ой?
   - Не ты, а вы, - спокойно отвечал Борис Иванович. - На брудершафт  мы
не пили.
   - Кто вы? - абсолютно неосознанно исправился Валик Гришан.
   - Для кого Борис Иванович, для кого - комбат.
   Наташа застыла с куском мяса, надетым на вилку. На экране  телевизора
актер, как и предвидел комбат, вначале запустил в  толстуху  одну  руку,
затем вторую.
   - Ну что я говорил? - послышался голос Бориса Ивановича, и он  указал
на экран.
   - Правду сказал твой комбат Борис Иванович, - сказала девушка.
   - Какой он мой! - возмутился Валик. - Кто их пустил?
   - Я, - послышалось с дивана. - А что здесь такого?
   Ты же сказал, к тебе должны еще прийти.
   - Ну не хрена себе! - Валик поднялся и  перешел  к  столу.  -  Ты,  -
сказал он и тут же осекся, - вы, комбат там или как вас, какого черта  у
меня здесь делаете?
   - Ты Валентин Гришан? - спросил Борис Иванович.
   Тот, уже успев немного протрезветь, кивнул.
   - А кто же еще?
   - Мало ли кто...
   Наташе хотелось тут же подняться и уйти, убежать.
   Она-то надеялась найти покой и безопасность, а Борис Рублев втянул ее
в какие-то новые аферы.
   - Так вот ты, падла, как выглядишь! - дружелюбно  проговорил  комбат,
пододвигая к себе бокал и наливая в него тоник.
   От такой наглости у Гришана язык отнялся.
   - Ты.., вы... - он начал заикаться. Смотрелся Рублев грозно.
   - Льда не найдется? - комбат  огляделся  вокруг  и,  заметив  в  углу
холодильник, сказал. - Наташа, посмотри, может, лед у них есть.
   Теперь девушке поздно было раздумывать, чью  сторону  принимать.  Она
пришла вместе с комбатом, значит, и быть им вместе. Пришлось  подняться,
открыть верхнее отделение холодильника. Лед нашелся.  Комбат  не  спеша,
будто брикетики рафинада в чай, бросал кубики в  бокал,  пока,  наконец,
тоник не полился через край.
   - Машину-то дядечки своего кому загнал? - и вновь  в  голосе  комбата
послышались ласковые  отеческие  нотки.  Но  они  очень  не  вязались  с
выражением лица, злым и решительным. - Кому загнал?
   - Какая машина?  Вон  убирайтесь!  -  захлебываясь  слюной,  принялся
кричать Валик.
   Возня в ванной тем временем затихла, и  вскоре  в  комнате  появились
девица с парнем, оба с мокрыми волосами, но очень довольные.
   Из-за их спин выглядывала еще парочка - те, которые  развлекались  на
кухне. Наташа мысленно стала считать людей в квартире. Если не принимать
во внимание их самих, - комбата и  Наташу,  -  то  насчитывалось  пятеро
парней и шесть девиц.
   "Один против всех? - подумала Наташа. - Хотя почему один? Я же с ним.
Если будут бить, то обоих!"
   Она  почувствовала  себя  муравьем,  оказавшимся  на  дне  бесконечно
высокого стакана.
   Вроде бы и видно через стенки все, но в то же время выбраться никакой
возможности. И она тут же вспомнила сценку, которую наблюдала  на  улице
два месяца тому назад,  когда  летним  вечером  штук  восемь  подростков
повисли на здоровенном дядьке,  который  не  успевал  отрывать  от  себя
повисших на нем наглецов. Мужчину повалили, вычистили у него  карманы  и
убежали. Ей представлялось, что примерно  то  же  произойдет  и  сейчас.
Квартира - это не ринг для бокса, а девятнадцати-двадцатилетние парни  -
совсем не подростки.
   - Так кому ты дядькину машину загнал? - повторил свой вопрос комбат и
отпил глоток тоника. Лед застучал в бокале.
