В уголке губ бригадира тлела недокуренная  сигарета.  По  всему  было
видно, что он привык не выпускать  короткий  окурок  изо  рта  во  время
работы, и дым ему совершенно не ест глаза.
   Почувствовав присутствие рядом с собой еще кого-то, комбат обернулся.
Наташа стояла у стены, прикладывая палец к губам.
   - Ты чего здесь? - Страшно одной.
   - Ну и глупая же ты! - комбат сделал несколько шагов по направлению к
воротам, а затем, пригнувшись, преодолел  освещенный  участок  и  замер,
прижавшись спиной к настывшему в ночном воздухе металлу.
   - Осторожнее...
   - Вот сейчас и начнем.
   Он заглянул в гараж. Ситуация для нападения  была  самой  подходящей.
Бригадир как раз надел на голову маску сварщика и добавил газа в  резак.
Голубоватый кинжал пламени заострился. Автомеханик с испугом смотрел  на
возникшую в дверном проеме голову комбата. Рублев  ему  подмигнул,  мол,
чего же ты, обещал, а не пособляешь.
   Парень от испуга включил электрическую отвертку. Та загудела.  Комбат
показал большой палец правой руки, мол, правильно придумал и,  абсолютно
не прячась, шагнул в ярко освещенный гараж.  Звук  его  шагов  заглушила
электрическая отвертка, да и пламя резака гудело достаточно громко.
   Второй автомеханик успел только поднять голову и встретиться взглядом
с комбатом. Он даже не  успел  удивиться,  не  успел  испугаться,  когда
Рублев схватил его за шиворот и, легко  оторвав  от  земли,  швырнул  на
заставленный жестянками с краской, запчастями, ветошью стеллаж.  Причем,
не просто швырнул, а напоследок ударил кулаком в солнечное сплетение.
   Хилый автомеханик даже не попытался подняться, он скорчился на полу.
   Это произошло так молниеносно, что бригадир только и успел приподнять
маску сварщика  да  отложить  в  сторону  резак.  Времени  на  выяснение
бригадир терять не стал, и так понял, что сейчас нужно не разговаривать,
а действовать.
   Схватил в руку первое, что попалось,  -  монтировку  для  разбортовки
колес.
   Комбат замер, пытаясь определить первое движение  своего  противника.
Он знал - это самое главное в подобных ситуациях  -  предугадать  первое
движение и самому не промахнуться, нанося первый удар.  Некоторое  время
они стояли молча. Электрическая отвертка по-прежнему надрывалась  резким
визжащим звуком.
   Бригадир бросил короткий взгляд на Никиту и понял, ждать  помощи  ему
не приходится. Он еще не знал, кто такой комбат, зачем явился,  что  ему
надо, но решительный вид Рублева не оставлял никаких сомнений -  драться
придется во всю силу, и шансов  победить  у  него  где-то  сорок  против
шестидесяти процентов.
   Бригадир резко махнул монтировкой.  Ее  острый,  расклепанный  конец,
раздвоенный, словно  жало  гигантской  змеи,  просвистел  сантиметрах  в
десяти от носа Рублева. Но он даже не шелохнулся, поняв,  что  противник
его всего лишь  испытывает  -  на  крепость  нервов.  Вновь  просвистела
монтировка, и вновь комбат не шелохнулся, наперед зная - длинны  руки  у
бригадира не хватит, чтобы достать его. А бросать свое пока единственное
оружие тот  не  спешил,  почти  наверняка  зная,  что  комбат  ухитрится
увернуться от летящей монтировки. Они словно бы мысленно проиграли часть
своей борьбы наперед, и пока получалась ничья.
   Но нервы у бригадира начали сдавать. Он, как казалось ему - внезапно,
прыгнул вперед и со всей силы опустил монтировку на  плечо  комбата.  Но
как раз именно в  тот  момент,  когда  металл  должен  был  обрушится  и
раскрошить ключицу  Рублеву,  тот  уклонился  в  сторону.  Монтировка  с
грохотом заскакала по бетонному полу, а  бригадир  отпрыгнул  назад,  не
дожидаясь, пока получит ответный удар.
