ать три ноль-пять.
   - Ничего себе, целый час кувыркались! У меня на все  про  все  десять
минут уходит, если сразу не обрубаюсь после дежурства. А у тебя как?
   Фотограф сделал вид, что не слышит, затем, когда "звукач" уже забыл о
вопросе, он отозвался:
   - Когда как.
   Утром, как всегда, фотограф наблюдал за окнами. Он знал,  что  первой
поднимается жена Аль Хасана и готовит кофе. Она имела привычку сразу  же
открывать окно, и фотограф мог успеть сделать несколько снимков лежащего
в кровати Аль Хасана.  Когда  комната  проветривалась,  то  шторы  снова
задергивались, и Ибрагим уже  появлялся  на  кухне  одетым,  при  полном
параде.
   Последние  два  дня  Ибрагим  дом  не  покидал,  то  ли  спасался  от
журналистов, то ли дел у него в городе уже не осталось -  фотографа  это
не интересовало.
   Подъехала машина.
   - Ни хрена себе, - присвистнул фотограф, увидев,  что  из  автомобиля
выходит не кто иной, как Сундуков.
   "Звукач" уже настраивал аппаратуру. Сундукова встретили как желанного
гостя, хотя он и не предупреждал по телефону, что может приехать  ранним
утром.
   Мужчины сели в гостиной, обставленной в  восточном  стиле  с  обилием
золота и деревянной резьбы. Но сели они  не  по-восточному,  как  обычно
делал Ибрагим, когда был дома один. Мужчины устроились по-европейски,  в
креслах у журнального столика. Жена Ибрагима принесла кофе и удалилась.
   Ибрагим и Сундуков ни о чем не говорили, лишь  пили  кофе,  курили  и
обменивались взглядами. Делали они все это  демонстративно,  рассчитывая
на то, что их фотографируют из дома напротив.
   - Как жизнь? - наконец спросил Сундуков. - Как здоровье?
   - Спасибо, отлично.
   - Наконец-то я успел отправить эту  партию  конструкций,  -  произнес
Сундуков.
   - Ту, которую задержали?
   - Ее самую. Еще пару  мелочишек  вслед  загрузил.  Я  документы  тебе
привез.
   Сундуков  посмотрел  на  часы.  Ибрагим  тоже.  Мужчины  поднялись  и
направились будто бы в прихожую, исчезнув из поля зрения фотографа.
   Звук пропал после того, как закрылась дверь. Ибрагим поманил  пальцем
Сундукова, тот понимающе кивнул  и  прошел  за  ним  в  большую  ванную.
Загудела вода.
   - Партию сформировал? - нетерпеливо поинтересовался Ибрагим.
   - Двадцать штук "Игл" уже под Москвой.
   - Больше ждать не будем,  -  глаза  у  Ибрагима  загорелись.  -  Надо
пользоваться растерянностью ГРУ, они сейчас побоятся сунуться еще раз. -
Мы и так уже нарушаем соглашение.
   - Вагоны на месте, осталось завезти "Иглы" и еще  три  машины  всякой
всячины на овощебазу.
   - Что там? - спросил Ибрагим.
   - По списку, как заказывал.
   - Я сам все проверю.
   - Не сильно рискуешь?
   Ибрагим усмехнулся:
   - Если бы я не умел рисковать, вряд ли ты бы сейчас говорил со мной.
   - Твое дело. Но я бы тебе не советовал.
   - Не волнуйся, все в порядке. Денег тебе хватило? Можешь  их  раздать
своим людям. Я сам раздам премии ребятам на месте, это  воодушевляет,  -
усмехнулся Ибрагим, подходя к двери. - Встретимся уже  за  границей.  Ты
когда-нибудь был в Тунисе?
   - Не приходилось.
   - Не лучшее место в мире, но и  далеко  не  худшее,  если  в  кармане
водятся деньги.  Их  президент  нам  сочувствует,  так  что  можно  быть
спокойным.
   - Как ты планируешь добраться до Туниса?
