вернуть голову и увидеть  того,  кто  прижимал
его к земле, истошный вопль вырвался из его горла. И это  был  последний
звук, который издал Максим Максимович Горулев, в  прошлом  закройщик,  в
прошлом бродяга-скиталец, собиратель  янтаря.  На  следующее  утро  двое
мужчин и женщина из местных жителей поселка нашли метрах в пятидесяти от
моря старую потертую кепку и  ботинки  со  сбитыми  каблуками,  стертыми
подошвами и разноцветными шнурками, Ботинки валялись шагах в десяти друг
от друга. А еще на камнях нашли темное пятно - бурое.
   И один из мужчин сказал:
   - Это кровь.
   - Что, погиб наш бродяга?
   - Наверное, его убили, - сказал другой мужчина.
   - Да ну, брось, кому он нужен?
   До пещеры с рюкзаком и посохом с давным-давно погасшим костром  никто
так и не добрался. -И что произошло на берегу моря так никто и не узнал.
***
 
   Поселок Янтарный еще спал, когда Розалина  Григорьевна  Шифер  вывела
своих коз из кирпичного сарая, где они у нее жили.  Старуха  ежилась  от
сырого ветра, от холода и недовольно бурчала, то и дело  поправляя  очки
на крючковатом носу.
   - Ну, пошли, пошли. Белка, за мной, иди вперед. Шнелль! Шнелль!
   Она иногда путала немецкие слова с русскими. Козы почему-то не хотели
выходить из сарая, но старуха,  вооружившись  прутиком,  выгнала  их.  И
теперь они  шествовали  по  брусчатке  дороги.  Животные  шли  сзади,  а
впереди, согнувшись, брела Розалина Григорьевна.
   Она уже знала о том, что неделю назад на пустыре, рядом с карьером, в
кустах был растерзан огромный пес.
   Но она этому даже радовалась. Не будет теперь выскакивать  из  густых
зарослей и пугать ее коз, не будет лаять. Ведь она сама не раз  пугалась
этого огромного пса, который появлялся на пути  абсолютно  неожиданно  и
смотрел  на  нее  бесстрастными  жуткими  глазами,  готовый  бросится  и
перегрызть горло.
   Сейчас она шла со своими козами. Вчера она услышала,  что  на  берегу
нашли ботинки и  кепку  старого  бродяги,  собирателя  янтаря.  И  этому
старуха Шифер не придала особого значения.
   "Может, утонул, а может еще что случилось".
   Своей жизнью старуха не дорожила, ведь прожила она на этой земле  уже
бесконечно долго и жизнь была ей несколько  в  тягость.  Она  продолжала
существовать по инерции, как заведенный механизм, каждый день делая  то,
что и в день предыдущий, что неделю, месяц, год тому назад. Каждый  день
она выводила коз, а вечером забирала.
   Вот и сейчас она шла, козы цокали  копытами  по  брусчатке.  Старуха,
правда, этого звука не слышала, она была довольно-таки глуховата.  Да  и
видела неважно, не спасали даже очки с  толстыми  стеклами.  А  вот  ела
Розалина  Григорьевна  со  старого  фарфора  и  пользовалась  при   этом
серебряными ножом вилкой.
   - Ну, пошли, пошли, что стали! - старуха дернула за веревочку.
   Но козы не хотели  сворачивать  с  дороги  на  тропинку,  ведущую  на
пустырь - туда, где еще кое-где зеленела трава.
   - Пошли, чего стали! Вот я вам сейчас покажу! -  старуха  замахнулась
прутиком, козы затрясли головами и сдвинулись  с  места.  -  Вот  так-то
будет лучше.
   В конце концов Розалина Григорьевна привела коз  туда,  куда  хотела.
Она привязала шуструю молодую Белку, затем  взялась  привязывать  вторую
козу. Но козы вели себя странно:  они  жались  к  хозяйке  и  не  хотели
пастись.
