хрушин,  -  думают,  будто
навечно. Сколько до них уже  народу  в  землю  закопали,  а  где  они  -
памятники? Хорошо, если в центре города какую-нибудь надмогильную  плиту
конца прошлого века  увидишь.  А  остальных  нет  -  исчезли.  Если  мне
придется умирать, - засмеялся Леонид  Васильевич,  -  непременно  закажу
кремацию.
   - И чтобы пепел потом развеяли с вертолета? - усмехнулся Комбат.
   - Конечно с вертолета, с "Барракуды",  -  рука  Бахрушина  опустилась
Комбату  на  плечо.  -  Чем  меньше  хлопот  своей   смертью   доставишь
окружающим, тем дольше тебя будут помнить. Эй, послушай, - обратился  он
к водителю, - ты случайно не заблудился здесь,  на  кладбище?  А  то  мы
полчаса будем ехать, час, а вокруг только одни памятники.
   - Ничего, сейчас проберемся к западным воротам.
   Когда машина выехала на шоссе, Комбат опустил стекло и жадно принялся
вдыхать воздух, в котором не было и намека на запах цветов.
   - На поминки мы  не  поедем,  -  после  недолгого  молчания  произнес
Бахрушин. - Согласен, Комбат?
   - Хотите, поедем ко мне? На  службу  же  вы  сейчас  возвращаться  не
станете?
   - Что там делать, на службе! И так все на похоронах. Заезжай в лес, -
Леонид Васильевич показал на узкую дорогу, ведущую в лес.
   Шофер, привыкший к спонтанным решениям своего начальника, спорить  не
стал. И минут через пять "Волга" уже выехала на  лесную  поляну,  сплошь
укрытую сухой травой.
   Посередине виднелось место для костра, аккуратно обложенное  камнями.
Были  возле  него  и  бревна  для  сидения  -  гладкие,  отполированные.
Наверняка  местная  молодежь  часто  собиралась  здесь.   Возле   камней
виднелись осколки бутылок -  белые,  коричневые,  зеленые,  поблескивали
алюминиевые крышечки от водки, от вина.
   Комбат  еще  не  понимал  зачем  притащил  его  сюда  Бахрушин.   Тот
предложил:
   - Садись, Борис Иванович.
   Комбат, хрустя зелеными осколками, прошелся по самому краю кострища и
присел на толстое, нагретое солнцем бревно. Бахрушин сел напротив него и
криво усмехнулся:
   - Плохи у меня дела, Комбат.
   - По вам этого не  скажешь,  -  решил  немного  польстить  полковнику
бывший майор.
   - Мне ли не знать! - Бахрушин упер руки в  колени,  словно  бы  хотел
стать побольше.
   Рядом с Комбатом он смотрелся довольно непрезентабельно - мелковато.
   - Так что все-таки случилось?
   - Отдел меня отстранили, - Леонид Васильевич тряхнул головой и сорвав
травинку, принялся жевать ее. Затем плюнул. - Фу, гадость какая!  Может,
тут же, те, кто пил, и мочатся?
   - Вы ходите все вокруг да около, ничего толком не скажете.
   Борис Иванович понимал, что Бахрушину хочется выговориться и  не  для
того, чтобы ему помогли советом или делом, а  просто  так,  накипело  на
душе.
   -  Послушай,  Борис  Иванович,  когда  имеешь   дело   с   секретными
документами, то временами к тебе попадает в руки то, что тебе лучше было
бы обойти стороной.
   - Понимаю.
   - Это все мой дурацкий характер, - Бахрушин подавил  в  себе  желание
подняться, расхаживая, ему было бы легче говорить.
   Но сейчас он специально сдерживал свои желания, и это доставляло  ему
какое-то странное садистское удовольствие. - Попали в  мои  руки,  Борис
Иванович, документы. Странные на первый взгляд и можно  было  бы  о  них
забыть.
   - Вы конечно же не забыли?
   - Нет. Если я уж узнал, что кто-то подлец, то  стараюсь  об  этом  не
забывать.
   - Что за документы?
   - Странные. Я с тебя, конечно,  подписку  о  неразглашении  брать  не
буду, но, как ты понимаешь сам, болтать об этом деле не стоит.
   До последнего времени мой отдел занимался хорошим и  полезным  делом.
Мы  проверяли  доходы  людей,  которые  по  долгу  своей  службы  заняты
торговлей вооружением. А это, как ты  знаешь,  одна  из  главных  статей
доходов российской казны.
   - И еще водка.
   - И она.
   - А много нарушений нашли? - криво усмехнулся Комбат.
