она с сомнением.
     Не опускаясь на землю, Виталий потянулся, чтобы принять объявление, но так и не достал его, хотя женщина и стояла на цыпочках.
     - Может, спуститесь? Неудобно же...
     - А да, - Виталик рухнул вниз, совершив в падении головокружительный кульбит, и тут же выпрямился. Он возник перед женщиной как черт из табакерки.
     - Ox, - только и воскликнула она, отступая на полшага, - и напугали же вы меня!
     - Не хотел. Спасибо, что заметили.
     А женщина тем временем, развернув, разглядывала листок.
     - Это то самое объявление?
     - Какое?
     - На столбе висело у остановки, - блондинка, испачкавшись в клей, принялась тереть подушечки пальцев, чтобы скатать его.
     - А да... Я его... - Виталий понял, что ничего путного сказать не сможет, мысли путались, язык заплетался. - Вот, хотел позвонить...
     - На работу?
     - Да.
     - Вы думаете, можно так просто устроиться по объявлению?
     - А почему? Вот же пишут...
     - Вы не москвич?
     Почему-то признаваться в том, что он приезжий, Конопацкому не хотелось, но для того, чтобы врать, следовало собрать мысли, а этого он сделать не мог и кивнул.
     - Я тоже почитала, думала попробовать. Но кто его знает, подозрительно все-таки.
     - Почему?
     - Ни названия фирмы, ни адреса.
     - Лишь бы деньги платили, - немного осмелев, сказал Конопацкий, принимая листок из рук женщины и неловко запихивая его в нагрудный карман.
     - Занимайтесь, я вас отвлекла.
     - Да нет, что вы, помогли... Я бы потерял.
     - Эти объявления по всему району расклеили, - блондинка подошла к брусьям и легко забралась на них. - Вы давно в городе? - спросила она у Виталия, который стоял, не зная, чем занять руки.
     - Второй месяц.
     Он лег на помост и, сунув ноги в металлические скобы, принялся качать пресс. Ему казалось, что срок прозвучал внушительный.
     - У родственников живете?
     - Да.
     - Я бы на вашем месте на первую попавшуюся работу не соглашалась.
     - Позвоню, посмотрю, если устроит, то почему бы и не поработать.
     - Я пару раз пробовала устроиться на работу по объявлениям, так каждый раз оказывалось, что речь идет об интимных услугах, - без тени смущения негромко сказала блондинка.
     - Но тут же и мужчин берут, - запинаясь, произнес Виталий.
     - И на мужские услуги на рынке спрос есть, - спокойно парировала женщина. - Хотя не знаю, может, мужчине заниматься этим за деньги и не так зазорно, как женщине.
     Краска вновь залила лицо Конопацкого. Ему стало ужасно неудобно за то, что его могут подозревать в желании устроиться на такую работу.
     - Не думал.., не о том...
     - Я вижу, смущаю вас.
     - А вы звонить будете?
     - Не знаю еще, пока не решила.
     - Я могу объявление вам отдать.
     - Зачем, номер телефона я запомнила, условия тоже.
     Они несложные.
     - Я позвоню сегодня, не откладывая, деньги срочно нужны.
     - Что ж, желаю успеха, - женщина соскочила с брусьев и на несколько секунд задержалась. Этого времени было достаточно для того, чтобы Виталий вскочил с мокрого настила и сказал:
     - Я тоже назад собирался. Бегом пойдем или спортивным шагом?
     - Бегом не ходят, - засмеялась блондинка и стала спускаться по пологому откосу.
     Поскользнувшись, она театрально ойкала, но, даже несмотря на это, Виталий не предложил ей опереться на свою руку. Назад они бежали вместе, не спеша.
     Конопацкого подмывало спросить, замужем она или нет, хотя и понимал, любой ответ ничего для него не решает.
     Такая женщина, как эта, никогда не клюнет на приезжего, не имеющего хорошего заработка и жилья мужчину, разве что захочет развлечься раз-другой. Но социальная дистанция между ними была такой большой, что Конопацкий даже не решался спросить, как зовут женщину, а той вроде бы не хотелось знать, как зовут ее спутника.
     Они миновали ту самую автобусную остановку, на которой Конопацкий сорвал объявление, и добежали до перекрестка. Впервые Виталик попал на красный сигнал светофора. Желтая громада автобуса проползла совсем рядом с ними, задний вагон чуть не наехал колесом на бордюр, и черные клубы дыма окутали переход.
