и, новое дело раскручивается".
     - Узнай так, чтобы он не догадался от кого исходит инициатива.
     Альтов шагнул к двери.
     - Погоди. Небось, собираешься позвонить к нему домой, а потом в тир, представившись налоговым инспектором?
     Альтов удивился.
     - Признаться, да...
     - Зачем же друзей пугать? Придумай что-нибудь другое.
     Пришлось изощряться. Альтов сидел минуты две возле телефона, пока наконец ему в голову не пришло представиться журналистом городской газеты, собирающему информацию о том, где в настоящее время работают ветераны афганской войны. Дома Подберезского не оказалось, зато в тире он был.
     - Позвать? - в трубке звучал голос молодой женщины.
     - Нет, мне только нужны данные, - и Альтов принялся излагать свою легенду.
     Ответ женщины был лаконичен и краток. Никаких сокровенных или коммерческих тайн о своем работодателе она не выдала, но и не обидела звонившего. Альтов, вполне довольный собой, вернулся в кабинет к Леониду Бахрушину и гордо доложил:
     - Андрей Подберезский сейчас в тире.
     - Небось, журналистом представился? - ухмыльнулся полковник.
     Альтов был разочарован. Еще ни разу ему не удалось провести своего шефа. Тот заранее знал, как понял Альтов, что он непременно назовется журналистом, знал прежде, чем сам капитан придумал этот ход.
     - Ну что ж, молодец, - рассмеялся Бахрушин, поднимаясь из-за стола. - Нечего рассиживаться, еще чего доброго уедет.
     - Машину разыскать? - скороговоркой поинтересовался Альтов.
     - Стоит у подъезда, - не выглядывая в окно, ответил Леонид Васильевич.
     Проходя через приемную, Альтов на всякий случай украдкой посмотрел в окно сквозь повернутые планки жалюзи. Машина и впрямь стояла неподалеку от крыльца, поблескивая черным лаком. Но тут уж и Альтов не удержался от смеха.
     - Ты чего хохочешь? - толкнул его в бок Бахрушин.
     - Да вот, как последний идиот, раздумывал, откуда вы знаете, что машина у крыльца. А потом понял, пока меня не было, вы в окно посмотрели.
     - Черт тебя побери, капитан, и ты становишься человеком.
     Лифт плавно опустил полковника и его помощника в цокольный этаж, и Бахрушин, оказавшись на улице, постучал костяшками пальцев по тонированному стеклу машины, за которым Альтову так и не удалось рассмотреть водителя. Тот возник моментально, до этого дремал, улегшись на переднее сиденье. Самое странное, когда шофер открыл дверцу, то заспанности в его глазах и следа не было.
     - На шоссе Энтузиастов, в Кабельный переулок, - скомандовал Бахрушин.
     Он никогда не ездил на переднем сиденье, чем грешили многие из его высокопоставленных коллег.
     - Долго Подберезский пробудет в тире? - спросил Леонид Васильевич, глядя на город сквозь темные стекла машины.
     - Не было случая поинтересоваться.
     - Грош цена тебе, Альтов. Приедем, а его уже не будет.
     - Я бы мог, конечно, предупредить, но...
     - Ладно, черт с тобой. Что теперь уж думать об этом.
     И Бахрушин решил, если Подберезского в тире не застанут, то поедут прямо к Комбату.
     В конце концов, тот - человек не любящий церемоний, и на худой конец ему можно выложить все напрямик.
     Черная "волга" с двумя антеннами на крыше свернула с шоссе Энтузиастов и вскоре оказалась во дворе старого довоенного дома, построенного как раз в те годы, когда советская архитектура уже успела отказаться от простоты двадцатых, но еще не пришла к украшательству начала сороковых. И хоть Бахрушин знал, что в тир существует вход с улицы, так сказать, официальный, для посетителей, решил зайти туда со служебного, ведущего через подъезд.
     Но его встретил кодовый замок.
     - Ну-ка, Альтов, прояви смекалку, - Леонид Васильевич опустил уже было занесенную руку, готовый в любой момент набрать код.
     "Привязался же он ко мне сегодня, - злился про себя капитан, - будто я оперативник какой-то! Будто я знаю какой код может быть у этого замка".
     - Надо дождаться, пока кто-нибудь зайдет в подъезд, - сказал Альтов.
     - Не правильно.
     - Тогда наберем код одной из квартир и нам скорее всего откроют.