   - Если ты думаешь, меня интересовал солдатик, который продал чеченцам
свой автомат, то ошибаешься,  -  рассмеялся  Бахрушин.  -  У  меня  были
огромные полномочия, буквально на любого чина из Министерства обороны  я
мог получить информацию. Но я решил идти несколько по другому пути. Меня
не интересовало какой пост занимает человек, я пошел не сверху  вниз,  а
снизу вверх.
   - Погодите, Леонид Васильевич, я не совсем понимаю.
   - Богатых людей в мире, Борис Иванович, не так уж и много. В основном
богатство переходит из рук в руки от отца к сыну, от мужа к его вдове, и
фамилии, в общем-то в списках  богачей,  владельцев  вилл,  повторяются.
Довольно несложно отследить цепочку приобретений  крупной  недвижимости.
На Западе из этого уже давно никто не делает большой тайны. Но  вот  уже
лет десять, как к богатым людям Запада прибавились богачи из России.
   Мои люди просматривали данные о том, какие земельные  участки,  какие
дома куплены в  последнее  время  русскими,  как  самими,  так  и  через
подставных лиц. Получился весьма интересный список.  Меня  не  удивляло,
что попали в него министры, председатели комиссий,  люди,  возглавляющие
государственные фирмы по торговле оружием. В каждом конкретном случае  я
приблизительно представлял себе, откуда у них такие большие деньги.
   - Неужели на зарплату купили? - с издевкой спросил Комбат.
   - Конечно же нет! Но я знаю, где они украли эти деньги,  им  есть  за
что давать взятки. Немного снизили цену  на  ракетно-зенитный  комплекс,
продали за полцены несколько танков, а все остальное покупатели перевели
на их личные счета. Из полученных мною данных я отсеял всех гражданских,
остались военные. Понимаешь, Борис Иванович,  слишком  мелкую  ячейку  я
сделал в сети, которую забросил в мутную  воду.  И  попалась  туда  одна
рыбешка, с которой непонятно было что и делать.
   Комбат  постепенно  начал  понимать,  что  то,  о  чем   ему   сейчас
рассказывает Бахрушин, имеет непосредственное  отношение  к  сегодняшним
похоронам.
   - Представь себе,  Борис  Иванович,  что  живет  себе  и  служит  под
Смоленском скромный подполковник  по  фамилии  Борщев.  Занимает  совсем
незавидную  должность  -  заместитель   начальника   законсервированного
полигона. И хранятся на вверенных  ему  складах  старые,  времен  второй
мировой войны, авиационные бомбы и снаряды. Такое барахло, которому даже
в базарный день грош цена.
   И тут я выясняю, что он  недавно  приобрел  в  собственность  участок
земли на Кипре, виллу, да еще положил  в  несколько  европейских  банков
круглые суммы.
   - На свое имя? - изумился Комбат.
   - Он уникум, а не идиот. Естественно, где  на  предъявителя,  где  на
подставных. Но все подобные финты мне и моим людям известны.
   Подполковник Борщев  в  таких  делах  не  очень-то  опытен,  так  что
докопаться до правды  оказалось  не  очень  сложно.  Вот  и  скажи  мне,
пожалуйста, кто и за что мог дать Борщеву такие деньги?
   Комбат поскреб пятерней в затылке, сплюнул на холодные угли потухшего
костра, а затем носком ботинка расшевелил стеклянные бутылочные  осколки
в вытоптанной траве.
   - Может коммерсантам склады сдает?
   - Не получается, - ухмыльнулся Бахрушин. - За  такие  услуги  больших
денег не платят.
   - Подпольный завод организовал.
   - Производство так легко  под  землю  не  спрячешь,  -  напомнил  ему
Бахрушин.
   - Тогда не знаю.
   - И я не знаю. И вот тут-то, Борис  Иванович,  допустил  я  промашку.
Посчитал, что этот  Борщев  человек  тихий  и  не  опасный.  Снарядил  я
проверку на законсервированный полигон, поехали туда мои ребята...
   - Это их мы сегодня хоронили?
   - А то кого же! Только теперь я понял, Борис Иванович, что нельзя мне
было  так  поступать.  Приехали  мои  люди,  обошли  склады,  ничего  не
обнаружили, все в порядке. А потом на  обратном  пути,  совсем  недалеко
успели они от Смоленска отъехать, врезался в их микроавтобус "КамАЗ".
   - Водителем-то кто был?
   - Водителя "КамАЗа" потом в лесу нашли, повесился  вроде  бы  как  от
расстройства.
   - И что вы теперь делать думаете?
   - А мне делать ничего нельзя, - хмыкнул Бахрушин.
   - Это почему? Неужели вы так и спустите на тормозах?