   - Лучше всего через  Францию,  -  Ибрагим  кивнул,  дав  понять,  что
разговор закончен, и открыл дверь.
   Отсутствовали они совсем недолго,  вполне  было  похоже  на  то,  что
Сундуков просто зашел в туалет помыть руки.
   - Ну, счастливо, - улыбаясь, произнес Сундуков.
   - Я еще с недельку с женой побуду, а там... - Ибрагим махнул рукой, -
как-нибудь встретимся. Все твои финансовые вопросы я уже решил. Если  не
веришь, можешь  поинтересоваться.  Номер  счета  тебе  известен,  можешь
позвонить, узнать.
   Только осторожно.
   Ибрагим открыл дверь, выпуская  Сундукова.  Охрана  встретила  своего
босса на лестничной площадке, и через  две  минуты  машина  отъехала  от
дома.
   - Ни хрена интересного не сказали, - произнес "звукач", - вот  только
отсутствовали три с половиной минуты.
   - Я это занес в журнал.
   - Плохо, что не оборудовали квартиру его жены как следует.  В  спешке
все делали, торопились, а если бы по уму, то сейчас бы мы знали все!
   Оперативники оживились лишь к вечеру, когда у  подъезда  остановилась
машина, и из нее вышли три араба, одетых не по-европейски -  у  всех  на
головах  были  белые  накидки.  Фотограф  щелкнул,  картинка  получилась
колоритная.  Затем  фотограф  сфотографировал  экзотических   гостей   в
квартире Аль Хасана, когда они и хозяин усаживались на ковре,  засовывая
под себя блестящие, шитые золотом подушечки с кистями.
   - По-арабски говорят, хрен чего поймешь. Кофе пьют, курят. Да уж,  из
ночной лексики тут ни черта не услышишь, - сказал  "звукач",  поглядывая
на медленно вращающиеся бобины магнитофона.
   Кофе гости хозяина квартиры  пили  долго.  Появился  кальян,  мужчины
принялись курить. Уже стемнело, шторы демонстративно задернули.
   - Как ты думаешь, они гашиш курят?
   - Наверное.
   - А я думаю, нет. Ведь знают,  что  мы  за  ними  наблюдаем  и  можем
наслать на них милицию. Наверное, курят просто табак.
   Тем временем в квартире происходило следующее. Аль Хасан  и  один  из
арабов примерно его же комплекции, с такой же черной бородой,  поднялись
и вышли в ванную комнату.  Не  издав  при  этом  ни  звука,  они  быстро
переоделись. Ибрагим  облачился  в  арабскую  одежду,  его  гость  надел
хозяйскую. На это ушло около минуты. Они вернулись к  гостям.  Никто  не
выразил удивления переменам, произошедшим с двумя мужчинами.
   Вскоре все поднялись.  Женщина  подошла  к  окну,  раздвинула  шторы,
открыла створку. Фотограф видел спины гостей и хозяина, направлявшихся в
прихожую.
   Вскоре  трое   арабов   сели   в   машину   и   преспокойно   уехали.
Фотографировать не имело  смысла,  у  подъезда  было  слишком  темно.  В
квартире погас свет.
   "Уехали гости", - записал в журнале  оперативник  и  поставил  точное
время.
   - Как ты думаешь, чем они сейчас займутся?
   - Как чем? Можно подумать, ты не знаешь! Трахаться примутся.  Им  же,
мусульманам, пить нельзя, сало есть тоже. Нам, русским, лучше, все можно
- пить, курить, трахаться, - "звукач" улыбался.  Настраивая  аппаратуру,
он был абсолютно уверен в  том,  что  его  предположения  должны  сейчас
подтвердиться.
   Аль Хасан тем временем вальяжно раскинулся на заднем сиденье дорогого
автомобиля. У его ног стоял дипломат с кодовыми замками. Хасан убедился,
что за машиной слежки нет, проехал по  малолюдным  улицам,  попетлял  по
московским переулкам.