     - Тоже не правильно, - Бахрушин отстранил Альтова и указал ему на наборную панель. - Видишь, три цифры немного затертые - ноль, пятерка и девять.
     "Черт, как же я раньше не догадался!" - продолжал злиться Альтов, но на этот раз предъявляя претензии к самому себе.
     - Что, слишком короткая подсказка? - застал его врасплох Бахрушин. - Все равно не наберешь. Во всяком случае, с первого раза, как-никак число комбинаций - три факториал.
     - С первого раза, наверное, не попаду.
     Бахрушин ухмыльнулся презрительной улыбкой.
     - Не получится из тебя человека, ей богу не получится, Альтов! Рано тебе в майоры метить. Ты посмотри, где жильцы подъезда в первый момент останавливают руку. Там краска затерта со стороны нуля и пятерки. Набирали бы девятку первой, опирались бы слева. Значит, или пятьсот девять, или ноль девяносто пять. Но ноль девяносто пять не проходит, потому что в этом подъезде находится девяносто пятая квартира. Ее номер нужно тут же исключить из кода, которым открывается подъезд.
     Щелкнули три кнопки. Раздался короткий гудок и вспыхнула красная лампочка индикатора.
     - Чего стоишь, поворачивай ручку!
     Альтов чувствовал себя не лучшим образом.
     Бахрушин был настроен ставить его в тупик при каждом удобном случае. Дверь конечно же открылась, и полковник с капитаном оказались в темном подъезде. Правая дверь вела на лестницу, а левая, обитая железом, - в подвал. Леонид Васильевич пожалел, что тут нет никакой головоломки для Альтова. Дверь закрыта на ключ, а для связи существует одна единственная кнопка - кнопка звонка, так похожая на таблетку в цветной растворимой оболочке.
     Сколько ни жал на нее Альтов, звонка из-за двери было не расслышать - то ли расположен далеко, то ли дверь такая толстая, а может, тот и вообще не работает. Он припал к жестяной обивке ухом и радостно улыбнулся. Где-то в отдалении зазвучали подбитые металлом каблучки.
     - - Не ждут они гостей, - все так же улыбаясь, проговорил Бахрушин.
     Наконец дверь открылась. Молодая женщина в короткой юбке, в туфельках на высоком каблуке и в камуфляжной куртке явно с чужого плеча, сдержанно кивнула и ни о чем не интересуясь, впустила мужчин. Бахрушин и Альтов тут же почувствовали разительное отличие подъезда от подвала, которое отлично символизировала собою дверь, с одной стороны обитая некрашеными листами оцинкованной жести, а с другой стороны покрытая фирменным пластиком под дерево.
     Стены оставались неоштукатуренными, выложенными из красного живописного кирпича. Потолок покрывали звукопоглощающие плиты, вставленные в дюралевые направляющие. Все светильники - галогенные, маленькие - прятались в толще плит.
     - Прямо тебе Брестская крепость, - пробормотал Бахрушин, разглядывая красные кирпичные стены, из-за которых в подвале тира, казалось, стоит полумрак, хотя все лампы были включены.
     - Андрей, - негромко позвала женщина, увидев, что дверь в кабинет ее шефа открыта, а самого того нет за столом, - к тебе пришли.
     Но Бахрушин уже отыскал взглядом Подберезского. Тот стоял в конце тоннеля возле мишеней и поправлял прожектора, прикрытые от любителей стрельбы толстыми металлическими пластинами.
     Андрей прищурился, не в силах разглядеть из-за сильного света, направленного на него, кто же пришел. Единственное, что он понял сразу, это не Комбат - его мощную фигуру он узнал бы среди тысяч - и не спеша двинулся к линии, на которой располагалось оружие.
     Завидев и узнав Бахрушина, Андрей немало удивился:
     - Добрый день, Леонид Васильевич, - на лице его появилась растерянность:
     "Неужели что-то случилось с Комбатом?"
     Но спрашивать об этом он не стал, пожал руку Альтову и тут же предложил:
     - Пива не выпьете?
     - Нет, мне чего-нибудь газированного и без сахара. Да, неплохо ты устроился здесь, Андрюша. Даже в нашем ведомстве тир похуже.
     - Точно, вы же у меня первый раз, - вспомнил Подберезский. - Хотите, покажу?
     - Как-нибудь потом, сейчас у меня дело есть.