     - Вот и поправили здоровье, - махая перед собой ладонью, рассмеялась женщина, и едва светофор мигнул желтым, тут же бросилась вперед.
     Конопацкий боялся отстать. Возле дворового проезда блондинка остановилась и, переведя дыхание, сказала:
     - Вы позвоните, разузнайте, что там к чему, потом мне скажете.
     - А что спросить?
     - Лучше всего договоритесь о встрече, сходите, разузнайте об условиях. Мне все-таки интересно, может, и появится хорошая работа.
     Она на прощание вскинула руку, сверкнула тонкая полоска золотого колечка, то ли обручального, то ли надетого лишь для красоты, и побежала в глубь квартала. Виталику показалось, что солнце, и без того неяркое, сделалось в два раза слабее, а дождь пошел гуще. Он уже не бежал, не летел, а брел к девятиэтажному зданию, облицованному белой смальтой, с отвращением думая о том, что ему предстоит вечером.
     "Врет все сеструха Ивана, - думал он, поднимаясь на крыльцо, - ни с кем она насчет сахара не договаривалась.
     Держат меня за дурака! Но ничего, я ей еще докажу, что сам чего-то стою."
     Стальная дверь захлопнулась за Виталиком, когда он вошел в квартиру с застоявшимся за ночь воздухом. Тут же, даже не раздеваясь, открыл обе форточки настежь и сел за кухонный стол. Смотреть на мешки с сахаром не было сил - тяжелые, неподъемные, неподвижные, они, казалось, навсегда поселились в Наташкиной квартире.
     Но и пейзаж за окном назвать радостным язык бы не повернулся. Все дело портила еще и решетка, безыскусно сваренная из арматурных прутьев: рисунок ее должен был символизировать восходящее или заходящее солнце - кому как нравится.
     Конопацкий достал объявление, развернул его, разгладил на столе. Цифру за цифрой, каждый раз сверяясь с напечатанным, набрал номер.
     - Алло! Алло! - торопливо заговорил он в трубку.
     - Слушаем вас.
     Это "слушаем" немного обнадежило, значит, попал туда, куда следует, на фирму, а не на квартиру.
     - Я по объявлению.
     - Да.

Глава 4

     Студенты Николай и Макс спали после трудовой ночи.
     Шторы на окне были сдвинуты, не хотелось пускать в комнату утренний свет, форточка плотно закрыта, чтобы звуки пробуждающегося города не мешали отдыхать. Будильник, чтобы случайно не заверещал, выключили из розетки.
     Телефон же стоял на видном месте, для него специально расчистили площадку на заваленном книгами и конспектами круглом столе. Рядом с аппаратом лежал чистый блокнот и дешевая, купленная в коммерческом киоске шариковая китайская ручка.
     Телефон зазвонил громко и яростно. Николай приоткрыл правый глаз, по привычке взглянув на будильник, но погасший экранчик не мог подсказать ему, который сейчас час.
     - ..твою мать! - выругался студент, натягивая на голову одеяло.
     - Эй, Колька, - захрипел Макс, садясь на узком и коротком для него диванчике, - телефон звонит!
     - Подними! - раздалось из-под одеяла.
     - Трубку возьми, слышишь?
     - Я сплю.
     - Скотина! - Макс отбросил скомканную простыню и колючий клетчатый плед.
     Спал он без белья, голый. Из всей одежды на нем был золотой нательный крестик.
     - Скотина ты, Колька, будто мне спать не хочется!
     Сволочь.
     - Трубку берет тот, у кого нервы слабее.
     Макс опустился на шаткий стул с засаленной обивкой и с отвращением посмотрел на телефон, словно бы надеялся, что тот больше не издаст звука и можно будет отправиться досыпать. Но трель повторилась. Он поднес трубку к уху и даже не успел ничего сказать, как оттуда зазвучало:
     - Алло! Алло!
     - Слушаем вас, - стараясь придать своему голосу бодрость и хорошее звучание, произнес Макс. Никто из друзей в такое раннее время звонить не мог, все они дрыхли.
     "Наверняка по объявлению, - подумал студент, - вот и кончилась сладкая жизнь. Теперь начнут звонить и днем и ночью. Нужно было и телефон отключить!"