   - Да ну вас, - сказала  старуха,  махнула  рукой,  бросила  прутик  и
медленно двинулась в направлении поселка.
   Она шла не спеша,  глядя  на  пожелтевшую  траву,  аккуратно  ступая.
Продвигалась осторожно, ведь, была глуховата, плохо  видела.  Наконец-то
она спустилась в небольшую ложбинку, после которой шел подъем  на  откос
дороги.
   "Скорее бы уже дойти до дороги, там идти легче, - думала старуха. - И
что это у нас тут  такое  творится?"  -  размышляла  она  вслух,  шевеля
тонкими губами.
   Стекла очков поблескивали, с моря дул ветер,  словно  бы  подталкивая
Розалину Григорьевну к поселку, помогая ей двигаться быстрее. Когда  она
была почти у самого поселка и уже видела свежевыкрашенный забор крайнего
дома, остановилась, перевела  дыхание  и  оглянулась.  Словно  бы  белый
снежный ком, по траве бежала коза, волоча за  собой  веревку  и  кол,  к
которому старуха  ее  привязала.  Розалина  Григорьевна  даже  не  сразу
поняла, что это ее коза,  что  это  Белка.  Но  вскоре  она  сообразила,
замахала руками.
   - Будь ты неладна, бестия ты этакая! Вырвалась, а  теперь  опять  иди
тебя привязывай!
   Но когда коза добежала до хозяйки, Розалина Григорьевна увидела,  что
с козой творится что-то неладное.
   Ее правый бок был разодран,  кожа,  вырванная  с  шерстью,  болталась
большим розовым лоскутом. Из раны сочилась кровь. Коза вертела  головой,
падала на передние ноги, пыталась лизнуть рану.
   - Господи,  господи!  -  закричала  иступлено  Розалина  Григорьевна,
вскинув руки. - Белка, розочка моя,  родная!  Что  с  тобой?  Кто  тебя?
Чертовы псы! Наверное, опять кто-то выпустил своего бешеного  пса!  Будь
вы все неладны, напали на мою бедную козочку!
   Коза,  добежав  до  хозяйки,  долго  вертелась  вокруг  нее,  издавая
жалобные звуки, затем завалилась на бок, стала  дергать  ногами,  трясти
головой и вскоре затихла.
   А старуха продолжала иступлено вопить, проклиная всех и вся, а  затем
опустилась на колени возле уже мертвой козочки и принялась  рыдать.  Она
плакала, как маленький ребенок, не веря в то, что произошло и не понимая
происшедшего.
   На ее вопли и крики из домов вышли люди.
   - О, господи, да что это такое!
   Несколько мужчин со своими детьми, ведь день-то был выходной  и  дети
оставались дома, направились на пустырь - туда,  к  бетонным  столбикам,
предварительно расспросив у старухи где она  привязывала  коз,  в  каком
именно месте. Но Розалина Григорьевна ничего не могла объяснить  связно.
Она вскидывала руки со скрюченными пальцами, трясла головой. Очки дважды
упали и Розалина Григорьевна чуть не растоптала  их,  а  ведь  это  были
последние ее очки.
   Мужчины махнули на спятившую старуху рукой, женщины принялись утешать
Розалину Григорьевну.
   Кто-то сбегал домой, принес валерьянку и стакан с водой. Но капли  на
Розалину Григорьевну не подействовали, она продолжала  плакать,  правда,
уже не истерично, а тихо, по-детски, так, как плачет  ребенок,  которому
год или два от роду. Правду говорят, старики и дети очень похожи.
   Мужчины почти бежали, время от времени останавливаясь, присматриваясь
к кровавому следу на пожелтевшей траве.
   - Кто же это так коз? - говорил высокий мужчина в  легкой  спортивной
куртке и кроссовках на босую ногу.
   - Не знаю, не знаю, Василий Петрович,  тут  же  и  пса  растерзали  у
Самсоновых, их большого дога.
