- пятая).
     Стр. 237.  ...убит был братом Авель... - Авель  был убит  своим  братом
Каином (Бытие, IV. 1 - 16).
     Картуш,  Луи  Доминик  (1693  -  1721)   -  атаман  шайки  разбойников,
действовавших в Париже  и его  окрестностях. Упоминание его имени  в романе,
видимо,  связано с тем, что Лесков читал  книгу о нем, вышедшую  в  Париже в
1859 г. "Cartouche, histoire authentique".
     Стр.  238.  ...в том  трусе,  который  прибежал один из  термопильского
ущелья!.. - Видимо, спартанец Аристодем, который избежал участия  в сражении
с  персами при Фермопилах  (горный проход  из  Фессалии в Среднюю  Грецию) и
получил от соотечественников прозвище "Трус"  (Геродот. История. Кн. VII, с.
223 - 231).
     ...которых "значение  пусто  и  ничтожно,  а  им без  волненья  внимать
невозможно"?  - Измененная первая строфа стих. М. Ю. Лермонтова "Есть  речи,
значенье..." (1839).
     Стр. 243. Наполеондор  - французская золотая монета  достоинством  в 20
франков,  чеканившаяся с 1808 г. императором Наполеоном I и с  1852 г. вновь
введенная в обращение Наполеоном III.
     Стр. 246.  ...в  Батиньоле.-  Район Парижа,  где  предпочитали селиться
русские, желавшие предаться усиленным занятиям. Упоминается в очерке Лескова
"Русское общество в Париже" (1863).
     Стр. 248. Гризеты - молодые девушки  (швеи, мастерицы) легких нравов, в
изображении  французской  литературы  XIX  века  подруги  бедных  студентов,
художников (от франц. grisette).
     Стр.  219. St. Sulpice  -  церковь Сен-Сюльпис.  Основана  в  ХII  веке
аббатством Сен-Жермен-де-Пре.
     Стр. 252. Там  всегда  стояло  что-нибудь в  таком роде:  "La  religion
primitive des Indo-Europeens par m-r Flotard"... - то  есть La  Religion des
Indo-Europeens, par Eugene Flotard. Paris, J. Cherbuliez. 1864.
     Стр.   254.   ...история   русской  церкви,   сочиненная   католическим
священником Густою... - Речь  идет об издании:  Gusta Fr. Historye  Kosciola
ruskiego. Т. 1-2. Краков, 1857 - 1858.
     ...мистические бредни Тавянского... - то есть Анджея Товянского (1799 -
1878), основателя религиозно-мистической секты и одного из центров польского
миссионерства, с 1840  по 1844  г. Товянский  живет  в эмиграции  в  Париже.
Долинский  рассматривает  его  книгу  "Беседа",  в  которой нашли  отражение
основные  идеи  этого   популярного  в  Европе  деятеля  польской  эмиграции
(Biesiada... z 17 stycznia 1841 roku, wyd.: А. Jelowicki. Paryz. 1842).
     ...имевшего  столь печальное влияние на прекраснейший ум Мицкевича... -
Известный  польский поэт Адам  Мицкевич познакомился с  Товянским в Париже в
1841  г. Обладая гипнотическим даром,  Товянский  излечил психически больную
жену Мицкевича и тем самым произвел на поэта  сильное впечатление.  Мицкевич
стал  активным  участником секты  Товянского.  В  своих  лекциях  по истории
славянских  литератур,  которые  он  читал в Коллеж де  Франс, Мицкевич стал
пропагандировать мистицизм и мессианство.  В 1844  г. лекции были прекращены
министерством просвещения  как ненаучные.  В  связи  с  увлечением Мицкевича
учением Товянского  Шопен писал из Парижа Дельфине Потоцкой: "Мицкевич,  как
адепт  Товянского,  очень  меня  тревожит.  То,  что  Товянский, как  ловкий
мошенник, одурманив дураков, тянет  их за собой,  может вызвать только смех,
но Мицкевич -  возвышенная душа и мудрая  голова - как он этого мошенника не
разгадал  и  не  высмеял..."  (См.:  Живов М.  Адам  Мицкевич. Вехи жизни  и
творчества. Мицкевич А. Собр. соч., в 5 т. М., 1948, т. 1, с. 57).
     Стр.  255.  ...и  рассматривал  книги  3айончека.- Далее  речь  идет  о
религиозных  изданиях,  выпущенных в  свет в начале  шестидесятых годов  XIX
века: Lacroix  et Djunkovskoy.  Dictionnaire  des misions  catholiques: 2 v.
