Комбат  хотел  было  отдать
трубку Андрею,  но  тот  отошел  на  пару  шагов  и  глянул  на  него  с
восхищением.
   - Знаешь, Борис Иванович, лучше ты трубку все время в руке держи, так
круче смотришься. Да и если надо что тебе подсказать,  очень  натурально
получится.
   Времени было  -  начало  шестого,  так  что  в  одном  из  ресторанов
гостиницы жизнь хоть еще и не кипела, но все же начинала бурлить. Комбат
вразвалочку прошелся мимо ресторанной охраны, держа возле уха телефонную
трубку.
   Охранники сразу же почувствовали, что  им  далеко  по  подготовке  до
Андрея Подберезского. С Виктором Альтовым они еще  могли  бы  помериться
силой, но это было всего лишь наблюдение профессионалов.  Ввязываться  в
драку они пока что ни с кем не собирались,  а  пределом  мечтания  было,
чтобы и этот вечер прошел спокойно.
   "Но кто знает как сложатся обстоятельства и  не  придется  ли  совсем
скоро драться с кем-нибудь из подвыпивших постояльцев?"
   Сегодня Комбат собирался провести небольшую  разминку,  так  сказать,
войти в роль. Особых надежд на вечер он не возлагал. Ведь не может же, в
самом деле, случиться так, что тот,  кто  виновен  в  исчезновении  Жака
Бабека, находится именно в этом ресторане. Таких совпадений  не  бывает.
Но заявить о себе Комбат должен именно сегодня. Возможно, кто-то обратит
внимание на такую колоритную личность с тугим кошельком. Он уже вошел во
вкус и понимал, что пока он изображает  "нового  русского",  делать  ему
самому ничего не надо, нужно лишь изображать. Даже заказать столик - это
должен сделать за него Андрюша или Альтов.
   - Ты что, охерел? - громко сказал Комбат, когда  Андрей  Подберезский
подвел его к заказанному столику.
   - Что-нибудь не так?
   - Я же не вахлак какой-нибудь, чтобы за маленьким столом сидеть Пусть
два сдвинут.
   Среди  посетителей  возникло  легкое   замешательство.   Все-таки   в
ресторане не было принято разговаривать  очень  громко.  Подберезский  в
душе восхитился Комбатом:
   "Значит, в роль входит, значит, все получится.  Нет  такого  дела  на
этом свете, чтобы с ним Рублев не справился!"
   Комбат тем временем поднес трубку к уху и якобы продолжил начатый еще
где-то в коридоре разговор:
   - Алмазы, говоришь?
   - ...
   - Или бриллианты?
   - ...
   - Да-да, мелкие брюлики не бери, на хрен они мне нужны, если  с  ними
проблемы!
   - ...
   - Только алмазы.
   - ...
   - Ты что, без меня таких денег не найдешь?
   - ...
   - Я в Якутию из-за такой мелочи не полечу.
   - ...
   - Дождутся, ничего с ними не станет. Где они еще  покупателя  на  всю
партию отыщут?
   Официанты, пока еще не очень услужливые, засуетились  вдвое  быстрее.
Столы были составлены мгновенно и самое  странное,  их  накрыли  большой
скатертью, специально принесенной из небольшой комнатки,  где  хранилась
всякая ресторанная утварь.
   Комбат уселся на стул, подвинул к себе еще два и  закинул  на  спинки
руки.  В  правой  руке  он  продолжал  сжимать  радиотелефон,  довольным
взглядом обвел зал.
   В том, что его заметили, он не сомневался.  Наглость,  как  он  знал,
всегда бросается в  глаза,  а  среди  публики,  которая  тут  собралась,
наглость ценится, а хам внушает уважение, если они поймут,  что  наглый,
плюющий им в глаза человек сильнее их.
   - Садитесь, ребята, ничего страшного. Сегодня со мной поужинаете.
   Официант с поклоном подал Комбату меню. Тот даже не стал брать его  в
руки, а строго посмотрел в глаза официанту.
   - Значит, так... Принеси лодочки, чего-нибудь закусить поприличнее.
   - Вам поужинать или закусить? - с поклоном поинтересовался официант.
   - Для таких мужиков, как мы, перекусить - это значит, как поесть  для
ваших московских хлюпиков.
   Только сперва, - Комбат щелкнул  пальцами,  -  ты  мне  сперва  чайку
сварганишь. Знаешь, как настоящий чай заваривается?
   - Какого сорта?
   - Сорт тут ни при чем, - Комбат оживился  и  на  его  лице  появились
отблески  реальной  жизни.  До  этого  он  напоминал  восковую   фигуру,
общающуюся с людьми при помощи чревовещания. - Главное;, чай должен быть
крепким и свежим.