   Наконец, он тронул шофера за плечо. Тот согласно кивнул. В  одном  из
дворов на окраине Москвы, неподалеку от кольцевой Хасана  поджидали  две
машины.
   Сидя в джипе, он переоделся в  европейскую  одежду,  перекинул  через
руку плащ.
   - В Старокузнецк, скомандовал он.

***

   У Толстошеева  были  четкие  инструкции  договориться  с  Рублевым  о
покупке двадцати "Игл". Своей команды Сундуков не отменял,  хотя  уже  в
другом месте  нашел  ракеты,  и  их  из  Мурманска,  украв  в  одном  из
арсеналов,  доставили  в  нужное  место.  Расплатился   за   них   Антон
Михайлович, естественно, фальшивой валютой, у северян  она  вопросов  не
вызвала.  Расплатился  Сундуков  щедро,  довольные  поставщики  тут   же
покинули Подмосковье. Проверка подлинности купюр свелась  к  тому,  что,
выдернули из нескольких  пачек  наугад  по  три  купюры  и  сдали  их  в
обменник.
   Еще раз встречаться с Рублевым и Порубовым Толстошееву,  ясное  дело,
не хотелось. Свежи были воспоминания о прошлой встрече, ему даже  сейчас
казалось, что та граната холодит ладонь. По ночам он не мог  заснуть,  а
если засыпал, то ненадолго. Снился один и тот же сон, будто он  пытается
удержать гранату, а ватные пальцы не слушаются, разгибаются.
   Граната падает под ноги, а убежать  он  не  может,  ноги  приросли  к
земле.
   Матвей просыпался в холодном поту, выпивал полстакана водки  и  после
этого ненадолго засыпал.
   Он позвонил Комбату с уличного телефона:
   - Подъезжайте в автосервис, надо поговорить. Я все утряс, все вопросы
решил, деньги будут хорошие.
   - Когда? - спросил Рублев.
   - Все обговорим. Сегодня в семь жду вас у себя.
   - Хорошо, я подумаю, - Комбат положил трубку.
   - Кто звонил? - спросил Мишаня, сидя перед телевизором.
   - Толстошеев. Соскучился, однако.
   - И чего он хочет?
   - Все того же, Мишаня.  Деньги,  говорит,  хорошие  появились,  готов
заплатить.
   Порубов расхохотался:
   - Что же мы ему продадим, Борис Иванович, разве что, меня в ящике?
   Тут расхохотался Комбат:
   - Может, поедем, Мишаня, рыло ему надерем и деньги заберем?
   - А Бахрушину доложим?
   - Конечно!
   Комбат  набрал  номер  полковника  Бахрушина  и  узнал,  что  тот  на
совещании.
   Спросил, появится ли тот до семи часов.
   - Боюсь, нет.
   - Вызвать его можно?
   - Никак нет, извините.
   - На нет и суда нет.
   Комбат с досады сплюнул и чертыхнулся:
   - В  конце  концов,  нас,  Мишаня,  приглашают  лишь  на  переговоры.
Пообещать можно туманно, сказать, что мы подумаем,  попросить  время  на
размышления, день или два.  А  там  свяжемся  с  Бахрушиным.  Думаю,  он
останется доволен. Как-никак операция продолжается.
   О том, что  операция  отменена,  ни  Рублев,  ни  Порубов  не  знали.
Бахрушин не успел поставить их в известность и предупредить,  чтобы  они
ничего не предпринимали.
   После звонка Рублеву Матвей Толстошеев  вернулся  на  базу  довольный
собой.
   "Может, дело выгорит, и я заработаю  хорошие  деньги.  Ведь  Сундуков
пообещал вместо десяти двенадцать процентов от сделки!"
   Деньги светили немалые. Толстошеев таких не получал еще ни разу.