Troisieme serie;  F.  Petruccelli della  Gattina Histoire  diplomatique  des
conclaves.  Paris,  1864 -1866.  4  v.;  Acta sanctorum  quotquot toto  orbe
coluntur...  Joarmes  Bollandus,  Godefridus  Henschenius.  Societatis  Jesu
theologi. V. Palme.  Paris. 1863  -  1865.  В  тексте  исправлены  ошибки  в
написании имен авторов этих книг, допущенные в предыдущих изданиях романа. В
сведениях об издании "Acta  sanctorum" упоминаются монах иезуитского  ордена
Болланд, основавший это издание в Антверпене в 1643 - 1794 гг., и его ученик
Годфруа  Геншен  (1600  -  1681),  продолживший  дело  Болланда  по  научной
подготовке издания.
     Стр.  259.  Demi-careme.  Здесь: mi-carem - четверг  на  третьей неделе
Великого  поста  с  XIII  века   отмечается   в  Париже  шумным  весельем  и
карнавалами, с 1832 г. официально празднуется таким образом по всей Франции.
     Стр. 261. Фуляровый платок - из шелковой ткани.
     Стр. 262. ...и всякого содомского греха! - То есть  того, чем грешили в
городе Содоме, на  который, по  библейскому сказанию, Господь пролил "дождем
серу и огонь" (Бытие, XIX, 1 - 29).
     Стр. 263. Конкубины (от лат. concubines)  - то есть те, кто вступает во
внебрачное сожительство.
     Стр.   264.  Целомудренный   Иосиф!   -   Герой  библейского  сказания,
отвергнувший любовь жены своего господина Потифара (Бытие, VII. 16).
     Жоко или бразильскую  обезьяну  -  видимо, намек  на  персонаж  повести
французского  писателя  и  ученого  Пужана  (1755  -  1833)  "Жако,  анекдот
извлеченный из неизданных писем об интеллекте животных" (1824).
     Стр. 266. Одеон - см. примеч. к стр. 6.
     Стр. 273. Бурнус - верхняя одежда в виде накидки.
     Стр. 275. ...служат гайдуками,  или держимордами... - То есть прислугой
на запятках при выездах или полицейскими. Держиморда - полицейский, персонаж
комедии Н. В. Гоголя "Ревизор".
     ...как  те иудейские  воины, которых вождь  покинул  у потока  и  повел
вперед  только  одних  лакавших  по-песьи.  -  Военный прием  ветхозаветного
героя-воителя Гедеона, с помощью которого он отобрал наиболее  выносливых  и
сильных, воинов (Кн. Судей, VII, 4 - 7).
     ...придет  новый Гедеон, который выжмет перед  ними  руно... - намек на
библейское  чудо,  сотворенное  богом в  знак того,  что необходимо  избрать
Гедеона военачальником для спасения Израиля. В период жестокой  засухи  руно
Гедеона увлажнилось росой (Кн. Судей,VI, 36 - 40).
     Онагр -  как указывается в "Руководстве к естественной истории" Иоганна
Эфраима Блюменбаха  (рус.  пер.  1797),  одна  из пород  диких ослов;  здесь
употребляется для  обозначения определенною типа петербургских молодых людей
в связи с выходом очерка И. И. Панаева "Онагр (1841).
     ...проклинает  Ренана... -  то  есть французского  писателя и  историка
Жозефа  Эрнеста  Ренана  (1823 -  1892)  автора книги "Жизнь Иисуса  Христа"
(1863) и других сочинений, посвященных истории христианства.



   Н.Лесков.
   На краю света

     --------------------
     Лесков Н. С. Собрание сочинений в 12 т.
     М., Правда, 1989, том 1, с. 335-396.
     OCR: sad369 (г. Омск)
     --------------------

ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Ранним вечером, на  святках,  мы  сидели за  чайным  столом  в  большой
голубой гостиной архиерейского  дома. Нас  было  семь  человек,  восьмой наш
хозяин, тогда уже весьма престарелый архиепископ,  больной и немощный. Гости
были люди просвещенные, и между  ними шел интересный разговор о нашей вере и
о нашем  неверии,  о  нашем проповедничестве  в  храмах  и о просветительных
трудах  наших  миссий  на  Востоке. В  числе  собеседников  находился  некто
флота-капитан  Б., очень  добрый человек,  но  большой нападчик  на  русское
духовенство. Он твердил, что наши миссионеры совершенно неспособны к  своему
делу,  и радовался, что правительство разрешило  теперь  трудиться на пользу
слова  божия   чужеземным  евангелическим   пасторам.  Б.   выражал  твердую
уверенность, что эти проповедники будут у нас иметь огромный успех  не среди
одних  евреев  и  докажут, как  два и два -  четыре,  неспособность русского
духовенства к миссионерской проповеди.