   - Кажется, понял.
   - Ни хрена ты не понял!  Принеси-ка  пол-литровую  кружку  кипятка  -
крутого. Сразу, как закипит, сюда тащи и пачку чая. Я сам  сварганю.  Да
ложку не забудь и сахара шесть кусков.
   - А остальное?
   - А остальное на твое усмотрение. Чай сперва и три стакана.
   Официант усвоил все в лучшем виде. Через десять минут он мчался через
зал ресторана с подносом, на котором дымилась  пол-литровая  кружка.  На
всякий случай он поставил на поднос несколько сортов чая. Не было  среди
них только цветочного. Глядя на Комбата  невозможно  было  предположить,
что его может заинтересовать ароматизированный чай.
   "Наверное, бывший зек, - думал  официант,  -  к  чефиру  привык,  вот
теперь и задумал тряхнуть стариной".
   - Молодец! - Комбат хлопнул по плечу официанта, когда тот поставил на
стол поднос - не раньше, иначе бы кипяток  расплескался.  -  Андрюша,  -
обратился он к Подберезскому, - ты один, кто здесь толк в чае  понимает,
оценить меня сможешь, - и он быстро, взглядом, выбрал пачку  цейлонского
чая, подцепил  картонную  крышку  ногтем  и  вбухал  в  кипяток  граммов
пятьдесят сухой заварки.
   - Запах-то - приличный.
   Один за другим побросал куски сахара и тут же  вытащил  из-под  чашки
блюдце, прикрыл сверху.
   "Нет, не похож на зека, - подумал официант, - странный мужик".
   - А теперь водку неси.
   За соседними столиками  разговоры  смолкли.  Обычно  появление  таких
оригиналов отмечается в ресторанах тишиной.
   - Чего смолкли? - громко сказал Комбат, оглядываясь по сторонам. -  У
меня свои дела, у вас свои.
   Не хрен глаза таращить! - он  приподнял  блюдечко  и  вдохнул  аромат
свежезаверенного чая.
   Уже все чаинки успели осесть на  дно  и  кубики  сахара  развалились,
исчезнув в темном напитке, но оставив по себе память на поверхности -  в
виде пенных прямоугольничков. Борис Иванович собственноручно разлил  чай
по стаканам и с достоинством, словно бы это был дорогой коньяк,  угостил
свою  охрану.  Альтов  пил  без  особого  удовольствия,  а  вот  Андрюша
Подберезский,  приученный   к   зверской   крепости   заварки,   которой
пользовался Комбат, блаженно улыбался. Он понимал, Борис Иванович входит
в роль и эта роль ему нравится.
   - Послушай, Андрюша,  -  снова  громко  сказал  Рублев,  доставая  из
кармана портмоне, - ты у меня парень скромный, какого черта не напомнил,
что я тебе обещал добавить жалованье?
   При этих словах Рублев вынул все доллары, которые  только  имелись  в
бумажнике, и подышав на пальцы - чтобы  стали  влажными,  отсчитал  пять
бумажек:
   - На, держи.
   - Что вы, Борис Иванович! Я думал, тот разговор  ни  к  чему  вас  не
обязывает...
   - Держи, держи, Андрюша. Я  если  слово  дал,  всегда  его  исполняю,
особенно, насчет денег. А этого дерьма, слава богу, пока  хватает.  Деть
не знаю куда.
   Андрей отпирался. А Рублев засунул бумажки  в  нагрудный  карман  его
пиджака и покосился на бутылку водки, принесенную официантом.
   - Холодная? - осведомился он, прикладывая к бутылке  тыльную  сторону
ладони, поскольку кожа на его ладонях  была  такая  грубая,  что  он  не
почувствовал бы разницы в температуре.  При  надобности  мог  держать  в
руках тлеющие уголья.
   - Как положено, - отвечал официант, не  отрываясь  глядя  на  деньги,
лежащие на столе.
   Комбат засмеялся, сгреб их в ладонь и не глядя засунул в бумажник.
   - Ас тобой рассчитываться еще время не пришло.
   - Мы на службе, пить не будем, -  запротестовал  Подберезский,  когда
Комбат попытался налить в его рюмку.
   - Да что я, алконавт какой-нибудь - пить в одиночестве? -  возмутился
Борис Иванович и тут же добавил. - Я  вам  деньги,  сволочам,  плачу,  а
вы...
   - Ну, если это не в дружбу, а в службу - Ив дружбу и в службу.
   И Подберезскому, и Альтову пришлось согласиться.