   - Кто, так и не узнали? Кто?
   - Да мы не знаем кто. А Самсоновы не говорили.
   Похоронили, закопали пса.  А  такой  здоровый  был,  медведя  бы  мог
загрызть, да и нрава был крутого этот дог.
   Его кто-то растерзал.
   Мужчины и дети перебрасывались короткими фразами, торопясь  двигались
к пустырю.
   - Вот и место, - кто-то показал  где  был  воткнут  кол,  к  которому
хозяйка привязывала коз.
   Второй козы не  было.  Клочья  белой  шерсти  и  темное  пятно  крови
красноречиво говорили, что с  животным  кто-то  расправился,  жестоко  и
скорее всего, быстро.
   Ведь старуха Шифер, привязав своих животных, даже не успела добраться
до поселка. Значит, все произошло в течение минут десяти-пятнадцати.
   -  Смотрите,  смотрите,  туда  тянется  кровавый   след!   -   сказал
четырнадцатилетний подросток. - Пойдемте посмотрим!
   Мальчик нагнулся, взял плоский, вымытый  дождем  и  ветром  камень  и
двинулся по кровавому следу.
   - Стой, Вацлав! Стой здесь! Туда не ходи! - приказал его отец. - Мы с
Петровичем сходим. Пойдемте, - и мужчины, тоже  взяв  на  всякий  случай
камни, двинулись в ложбинку по кровавому следу.
   Затем  поднялись  на   небольшую   возвышенность,   поросшую   густым
кустарником.
   - Где-то вот здесь, в этих кустах дога растерзали.
   - Кто растерзал?
   - Да черт его знает! - сказал Петрович, немного испуганно оглядываясь
по сторонам. В кусты ему идти явно не хотелось, хотя следы вели туда.
   - Пошли, пошли, - поторопил Петрович соседа, - он,  наверное,  где-то
там козу бросил.
   - Кто он?
   - Ну тот, который растерзал пса и погрыз козу.
   - А он  -  это  кто?  -  тряся  головой,  спросил  Петрович,  пытливо
вглядываясь в лицо соседа.
   - Я думаю, бродячий пес.
   - А если он бешеный?
   - Кто его знает.
   - Может, лучше узнать кто он?
   Мужчины друг перед другом хотели казаться смелыми и бесстрашными.
   - Ладно, пойдем, - и они двинулись друг за другом, раздвигая  колючие
ветки.
   На небольшой прогалине они обнаружили еще одно  темное  пятно  свежей
крови и белые клочья шерсти.
   А дальше след терялся. Мужчины побродили вокруг кустарника.
   - Наверное, он туда поволок, - сказал Петрович,  указывая  в  сторону
бетонных столбиков и ржавой проволоки. - Но я туда не полезу,  я  еще  с
ума не сошел.
   Мало ли на что там нарвешься в старых карьерах и каменоломнях!
   - Что ты боишься! Идем глянем, интересно же.
   Тут же появились и дети.
   - А вы чего? -  закричал  Петрович.  -  А  ну,  брысь  домой!  Ходите
здесь... Может быть, бешеный пес бегает где-то  рядом.  Покусает,  потом
будут уколы в  живот  сандалить  штук  тридцать.  Возни  потом...  Да  и
загрызть может.
   Второй  мужчина,  сосед  Петровича,  беспомощно  махнул  рукой  и   с
остервенением швырнул свой камень в кусты.
   - Да пошло оно все! Будем здесь лазить, так еще  на  какую  мину  или
снаряд нарвемся. И с этим псом мне встречаться не хочется. Да  и  вообще
ходить сюда не надо, - мужчина закричал на своего сына. - Ты меня понял,
Вацлав? Чтобы ни шагу на пустырь! Сиди дома, смотри телевизор, играй  на
компьютере, а сюда ни ногой!
   - Да, хорошо, папа, сюда ни ногой. Я все понял, Только не кричи так.