     Мягко взяв Подберезского за локоть, Бахрушин повел его в кабинет.
     - А ты, - остановил он Альтова на пороге, - попей кофе, посиди. Нам переговорить надо, - и больше ничего не объясняя, прикрыл за собой дверь.
     У Андрея хоть и имелся классный письменный стол, сидеть он за ним не любил, устраивался в кресле только тогда, когда приходилось работать на компьютере. Они расположились с Бахрушиным в углу под огромной картой, на которой уместилась вся Евразия, и, выпив по глотку солоноватой минеральной воды, настороженно посмотрели друг на друга.
     - Что-нибудь случилось? - почему-то шепотом спросил Подберезский. От волнения он сжал кулаки, на которых тут же проступили голубоватые вены, так похожие на линии рек на карте.
     - Нет, нет, все хорошо, Андрюша. Я всего лишь хочу сделать одно хорошее дело, но не знаю как к нему подступиться.
     - Наверное, заехали ко мне, прежде чем заехать к Рублеву? - предположил Подберезский.
     - Точно. Согласись, Андрей, мужчина он что надо, но живет сейчас не совсем правильно.
     Подберезский смотрел на Леонида Васильевича, ожидая, что он предложит.
     - Ему дело нужно, постоянное, - продолжал Бахрушин. - Вот у тебя, к примеру, такое есть - тир, бизнес. За тебя я спокоен, а Рублев долго так не протянет, выйдет весь прежний заряд и.., пиши "пропало".
     - Как это - "так"?
     - С таким стилем жизни.
     - Вот и я думаю. Ему жениться надо, - выпалил Андрей Подберезский.
     Бахрушин поморщился.
     - Ты сам-то женат?
     - Был.
     - И наверное, чувствуешь себя не так уж плохо. Ему работа нужна.
     - Сколько раз я ему предлагал! - прорвало Подберезского и он, не удержавшись, стукнул кулаком по хлипкому журнальному столику, чуть не расколов толстое стекло.
     - Значит, плохо предлагал или не правильно.
     - Не пойдет он ко мне работать, Леонид Васильевич, не такой человек. Да и не терпит он над собой кого-нибудь еще.
     - Это Рублев-то? - усмехнулся Бахрушин. - Всю жизнь в армии прослужил, а командиров на дух не переносит?
     - Армия - другое. Там командир - святое.
     Вот если бы вы могли что-нибудь предложить, - с надеждой проговорил Подберезский.
     - За этим и приехал. Долго думал, подбирал что бы такое могло подойти, и наконец определился.
     - Какая же работа?
     - Инструктор на полигоне нужен.
     Подберезский задумался:
     - Знаете, Леонид Васильевич, может, это и подойдет, если там, конечно, дело хорошо поставлено.
     - Я вот о чем думал. Комбат такой человек, что ему непременно нужен свой участок работы, в который бы никто не лез. Дадим ему группу тренировать, пусть за нее и отвечает. Толк будет.
     - Еще нужно, чтобы он снова согласился погоны надеть, - засомневался Подберезский.
     - Для этого ты мне и потребовался.
     - Да, нелегкую задачу вы задали, Леонид Васильевич, но постараться стоит. Поверите ли, но я сам вчера сидел и попробовал ради интереса подсчитать на что Комбат живет. А когда подсчитал, мне хреново стало. Я сам столько за день трачу, если шмоток не считать и бензина для машины.
     Ему, правда, много и не надо, пока не женился.
     - Далась тебе эта женитьба.
     - А довольствие у вас там, на полигоне, хоть достаточное?
     - Поменьше, чем у тебя, но и не бедствует никто.
     - Хотите, чтобы я его уговорил?
     - Да, Андрюша.
     - И хочется, и колется, - признался Подберезский. - Не думаю, что ему легко далось решение погоны снять, а значит, и надеть тяжело будет.
     - Ничего легкого не бывает. Только в бане мочиться легко. Поехали.
     - Позвонить?
     - А ты сам как думаешь?
     - Нет уж, лучше без звонка. Приедем, будто бы проведать, и потом вы аккуратно ему обо всем расскажете.
     - А то он не поймет, если я вместе с тобой к нему без приглашения приеду! Сразу же раскусит.
     - Но уважение этим к нему выскажем.
     - Поехали, - Бахрушин поднялся и одним залпом допил минеральную воду, будто это была водка.