     Наш почтенный  хозяин в  продолжение  этого  разговора хранил  глубокое
молчание: он сидел с  покрытыми пледом ногами в своем глубоком вольтеровском
кресле  и, по-видимому,  думал о чем-то  другом; но когда Б.  кончил, старый
владыка вздохнул и проговорил:
     -  Мне  кажется, господа,  что вы господина капитана  напрасно бы стали
оспаривать; я думаю, что он прав: чужеземные миссионеры положительно  должны
иметь у нас большой успех.
     - Я очень  счастлив, владыко, что  вы разделяете  мое мнение, - отвечал
капитан Б. и, сделав вслед  за сим несколько  самых благопристойных и тонких
комплиментов известной образованности ума и благородству характера архиерея,
добавил:
     -  Ваше  высокопреосвященство,  разумеется,   лучше  меня  знаете   все
недостатки русской церкви, где, конечно, среди духовенства есть люди и очень
умные  и очень добрые, - я этого никак не стану оспаривать,  но они  едва ли
понимают  Христа. Их положение  и прочее... заставляет их  толковать  все...
слишком узко.
     Архиерей посмотрел на него, улыбнулся и ответил:
     - Да, господин капитан, скромность моя не оскорбится  признать,  что я,
может быть,  не хуже вас знаю все скорби  церкви; но  справедливость была бы
оскорблена, если бы я решился  признать вместе с  вами, что в России господа
Христа понимают менее, чем в Тюбингене, Лондоне или Женеве.
     - Об этом, владыко, еще можно спорить.
     Архиерей снова улыбнулся и сказал:
     -  А  вы, я  вижу,  охочи  спорить. Что  с вами  делать!  От  спора  мы
воздержимся, а беседовать - давайте.
     И с этим словом он взял со стола большой, богато украшенный резьбою  из
слоновой кости, альбом и, раскрыв его, сказал:
     -  Вот  наш  господь!  Зову  вас  посмотреть!  Здесь  я  собрал   много
изображений его  лица. Вот он сидит у кладезя с женой самаритянской - работа
дивная; художник, надо думать, понимал и лицо и момент.
     - Да; мне тоже кажется, владыко, что это  сделано с понятием, - отвечал
Б.
     - Однако нет ли здесь в божественном лице излишней мягкости? не кажется
ли вам, что ему уж слишком все равно,  сколько эта женщина имела мужей и что
нынешний муж - ей не муж?
     Все молчали; архиерей это заметил и продолжал:
     - Мне кажется, сюда немного строгого внимания было бы чертой нелишнею.
     - Вы правы может быть, владыко.
     -  Распространенная  картина;  мне  доводилось  ее   часто  видеть,  по
преимуществу  у  дам.  Посмотрим  далее. Опять великий мастер. Христа целует
здесь  Иуда.  Как  кажется  вам  здесь господень лик?  Какая сдержанность  и
доброта! Не правда ли? Прекрасное изображение!
     - Прекрасный лик!
     - Однако не слишком ли много здесь усилия сдерживаться? Смотрите: левая
щека, мне кажется, дрожит, и на устах как бы гадливость.
     - Конечно, это есть, владыко.
     - О да; да  ведь Иуда  ее уж, разумеется, и стоил;  и раб и льстец - он
очень мог  ее вызвать у  всякого... только,  впрочем,  не  у Христа, который
ничем не брезговал, а всех жалел. Ну,  мы этого пропустим; он  нас, кажется,
не совсем удовлетворяет, хотя я знаю  одного большого сановника, который мне
говорил, что он удачнее этого изображения  Христа представить себе не может.
Вот  вновь  Христос, и тоже  кисть великая писала  - Тициан:  перед господом
стоит  коварный фарисей с динарием. Смотрите-ка, какой  лукавый  старец,  но
Христос... Христос... Ох,  я  боюсь! смотрите: нет ли тут  презрения  на его
лице?
     - Оно и быть могло, владыко!
     - Могло, не спорю:  старец гадок;  но  я,  молясь, таким  себе не мыслю
господа и думаю, что это неудобно? Не правда ли?
     Мы  отвечали  согласием,  находя, что представлять лицо Христа в  таком
выражении неудобно, особенно вознося к нему молитвы.