   -  Что  вы  смотрите,  вышвырнуть  его  надо!  -  заливался   Гришан,
оглядываясь на своих друзей.
   Никто не спешил подходить к комбату. Тот наверняка весил раза  в  два
больше каждого из них.
   Теперь пришла  очередь  повеселиться  Борису  Рублеву.  Он  вслед  за
Гришаном прошелся взглядом по лицам парней. Никто  не  выдержал  и  пары
секунд этой пытки. Каждому из них внезапно понадобилось рассмотреть  или
узор обоев, или глянуть на своих подружек, или задумчиво закатить глаза.
Лишь бы не отвечать взглядом на взгляд.
   - Значит, мы остаемся, - подвел черту Рублев и  чуть  отодвинулся  от
стола.
   И тут Валик Гришан с диким визгом бросился на него, понимая,  кому-то
следует сделать первый шаг. А когда начнется потасовка, страх  отступит.
Их ведь как-никак пятеро!
   Но не успел он сделать и двух шагов, как комбат выплеснул ему в  лицо
ледяной, как ночной воздух, тоник.
   Прозрачные кубики разлетелись по комнате, запрыгали по  полу,  словно
игральные кости.
   Гришан замер, тяжело  дыша.  Комбат  поднялся  и  абсолютно  спокойно
произнес:
   - Ну, кто еще хочет попробовать? Может, ты, а?
   - Нет, вы мне не мешаете, -  отозвался  парень,  десять  минут  назад
бегавший голым по квартире.
   - А может, ты?
   - Я вас вообще не знаю.
   - Тогда - тебе захотелось?
   Один из парней, бывший, наверное, самым  крепким  из  всей  компании,
отрицательно покачал головой.
   - Я понимаю, мне здесь делать нечего.
   Наташа сильно сжала веки  -  так  сильно,  что  между  ними  осталась
узенькая щелочка, в которую она могла кое-что рассмотреть. И  вспомнила,
так же она вела себя в кино, когда была маленькой, в те  моменты,  когда
на  экране  происходило  что-нибудь  страшное  или  то,  из-за  чего  ей
становилось  стыдно.  Она  чуть  удержалась,  чтобы  не   крикнуть:   не
заводитесь с ними, оставьте их, давайте уйдем, пока не поздно!
   Комбат вразвалочку подошел к Гришану, схватил  его  за  предплечье  и
повернул к себе боком.
   - Хорош гусь, нечего сказать! Машину загнал, а признаться  -  силенок
не хватает.
   - Да что вам дался мой дядя? С ним я уже давно все уладил. Это он вас
прислал, что ли?
   - Сам пришел.
   Комбат, чуть напрягшись,  принялся  пригибать  Гришана  к  полу.  Тот
сопротивлялся, но это выглядело  так,  будто  нашкодивший  кот  пытается
вырваться из рук хозяина, который тычет  его  мордой  в  дурно  пахнущую
лужицу на полу.
   - Упал - отжался! - неожиданно глухим голосом пробухал комбат над его
головой. - Упал - отжался!
   Схватив  парня  за  шиворот,  Борис  Рублев  поднял  его  и  опустил.
Обезумевший от страха Гришан принялся отжиматься, боязливо поглядывая на
комбата.
   - А вы все - считать! Пять, шесть... - гремел голос Рублева.
   Сперва нерешительно, а затем более стройно девушки и парни  принялись
считать отжимания  своего  приятеля.  Никто  из  них  ровным  счетом  не
понимал, что происходит, но по виноватому лицу Валика становилось  ясно,
он за что-то наказан. Справедливо наказан или  несправедливо  -  это  уж
другое дело.
   А экзекуция тем временем продолжалась.
   - И будешь у меня отжиматься до тех пор, пока не скажешь, кому загнал
машину.
   Парень уже хрипел,  с  его  губ  на  пол  падали  хлопья  слюны,  пот
проступил даже через рубашку.
   - Не могу! Не могу больше! - простонал он и лег на пол.