   "Если не бросился удирать, значит, еще на что-то надеется, -  подумал
Борис Иванович, осторожно заходя так, чтобы перекрыть бригадиру  путь  к
отступлению. - И надеется не зря, шансы у него есть".
   Бригадир лихорадочно искал взглядом что бы схватить  в  руку.  И  тут
комбат чуть не расхохотался.
   "Я знаю, как его достать", - подумал он, качнулся вправо,  словно  бы
пытался нанести сильный удар бригадиру по голове.
   Но он специально не довел начатое до конца, продолжая  оставаться  от
своего  противника  на  недосягаемом  расстоянии.  Бригадир,  уклоняясь,
присел, но тут же заметил, что комбат собирается нанести  удар  снизу  и
упреждая этот маневр, резко  выпрямился,  отпрянул.  Разболтанная  маска
сварщика от этого резкого движения опустилась ему на лицо.  Бригадир  на
мгновение  ослеп,  не  в  силах  рассмотреть   что-либо   сквозь   узкое
затемненное окошечко. Он видел только тускло просвечивающую  лампочку  и
синее лезвие пламени, все еще вырывающееся из форсунки газового резака.
   Вот теперь уже комбат не церемонился. Он знал, что успеет сделать, то
его.  Несколько  коротких  ударов,  нанесенных  с  близкого  расстояния,
отбросили бригадира на машину. Маска, подпрыгивая, покатилась по  бетону
пола. Бригадир даже не успел  прикрыться,  единственное,  что  он  успел
сделать, так это уцепиться руками за  руль  машины  и,  лежа  спиной  на
двигателе,  ударить  комбата  в   грудь   ногами.   Невысокий   бригадир
распрямился, как короткая, но сильная пружина. Рублев  покачнулся  и  не
сумел устоять на ногах, рухнул на деревянные ящики с болтами. Послышался
хруст досок и короткое ругательство.
   В  свой  удар  бригадир  вложил  максимум  усилий  и  теперь   стоял,
пошатываясь, пытаясь прийти в себя после удара по горлу  и  в  солнечное
сплетение. У него не хватило прыти развить начатый успех.
   Но это замешательство оказалось  непродолжительным  -  секунду,  две.
После чего бригадир двинулся на пытавшегося подняться с обломков  ящиков
комбата. Сердце Рублева билось неровно, в груди все сжималось  от  боли,
перед глазами плыли разноцветные круги. Он знал,  нужно  секунд  пять  -
десять, чтобы прийти в себя, но их-то у Рублева и не было. Он ощутил под
пальцами рассыпавшиеся болты. Зажав в кулаке штук пять, он наугад метнул
ими, практически ничего  не  видя,  лишь  бы  выиграть  время,  лишь  бы
просветлело в глазах. Еще почти  ничего  не  видя  перед  собой,  комбат
откатился в сторону и вскочил на ноги.
   Осторожно, крадучись, к нему приближался бригадир. Теперь он  уже  не
спешил,  не  рисковал,  выжидая  момент,  когда   можно   будет   начать
действовать наверняка. Рублев пока  что  пятился,  выигрывая  время.  На
глаза ему попался дощатый пожарный щит.
   "Наверное, к нему и стремится бригадир", -  подумал  Рублев,  завидев
огнетушитель,  покрашенный  в  красное  топор  и  длинный,  с  угрожающе
загнутым на конце крючком багор.
   К щиту они метнулись одновременно: бригадир,  поняв,  что  его  планы
разгадал  комбат,  а  комбат,  чтобы  опередить  своего  противника.   К
бригадиру ближе всего оказался покрытый кроваво-красной  краской  топор.
