  для  меня  закон.  Я  сочинил  несколько
оскорбительных  замечаний,  которые  могут   пригодиться   для   ответа   на
предложение этой сучки из Акомы. - Советник облизнул губы и добавил:
   - Какая самонадеянность с ее стороны - рассчитывать, что твой  сын  Джиро
польстится на возможность занять при ней место консорта!.. Что  и  говорить,
это было бы блестяще...
   Властитель Анасати метнул на советника любопытный взгляд, слегка повернув
голову в его сторону - и парадное облачение немедленно съехало на левый бок.
Слуги бросились к хозяину и захлопотали вокруг, возвращая банты на место.
   Чимака принялся развивать свою мысль:
   - Блестяще... будь у подобного замысла хоть малейшая  надежда  на  успех.
Брак с любым из твоих сыновей позволил бы ей  рассчитывать  на  политический
союз с тобой. Тебе пришлось бы потратить немалые средства на защиту Акомы, а
у этой особы были бы развязаны руки, чтобы целиком посвятить себя  борьбе  с
властителем Минванаби.
   Властитель Анаоати слегка скривил  губы;  как  видно,  лишнее  упоминание
грозного имени не доставляло ему удовольствия:
   - Да я бы и сам на ней женился, если  бы  думал,  что  у  нее  есть  хоть
какой-то шанс переиграть этого джаггуна в Игре Совета.
   Он нахмурился, произнося название дурно пахнущего пожирателя  мертвечины,
и вернулся к вопросу, который ставил его в тупик:
   - Но в самом-то деле, на что она надеется? Должна же она понимать, что  я
никогда не позволю ей заполучить Джиро в  консорты.  Если  не  считать  Пяти
Великих Семей, род Акома - единственный, который может похвастаться  большей
древностью, чем род  Анасати.  Если  Акома  перестанет  существовать,  и  по
какой-либо причине с лица земли исчезнет одна из Пяти Великих...
   Эта заветная мечта не в  первый  раз  высказывалась  вслух,  и  Чимака  с
легкостью закончил за господина:
   - Тогда в число Пяти Великих Семей войдет и семья Анасати.
   Текума кивнул:
   - И настанет день, когда один из  моих  потомков  сможет  возвыситься  до
звания Имперского Стратега.
   Он бросил взгляд налево, где на более скромном возвышении располагались в
ожидании трое его сыновей.
   Ближе всех к отцу сидел Халеско, наследник мантии Анасати, а рядом с  ним
- Джиро, самый умный и одаренный из всех троих. Стоило  только  захотеть,  и
ему была бы  предоставлена  возможность  выбрать  себе  жену  среди  дочерей
десятка властителей; с его стороны не было бы дерзостью  даже  сватовство  к
одной из дочерей императора, а это, в свою очередь, еще больше  укрепило  бы
политическую мощь Анасати. Третий сын, Бантокапи,  неловко  сутулился  около
Джиро, старательно выковыривая грязь из-под ногтя большого пальца.
   Вглядываясь в своего хмурого младшего  сына,  властитель  Анасати  шепнул
Чимаке:
   - Ты не думаешь, что по какому-то капризу судьбы она выберет  Банто?  Что
скажешь?
   Тонкие брови советника поползли вверх:
   - Наша разведка отмечает, что Мара весьма неглупа, хотя  и  неопытна.  Но
если она попросит, чтобы Банто стал при ней консортом... это  лишь  докажет,
что ума у нее несколько больше, чем я предполагал, господин.
   - Больше ума? В  том,  чтобы  попросить  Банто  в  консорты?  -  Не  веря
собственным ушам, Текума резко повернулся, отчего его банты в очередной  раз
сползли, и слуги снова засуетились вокруг. - Ты что, рехнулся?
   Мельком взглянув на нескладного,  хотя  и  сильного  Бантокапи,  советник
поделился своими соображениями:
   - У тебя может возникнуть искушение сказать "да", господин.
   Почти не скрывая сожаления, властитель Анасати вздохнул:
   - Но мне, как я полагаю, придется сказать "нет"... Верно?
   Первый советник прищелкнул языком:
   - Даже Банто намного усилил бы ее политическое влияние.  Представь  себе,
господин, что  могло  бы  случиться,  если  бы  какой-нибудь  пес  из  своры
Минванаби случайно убил Бантокапи при попытке извести род Акомы...  Вспомни,
какая поднялась кутерьма, когда Минванаби подослал к ней убийцу из Камои.
   Властитель Анасати кивнул:
   - Да, я был бы вынужден позаботиться о том,  чтобы  и  его  семейство  не
избежало моей мести.  Конечно,  это  позор,  что  Минванаби  так  оплошал  с
покушением на Мару, но, с другой стороны, чего еще  можно  было  ожидать  от
этого трупоеда? Он хуже любого джаггуна! Соображения у него не больше, чем у
бычка-нидры во время случки.