   Рублев сидел перед тарелкой с салатом, положив на стол крепко  сжатые
кулаки со сверкающими перстнями так, чтобы все  их  видели  и  никому  в
голову не пришло усомниться, богат ли он.
   - Да, кстати, - он за один мах подцепил вилкой  половину  содержимого
небольшой вазочки и отправил в рот, - ты насчет икон договаривался?
   - Дрянь там одна, дрова, - подыграл Подберезский, - ничего  стоящего,
Борис Иванович.
   - А ты в этом понимаешь?
   - Кое-что смыслю. Да и эксперта нанял.
   - Еврея? - спросил Комбат.
   -  А  как  же.  В  русских  иконах   только   евреи   и   разбираются
по-настоящему. Я было договорился с экспертом из Патриархии, так он  все
о святости, о веках, о живописных школах. А как дело дойдет  до  оценки,
ни черта сказать не может.
   - Пару дюжин отбери, чтобы по одной не чикаться.
   Иконостас в доме устрою.
   Комбат бросил в тарелку скомканную салфетку, выпил залпом  полстакана
водки и сказал на весь зал:
   - Пойду отолью.
   Подберезский хотел было двинуться вслед за Комбатом, но тот остановил
его:
   - Хватит дурить, Андрюша! Что я в туалет сам не дойду? -  и  с  гордо
поднятой головой, видный в своем малиновом пиджаке за  добрый  километр,
Борис Иванович двинулся к выходу.
   Туалет располагался на некотором удалении от входа в зал. Архитектор,
возводивший здание, наверное, был стыдливым  человеком  и  спроектировал
помещение так, что дверь с двумя нулями прикрывали облицованные мрамором
колонны. Комбата смутило то, что на двери висело сразу две  таблички:  с
изображением мужчины в цилиндре и фраке, и женщины  в  длинном  вечернем
платье. Раньше сталкиваться с таким ему не приходилось.
   - Черт их тут разберет! - пробормотал он, толкая дверь ногой.
   Но тут же выяснилась и причина такого странного соседства табличек. В
просторной комнате стояли несколько  диванов,  никелированные  блестящие
пепельницы на высоких ножках. Здесь  была  курительная  комната,  а  вот
дальше налево и направо уходили коридорчики  с  нужными  табличками  над
проходами; налево для мужчин, направо для женщин.
   В туалете журчала вода,  пахло  дезодорантом  и  хлоркой.  Целый  ряд
писсуаров - штук десять - растянулся вдоль стены. При желании сюда можно
было запустить взвод солдат, но Комбат оказался  здесь  один.  Уже  стоя
перед писсуаром, он услышал, как хлопнула входная  дверь  и  послышались
шаги. Входило человека три. Бориса Ивановича тут же насторожило, что все
эти трое молчали. Обычно в таких ситуациях подвыпившие мужики "разговоры
разговаривают".
   Он покосился на окно, за которым просматривался вечерний  город.  При
этом в стекле четко отражалась полупрозрачная входная дверь. Трое парней
возникли на пороге.  Двое  из  них  подошли  к  Комбату  и  стали  возле
писсуаров, третий оказался за спиной у Бориса Ивановича.
   "Рожи мерзкие", - подумал Комбат.
   На запястье у одного из парней красовалась тюремная татуировка.
   "Сработать-то сработало, - подумал Борис Иванович, застегивая  штаны,
- да только ребята, скорее всего, не имеют никакого  отношения  к  делу,
которым мы занимаемся".
   - Стой смирно! - услышал он  за  спиной  нервный  возглас  одного  из
парней.
   С мерзкой улыбкой на лице тот, что стоял слева, протянул руку,  чтобы
залезть за отворот пиджака Комбату. Стоявший справа поигрывал  ножичком.
Ребята подобрались крепкого телосложения, к тому же у  двоих  из  них  в
руках имелись ножи и они пребывали  в  уверенности,  что  провинциальный
коммерсант дергаться не станет.
   - Лапы убери! - прорычал Комбат.
   И в этот момент острие ножа уперлось ему в спину.
   - Дергаться станешь - пиджачок порежу. Лезь, Паша!
   Комбат, скосив глаза, посмотрел на соседа справа.
   - Козлы вы! - только и сказал Борис Иванович, делая резкий шаг вперед
и пригибаясь.
   Нож просвистел у него над головой. Комбат схватил того, который хотел
залезть ему в карман, и бросил  через  себя.  Послышался  грохот.  Борис
Иванович развернулся к нападавшим лицом.
   Паша лежал на кафельном полу, уткнувшись головой в  батарею  парового
отопления - она-то и не дала полететь ему дальше.