Комбат же успел ухватиться за длинную ручку  багра  и  тут  же  отскочил
назад, не дожидаясь, пока острие  колуна  вонзится  в  его  тело.  Багор
оказался тяжелым, неудобным, он  был  сделан  целиком  из  металла  -  к
длинной трубе приварен крюк  с  острием.  Ни  взмахнуть  им  толком,  ни
ударить не представлялось возможным.  Пока  оставалось  одно  -  держать
бригадира на приличном расстоянии, каждый раз встречая его  наставленным
на него острием багра.
   - Я достану тебя, сука! - хрипел бригадир, крепко  сжимая  в  пальцах
топорище.
   - Попробуй, - спокойно отвечал комбат, еле успевая разворачиваться  с
тяжелющим багром.
   И вновь развязка их схватки откладывалась.
   Рублев сообразил, почему бригадир еще до сих  пор  не  набросился  на
него: хочет вымотать противника,  израсходовать  все  его  силы  и  лишь
только потом, действуя наверняка, броситься на него, чтобы расправиться.
   "Не выйдет, - подумал комбат, - я и не таких обламывал".
   Он отступил на шаг и сделал вид, что споткнулся  о  лежащую  на  полу
покрышку. Багор пошел вверх. Бригадир, ощутив свое внезапно возникнувшее
преимущество,  сделал  неосторожный  шаг  вперед.  Тут  же  крюк   багра
скользнул под его рукой и  впился  в  плечо,  разорвав  прочную  материю
куртки. Гримаса боли исказила лицо бригадира.
   Рублев дернул багор на себя, и его противник, насаженный  на  крючок,
рухнул на пол.
   Жалобно звякнул обух топора. А Борис Иванович не терял  времени.  Он,
не давая бригадиру подняться, потянул его по пыльному полу и, когда  тот
оказался у его ног, вытащил крюк из плеча. Удар ногой - и топор  отлетел
в сторону.
   Помня о привычке бригадира наносить удары ногами, Рублев затолкал его
под машину и, навалившись на грудь коленом, опустил домкрат.
   Лишенный  колеса  автомобиль,  рамой  придавил  бригадиру  ноги.   Он
задергался, но было уже поздно - ни вызволиться, ни ударить.
   Теперь можно было и  осмотреться.  Второй  автомеханик,  уже  немного
придя в себя после удара, и не думал оказывать сопротивление. Он  сидел,
забившись под нижнюю стеллажную полку, и взглядом умолял лишь об  одном:
только не бейте, только оставьте меня в живых!
   Бригадир зло ругался, обрушивая на голову комбата  потоки  проклятий,
но теперь уже абсолютно не страшных и  способных  вызвать  лишь  одно  -
снисходительную улыбку победителя.
   - Заткнись и лучше  подумай  о  том,  как  выберешься  из  дерьма,  -
посоветовал ему Рублев,  стягивая  руки  бригадира  жгутом  разноцветных
проводов.
   - Сдохнешь, сука! Убью! - шипел бригадир.
   А комбат, завязав провода двойным узлом, взялся за ручку домкрата.
   - Еще одно слово и...
   - Козел! - прохрипел бригадир.
   - ..и я опущу эту штуку до конца, ноги тебе отдавит вместе с яйцами.
   Рублев перевел домкрат на один зуб вниз.
   Бандит взвыл от боли.
   - Я же предупреждал, - напомнил  ему  комбат  и,  недовольно  покачав
головой, вновь чуть-чуть приподнял машину.
   Бригадир задышал часто и неровно.
   - Твоя взяла.
   - Теперь можно и поговорить.
   Борис Иванович уселся на деревянный ящик, отчего  тот  сразу  жалобно
заскрипел и абсолютно спокойно, как будто бы разговаривал  с  незнакомым
человеком на улице, спрашивая у него дорогу, проговорил:
   -  Значит,  ты  машинами  крадеными  занимаешься?  На   запчасти   их
разбираешь.