     - Я по объявлению.
     - Слушаем вас.
     Поскольку звонок был первым, Колька все-таки пересилил сонливость, стянул с себя одеяло и сел, любопытство брало верх над ленью.
     - Ты бы хоть трусы надел! - зашипел он.
     Макс прикрылся ладонью и пожал плечами, мол, чего цепляешься, по телефону все равно ничего не видно, а если самому противно смотреть, то подошел бы и сам разговаривал.
     - Понимаете, - Макс сейчас говорил слово в слово то, чему научил его человек, давший объявления и заплативший деньги, - на работу принимает сам директор фирмы, а его сейчас нет в Москве.
     - Как это?
     - Мы только принимаем звонки.
     - А когда же он вернется?
     - Точно не знаю.
     - Через день, два?
     - Как командировка кончится.
     - А что у вас хоть за работа?
     - Точно сказать не могу, всякая есть работа, зависит от того, что человек умеет.
     - Так что же делать?
     - Завтра позвоните.
     - А вдруг ваш начальник не вернется?
     - Давайте сделаем так: вы мне оставите свои координаты, а он, когда вернется, перезвонит вам.
     Макс записал телефон Натальи, который Виталик назвал с неохотой: ведь хозяйка не давала ему разрешения раздавать номер ее телефона налево и направо.
     - А теперь, - попросил Макс, - дайте короткую информацию о себе, это ускорит ваш прием на работу.
     - У вас точно можно тысячу баксов зарабатывать?
     - Можно, можно, - сказал Макс, не имея ни малейшего понятия о том, чем же будут заниматься люди, которых он нанимает на работу для человека, который даже не представился ему. Затем Макс записал возраст, пол, национальность, имя и фамилию. - Ждите, вам позвонят.
     В какое время вы дома бываете?
     - Звоните лучше днем, - уклончиво ответил Виталик.
     - Ясно. Всего хорошего, - Макс повесил трубку.
     - Дождешься, что заразу какую-нибудь подхватишь, - недовольно пробормотал Николай, вставая и потягиваясь.
     - Какую еще заразу? - не сразу понял Макс.
     - Садишься голой задницей на грязный стул. Кто его знает, чем до тебя об него терлись, может, квартиру эту какие-нибудь наркоманы, больные СПИДом, снимали?
     Макс поднялся и попытался заглянуть себе через плечо, чтобы увидеть задницу: будто бы СПИД, приклеившийся к ягодицам, можно было разглядеть невооруженным глазом.
     - Дело говоришь, - вздохнул Макс, взял с полки бутылку с туалетной водой, сделал он это, не открывая дверцы, так как стекло было разбито, налил полную пригоршню потер водой ягодицу, отчего та тут же покраснела.
     - Вот и началась работа.
     - Интересно, какую это составляет часть от тех ста долларов, которые нам обещал мужик?
     - Трусы надень, - вслух сказал Николай, - меня прямо наизнанку выворачивает, когда я на голых мужиков смотрю.
     - А ты не смотри, - спокойно ответил Макс.
     - Шастаешь тут перед самыми глазами, попробуй не посмотри.
     - Это все скрытые комплексы, - сказал Маке, - на, верное, у тебя латентный гомосексуализм.
     - Ты сам педофил или как там называют тех, кто любит свои гениталии демонстрировать...
     - Педофил - это тот, который любит маленьких детей, - со странной мечтательностью в голосе произнес Макс, - а тех, кто любит свои гениталии демонстрировать, называют... - и он осекся, забыв нужное слово. - Сбил ты меня, Колька, всякая непотребщина в голове крутится, педофилы, скотоложцы и некрофилы, а нужное слово как сквозь землю провалилось.
     - Эксгибиционист.
     - Во-во, правильно...
     Говоря это, Макс сбрызгивал туалетной водой сиденье стула и растирал жидкость ладонями.
     - Продезинфицирую, - пояснил он, после чего отправился в ванную.
     И тут снова зазвонил телефон. На этот раз пришлось отвечать Кольке. Вновь у звонившего имелись конкретные вопросы, и вновь на них приходилось отвечать расплывчато, мол, начальника нет, приедет через пару дней, оставьте свои координаты и данные. В блокноте появилась вторая запись.