   - Мне бы теперь самому уцелеть... - полковник Бахрушин не выдержал  и
поднялся.
   - Как это?
   - А вот так. Отстранили меня от всех дел до конца расследования.
   - У вас же столько друзей! Я же помню, вас ценят.
   - Тут, как ни странно, Борис Иванович, высокие чины в  дело  вникнуть
хотят, всем почему-то не дает покоя моя проверка. Зачем послал?  Почему?
Что хотел узнать? И, как ты понимаешь, ставят мне в вину гибель людей. А
это не шуточки.
   - Чем я могу помочь? - спросил Комбат. - Небось  и  у  высоких  чинов
рыло в пуху.
   - Ты? - усмехнулся Бахрушин. - Думаю, ничем. Ты мне  помог  уже  тем,
что выслушал меня и по глазам твоим вижу, виноватым  меня  не  считаешь.
Теперь ты понял, почему я речь говорить на могиле не стал?
   - Да уж, жены и дети  тех,  кто  погибли,  вас  не  благословляют,  -
проговорил Комбат.
   - Я сразу это понял,  лишь  только  с  глазами  вдовы  майора  Кудина
встретился,  -  Бахрушин  прикрыл  глаза,  словно  бы  и  сейчас   вдова
пристально и с ненавистью смотрела на него.  -  Ну  все,  Комбат,  давай
забудем об этом и вспоминать больше не будем.
   Рублев чувствовал недосказанность. Не для этого вытащил его  Бахрушин
в лес, не для этого рассказал о своих неприятностях. Перед Рублевы стоял
человек еще недавно могущественный, способный  выдернуть  кресло  из-под
задницы чуть ли не любого проворовавшегося военного чиновника.  И  всего
лишь за пару дней Леонид Васильевич превратился в  неудачника,  которому
впору подумать о собственном спасении.
   - Что же теперь с вами будет?
   - Не волнуйся насчет меня, Комбат, не пропаду.  На  пенсию  отправят,
благо, возраст мне позволяет. А мне много не надо, на жратву, на  бензин
для машины. Все остальное у меня есть.
   - А если я помощь предложу, не откажетесь?
   Бахрушин косо посмотрел на Бориса Ивановича Рублева.
   - А тебе-то какой здесь интерес?
   - Думаете, я не знаю, что значит хоронить друзей?
   - Так то же мои друзья, а не твои.
   - Я вот о чем подумал: не случись этого, прошло бы время и они  могли
бы стать и моими друзьями. Мы же с вами встречаемся часто.
   - Теперь уже не станут.
   - Хотел бы  я  взглянуть  этому  подполковнику  Борщеву  в  глаза,  -
мечтательно проговорил Рублев.
   - Я тебе могу заранее сказать, пустые у него глаза, ничего ты  в  них
не увидишь.
   - Знаю я эту породу: серые глаза, в которых ничего не  увидишь,  даже
собственного отражения. Но  одно  сильное  чувство,  Леонид  Васильевич,
таким людям известно.
   - Какое?
   - Страх. Они всегда чего-нибудь боятся:  потерять  деньги,  сболтнуть
лишнее, за жизнь свою боятся,  за  здоровье.  И  если  его  как  следует
тряхнуть...
   - Нет у меня на это уже власти, -  развел  руками  Леонид  Васильевич
Бахрушин, прохаживаясь вдоль костра. Под  его  ногами  хрустели  осколки
водочных бутылок, поскрипывали пластиковыми прокладками пробки.  -  Даже
документы я тебе, Борис Иванович, показать не могу.
   - Секретные, что ли?
   -  Меня  как  отстранили  от  дел,  так  документы  все  и   забрали.
Представляешь, пришел на службу, а в моем кабинете уже два  капитана  из
соседнего отдела орудуют, глаза у  обоих  серые  и  пустые,  -  Бахрушин
тяжело вздохнул.
   Комбату стало жаль полковника, вмиг оказавшегося не у дел. Еще были у
него  кресло,  служебная   машина,   звание,   удостоверение,   но   они
представляли  собой  лишь  прежнюю  оболочку  Бахрушина.   Он,   имевший
возможность наводить справки по всему  миру,  имевший  тайную  власть  и
право ставить на место казнокрадов,  зарвавшихся  мерзавцев  в  погонах,
лишился этого лишь по той причине, что хотел докопаться до правды.
   - Я помогу вам, Леонид Васильевич!
   В другой раз вы приедете на это кладбище с чистой совестью.
   - Зачем тебе это надо?
   - На такие вопросы, полковник, нет, ответа.
   Тень надежды появилась во взгляде Бахрушина.