     Может, именно этот жест и навел Подберезского на мысль. Он открыл сейф, стоявший по левую сторону от письменного стола, и задумался - какую бутылку лучше всего с собой взять. А выбор был: и коньяк, и водка.
     - Все-таки, трое, - проговорил Подберезский и его рука потянулась к литровой бутылке.

***

     - Едем, как на день рождения, еще не хватает букет цветов прикупить, - нервно смеясь, говорил Андрей, когда машина Бахрушина заворачивала во двор.
     - Дома, - с облегчением вырвалось у него, когда он увидел "форд", стоявший у подъезда.
     - Говоришь так, Андрюша, будто бы он пешком не ходит.
     Альтова оставили ждать в "Волге", а сами поднялись по лестнице.
     - Вот так всегда, - сказал Подберезский, - хочешь сделать доброе дело, откладываешь его, откладываешь. А уж когда возьмешься, кажется, хренотенью занялся!
     Бахрушин нажал на кнопку звонка.

***

     Прошло уже около сорока минут с того времени, как Комбат и Иваницкая приехали. Они успели попить кофе, пригубить по рюмке коньяка, и теперь Светлана сидела рядом с Рублевым на узком жестком диване в небольшой комнате, служившей Комбату спальней. Чувствовала она себя достаточно неуютно, со всех сторон на нее смотрели фотографии, а клетчатый плед покалывал ноги.
     Женщина чувствовала, как часто бьется ее сердце, она жила предчувствием близости.
     И вот, когда рука Комбата скользнула под воротник ее блузки, прозвучал настойчивый звонок в дверь.
     Рублев вопросительно посмотрел на Светлану.
     Та смотрела на него, не моргая.
     - Открыть?
     - Как хочешь.
     - Нормальные люди по телефону звонят, прежде чем прийти, - пробормотал Рублев, но женщина уже успела почувствовать, как замерла его рука, как, казавшиеся ей мягкими и горячими, пальцы вмиг сделались сухими и шершавыми.
     - Наверное, все-таки стоит открыть.
     Светлана знала, стоит подыграть желаниям мужчины. Все равно сделает по-своему, и запреты не подействуют.
     - Стоит, все-таки, - ответил Комбат и направился к двери.
     Иваницкая, торопясь, застегивала разошедшуюся на груди блузку. Она услышала голоса в прихожей и не знала, выходить ей из спальни или нет.
     "Если пришли не надолго и Борис Рублев собирается выпроваживать гостей, то можно остаться. Но если те задержатся, будет глупо через полчаса выходить и здороваться".
     Рублев стоял перед открытой дверью и смотрел то на Подберезского, то на Бахрушина. В том, что они приехали к нему вместе, было что-то не правильное. Что именно, Комбат пока еще не понял. Каждый из них в отдельности не вызывал бы у него подозрений, но, собравшись вместе, они могли договориться о чем-нибудь, в чем он не хотел участвовать.
     - Комбат, - широко улыбаясь, Подберезский шагнул в квартиру и обнял своего командира, правда, это получилось у него не очень-то искренне - так, словно бы следом за этим Андрей собирался одолжить у него немного денег.
     Бахрушин тут же заметил женское полупальто на вешалке и туфли, стоявшие у тумбочки.
     - Мы тут с Леонидом Васильевичем... - принялся объяснять Подберезский.
     - Я понял, решили заехать, проведать меня.
     Небось, случайно встретились на улице, - с издевкой ухмыльнулся Комбат, закрывая за Бахрушиным дверь.
     Андрей достал бутылку и протянул Рублеву.
     - Посидим, поговорим.
     - Кстати, твою Машу Мослакову сектанты больше не достают?
     - Нет, вроде бы отвязались. Уж не знаю, что ей проповедник после твоей "проповеди" сказал, но она и на собрания ходить перестала.
     Рублев обернулся. Из спальни вышла Иваницкая. Она смотрела несколько виновато, румянец возбуждения еще не исчез с ее щек.
     И Бахрушин решил, лучшее сейчас - это не делать вид, будто не понимаешь, что помешал людям.
     - Ну, Борис Иванович, извини, если помешали. Давай мы с Андрюшей в другой раз приедем, - и он взялся за ручку замка.
     - Погодите, Леонид Васильевич, все нормально.
     Он взял бутылку из рук Подберезского и засунул в морозильник. Вместо нее достал другую, точно такую же, но холодную.