     - Совершенно с вами в этом согласен и даже припоминаю себе об этом спор
мой некогда с одним дипломатом, которому этот Христос только и нравился; но,
впрочем, что же?.. момент дипломатический. Но пойдемте далее: вот тут уже, с
этих  мест у меня  начинаются одинокие изображения господа, без соседей. Вот
вам снимок с  прекрасной головы скульптора Кауера: хорош, хорош! - ни слова;
но мне, воля ваша, эта академическая голова напоминает гораздо менее Христа,
чем Платона. Вот он, еще... какой страдалец... какой  ужасный вид придал ему
Метсу!.. Не понимаю, зачем  он его  так избил,  иссек  и  искровянил?.. Это,
право,  ужасно!  Опухли веки, кровь  и  синяки... весь дух, кажется, из него
выбит, и на  одно страдающее  тело  уж  смотреть даже страшно...  Перевернем
скорей. Он тут  внушает только сострадание, и ничего более. - Вот вам Лафон,
может быть и небольшой художник, да на многих нынче хорошо потрафил; он, как
видите,  понял Христа иначе,  чем  все  предыдущие, и  иначе его  себе и нам
представил: фигура  стройная и привлекательная, лик добрый, голубиный взгляд
под  чистым  лбом, и как легко  волнуются здесь  кудри: тут  локоны, тут эти
петушки, крутясь, легли на лбу. Красиво, право! а на руке его пылает сердце,
обвитое терновою лозою. Это "Sacre coeur", что отцы иезуиты проповедуют; мне
кто-то сказывал, что они и вдохновляли  сего господина  Лафона  чертить  это
изображение; но оно, впрочем, нравится и тем,  которые думают, что у них нет
ничего  общего  с отцами иезуитами.  Помню, мне как-то раз,  в лютый  мороз,
довелось заехать в Петербурге к одному русскому князю, который показывал мне
чудеса своих палат, и вот там, не совсем на  месте - в зимнем саду, я увидел
впервые  этого  Христа. Картина в рамочке  стояла на  столе,  перед  которым
сидела  княгиня  и  мечтала.  Прекрасная  была  обстановка:  пальмы, аурумы,
бананы, щебечут и порхают птички,  и она мечтает. О чем?  Она  мне  сказала:
"ищет  Христа".  Я  тогда  и всмотрелся в  это  изображение.  Действительно,
смотрите, как он  эффектно  выходит, или,  лучше сказать, износится, из этой
тьмы; за ним ничего: ни этих пророков, которые докучали всем, бегая в  своих
лохмотьях и цепляясь даже за царские колесницы, - ничего этого нет, а только
тьма... тьма фантазии.  Эта дама, -  пошли ей бог  здоровья, - первая  мне и
объяснила тайну, как находить Христа, после чего  я и не спорю  с господином
капитаном, что иностранные  проповедники у нас не одним жидам его покажут, а
всем,  кому хочется,  чтобы он пришел под пальмы и  бананы слушать канареек.
Только  он  ли  туда придет? Не пришел бы под его  след  кто  другой  к ним?
Признаюсь вам,  я этому щеголеватому канареечному Христу охотно предпочел бы
вот эту жидоватую главу Гверчино, хотя  и она говорит  мне только о добром и
восторженном раввине, которого, по определению господина  Ренана, можно было
любить  и  с  удовольствием   слушать...  И  вот  вам  сколько  пониманий  и
представлений о том, кто один всем нам на потребу! Закроем теперь все это, и
обернитесь к углу, к которому стоите спиною: опять лик Христов, и уже на сей
раз это именно не лицо,  - а  лик. Типическое  русское  изображение господа:
взгляд  прям  и прост, темя возвышенное,  что,  как  известно,  и по системе
Лафатера  означает  способность  возвышенного  богопочтения;   в  лике  есть
выражение, но нет  страстей. Как достигали такой прелести  изображения  наши
старые мастера? - это осталось их тайной, которая и умерла вместе с ними и с
их отверженным  искусством. Просто - до  невозможности желать  простейшего в
искусстве:  черты чуть слегка означены,  а впечатление полно; мужиковат  он,
правда,  но  при всем  том ему  подобает поклонение,  и  как кому угодно,  а
по-моему,  наш  простодушный  мастер  лучше всех понял  - кого ему надо было
написать.  Мужиковат  он,  повторяю вам,  и  в  зимний  сад его  не  позовут
послушать канареек, да что беды! - где он каким открылся, там таким и ходит;
а к нам зашел он в рабьем зраке и  так и ходит, не имея где главы приклонить
от Петербурга до Камчатки. Знать ему это нравится принимать с нами поношения
от тех, кто пьет кровь его и ее же проливает. И вот, в эту же меру, в какую,
по-моему,  проще и удачнее  наше  народное  искусство  поняло  внешние черты
Христова изображения, и народный дух наш, может быть, ближе к  истине постиг
и внутренние  черты его характера. Не хотите  ли, я вам  расскажу некоторый,
может быть не лишенный интереса, анекдот на этот случай.