   - А я пока еще и не кричу, просто тебе советую.
   И дружкам своим скажи, чтобы на пустырь ни ногой.
   Черт его знает что здесь творится, нечисть какая-то завелась. Наберут
собак, кормить нечем, вот и выбрасывают на улицу.  А  они  потом  бегают
беспризорные, грызут друг друга, бешенством  заражаются.  Всех  бродячих
псов отстрелять надо.
   - Их уже здесь нет давным-давно, - сказал мальчик. - Давно нет. Месяц
как не появляются и не живут здесь никакие собаки. Даже коты пропали.
   - А ты откуда знаешь? - набросился на сына отец.
   - Мы с ребятами заметили это. Раньше  собаки  по  пустырю  все  время
бегали, целая стая, а уже с месяц ни одной нету.
   - Вот и не ходите сюда.
   Двое мужчин и двое подростков направились к  поселку,  перебрасываясь
друг с другом странными догадками о бешеных псах, которые поселились  на
пустыре.
   Все были уверены,  что  это,  скорее  всего,  какие-нибудь  ошалевшие
овчарки.
   -  Больше  некому,  -  говорил  Петрович,  -  они  как  волки   зимой
набрасываются.
   - А чего же они вторую козу не сожрали?
   - Так ведь хотели же! Видел какой клок на боку выдрали?
   - Видел, до самых ребер. Коза, наверное, убежала, они  не  успели  ее
сожрать, а вторую сожрали.
   - Да, сожрали точно, как дважды  два,  -  сказал  Вацлав  и  принялся
ковырять в носу.
   У него в голове роились совсем другие мысли, чем те, которые  пытался
внушить ему отец, надо будет вечерком собраться с ребятами и  хорошенько
прочесать пустырь.  Найти  этого  пса  и  если  не  убить,  то  хотя  бы
посмотреть на него.
   - Огромный, наверное, - говорил Вацлав своему приятелю,  -  наверное,
как кабан. Я видел по телевизору диких кабанов, ух, страшные!
   - А может, как медведь!
   - Скажешь, тоже... Медведи вообще огромные, я в зоопарке видел.
   - А что если это не собака?
   - А кто? - спросил Вацлав.
   - Волк.
   - Может и волк, а почему  бы  и  нет.  Волка  посмотрим.  Надо  будет
собраться, свиснуть всех и вечерком пойти.
   - Когда пойдем?
   - А хоть сегодня вечером.
   - Ладно, сегодня вечером, если только меня родители из дому выпустят.
   - Да и меня тоже могут не выпустить, - сказал Вацлав. - Но что-нибудь
придумаем. Я скажу - иду к тебе на компьютере поиграть. А ты скажи,  что
ко мне, Еще Витьку, Кольку и Илью позовем?
   - Нет, Илью не надо, -  сказал  Вацлав,  -  он,  паршивец,  обо  всем
расскажет.
   - Ну ладно,  его  не  будем.  Тогда  давай  позовем  Стасика,  парень
надежный.
   - Он с девчонками водится, сестру притащит. - А с девчонками на такие
дела лучше не ходить.
   - Правильно, лучше пойдем вчетвером. Только надо  будет  вооружиться.
Вот бы у отца ружье спереть! Два патрона у меня есть.  Если  бы  спереть
ружье, тогда нам ничего не страшно.
   - Да, у твоего бати классное ружье. А мой свою винтовку продал.
   - Какую винтовку? - спросил Вацлав.
   - У него винтовка была мелкокалиберная, классно стреляла.
   - Да, хорошая вещичка.
   - У меня осталась пачка мелкокалиберных патронов от нее.
   - Ну и куда их?
   - В костер. Распалим, постреляем.
   - Это можно.
   Когда мужчины подошли к поселку, старуха Шифер и несколько женщин все
еще стояли над растерзанной козой.
   - Что?
   - Не нашли...
   - Я уже почувствовала...