   - Ни хрена я тебе не скажу!
   - Посмотрим, - комбат коснулся ручки домкрата и легонько дернул ее.
   - Кости переломишь! - вновь зашелся в истошном крике бригадир.
   - И яйца отдавлю.
   - Стой!!!
   - По-моему, ты сам этого хочешь.
   - Все равно потом найду тебя! Кончу!
   - А ты уверен, что у тебя будет это "потом"?
   Рублев лениво потянулся  за  газовым  резаком,  прикурил  от  него  и
чуть-чуть открутил краник. Пламя загудело еще  более  угрожающе,  острие
его сделалось неровным, словно с зазубринами, как на лезвии ножа.
   - Хорошая, парень, у  тебя  зажигалка,  хоть  и  газовая.  Крутая,  -
покачал  головой  комбат  и  поднес  пламя  резака  к  небольшому  комку
пропитанной отработанным маслом ветоши, лежавшему на полу.
   Пламя тут же из синего сделалось желтым,  ветошь  вспыхнула  и  через
секунд десять исчезла, рассыпавшись в пепел.
   - Знаешь, нет у меня времени на разговоры, - пожал плечами Рублев,  -
не хочешь - заставлю говорить. А лучше скажи сразу.
   - Что тебе надо?
   - Обидно, понимаешь... - продолжал комбат, - машина у  меня  классная
была, "Волга, ГАЗ-32".
   Глаза бригадира тут же сузились то ли от злости, то ли от  страха,  а
может, и из-за боли.
   - Хорошая машина была, а потом пропала.
   Племянничек у меня непутевый - Валик, оставил ее не  там,  где  надо,
вот какие-то суки и угнали. А потом как-то случайно узнаю, что эти самые
суки вот тут, в гараже окопались. Как,  понимаешь,  было  не  зайти,  не
побеседовать?
   Несмотря на всю безнадежность своего положения, бригадир захрипел:
   - Не было здесь твоей машины, понял!
   Ментов приводи, кого хочешь - ни одной детальки от нее не найдешь. Не
докажешь.
   - А мне и не надо ничего доказывать.
   - ..ни одной детальки.
   - Да нет, бригадир, знаю, что работаешь ты  аккуратно  и  чисто.  Мою
машину не найдут, но ведь эта же "БМВ" тоже кому-то принадлежит.
   Не собрался же ты ее на винтики разобрать, в бензине промыть и  снова
собрать?
   - Не знаю я никакой "волги", никогда ее в глаза не видел!
   - Ой ли? - засомневался комбат  и  медленно  стал  подносить  ревущее
пламя к ширинке на брюках бригадира. - Хорошая машина была, жалко...
   Пока еще бригадир  скрежетал  зубами,  не  в  силах  превозмочь  свою
злость, не желая подчиниться Рублеву.
   - Зажарится твой банан. Тоже, наверное,  хорошая  вещь.  А  жалко  не
будет?
   - Падла! Сука! - вместе со слюной вырывалось  изо  рта  придавленного
машиной бригадира.
   Он дергался, пытаясь вызволиться. Но, с одной  стороны  на  его  ноги
рамой навалилась разобранная "БМВ", а с другой  стороны  комбат  надежно
прижимал его связанные руки к полу рифленой подошвой  ботинка,  а  пламя
тем временем все ближе и ближе  придвигалось  к  ширинке.  Изловчившись,
бригадир плюнул в Рублева. Белый комок слюны  повис  на  кожаном  рукаве
скрипучей куртки.
   - Зря ты так, - мрачно  проговорил  Борис  Иванович,  чуть  нагнулся,
схватил за клапан нагрудного кармана своего собеседника,  резко  рванул.
Затрещали нитки, кармана как и не бывало. Он старательно  вытер  плевок,
бросил скомканную тряпку на грудь лежавшего. -  Мне  много  не  надо,  -
продолжал Рублев, поглядывая то на язык пламени, то на  побелевшие  губы
бригадира, - мне хотя бы память про свою машину  вернуть.  Номер  у  нее
очень красивый был, запоминался легко.