   Когда Толстошеев вернулся в офис, возле крыльца  он  увидел  Виталика
Коротаева. Не виделись они месяца  три.  Виталик  исчез  из  города,  не
появлялся ни в ресторане, ни в автосервисе,  ни  в  других  местах,  где
обычно бывал сам Толстошеев. Коротаев работал на Сундукова. Иногда,  как
курьер, передавал просьбы, привозил деньги.
   - Ба, кого мы видим! - воскликнул Толстошеев. - Сам Коротаев прибыл!
   Где пропадал? Что-то  ты  не  загорелый.  А  я  думал,  ты  в  Греции
отдыхаешь?
   - Куда мне из Москвы? - улыбнулся Виталик, увлекая Матвея в вагончик.
   Посмотрел на поломанную дверь туалета, которую еще не заменили.
   - Драка у тебя, что ли, была или пьяный лбом врезался?
   Синяк на лице Толстошеева еще не успел сойти и красноречиво говорил о
том, что догадка Коротаева верна.
   - Было дело, - махнул рукой Толстошеев. - Тебя никак Антон Михайлович
прислал?
   - Верно, я сам сюда не езжу. Он тебе что-то обещал передать? -  хитро
прищурившись, поинтересовался Виталий. Толстошеев пожал плечами:
   - Раз тебе сказал, значит, обещал.
   Коротаев сделал загадочное лицо:
   - Наверное, бабки?
   - Черт его знает! Ты зачем приехал?
   - Предупредить, что сегодня в половине седьмого от Сундукова прибудет
машина с курьером. Посмотри, чтобы проезд ей не  загораживали.  Подъедет
он прямо к крыльцу, сядешь в машину, там и получишь деньги.
   - Понял, - коротко ответил Толстошеев. - Выпить хочешь?
   - Я за рулем, дел много.
   Толстошеев засмеялся:
   - С твоим удостоверением можно и пьяному за руль садиться и по городу
колесить.
   - Разве что сто граммов.
   Матвей лил в стакан до тех пор, пока Виталик не сказал "стоп".
   Получилось ровно сто граммов  "Абсолюта".  Коротаев  выпил  их  одним
глотком, бросил в рот жвачку.
   Посмотрел на часы:
   - Я в Москве ненадолго, мне пора. Счастливо, Матвей, -  и  зашагал  к
выходу.
   Матвея не насторожило то, что Виталий не стал заезжать на  территорию
автосервиса.
   "Мало ли чего? Разговоры секретные, дела деликатные, зачем лишний раз
показываться на людях на машине с мигалкой?
   Толстошеев назначил  встречу  Рублеву  на  семь,  думал,  за  полчаса
управится. Обычно курьеры от Сундукова подолгу не  задерживались,  если,
конечно, не были хорошо ему знакомы. А раз Виталик сказал,  что  приедет
человек, значит, он может его и не знать.
   "Хорошо, что я договорился с Рублевым, - подумал Матвей. -  Все  пока
неплохо складывается. Рублев продаст "Иглы", никуда не денется.  Ему  их
загнать больше некому. Где сейчас наличкой такие деньги возьмешь? Только
у Сундукова или у кого-нибудь из крупных бандитов. Но те по самолетам не
стреляют, им такое оружие  не  нужно.  Радиоуправляемые  мины,  пластит,
тротил, винтовки, пистолеты - вот что им подавай".
   Толстошееву оставалось только сидеть и ждать, попивая чай.

Глава 14

   Комбат с Порубовым стояли во дворе  возле  джипа.  На  лице  Порубова
читалась гордость за  собственную  машину.  Он  любовался  отражением  в
тонированном стекле дверцы.
   Рублев решил немного осадить друга:
   - Хорошая машина, - сказал Борис Иванович.
   - Отличная.
   - Только бензина до хрена жрет, как УРАЛ. У меня лучше.
   Порубов даже не знал, какая машина у Комбата, и есть ли она вообще.
   - Где она? - поинтересовался Мишаня.
   - Угадай с трех раз. Во дворе стоит, - и Рублев  неопределенно  повел
рукой.