   - Розалина Григорьевна, - предложил Петрович, - давайте мы вашу  козу
затащим к вам во двор.
   - Да, занесите, сделайте такую любезность.
   - Как же вы теперь будете без молока, без сыра?
   - Да, да, - шептала старуха, - не знаю. Но как-нибудь еще  одну  козу
куплю.
   - А зачем они вам? Покупали бы лучше молоко.
   - Нет, я люблю козье. Наверное, поэтому я так долго живу, что  каждый
день пью козье молоко.
   - Оно же такое невкусное, - сказал один мальчик другому,  -  какой-то
псиной пахнет. Я один раз попробовал, так меня чуть не вырвало.
   - Да, гадкая вещь козье молоко, лучше бы коровье.
   А еще лучше сок.
   Через два часа уже весь поселок знал о том, что произошло на пустыре.
И в каждом доме только и говорили о том, что на пустыре  завелся  кто-то
лютый и страшный, хитрый и безжалостный. Но кто  это  такой  -  твердого
ответа не было, хотя большинство склонялось к версии Петровича, что  это
какая-нибудь овчарка, выброшенная хозяином, или волк.
   Разговоры,  разговоры,  разговоры...  Поселок  Янтарный-2  наконец-то
получил пищу для размышлений, слухов и сплетен. Сейчас уже всем  было  о
чем поговорить и каждый вспоминал что-нибудь из своей личной  жизни,  из
вычитанного в газетах. Строились теории, предлагалось расставить капканы
на  пустыре,  разложить  куски  отравленного  мяса  и  тогда  этот   пес
обязательно попадется, конечно, если это  пес.  Но  не  было  в  поселке
охотников, хотя оружие  имелось  почти  в  каждой  семье.  С  мыслями  о
страшном псе, типа собаки Баскервилей, которая завелась на пустыре  и  в
каменоломнях жители поселка и уснули.
 
Глава 16 
 
   Андрей Подберезский медленно открыл глаза.
   Сперва он ничего не вспомнил, не понял, видел над  собой  лишь  белую
плоскость потолка, по которому медленно ползла муха.  Единственное,  что
он осознавал, так это страшную головную  боль  и  пульсирующую  кровь  в
висках. Андрей медленно поднял руку и посмотрел на растопыренные пальцы.
И тут к нему вернулась память. Он резко вскочил и тут же увидел сидящего
в потертом замасленном кресле парня, служившего на заправке.
   Рука Подберезского тут же потянулась к пистолету,  но  наткнулась  на
пустую кобуру. Все так же  шумел  дождь,  крупные  капли  разбивались  о
стеклянную стену.
   -  Ну  ты  и  здоров  спать!  -  испуганно  сказал  парень.  Пистолет
Подберезского лежал на подлокотнике кресла.
   "Неужели меня схватили? - подумал Андрей.  -  Нет,  тогда  бы  надели
наручники, потому что броситься и завладеть пистолетом  несложно.  Хотя,
скорее всего, мой пистолет разряжен".
   - Ты кто? - спросил он у парня.
   Тот неопределенно повел головой и затем сказал:
   - Тебя привезли на машине. Спал, как убитый.
   - Да, я помню как садился, как уснул. Где я?
   - Бензозаправка.  Шоферюги  тебя  оставили.  Скажи  спасибо,  что  не
обчистили,  -  парень  выдвинул  ящик  письменного  стола   и   протянул
Подберезскому портмоне. - Вот, деньги твои,  приятель,  на  месте,  если
хочешь, могу угостить кофе.
   - Пистолет лучше подай.
   - Дурить не будешь? -  спросил  заправщик  и  опасливо  взял  в  руки
оружие.
   Подберезский вырвал пистолет за ствол, сунул в кобуру.
   - И патроны.
   - Я разрядил, мало ли что могло случиться!
   - Правильно сделал. Телефон у тебя хоть есть?
   - Нет, только рация.