   Текума пошевелился, пытаясь найти  позу  поудобнее;  банты  заколыхались,
слуги набежали для восстановления симметрии. Текума застыл  -  во  избежание
дальнейших нарушений порядка, - но продолжал размышлять вслух:
   - Я ничего не имел против того, чтобы сбить спесь с ее отца: Седзу  вечно
норовил превзойти меня везде, где только мог. Но  все  это  не  выходило  за
рамки правил Игры. А ввязываться в бесчинства, упиваться кровной местью... -
Властитель  покачал  головой,  и  грандиозный  головной   убор   перекосился
настолько, что упал бы,  если  бы  Чимака  не  успел  его  подхватить,  -  и
подвергать себя всем этим неудобствам только ради  того  чтобы  унизить  его
отродье... на мой взгляд, это пустая трата времени. - Обведя взглядом душный
зал, он посетовал:
   - О боги, музыканты здесь, наготове... и ни одной  ноты  ради  услаждения
слуха!
   Озабоченный, как всегда, соблюдением ритуала до мельчайших  подробностей,
педантичный Чимака напомнил:
   - Они и должны быть наготове, чтобы в нужный момент заиграть  официальный
приветственный марш, господин.
   Властитель Анасати, не имея возможности  дать  волю  раздражению,  только
вздохнул:
   - Я так наслаждался новыми сочинениями музыкантов... А теперь целый  день
потерян без толку. Но почему бы им не сыграть хоть что-нибудь, пока Мара  не
явилась?
   Чимака слегка покачал головой; капля пота скатилась с кончика его носа:
   -  Господин,  достаточно  самого  ничтожного  нарушения  этикета,   чтобы
властительница Акомы смогла  усмотреть  в  этом  оскорбление,  а  тогда  она
получит некоторое преимущество в предстоящих переговорах.
   Хотя по натуре Чимака был более терпелив, чем его хозяин, он  тоже  ломал
себе голову, пытаясь понять, почему гостье и ее свите понадобилось так много
времени, чтобы пересечь центральный  двор.  Шепотом  он  приказал  стоявшему
поблизости слуге:
   - Узнай, из-за чего задержка.
   Слуга поклонился, выскользнул из зала через боковую дверь и через  минуту
возвратился с докладом:
   - Властительница Акомы сидит на носилках перед дверью, господин.
   Теперь уже выведенный из себя, Чимака прошипел:
   - Тогда почему же никто не позаботился ударить в гонг и впустить ее?
   Слуга смущенно покосился на главный вход, по обе стороны которого застыли
специально  обученные  открыватели  дверей  в  церемониальных   одеждах.   С
беспомощным жестом он шепотом дал ответ:
   - Она  пожаловалась  на  жару  и  приказала  подать  влажные  благовонные
полотенца и прохладительные напитки для нее самой и для ее свиты, чтобы  они
все могли освежиться, прежде чем войдут в зал.
   Подумав  о  придворных  властителя  Анасати,  которые  уже  больше   часа
изнемогают от духоты в закрытом помещении, Чимака  решил,  что  его  прежнее
мнение о Маре следовало  бы  пересмотреть.  Ее  необъяснимая  медлительность
могла оказаться тщательно продуманным маневром, рассчитанным  на  то,  чтобы
раздразнить хозяина дома, довести его до гневной вспышки  и  воспользоваться
этим в своих интересах.
   Текума процедил:
   - Прекрасно. Сколько же нужно времени, чтобы выпить чашку воды?
   Слуга ответил:
   - Господин, требование властительницы застало нас врасплох. Напоить водой
такую многочисленную свиту...
   Властитель Анасати и его первый советник переглянулись.
   - Что значит - такую многочисленную? Сколько их на самом деле? -  спросил
Чимака.
   Слуга покраснел: его образование не позволяло ему управляться  с  числами
больше двадцати. Однако он постарался ответить как можно точнее:
   - Ее сопровождают пять личных  служанок  и  одна  старая  женщина  рангом
повыше. Я видел двух офицеров в шлемах с плюмажами...
   - А это означает, что при ней не менее пятидесяти воинов. - Текума слегка
наклонился к первому советнику и быстрым шепотом напомнил:
   - Если я не ошибаюсь, ты меня  уверял,  что  весь  гарнизон  ее  поместья
насчитывает меньше пятидесяти бойцов.
   Чимака попытался оправдаться:
   - Господин, наш шпион, состоящий среди домочадцев Минванаби, извещал нас,
что сражение, в котором погибли Седзу и его сын, привело также к уничтожению
основных сил Акомы.
   Слуга почувствовал себя неуютно: хотя и не по своей воле, но  он  услышал
слова, явно не предназначенные для его  ушей.  Однако  у  Чимаки  были  иные
поводы для беспокойства. Уже более громко он спросил:
   - Так неужели властительница  Акомы  осмелилась  привести  с  собой  весь
оставшийся у нее отряд?
   Явно желая оказаться где угодно, только не  здесь,  слуга  сообщил  новые
подробности:
   - Господин, хадонра говорит, что она привела еще больше солдат.  К  стыду
нашему...
   Слуга осекся. Он заметил, как напрягся властитель Анасати при одном  лишь
предположении, что недостаточная готовность к приему  гостей  может  умалить
честь его дома. Пришлось быстро найти другие слова:
   - ...к стыду твоих, господин, недостойных слуг,  конечно...  ей  пришлось
оставить еще сотню воинов в лагере за воротами усадьбы... потому что  у  нас
не были приготовлены жилища для такого количества солдат.
   К великому  облегчению  слуги,  Чимака  отослал  его  взмахом  руки;  тем
временем  у  властителя  Анасати  изменилось  настроение:  если  сначала  он
почувствовал себя уязвленным из-за пустяковой оговорки слуги, то  теперь  н