   - Я тебе сейчас сделаю - через не могу! - комбат схватил его за ухо и
потянул вверх.
   Гришану ничего не оставалось как отжаться на  дрожащих  руках.  Затем
комбат потянул ухо вниз.
   - Пустите! Пустите!
   - Упал - отжался!
   - Тридцать,  тридцать  один,  тридцать  два...  -  звучали  голоса  в
комнате. В них уже звучал азарт, словно Гришан шел на побитие рекорда.
   - Кому? Кому загнал машину? - комбат не выпускал из пальцев ухо.
   - Отдохнуть дайте! - прерывисто дыша, просился Гришан.
   - Отдохнешь потом.
   - Все, все расскажу! - парень упал на пол и тут же  поджал  под  себя
ноги, словно хотел сделаться маленьким и незаметным,  будто  так  комбат
мог его и не отыскать.
   - Так, у тебя две минуты, -  произнес  Борис  Рублев.  -  Может,  еще
охладишься? - спросил он  и,  не  дожидаясь  ответа,  схватил  со  стола
пластиковую бутылку  с  газированной  минералкой.  Потряс  ее,  отвинтил
крышку, но не до конца. Тонкими шипящими  струйками  жидкость  вырвалась
наружу.
   Гришан провел грязными ладонями  по  лицу  и  несколько  раз  глубоко
вдохнул.
   - Не бойся, дышать тебе не запрещу, - усмехнулся  комбат  и  постучал
пальцем по циферблату своих часов. - Тридцать секунд у тебя осталось.
   Парень уже не видел рядом с собой никого из своих приятелей и подруг,
он видел только лицо усмехающегося комбата  и  понимал,  с  таким  шутки
шутить нельзя. Лучше сразу ему выложить все, что знаешь,  признаться  во
всех смертных грехах, но  только  не  врать.  Такие  люди,  как  он,  за
километр вранье чуют, их не проведешь.
   Валик поднялся, отряхнул  с  колен  джинсов  пыль,  подсел  к  столу,
трясущейся рукой налил себе  треть  стакана  водки  и  жадно  выпил  его
мелкими глотками. Слышно было, как постукивают его зубы о край стакана.
   - Слушаю тебя.
   От голоса комбата Гришана даже передернуло. Он  сжал  кулаки,  ударил
ими по столу. Зазвенела посуда.
   - Слушаю, - повторил Рублев.
   - Значит, так, - протяжно цедя слова сквозь зубы, говорил  парень.  -
Уж не знаю, кто вы и откуда, но мужик крепкий.
   - Не жалуюсь. Но только,  парень,  запомни:  я  не  баба,  чтобы  мне
комплименты говорить.
   - Понял уже.
   - Итак, год назад... - напомнил комбат.
   - Да. Остановился я на машине возле театра "Балтийский дом".
   - Это "Ленком", что ли, по-старому?
   - Да. Там еще коммерческий киоск стоит, сигарет купить хотел.
   - Что ж, пока верю.
   - Подошли ко мне двое кавказцев. Говорят:
   "Машина у тебя хорошая".
   "Хорошая", - говорю.
   "Хочешь продать?"
   "Не моя, - говорю, - по доверенности езжу".
   "А нам документы и не нужны", - отвечают.
   "Как это так?"
   "Очень просто. Дай ключи, мы сядем и поедем. А через три дня  заявить
в милицию можешь, мол, угнали машину. За три дня мы, знаешь как,  далеко
будем!"
   - Получил я от них семь тысяч на руки.
   Подействовало, потому что сразу деньги дали.
   Сунул им ключи и распрощался  с  дядечкиной  машиной.  А  потом,  как
положено, через три дня в милицию заявление отнес,  -  Гришан  замолчал,
исподлобья глядя на комбата.
   Тот чуть заметно усмехнулся.
   - Верите вы ему? - спросил Рублев, обводя взглядом парней и девушек.