   Это Андрею не подходило.
   - До Янтарного-2 далеко? - вспомнил он название поселка.
   - Совсем рядом, рукой подать.
   Подберезский засобирался. Куртка его висела на электрообогревателе  -
совсем уже высохшая.
   - Ты что, в дождь пойдешь? Подожди,  приедет  машина,  с  попуткой  и
выскочишь.
   - Часто они приезжают?
   -  Минут  через  десять-пятнадцать  какая-нибудь  да  появится.   Уже
четверть часа ни одной не было.
   Взгляд Подберезского упал на полосатый жезл,  самодельный,  сделанный
из дерева, лежавший на нижней полке книжного стола.
   - Дай-ка свою игрушку!
   Подберезский завладел жезлом, налил себе из  электрического  самовара
кипятку, размешал в нем растворимый кофе и бросил парню несколько купюр.
   - Спасибо за заботу.
   - Не за что.
   - Смотри, если кто появится - меня здесь не было.
   - А что, ищут? - испуг вновь блеснул в глазах заправщика.
   Андрей ничем успокоить его не мог.
   "Черт с ним, пусть думает, что я бандит.  Больше  шансов,  что  будет
держать язык за зубами".
   С чашкой обжигающе-горячего кофе в руке и с жезлом Подберезский вышел
на шоссе, пустое от горизонта до горизонта. Следом за Андреем  на  дождь
вышел и заправщик. На себя он накинул брезентовый плащ и тоже  держал  в
руках чашку с кофе.
   - А может лучше, если придут тебя искать, сказать, что был и поехал в
другую сторону?
   - Мне все равно, как хочешь.
   Подберезский расстался с еще одной купюрой. Парень брал неохотно,  но
все-таки брал.
   Послышался гул двигателя. На шоссе появилась легковая машина. Марку в
темноте было не  разобрать,  шла  она  быстро,  наверняка  не  собираясь
сворачивать на заправку. Когда свет фар упал на Андрея, он вскинул  руку
с жезлом, делая знак остановиться. Та, проигнорировав  жест,  пронеслась
мимо, обдав и заправщика и Подберезского фонтаном брызг из лужи.
   - Скотина! - пробормотал Подберезский. - Этак можно и час  отсюда  не
уехать.
   Он представил, как беспокоится Комбат. Ведь проспал он целых два часа
и давно должен был вернуться в пансионат.
   - Слушай, может у тебя какой-нибудь транспорт есть?
   Парень задумался.
   "Если бы не было, сразу сказал бы нет, - Андрей  задумался.  -  Нужно
или припугнуть, или соблазнить деньгами".
   - Транспорт, транспорт... Да это транспортом не назовешь -  велосипед
дорожный.
   - Потом верну. Сколько оставить в залог?
   - Сотки хватит.
   И через пару  минут  Подберезский  уже  катил  на  разбитом  дорожном
велосипеде по шоссе, накинув на голову  капюшон  брезентового  плаща.  И
хоть он бешено крутил педали, все равно казалось, что продвигается,  как
черепаха.
   Он не видел, как через  пять  минут  после  его  отъезда  к  заправке
подъехала легковая машина. Она остановилась не у колонки с  бензином,  а
прямо  возле  освещенной  будки  заправщика.   Парень,   предупрежденный
Подберезским, что того могут искать, насторожился.  Ему  не  понравились
четверо крепко сложенных мужчин, мокрых до нитки, которые  выбрались  из
машины.
   "Какого черта они мокрые, если сидели в  машине?"  -  успел  подумать
заправщик.
   - Эй, приятель, у тебя колонка одна неисправна, шланг висит, а из нее
бензин хлещет, - сказал один из людей Чурбакова, наклоняясь к окошку.
   - Чего? - не понял было заправщик.
   - Колонка, говорю, неисправная, бензин течет из шланга.
   И хоть парень понимал, что такое почти невозможно,  он  посмотрел  на
панель. Вс