     - Ошалели они, что ли? - сказал Николай, когда все еще голый Макс вошел в комнату. - За то время, пока ты мылся, три звонка.
     - Деньги отрабатывать надо, - Макс критически осмотрел свои трусы и, решив, что они еще достаточно чистые, надел их. Носками же он побрезговал, после ночного похода по городу те все еще были влажные и липли к пальцам.
     Телефон зазвонил вновь.
     - Точно ошалели!
     - Кому ж не хочется тысячу баксов заработать? - Макс вошел во вкус и отвечал уже небрежно, заученно, заранее зная, о чем его будут спрашивать и что нужно говорить.
     К обеду каскад телефонных звонков поутих, Николай отправился в магазин прикупить чего-нибудь к ужину.
     Но к вечеру, когда народ возвращался с работы, вновь один за другим стали следовать звонки. Поэтому на столе расчистили еще одну площадку, где и расставили ужин. Макс сидел с трубкой в одной руке, со стаканом водки в другой и диктовал Николаю очередные данные мужчины с отличным здоровьем, желающего заработать тысячу долларов в месяц.
     - Да-да, для нас прописка и гражданство не имеют значения, они имеют значение только для вас. Всего хорошего, ожидайте звонка, - Макс нажал на рычаги аппарата, а затем положил трубку рядом. - Передохнуть надо, пусть думают, что занято, - и залпом допил стакан водки.
     - Смотри не напивайся, как-никак мы на работе.
     Часам к двенадцати позвонил и тот человек, который дал им объявления для расклейки. Вновь не представившись, поинтересовался:
     - Ну как дела, ребята? Звонков много?
     - Думаю, больше, чем на сто баксов, если так будет продолжаться и дальше, - не очень-то радостным тоном сообщил Макс.
     - Уговор дороже денег.
     - Может, набросите немного?
     - Посмотрим, видно будет. Сколько человек позвонило?
     - Да уже полсотни.
     - Отлично, так держать. Через пару дней забегу, возьму первый список и еще объявлений вам подкину за отдельную плату, но расклеить их придется уже в другом районе.
     Макс посмотрел на Николая, по взгляду тот понял; предлагают продолжить работу. Немного поколебавшись, он кивнул:
     - Соглашайся, возьмемся.
     В следующие дни звонков стало немного поменьше. То ли объявления на столбах заклеили другими, то ли желающих в районе заработать поубавилось. Когда незнакомец пришел к студентам, те передали ему до половины исписанный блокнот и получили свои деньги.
     - А новая работенка когда появится? - поинтересовался Макс, когда увидел, что мужчина в черном пальто и фетровой шляпе направляется к выходу.
     - Заминочка вышла, - с хитрой улыбкой ответил незнакомец, - вы тут ударно поработали, мне пока и этих клиентов хватит, а потом, что ж, позвоню.
     - Не забудьте, - ощущая в руках упругую, еще ни разу не перегнутую стодолларовую банкноту, крикнул ему вдогонку Макс.
     - Что ж, и это неплохо, - сказал Николай, когда дверь закрылась, - дуй в обменник и возвращайся с коньяком.
     - А не круто? Может, лучше водки взять?
     - Водку мы раньше пили, а теперь, когда деньги есть, можем и коньяк.
     - Под коньяк нужно баб пригласить, его в чисто мужской компании пить - как говорится, продукт переводить зря.
     И через пару часов ребята, обзвонив знакомых девиц, пригласили к себе двух студенток из параллельной группы, таких же приезжих, снимающих квартиру в этом районе, как и они сами. Еще первых полчаса девушек интересовало, откуда ребята взяли деньги. Их бы вполне устроил ответ, что доллары прислали родители, но Николай и Макс по-дурацки запирались, хихикали, подмигивали один другому, старались налить девушкам побольше. И вскоре те уже бросили задавать вопросы, начисто забыв о времени.
     И когда была допита третья бутылка коньяку, начался форменный разгул. Молодые люди делали вид, что не видят друг друга, каждая же пара, занимаясь своим делом, потихоньку подглядывала за другой. Свет хоть и погасили, но фонарь, стоящий напротив окна, ярко освещал комнату, и искусственный, похожий на лунный свет тщательно фиксировал все происходящее, сверкал на пустых бутылках, примостившихся у ножки стола, отливал золотом в крашеных волосах девушки, доставшейся Максу, и гас в черных, как свежерасплавленный битум, кудрях подруги Николая.