     - Ах, сделайте милость, владыко; мы все вас просим об этом!
     - А,  просите?  - так и прекрасно: тогда  и  я  вас прошу  слушать и не
перебивать, что я начну сказывать довольно издали.
     Мы  откашлянулись,  поправились  на  местах,  чтобы  не  шевелиться,  и
архиерей начал.

ГЛАВА ВТОРАЯ

     - Мы  должны,  господа,  мысленно перенестись за много  лет  назад: это
будет относиться к тому времени, когда я еще, можно сказать довольно молодым
человеком, был поставлен во епископы, в весьма отдаленную сибирскую епархию.
Я  был от природы нрава  пылкого и любил,  чтобы у  меня было много  дела, а
потому не  только не  опечалился,  а даже  очень обрадовался этому  дальнему
назначению. Слава богу, думал я, что  мне хотя  для начала-то выпало на долю
не только ставленников стричь да пьяных дьячков разбирать, а настоящее живое
дело,  которым   можно  с  любовию  заняться.  Я  разумел  именно  то   наше
малоуспешное  миссионерство, о котором господин капитан изволил  вспомнить в
начале нашей сегодняшней  беседы. Ехал я к своему  месту, пылая рвением  и с
планами  самыми обширными, и сразу же было и всю свою энергию остудил и, что
еще  важнее, - чуть-чуть было самого дела не перепортил, если бы  мне не дан
был спасительный урок в одном чудесном событии.
     - Чудесное!  - воскликнул  кто-то  из слушателей,  позабыв  условие  не
перебивать рассказа; но наш  снисходительный хозяин за это  не рассердился и
отвечал:
     - Да, господа, обмолвясь словом, могу его не брать назад: в том, что со
мною случилось и о чем начал вам рассказывать - не без чудес,  и  чудеса эти
начали  мне  являться  чуть  не  с самого  первого дня моего прибытия в  мою
полудикую  епархию. Первое  дело,  с  которого  начинает  свою  деятельность
русский  архиерей,  куда бы он ни попал,  конечно есть  обозрение  внешности
храмов и богослужения, -  к  этому обратился  и я: велел,  чтобы  везде были
приняты прочь  с  престолов лишние Евангелия и кресты, благодаря которым эти
престолы  у нас часто превращаются в  какие-то  выставки магазина  церковной
утвари. Заказал себе столько ковриков  с орлецами, сколько нужно было, чтобы
они лежали на  своих местах,  чтобы  не  шмыгали у  меня  с ними  под носом,
подбрасывая  их  под  ноги.  С усилием  и  под страхом  штрафов  воздерживал
дьяконов не ловить  меня во время служения за локти и не забираться рядом со
мною на горнее место, а  наипаче всего не наделять тумаками и  подзагривками
бедных ставленников, у которых оттого, после приятия благодати святого духа,
недели по две и загорбок и шея болит. И никто из вас мне не поверит, сколько
все   это  стоит  труда   и   какие  приносит   досады,   особенно  человеку
нетерпеливому,  каким  я тогда  был  и остаюсь  таковым же, к  моему  стыду,
отчасти  и доселе.  Окончилось с этим,  -  надо было  приниматься  за второе
архиерейское  дело  первой  важности:  удостовериться,  умеют  ли причетники
читать хоть уж если не по писаному,  то по крайней  мере  по печатному.  Эти
экзамены  долго  меня заняли и сильно досаждали  мне,  а  порою  и  смешили.
Безграмотный,  или по  крайней  мере "неписьменный", дьячок  или пономарь  и
теперь  еще,  пожалуй,  отыщется  в  селе или в  уездном городишке  и внутри
России, что  и оказалось,  когда им,  несколько  лет тому назад, пришлось  в
первый раз расписываться в получении жалованья. Но тогда, - во время оно, да
еще  в Сибири, -  это было явление самое обыкновенное. Я их велел учить; они
на меня,  разумеется, плакались и прозвали меня "лютым"; приходы жаловались,
что  нет чтецов,  что архиерей "церкви разоряет".  Что  тут  делать! я  стал
отпускать на места таких дьячков, которые хоть на память читать умели, и - о
боже! - что  за людей я видел! Косые, хромые, гугнявые,  юродивые  и даже...