   - Не знаю я никакой машины! Не было здесь "волг"!
   - Врешь.
   Язык пламени лизнул материю брюк. Но комбат  довольно  быстро  поднял
руку, и материя не успела загореться, лишь только пошел дым.
   - Второй раз можно и подольше подержать.
   - Не понимаю, о чем ты говоришь, - решил перейти на более миролюбивый
тон бригадир, прикинувшись полным идиотом. - Зря, - Рублев вновь опустил
руку.
   На этот раз пламя, лизнув промасленную ткань брюк, подожгло ее.
   - Убери! Погаси! - верещал бригадир.
   - Это от тебя зависит.
   Комбат снял ногу с его запястья и чуть отодвинулся вместе  с  ящиком,
спокойно продолжая курить, наблюдая за действиями бандита.
   Тот секунду, словно умалишенный, тряс головой, но при этом  умудрялся
не сводить глаз с пылающих брюк.
   - Ты же плевать метко умеешь, -  спокойно  сказал  комбат,  -  вот  и
заплюй. А еще лучше - намочись в штаны. Мокрое плохо горит.
   Бригадир попытался сбить  огонь  связанными  руками,  но,  обжегшись,
вскрикнул. А затем все-таки, преодолев боль, прижал тлеющие остатки брюк
к своему телу. С минуту он скрежетал зубами, морщился, а затем  без  сил
упал на спину, продолжая прикрывать связанными руками то, чем, наверное,
дорожил все-таки больше, чем деньгами.
   - Ну что, подержался, убедился?  Все  на  месте?  А  теперь  руки  за
голову! - прикрикнул комбат.
   И, не дожидаясь, пока бригадир исполнит его приказание, ухватился  за
обрывки разноцветных проводов и вновь придавил запястья грубой  рифленой
подошвой.
   - Поумнел немного, приятель, а?
   - Что тебе надо?
   - Номер. Номер от моей машины.
   - Не знаю, не помню...
   - Ну как же! Номер-то легко  запоминается,  -  комбат  назвал  номер,
который сообщила ему Наташа. - А то нехорошо выходит: мой номер на чужую
машину нацепили, а потом ко мне гаишники ходят, объяснений спрашивают. А
я и сказать ничего не могу, потому что не знаю.
   Просвети меня.
   - Не знаю. Я номер в реке утопил, а кто его вытащил не знаю...
   - Врешь! - оборвал его Рублев.
   - Правду говорю!
   - Нет, приятель, ты определенно жареные бананы любишь. Извращенец.
   Бригадир упрямо молчал.
   - Так любишь или нет?
   - Иди ты... - послышалось в ответ. - И я не люблю, - вздохнул комбат.
   А затем, резко вытянув руку, крикнул Никите, сидевшему возле  заднего
колеса машины с электроотверткой в руках:
   - Ну-ка, дай свой инструмент!
   Тот не двигался с места.
   - Мне что, подняться? Тогда уж точно ты сам с места не встанешь.
   - Извини, бригадир, - проговорил автомеханик, -  ты  же  сам  видишь,
ничего не поделаешь.
   Он вложил электрическую отвертку прямо  в  руку  Рублеву.  Тот  нажал
кнопку запуска, полюбовался бешено вращающимся острием инструмента.
   - Красивая, чистая... Жаль, пачкать.
   Он еще раз нажал на кнопку, выключив инструмент. И наступившая тишина
напугала бригадира больше, чем визжание отвертки, так напоминавшее  звук
бормашины в кабинете стоматолога.
   - Да, была у меня твоя машина! Только не краденая она,  мне  ее  твой
племянник продал.
   Так что с ним и разбирайся.
   - Мне это не интересно. То, что "волгу" мою Валик  продал,  я  и  без
тебя знаю.