   У бордюра стояло несколько десятков машин разных мастей - от ушастого
"запора" до представительской "Ауди". Порубов боялся ошибиться, но в  то
же время не хотел обидеть Комбата. Покажешь на какую-нибудь дешевку, а у
него, возможно, машина приличная.
   - На сто процентов могу  сказать,  что  "Скорая  помощь"  -  не  твоя
машина.
   - Верно подметил, мне "Скорая помощь" еще не скоро понадобится!
   - Не будем зарекаться, - вспомнив  о  Подберезском,  серьезно  сказал
Порубов и решил остановить свой выбор на средней машине, среди  стоящих,
- "фольксваген пассат" белый.
   - Мимо. У тебя еще одна попытка, Мишаня.
   - Как же, две!
   - "Скорая помощь" - раз, - Рублев загнул - палец, "пассат" - два.
   Теперь Порубов решил угадывать по другой  методике.  Комбат  -  мужик
грузный, не в каждую ма-щину влезет. Поэтому пяток "фольксваген гольф" и
"жигулей"   отпали   сами    собой.    Остались    "мазда",    "вольво",
представительская "ауди" и потертый "форд", на кузове  которого  местами
виднелась грунтовка.
   "Наверное, одна из "мазд", - подумал Мишаня.
   - Можно я подойду, посмотрю?
   - Что ж, подойди.
   Мишаня обходил машины, заглядывая в салоны. Увидев на заднем  сиденье
одной из "мазд" женский зонт, сделал вывод: машина Рублеву  принадлежать
не может. Подошел к другой "мазде".  Автомобили,  возле  которых  прошел
Мишаня Порубов, мигали лампочками сигнализации, только руль "форда"  был
заблокирован ярко-красным замком. Мишаня подошел ближе и ударил  кулаком
по багажнику "форда".
   - Наверное, этот, Борис Иванович, твой.
   - Точно, Мишаня! С меня пачка сигарет.
   Порубов был доволен.
   - Ее мне Андрюха удружил - подарок. Я бы себе такую никогда не  купил
бы, я бы лучше на "уазике" ездил. Но дареному коню в зубы не смотрят.

***

   Комбат открыл машину.
   - Ты не смотри, Мишаня, что она с виду  немного  подержанная,  внутри
она у меня, как автомат. Все смазано, все подогнано. А  то,  что  сверху
запылилась, так это ничего, машина ездить должна,  а  не  сверкать,  как
кошачьи яйца.
   - Котиные, - поправил Порубов. - Яйца, Комбат, у кота, а не у кошки.
   - Что ж ты меня в армии не поправлял, а, сержант Порубов?
   - Так то ж в армии, Борис Иванович, а сейчас мы на гражданке.
   - Садись. Только пристегнись.
   Мишаня уселся, пристегнулся. В машине было чисто, ничего лишнего, как
и в квартире у Комбата. Машина завелась с полуоборота.
   - Э, Комбат, мы же с тобой солидные бизнесмены! Мы оружием торгуем на
миллионы, а едем на машине, которая две штуки баксов стоит!
   - Мне она вообще ничего не стоила. Ты думал, что все богатые ездят на
крутых тачках?  После  того,  что  произошло,  Толстошеев  нас  зауважал
больше, чем остальных клиентов. Мы к нему и на телеге приехать можем,  а
он будет трястись от уважения.
   - Это точно, Борис Иванович, твоя правда.
   К автосервису они приехали раньше, чем предполагали.
   - Давай снова через забор! - предложил Комбат и свернул  в  переулок,
где не стояло ни одного жилого дома. Только бетонный забор  был  исписан
вдоль и поперек всякой всячиной: от классических трехбуквенных  слов  до
длинных политических лозунгов.
   Комбат выглянул через забор и чертыхнулся.
   - Чего ты? - спросил Порубов.
   -  У  него  посетитель,  -  Борис  Иванович  увидел,  как  у  крыльца
остановилась машина, и r ней заспешил Толстошеев. Мужчина,  сидевший  за
рулем, открыл боковую дверцу, и Толстошеев тут же  нырнул  вовнутрь,  на
заднее сиденье.