   - Что, денег захотелось? - недобро улыбнулся Комбат, переводя  взгляд
с одного грабителя на другого, как бы прикидывая, с кого бы ему начать.
   - Режь! Режь его! - прошептал высокий, с узкой  полосочкой  усов  под
носом. У самого броситься первым не хватало смелости.
   "А вот этот сможет, - отметил про себя Комбат, - отморозок!"
   Лезвие ножа уже рассекало воздух, парень вертел перед собой  холодным
оружием так, как вертит фокусник стеком.
   - Попишу!
   - Себя не попиши!
   Лежавший на полу начал уже подниматься. Он стоял  на  четвереньках  и
тупо глядел на капли крови, появляющиеся  на  белом  кафеле,  словно  не
веря, что это его кровь, словно бы не веря, что у него разбит нос.
   - Крутые, да? - осклабился Комбат  и  бросился  на  чертившего  ножом
воздух.
   Тот уже изготовился ударить лезвием,  но  в  самый  последний  момент
Комбат уклонился и  ударил  локтем  того,  который  стоял  неподвижно  -
высокого и более рассудительного. Но тот удержался на ногах  и  отскочив
назад, принял оборонительную стойку.
   - Сзади, Вася, сзади подходи!
   Комбат решил не рисковать и абсолютно  не  скрывая  намерений,  нанес
удар высокому в голову. Тот хоть и  успел  поставить  по  всем  правилам
блок, но вместе с  этим  блоком  улетел  к  писсуарам.  Борис  Иванович,
расправив плечи, двинулся на отморозка с ножом.
   - Не подходи, попишу! - нервы  у  того  уже  сдавали  и  он  принялся
пятиться. - Не подходи! - он уперся спиной в стену и заелозил ногами  по
полу.
   Комбат перехватил запястье, вывернул  ему  руку  -  нож  зазвенел  на
кафельном полу. Не сильно, лишь для того, чтобы вывести противника минут
на десять из строя, Борис Иванович ударил его в  солнечное  сплетение  и
чуть-чуть придержал, чтобы тот не разбил себе голову о край писсуара.
   - Дерьмо вы, ребята, - сказал он, собирая ножи и документы.
   У высокого в кармане оказался еще и газовый пистолет. Всю эту  добычу
Комбат забросил в унитаз и спустил воду. Борис  Иванович  даже  не  стал
расспрашивать кто  подослал  этих  парней.  Сразу  было  ясно,  что  они
действуют сами по себе и никак не связаны с исчезновением Жака Бабека, о
котором говорил Бахрушин.
   Он старательно помыл руки. Бандиты хоть и пришли в себя,  подниматься
с пола не спешили. Мало ли что придет в голову этому медведю в малиновом
пиджаке с золотыми пуговицами!
   Вернувшись в зал, Комбат шепнул одному из охранников, стоявших  возле
двери:
   - В туалете у вас  грязно.  Какие-то  мужики  на  полу  валяются  без
документов. Как только их  сюда  пустили?  -  и  он  протянул  охраннику
скомканную двадцатку. - Приберите, что ли, там, наверное, и дети ходят.
   Усевшись за стол, Рублев вытер руки салфеткой.
   Подберезский, заметив небольшие пятна крови, вопросительно  посмотрел
на Бориса Ивановича.
   - Нет, Андрюша, не беспокойся, все в порядке.
   Тройка идиотов решила, что у меня можно запросто забрать деньги, -  и
Комбат засмеялся.
   Охранник, бегло осмотрев туалет вернулся в зал, подошел к  Рублеву  и
шепотом поинтересовался:
   - Вы не против, если мы вызовем милицию?
   - Лучше вышвырни этих сволочей из гостиницы и скажи  швейцару,  чтобы
сюда их больше не пускал.
   А в милицию они попадут и без меня.
   Дальше ужин продолжался в спокойной обстановке. Никто из  посетителей
не рисковал подолгу смотреть на Комбата, и все с облегчением  вздохнули,
когда шумная компания, наводившая на всех ужас, покинула ресторан.
   Оказавшись  в  номере,  Борис  Иванович  тут  же   сбросил   успевший
опостылеть ему костюм, осмотрел пиджак, не повредил ли он его  во  время
драки.
   - Повезло тебе, Андрюша, костюмчик-то как новенький. А могли и  ножом
полоснуть, - он повесил его на плечики и водрузил в платяной шкаф.
   И только тут Андрей увидел, что Комбат прихватил с собой из ресторана
большую пачку цейлонского чая.
   - Чайку бы, - мечтательно проговорил Борис Иванович.