   Никто из них ответить не решился, лишь одна, сидевшая  у  телевизора,
как-то неопределенно пожала  плечами:  мол,  похоже  на  правду,  я  бы,
наверное, и сама так сделала.
   - Врешь! - уверенно произнес Рублев.
   -  Ей  богу,  правду  говорю!  -  Гришан  уже   занес   руку,   чтобы
перекреститься, но забыл, следует ли сложить три пальца  или  креститься
нужно всей пятерней.
   - Не так все было.
   - Можете верить, можете не верить, я все сказал.
   - Наташа, можно ему верить?
   Девушка вздрогнула: комбат впервые вспомнил о  ее  присутствии  после
того, как она принесла ему лед.
   - Не знаю, - честно призналась она.
   - А вот я знаю. Не так было. Во-первых, не стал бы ты  деньги  брать,
не проверив.
   - Они новые были, в банковской упаковке, номер за номером,  сотки!  -
убежденно говорил Гришан, размахивая руками.
   - Во-первых, в  пачке  десять  тысяч,  а  тебе  столько  не  дали.  А
во-вторых, и фальшивые можно подряд напечатать. Так даже легче.
   - Не бойся, не из милиции он, - неожиданно  для  себя  самой  сказала
Наташа.
   Ей стало жаль этого парня.  Пусть  мерзавец,  пусть  вор,  обокравший
родственника, но он ей был ближе по возрасту,  чем  комбат.  К  тому  же
женщины обычно жалеют побежденных, ими легче управлять. Победителя можно
только боготворить, но вот  поверженный  воин  делается  ручным,  словно
котенок, отлученный от матери-кошки.
   - Понял уже, что не из милиции, - мрачно ответил Гришан.
   - Вот и скажи, как было. Мы же не в тюрьму пришли тебя упрятать!
   - Это тебе надо или ему? - поинтересовался Валик.
   - Нам, - ответила Наташа.
   - Ну что мне с тобой делать! - проворчал комбат.
   - Снова "упал - отжался" или как?
   - Черт с вами, ваша взяла. Да, не  они  ко  мне  подошли,  а  я  сам.
Разговор завел о машине, мол, не купить ли приехали...
   - Парень, ты мне сказки не рассказывай.
   Это в восьмидесятые годы грузины "волги" сюда покупать  приезжали,  а
теперь времена другие. И только не надо мне задвигать, будто  ты  их  не
знаешь. Мне не ты нужен, они нужны.
   - Да, - уже махнув на все рукой, -  проговорил  Гришан,  -  продал  я
машину одним дружкам. Но сделал  это  точно  так,  как  рассказывал.  На
третий день в милицию заявил, а они ее к тому времени  уже  на  запчасти
разобрали.
   И концы в вводу.
   - Лихо ты! За пятьсот долларов штук семь одним махом заработал!
   - Страха много было, - неожиданно признался  парень,  и  у  него  как
будто отлегло от сердца. Наконец-то он сказал правду  и  вроде  бы,  как
освободился от греха.
   - Мастерская-то у них здесь?
   - Какая мастерская?
   - Та, где они машину разбирали.
   - Возле Питера, близко.
   - Поехали, - комбат поднялся и двинулся к парню, навис над ним.
   Тот инстинктивно хотел попятиться, но поскольку сидел, лишь  качнулся
на стуле и чудом сохранил равновесие. Глаза  его  испуганно  бегали,  он
искал поддержки, но теперь не встречал у друзей даже сочувствия.
   - Я же не могу их сдать! Что вы! Они же меня потом порешат!
   - Брось ты глупости говорить. Порешить крутые могут, твои же приятели
не бандиты, а мелкие жулики. А ну, одевайся! -  Рублев  схватил  стул  и
выдернул его из-под парня.
   Тот ухватился за скатерть и вместе с ней  съехал  на  пол.  Разбилось
несколько бокалов.
   Гришан сидел на полу и тер кулаками сухие глаза. - Нельзя  мне  туда!
Нельзя!