   - Тогда что же от меня хочешь?
   - Ты ее разбирал, ты номера с нее скручивал.  Вот  и  скажи  кому  их
отдал.
   На лбу бригадира появились глубокие вертикальные морщины. То ли он  в
самом деле вспоминал кому отдал номера, то ли не мог припомнить,  что  с
ними стало.
   - Ну никак ты по-хорошему разговаривать не научишься!  Вот  как  тебе
все хозяйство намотает на отвертку - сразу вспомнишь.
   - Нечего мне вспоминать!
   - Отвертка - такое дело, можно и не  рассчитать.  Мотанет  -  и  пиши
пропало!
   Последние  слова  комбата  потонули  в  визге  двигателя  и  в  крике
бригадира. Тот кричал, словно ребенок, завидевший шприц в руках доктора.
Еще не сделали укол, но  смертельно  страшно.  Бригадир  уже  чувствовал
ветер, разгоняемый крестовиной, который холодил его обожженное тело.
   - Секель! Секель его кличка! - закричал он.
   - Ты что-то сказал? - переспросил Рублев. - Я не расслышал.
   - Выключи этот мотор! Выключи!
   - А я его и включать-то не хотел, - Борис Иванович отложил отвертку в
сторону и весь превратился в слух.
   Бригадир  говорил  сбивчиво,  то   и   дело   останавливаясь,   чтобы
отдышаться, но затем, напуганный, снова принимался тараторить.
   - Секель его кличка. Как зовут - не знаю.
   Честное слово! Не видел никогда его документов.  Да..,  в  Питере  он
живет, здесь... Адреса его не знаю.
   - Непонятливый ты.
   - Не знаю! Знал бы, сказал!
   Но по перепуганным глазам бригадира Рублев видел, знает тот и адрес и
скорее всего, настоящее имя. А значит, нужно его дожать.
   Вновь заработал двигатель.
   И нервы у бригадира сдали.
   - Все, доконал ты меня! - прохрипел он.  -  Будь  что  будет,  скажу.
Только выключи этот чертов миксер!
   - Точно, миксер,  -  ухмыльнулся  комбат.  -  Самое  то,  чтобы  яйца
взбивать.
   Но бригадир не оценил его шутку.
   - Его кличка Секель, - говорил он,  чеканя  каждый  слог  так,  чтобы
Рублев понял его с первого раза.  -  Живет  он  на  Петрозаводской,  дом
одиннадцать. Квартиру не помню, но в том доме три  подъезда.  Зайдешь  в
средний, второй этаж налево, дверь красным дермантином обита.
 
Глава 20 
 
   Комбат и Наташа  стояли  перед  обитой  красным  дермантином  дверью.
Звонок прозвучал уже в третий раз.
   - Так я и знала, - сказала девушка.
   - Что знала?
   - Не будет его дома, уехал... Все зря, ничего мы не добились.
   - А ты-то чего переживаешь, Наташа?
   - Меня это тоже касается и самым непосредственным  образом.  Все-таки
ваш братец втянул меня в неспокойную жизнь.
   - Не нравится - уходи, - спокойно сказал комбат.
   - Нет уж! - Наташа прислонилась к стене и закатила глаза. - Боже мой,
как я устала!
   - Нечего по барам ходить.
   - В бар я сходила однажды, а с вами исколесила полгорода.
   - Глупо уходить, не узнав все до конца.
   - Хорошенький совет, если, конечно, знаешь как им воспользоваться.
   - Ты знаешь, Наташа, чем сообразительный человек отличается,  скажем,
от не очень сообразительного?
   - Догадываюсь.
   - Сообразительный человек знает, что  делать,  а  не  сообразительный
начинает паниковать, вот совсем как ты сейчас.
   - У нас нет времени ждать! - возмутилась девушка. - Черт  его  знает,
на сколько дней он уехал? А может, и вернется через десять минут?  Ну  и
кликуха у