     - Вы тут знакомьтесь, а я закуску приготовлю.
     Подберезский, Бахрушин и Иваницкая расположились на диване и на кресле. На столике уже стоял коньяк, фрукты и тонко порезанное копченое мясо. Хлеб лежал на отдельной тарелке.
     "Она резала, - подумал Подберезский, - Комбат и мясо и хлеб режет раза в три толще и складывает их в одну тарелку".
     "А она ничего, - подумал Бахрушин, разглядывая Иваницкую, - на дуру не похожа, на стерву - тоже. А то, что смотрит она на меня с неприязнью, так это понятно. Кому приятно, когда вытаскивают из постели, не дав закончить начатое? Это то же самое, что рюмку до конца не дать допить".
     - Меня зовут Леонид Васильевич, его - Андрей. А вас?
     - Светлана.
     - А по отчеству?
     Иваницкая искоса посмотрела на Бахрушина и не ответила.
     "Вот, чертовка, - подумал Бахрушин, - и слова не сказала, а дала понять, что я ей в отцы гожусь".
     - Я пойду, помогу, - Подберезский чувствовал себя неуютно в воцарившемся молчании.
     - Сиди, - резко прикрикнул на него Бахрушин.
     А Комбат тем временем резал на кухне мясо толстыми ломтями и шепотом ругался матом.
     - Как надо, не дождешься, чтобы приехали в гости, а только пригласишь женщину - они тут, как тут! Да и дела у них никакого нету, иначе бы сразу выложили.
     Бахрушин, старясь придать своему голосу мягкость, наклонив голову на бок, проговорил, обращаясь к Светлане:
     - Мы, между прочим, к Борису Ивановичу приехали с очень интересным предложением.
     Иваницкая, как каждая женщина, была любопытна и даже не постаралась этого скрыть:
     - Да?
     - Я хочу предложить ему работу.
     - Извините, но не знаю чем вы занимаетесь.
     - Тем же, чем и Борис Ивановича занимался раньше, - усмехнулся Бахрушин, на этот раз ставя Иваницкую в неловкое положение, она о прошлом Рублева знала лишь приблизительно, и тут же, без всякой связи добавил:
     - А вы очень красивы.
     А затем, не давая опомниться Иваницкой, выдал Подберезского с головой:
     - Мы, прежде, чем ехать к Борису Ивановичу, поговорили с Андреем. Так вот он считает, что Рублеву нужно срочно жениться.
     Светлана не знала что и говорить, на какую фразу она должна давать ответ, хотя со всеми тремя утверждениями была согласна полностью.
     Вот только не ждала, что прозвучат они открытым текстом.
     - Так вы поможете нам? - не отставал Бахрушин.
     - В чем? - дрогнувшим голосом поинтересовалась Светлана.
     - Сперва в первом, затем в третьем. А во втором вам помогать не надо.
     Эти слова вызвали несколько растерянную улыбку на губах женщины, которую и увидел Рублев, заходя в комнату с тарелкой в одной руке, а в другой он держал рюмки и вилки с ножами. На Бахрушина он смотрел настороженно, уже выработав версию, объясняющую почему полковник ГРУ приехал к нему без предупреждения.
     - Давайте за встречу выпьем, - потер сухие ладони Бахрушин и, не дожидаясь, пока хозяин квартиры разольет водку по рюмкам, сделал это собственноручно.
     Чокался Бахрушин всегда по одной и той же схеме. С мужчинами, которых уважал, держал рюмку на одном уровне, а к рюмке в руках женщины прикасался снизу, золотым ободком к ножке. Леонид Васильевич редко допивал рюмку до дна, предпочитая выдерживать дистанцию в компании - пусть остальные выпьют больше, а он меньше.
     - Ну-ка, догадайся, Борис Иванович, зачем мы приехали?
     Рублев настороженно смотрел на Бахрушина, ожидая подвоха.
     И за него вступился Подберезский.
     - Я думаю, Борис Иванович, пора тебе немного поменять свою жизнь.
     - Вот как!
     - Комбат, все отлично, но...
     - Что "но"? - тут же перебил его Рублев.
     Светлана осторожно положила ладонь на руку Рублева, удерживая его. Тот пока еще мягко, но уже настойчиво высвободился, разлил водку по рюмкам, Иваницкой налил коньяка. Не предлагая никакого тоста, выпил.
     - Мне ваших извинений, Леонид Васильевич, не надо. Я