   - Не на выставку я тебя туда везу!  Покажешь,  где  они,  дальше  сам
разберусь.
   Наташа немного боязливо приблизилась к парню и зашептала ему:
   - Поднимайся. А то, знаешь, какой он злой бывает  -  вмиг  по  стенке
размажет! Лучше соглашайся, не то тебе хуже будет.
   И странное дело, ее слова подействовали.
   Парень вышел  в  прихожую,  следом  за  ним  вышел  и  комбат.  Стал,
привалившись  спиной  к  двери,  чтобы  в  случае  чего,   если   бежать
попытается, то не выпустить. Путаясь в рукавах, Валик натягивал куртку.
   Только тут Наташа поняла, что осталась одна в  комнате,  одна  против
всех остальных. Все смотрели  только  на  нее,  и  она  чувствовала  эти
взгляды.
   -  Крутой  мужик,  -  наконец  сказала  девица,   расположившаяся   у
телевизора.
   - Крутой, - согласилась Наташа, боком протискиваясь к двери.
   - Где такого подцепила?
   - Уж так  получилось...  Я  случайно...  Не  хотела...  Ваш  приятель
виноват...
   Наташа сообразила, что портит комбату всю  игру.  Ей  тоже  следовало
быть гордой, внушать всем страх лишь только тем фактом, что она пришла с
Борисом Рублевым. Она чуть не  порвала  себе  куртку,  пробираясь  между
дверным косяком и девушкой с мокрыми волосами. Краем глаза  она  увидела
распахнутую дверь в ванную, где на  полу  оставалось  еще  по  щиколотку
воды. На белом кафеле лежали  мокрые  трусики  и  лифчик,  черный  чулок
полупрозрачной змеиной кожей до половины выполз в коридор.
   Валик уже собрался. Комбат вновь взял его  за  предплечье,  подвел  к
двери в комнату.
   - Зря вы, ребята, на меня не набросились.
   Вас вон сколько, а я один. Затоптали бы, как пить дать, затоптали бы.
Верно я говорю?
   - Страшно, - признался парень, сидевший на краю стола.
   - Думаете, мне не страшно было? Не боятся только дураки.
   Наташа уже открыла дверь и звала комбата с лестничной площадки.
   - Пошли! Пошли!
   Валик исчез из своей квартиры так быстро, словно бы  его  дернули  за
невидимую веревочку.
   Выбежав во двор, Наташа  задрала  голову  и  увидела  приплюснутые  к
стеклу  носы.  Судя  по  их  количеству,  никто  вдогонку  за   внезапно
похищенным хозяином не кинулся.
   - Сам ты трус, и друзья у тебя трусы.
   Комбат втолкнул Гришана на заднее сиденье машины, заблокировал дверцы
и вывинтил кнопки.
   - А ты, Наташа, сиди и за ним наблюдай,  чтобы  его  на  глупости  не
тянуло. Если что, бери пистолет и стреляй в локоть или в  колено,  чтобы
сустав разнесло.
   - Обивку запачкает, - подыграла комбату девушка, хотя почти наверняка
знала, никакого пистолета в ящичке перед ней нет.
   - Все равно машина краденая, - усмехнулся  Рублев,  -  одним  больше,
другим меньше.
   Наташа приоткрыла ящичек, но так, чтобы  Гришан  не  мог  видеть  его
содержимого. Фонарь,  документы,  набор  отверток.  Никаких  пистолетов.
Наташе даже обидно стало. Ей нравилось то, что этот парень боится ее,  к
тому же боится до ломоты в костях, до  сужения  зрачков  и  постукивания
зубами о зубы.
   - Хоть ты и не в такси сел, приятель, но дорогу показывай.
   - К Молодежному ехать надо.
   - За город?
   - Да.
   Комбат ехал, лишь  изредка  посматривая  в  зеркальце  заднего  вида,
укрепленное посреди кабины. Зато  Наташа  не  спускала  с  Валика  глаз,
смотрела на него строго и всем своим видом давала понять: мол, ты только
дернись!