   Порубов,  который  не  видел  того,  что   происходит   за   забором,
посматривал по сторонам. Взгляд у него  был  наметанный,  и  он  заметил
мужчину, стоящего на крыше гаража в соседнем дворе.
   Зрение у Порубова было отличным, и он видел, что  мужчина  сжимает  в
руке что-то вроде телефонной трубки или рации, во всяком случае, на фоне
неба отчетливо читался короткий отросток антенны.
   "Ну и дебилы, эти оперативники! Торчат,  как  идиоты!  В  Афгане  его
сняли бы с одного выстрела, всадили бы пулю между глаз, и больше  бы  не
вылезал. А другим - наука".
   - Портфель какой-то передает. Может, это наши  денежки?  -  прошептал
Комбат и немного пригнулся, чтобы не сильно возвышаться над забором.
   Комбат подглядывал профессионально, высовывался на какую-то  секунду,
чтобы никто не мог прицелиться, а затем появлялся в другом месте.
   Человек  Коротаева  привез  маленький  чемоданчик,  который  дал  ему
Виталий, предварительно сказав, кому отдать:
   "Из машины не выходи, жди, когда к  тебе  сядет  Толстошеев.  Чемодан
отдашь только в машине".
   Дважды свои приказы Коротаев не повторял, поэтому  курьер  действовал
четко по инструкции. Толстошеев ему был знаком по фотографии, спутать ни
с кем не мог.
   - Я Толстошеев, - представился Матвей, усаживаясь поудобнее на заднем
сиденье старого "гольфа". Водитель  вытащил  из-под  сиденья  чемодан  и
передал Матвею. Тот уже хотел выходить, открыл дверцу...
   Мужчина на крыше гаража  немного  присел,  пристально  вглядываясь  в
происходящее в машине.
   "Точно, гээрушник, придурок! Сейчас номер телефонный набирать начнет,
чтобы доложить", - подумал  Мишаня,  когда  указательный  палец  мужчины
вдавил клавишу на рации.
   В этот момент раздался  взрыв.  "Гольф"  разнесло  в  клочья.  Комбат
среагировал быстро, он вовремя успел пригнуться.  Над  забором  пролетел
кусок металла, то ли дверца, то ли крыло.
   - Рублев! Рублев! - закричал Порубов. - Там мужик, это он подорвал! У
него пульт в руках!
   - Где?
   - На гаражах, он туда пошел!
   Комбат и Мишаня забрались в "форд" и быстро выехали на улицу. Мужчина
в черной куртке открыл дверцу машины с мигалкой, сел в машину и  поехал.
Он ехал так, как будто ничего не произошло, как будто не пылало пламя за
воротами автосервиса.
   - Мишаня, ты точно видел, что это он?
   - Да, он... хотя, черт его знает?  У  него  в  руках  было  что-то  с
антенной. Он нажал, а там рвануло. Что с Толстошеевым?
   - Думаю, в клочья. Там  килограмм  тротила  был,  не  меньше,  -  как
профессионал, заметил Комбат.
   - Я думаю, полтора, - уточнил Порубов. Машина с мигалкой удалялась.
   Когда она оказалась на улице с  плотным  движением,  Рублев  прибавил
газа.
   -  У  него  автомобиль  приметный,  не  упустим.  Между  "фордом"   и
"жигулями" с мигалкой было четыре машины.
   - Поехали бы на моей машине... там хоть телефон  есть,  Бахрушину  бы
позвонили.
   - Он на совещании, так что свой телефон ты  можешь  засунуть  себе  в
задницу.
   - Ну, уж ты, Комбат, скажешь! Телефон - вещь  нужная,  -  внимательно
следя за "жигулями", проговорил Порубов.
   Уже  темнело.  Машина  с  мигалкой  двигалась  в  сторону  кольцевой,
приходилось отставать.
   - Может, обгоним его разок, а, Комба