   Подберезский пожал плечами:
   - Кипятильник где взять? Поздно уже, магазины закрыты,  не  сбегаешь.
Может, посмотрю у дежурной по этажу?
   - Не стоит, - Рублев порылся в сумке, вытащил из нее пачку безопасных
лезвий и перочинный ножик.
   Подберезский пошел в ванную, а Борис Иванович устроился за письменным
столом и принялся мастерить только одному ему  понятное  приспособление.
При этом приговаривал:
   - Аппаратуры подслушивающей набрали, да хренотени разной,  оружия,  а
кипятильник никто прихватить не догадался.
   - В общем-то он злился на самого себя, ведь  мог  и  сам  взять  дома
маленький кипятильник, который так удобно сунуть в стакан, чтобы согреть
чаю. Но даже таким  людям,  как  Комбат,  иногда  приятнее  думать,  что
виноваты не они, а другие. Он достал коробок  со  спичками  и  небольшой
цилиндрик-футлярчик, в  котором  всегда  носил  намотанные  на  стержень
разноцветные нитки, несколько иголок. Освободив два лезвия  от  оберток,
он переложил их обломками спичек, разведя на  несколько  миллиметров,  и
крепко скрутил нитками.  Узелки  завязал  аккуратные  и  срезал  длинные
хвостики ниток остро отточенным ножом.
   - Так, так, так, - бормотал Борис Иванович, осматривая номер,  -  чем
тут можно пожертвовать?
   Наконец его взгляд остановился на бронзовом  литом  бра,  укрепленном
над двуспальной кроватью.
   - То что надо.
   Он  снял  светильник  и,  открыв  в  перочинном  ножике  отвертку   с
крестообразным  наконечником,  раскрутил   его,   аккуратно   отсоединил
электропровод с вилкой, зачистил концы и прикрепил их к бритвочкам.
   Подберезский, естественно, не закрывал  дверь  в  ванную,  он  мылся,
задернув ванну шторками. Андрей только слышал, как Рублев вошел и  налил
воды в стакан.
   Не прошло и трех минут,  как  вдруг  свет  в  ванной  стал  меркнуть,
мигать, а из номера послышалось ровное гудение. Даже не  выключив  воду,
Подберезский бросился в комнату.
   Довольный  собой  Комбат  сидел  за  письменным  столом.  В  стакане,
наполненном водой, виднелись скрученные ниткой лезвия "Gillette",  а  от
них бежали вверх пузырьки. Провод, выходивший из стакана, был  подключен
к розетке. Свет в номере мигал. Глянув в окно, Подберезский  увидел,  то
же самое происходит на трех этажах здания.
   -  Мощная  штука,  -  сказал  Комбат.  -  Как  тебе  мой   солдатский
кипятильник?
   - Тьфу ты! - сплюнул с досадой Андрей Подберезский. Он стоял на ковре
мокрый, голый.
   "Еще хорошо, что я пистолет не схватил,  -  подумал  Подберезский,  -
пора привыкнуть, что от Комбата можно ожидать чего угодно".
   Стакан воды вскипел за неполных двадцать секунд.
   - Чайку хочешь?
   Чтобы не обижать командира, Подберезский согласился.
   А  тем  временем  в  коридоре  уже   слышались   недовольные   голоса
постояльцев. Кто-то пытался выяснить у дежурной по этажу что происходит.
Та обещала позвонить в техническую службу.
   - Успеем, - смеясь, сказал Комбат, еще раз втыкая вилку в розетку.
   И вновь замигал свет - так, будто бы к сети подключили электросварку.
   - Вот теперь чай получился то что надо, не то, что в ресторане.
   Комбат с Подберезским сидели по разные стороны  столика  и  пили  чай
вприкуску с рафинадом, который Рублев прихватил из ресторана.
   - Со мной, Андрюша, не пропадешь ни в окопе, ни в номере "люкс".
   - Это точно, - и Андрей Подберезский понял, что сейчас ему наплевать,
что о них думают другие постояльцы "Космоса".
   Рублев аккуратно скрутил шнур,  завернул  самодельный  кипятильник  в
газету и спрятал в ящике письменного стола.
   Когда в дверь постучала дежурная и поинтересовалась не было ли у  них
перебоев с электричеством, Комбат пожал широкими плечами:
   - Черт его знает! Я тут прикорнул на кровати. Может и было что.
   Острый  взгляд  дежурной  быстро  пробежал  по  номеру,   но   ничего
подозрительного ей  обнаружить  не  удалось.  Она  не  заметила,  что  у
светильника бра отсутствует электрический шнур, -