   - Ты серьезно, Комбат?
   - Абсолютно, - Только учти, ничего тебе я пообещать  не  могу,  кроме
неприятностей.
   - Пусть и так, - ухмыльнулся Комбат, - но неприятности начнутся  и  у
других. Да, ваш подполковник  Борщев  мелкая  пешка,  он  внизу  большой
пирамиды, но если его вытянуть, то рухнет все, что выстроилось над ним.
   Полковник Бахрушин с удивлением поймал  себя  на  мысли,  что  Комбат
озвучил то, о чем он сейчас подумал, озвучил принцип, по которому он сам
хотел раскрутить это дело.
   "Да, нужно вынуть самый нижний камень в строении и тогда рухнет  весь
дом, погребая под собой всех тех, кто в нем неплохо устроился".
   - Я конечно несколько преувеличил, -  сказал  Бахрушин,  -  кое-какая
власть у меня еще есть. Есть друзья,  есть  связи,  есть  люди,  которые
хотели бы со мной работать.
   Комбат посмотрел на свои руки, все еще  испачканные  в  кладбищенской
земле. Он как и все, пришедшие на похороны, бросил несколько  горстей  в
могилу погибших офицеров ГРУ.
   - Единственное, что мне надо знать, Леонид Васильевич,  так  это  то,
где находится законсервированный полигон. И если  можно,  достаньте  его
план.
   - Я тебе и больше дам. Как-никак ксерокс у меня в  кабинете  имеется.
Так что прежде чем у меня забрали бумаги, я себе копий наделал.
   - Где вы их храните?
   Бахрушин рассмеялся, толкнул Бориса Рублева плечом:
   - Пошли в  машину,  посидим  сегодня  вечерком  у  меня,  обязательно
что-нибудь придумаем.
 
Глава 17 
 
   Полковник Иваницкий знал  на  что  идет,  когда  еще  только  начинал
торговлю техническим спиртом. Он  знал,  большие  деньги  соседствуют  с
предательством, со смертью, с плохим сном по ночам. Но тогда,  когда  он
организовывал вывоз эшелонов из Германии под  видом  ракетного  топлива,
для него все это было чистой абстракцией.
   Да, каждый человек знает, что он рано или поздно умрет, но до поры до
времени считает, смерть - это удел других, сам же он будет  жить  вечно.
Теперь дыхание смерти Иваницкий почувствовал совсем рядом. Ему  пришлось
выехать на место  аварии.  Видел  он  обгоревшие  трупы  в  искореженном
"рафике", показывали ему  и  фотографию  водителя  "КамАЗа",  как  будто
повесившегося - и как понимал Иваницкий -  повешенного  в  лесу.  Теперь
смерть перестала быть для него чистой абстракцией, в  любой  момент  она
могла наведаться и к нему.
   Одни люди в такой ситуации  становятся  более  мужественными,  другие
теряются и отдают себя в руки судьбы. Начальник полигона  понял,  теперь
спокойное течение жизни для него в прошлом. Лишь  бы  дотянуть  до  дня,
когда кончится спирт! Он ждал, что с ним захочет поговорить  сам  Гапон,
ждал звонка.
   Но все произошло несколько иначе. Прямо к нему домой часов  в  десять
вечера зашел молодой, крепко сбитый парень, которого он впервые видел  в
глаза. Появление чужого на полигоне было плохим  знаком,  ведь  о  любом
подозрительном,  пытавшемся   проникнуть   на   территорию,   полковника
Иваницкого  или  подполковника   Борщева   должны   были   поставить   в
известность. Но то, что этот молодой человек спокойно преодолел КПП  или
колючку могло свидетельствовать  лишь  об  одном:  Иваницкий  не  полный
хозяин на полигоне. Есть в его структуре люди, для которых слово  Гапона
весит больше, чем его, Иваницкого слово.
   Жена  полковника,  ставшая  нервной  в  последние  дни,  настороженно
посмотрела на пришельца.
   -  Переговорить  надо,  -  глухо  проговорил  молодой  человек  и  не
дожидаясь, пока Иваницкий предложит ему пройти, сам прошел на кухню.
   - Мы недолго - поговорим и все.
   - Но...
   Иваницкий мягко взял жену на плечи и развернул  лицом  к  спальне,  -
Но...
   - Иди, иди.
   Парень уже сидел за кухонным столом с  зажженной  сигаретой  во  рту.
Иваницкий ощутил дрожь в коленях и  медленно  опустился  на  пластиковый
табурет между столом и  холодильником.  Парень  молча  сделал  несколько
затяжек, пепел с его сигареты упал прямо на стол и он, нагнувшись, дунул
на него.