   Город миновали без каких бы то ни было  проблем,  зато  оказавшись  в
районе канала, произошло то, чего комбат хотел бы избежать.  Погруженное
в ночную темноту шоссе  высветила  впереди  череда  фонарей,  показались
мигающие огни шлагбаума. На обочине возвышалась стеклянная  башня  поста
ГАИ.
   - И что им не  спится!  -  пробурчал  комбат,  завидев,  как  гаишник
поднимает полосатый, подсвеченный изнутри жезл. Рядом с ним стояли  двое
автоматчиков.
   Борис  Рублев  послушно  притормозил,  принял  вправо.  Капитан  ГАИ,
которому наверняка нравилась своя новенькая  форма,  подошел  к  машине,
козырнул и торжественно представился, добавив:
   - Ваши документы!
   "Ну вот, прав был Подберезский", - подумал комбат,  подавая  гаишнику
права.
   Тот лишь мельком взглянул на них.
   - Техпаспорт и доверенность, -  добавил  Борис  Рублев,  подавая  все
сразу.
   Наташа, несмотря на то,  что  была  перепугана,  все-таки  умудрялась
показывать Гришану за спинкой сиденья кулак. А тот сидел, не моргая, как
полный идиот, и даже забыл закрыть свой жабий рот.
   И хоть документы оказались в идеальном порядке, капитана  ГАИ  что-то
настораживало.
   Прямо-таки флюиды страха исходили от этого парня на заднем сиденье. И
поэтому он напрямую, через голову комбата, поинтересовался, обращаясь  к
Валентину Гришану:
   - У вас все в порядке?
   - Конечно, командир, - ответила Наташа и тут же прикрыла рот рукой.
   Гришан тупо смотрел на милиционера, не зная, что ему ответить.
   - Да он немножко того... Не в  себе,  -  комбат  покрутил  пальцем  у
виска.
   - Пьяный, что ли?
   - Не сильно. С ним такое  случается,  -  подытожил  Борис  Рублев,  -
забирая документы. - Можем ехать, капитан? Спешим, ведь.
   - А куда вы, если не секрет, на ночь глядя? - уже человеческим языком
заговорил гаишник.
   - На дачу, вещи забрать, - комбат чуть было не укусил себя за язык.
   "Какая к черту дача? Машина с  московскими  номерами,  права  у  него
московским ГАИ выданы, а дача почему-то здесь, в Питере".
   - Смотрите,  только  со  своей  дачи  вещи  забирайте,  -  усмехнулся
капитан, махнув жезлом. - Поехали!
   Наташа наконец-то перевела дыхание.
   - Ух! Я чуть было не задохнулась.
   - А кто тебе мешал дышать?
   - Страх.
   - Ты чего испугалась? Из-за этого? - комбат кивнул плечом на Гришана,
который с того момента, как они выехали за город, не проронил ни  слова.
- Вот ты у него спроси, - посоветовал  комбат,  словно  бы  сам  не  мог
спросить об этом у Валентина, - был ли ему резон к менту  обращаться  за
помощью или нет?
   - А, молчун? - приободрилась Наташа.
   Тот что-то промычал в ответ.
   -  Не  было,  -  подытожил  комбат.  -  Он  теперь  сам  пуще  пожара
милицейских мундиров боится, ведь я его в любой момент сдать могу.
   Да не бойся ты, парень, на хрен ты мне нужен!
   Лампочки  приборной  панели  подсвечивали  лицо  комбата  мертвенным,
неживым, зеленоватым светом, от чего он  казался  Наташе  пришельцем  из
потустороннего мира. Теперь неширокая дорога шла вдоль  берега  Финского
залива, и в темноте слышался шум волн, который не могли  заглушить  даже
урчание мотора и музыка из динамиков магнитолы.
   - Музыка у вас так себе, - пожаловалась девушка.
   - А какую ты хотела?
   - Что-нибудь поприличнее.
   - Кому-то и эта н