     В общем, деньги, полученные студентами, были потрачены с толком - так, чтобы запомниться надолго, так, чтобы вспоминать о них без всякого сожаления. Домой студентки уехали на такси, в припадке щедрости оплаченном друзьями.

***

     - Знакомое у него какое-то выражение лица, - задумчиво произнес Макс, пытаясь прикурить на резком осеннем ветру.
     Огонек зажигалки послушно вспыхивал между его ладонями, но стоило поднести к нему размоченную дождем сигарету, тут же гас.
     - У нашего работодателя?
     - У него. Такое чувство, будто он актер, будто в кино его видел.
     - Брось ты, актеры бизнесом не занимаются. Вернее, занимаются, но если уж угодили в бизнес, то на сцену и на съемочную площадку из него не возвращаются.
     - Так я же и говорю, может, раньше актером был.
     - Нет, дикция у него для актера неподходящая. Придет в следующий раз, спросим, ладно?
     - Кажется, больше он к нам не наведается, зря мы ему о деньгах раньше времени сказали.
     - О деньгах говорить никогда не рано и не поздно, - подвел черту под финансовыми проблемами Макс.
     Ему наконец-то удалось раскурить сигарету, и он, счастливый, глубоко затянулся. Весь кайф был в наборе - коньяк, девочки, сигареты. Чего еще желать молодому человеку, приехавшему в столицу на учебу? А то, что в карманах пусто, так это дело наживное. Будет завтрашний день, будет и пища, не для желудка, конечно, а для размышлений.

***

     Валерий Грязнов не любил ходить пешком, но он не рискнул приехать к студентам на машине. Незачем рисковать, кто-нибудь из них мог и номер запомнить. Он вышел из снятой Николаем и Максом квартиры, наставил ворот дорогого черного пальто и поглубже натянул шляпу, дождь барабанил по ее широким полям. Во внутреннем кармане пальто топорщился свернутый в трубку блокнот с адресами людей, желающих устроиться на работу.
     "Еще один этап пройден", - подумал Грязнов, прыгая через лужи, скопившиеся в дворовых проездах.
     Дорогу он помнил плохо, квартиру под офис снял здесь недавно и задерживаться в ней не собирался. Так уже действовал не раз: договаривался с хозяевами, чтобы не беспокоили, платил вперед. Главным условием являлось, чтобы хозяева вывезли всю мебель, если квартира была однокомнатной, или же перетащили ее в соседнюю комнату, если тех было больше.
     Компьютеры с оборудованием и два письменных стола Грязнов перевез на квартиру вчера. Для переезда он каждый раз набирал новую бригаду грузчиков.
     Жалюзи на окнах, кочующих из квартиры в квартиру, дополнили интерьер. Они придавали ему вид законченности, солидности. Жилая квартира сразу же преображалась, приобретала вид офиса, не мешали даже цветастые веселенькие обойчики.
     Въехав в снятую на месяц квартиру, Грязнов первым делом поменял сердцевину замка. Хозяйскую же сердцевину положил в ящик письменного стола. К своим ключам он привык, научился находить их на ощупь. В подъездах обычно и некстати перегорали лампочки.
     Он с трудом отыскал дом в глубине квартала. Единственный ориентир, который он помнил, - это выгоревшая, облезлая вывеска, сообщавшая, что здесь когда-то располагался пункт по приему белья в стирку. Пункт давно уже не работал, а его помещение занимала какая-то левая контора, то ли не удосужившаяся поменять вывеску, то ли предпочитающая прятаться под чужой.
     Квартира встретила Грязнова затхлым, резким запахом, влажным, настоянным на химических средствах против насекомых. Грязнов презрительно поморщился, зажег свет и, даже не сбрасывая пальто, поспешил открыть окно, чуть не погнув при этом планки жалюзи. И только вдоволь отдышавшись осенней свежестью, позволил себе снять промокшее пальто и шляпу. Костюм смотрелся на нем немного надуманно, сразу было видно, человек больше привык к свободной одежде, к джинсам, свитеру, а может, и к камуфляжу.
     Грязнов несколько раз выгнул в руках широкий, форматом