   Серые  хлопья  полетели  на  Иваницкого,  усыпали  его  тренировочный
костюм, в котором он  обычно  ходил  дома.  Гость  словно  бы  испытывал
хозяина, будет ли он возмущаться.
   - Ну как?
   Иваницкий молча снес оскорбление. Больше того, на его лице  появилась
заискивающая улыбка, хотя человек, сидевший  перед  ним,  был  наверняка
одним из самых маленьких винтиков в структуре, созданной Гапоном.
   Впрочем, как и он сам, уготованный на роль - максимум кладовщика.
   - Завтра в четыре вечера, - растягивая слова, - проговорил парень,  -
Гапон ждет тебя на своей квартире в Москве.
   - А если я?..
   - Никаких если.
   - Но...
   Крепко сбитый парень еще раз  затянулся,  загасил  сигарету  прямо  о
пластик стола и поднявшись,  вышел  в  коридор.  Иваницкий  услышал  как
хлопнула входная дверь, быстро схватил окурок, сдул пепел, чтобы его  не
увидела на столе жена.
   - Кто это был? - послышался ее встревоженный голос.
   - Да так, - торопливо крикнул Иваницкий, - по делам.
   - Тебе что, дня мало, что они уже по ночам в дом ходят?
   Иваницкий вздохнул. Теперь ему еще предстояло  объясниться  с  женой.
Следовало придумать, какого черта ему нужно завтра ехать в Москву.
 
*** 
 
   Вторично об аварии узнал и Матвей Гаврилович Супонев. Первый раз  ему
об этом сообщил секретарь, чуть позже позвонил генерал из  Минобороны  и
сообщил:
   - Знаешь, Матвей Гаврилович, тут у нас неприятность.
   - Какая?  Что  случилось?  -  уже  понимая,  о  чем  скажет  генерал,
участливым тоном осведомился Супонев.
   - Офицеры из ГРУ погибли.
   - Какие офицеры?
   - Да те, которыми ты интересовался. Проверка с нашего полигона.
   - Неужели погибли? -  словно  бы  не  веря  услышанному,  пробормотал
Матвей Гаврилович.
   - Дорожно-транспортное происшествие.
   "КамАЗ" с ними, мать его.., столкнулся, погибли  все  четверо  -  три
офицера и водитель.
   - Послушай, - сказал Супонев, - ты там уж; поруководи, чтобы  в  этом
деле слишком не копались. А то знаешь,  сейчас  любопытных  пруд  пруди,
везде норовят всунуть  свой  нос.  Пусть  все  будет  так,  как  есть  -
дорожно-транспортное происшествие и все.
   Незачем им на полигон соваться. Ты меня понял?
   - Конечно понял, Матвей Гаврилович. Как же не понять? Я так и думал.
   - Завтра мой человечек к тебе подъедет, привезет кое-что.  Я  как  бы
твой должник.
   - Да что ты! Что ты, Матвей Гаврилович! - уже совершенно другим тоном
заговорил генерал.
   - Кстати, где ты будешь?
   - Днем в министерстве, как всегда, а вечером на даче, -  отрапортовал
генерал.
   - Ну вот на дачу к тебе и подъедет мой человечек. Так что  далеко  не
отходи.
   Супонев  положил  трубку.  Ему  не  хотелось   слушать   восторженные
словоизлияния генерала, тем более, что он не относил его к очень  важным
людям. Так себе, мелкая сошка, хоть и служит в министерстве начальником.
   Супонев велел своей охране приготовиться к выезду. Он решил  съездить
к своему партнеру Якову и  посмотреть  партию  бриллиантов.  Камни  были
отечественные, из Якутии, и огранены лучшими российскими мастерами.
   Матвей Гаврилович решил, что если камни ему  понравятся,  он  заберет
всю партию. Все-таки камни лучше, чем пачки долларов.
   Да и места занимают намного  меньше.  К  тому  же  с  камнями  как-то
спокойнее.
   "Завезу за границу, спрячу в надежный сейф и пусть лежат до  поры  до
времени. А когда понадобятся деньги,  я  их  преспокойно  продам  и  еще
заработаю, куш сорву, неплохой куш. Да, Матвей Гаврилович, думать ты еще
не разучился, голова работает почище любого компьютера!"
   Супонев  оделся  и  покинул  свою  квартиру  в  радостно-возбужденном
состоянии, предвкушая то удовольствие, которое он получит от  созерцания
граненых алмазов.
   "На что, на что, а на камни денег жалеть не стоит. Камни и картины  -
вот единственно  стоящие  в  жизни  вещи.  Да  еще  женщины,  блондинки,
брюне