е скромные, что даже не хотят, что бы  я  узнал
имена своих благодетелей?
   - Да, именно такие.
   Доктор Савельев как-то странно крякнул, и его цепкие пальцы  потянули
конверт за кончик.
   - Бери, бери, - сказал Черепанов, - не бойся, никто об  этом  никогда
не узнает. Кстати, он еще не успел прийти в себя?
   - Да нет, не пришел. Думаю, очухается дня через два или  даже  позже.
Понимаешь, пуля, вошедшая в голову.., если бы еще пару миллиметров и  он
был бы мертв.
   - Да, если бы он был мертв,  ты  никак  не  смог  бы  заработать  эти
денежки. Платят-то в конечном случае все равно за мастерство.
   - Да-да, я понял.
   Василий  Савельев  с  детства  завидовал  удачливым   людям,   именно
завидовал, а не презирал их, и всегда мечтал быть богатым. Но  пока  это
ему  не  удавалось,  хотя  хирургом  он  слыл  замечательным,  настоящим
мастером своего дела, настоящим виртуозом. И сам он уже давным-давно  не
считал скольких людей спас от  неминуемой  смерти.  Но  чтобы  вот  так,
специально убивать своих пациентов - этого он не делал еще никогда.  Но,
как выяснилось, за убийство платят куда больше, чем за спасение.
   Доктор Савельев взял  большой  хрустальный  бокал  и  вылил  себе  из
бутылки весь коньяк.
   - А ты не переживай, Вася, об этом никто не узнает.
   Сделай так... Хотя, не мне тебя учить.
   - Да, я сделаю. А когда я получу вторую часть?
   - Как только, так и сразу. Я сам тебе ее привезу.
   - Да, только сам, я никого больше видеть и знать не хочу.
   - Обещаю.
   - Хорошо, - рука доктора Савельева дрожала, и даже стакан  постукивал
о зубы.
   Жадно - так, как пьют холодную воду во время страшной жажды, - доктор
Савельев большими глотками пил коньяк, даже не ощущая его вкуса.
   Валентина пришла в зал с подносом,  на  котором  дымились  чашечки  с
густым ароматным кофе.  Едва  пригубив,  Николай  Черепанов  поднялся  и
взглянул на часы.
   - Уже очень поздно. Извините меня, друзья, но  я  спешу.  Надеюсь,  в
ближайшие дни к вам заеду. Валентина, за все спасибо, береги мужа,  люби
его.
   - Да я его и  так  люблю,  -  сказала  женщина,  глядя  на  мгновенно
осунувшееся лицо своего супруга. - У тебя все в порядке, Василий?
   Вид у тебя какой-то...
   - Какой у меня вид? - зло прошептал Савельев.
   - Не знаю.., не такой, как всегда.
   - Ну, всего доброго, - мужчины пожали друг другу руки.
   - До скорой встречи, -  Черепанов  галантно  наклонился  и  поцеловал
пухлую руку Валентины.
   - Провожать меня не надо, я сам доберусь.
   - А ты что, на машине? - уже  почти  у  самой  двери  поинтересовался
Савельев.
   - Конечно, на машине.
   - А ты не боишься?
   - Чего?
   - Выпил все-таки.
   - Нет, не боюсь, -  небрежно  махнул  рукой  поздний  гость,  покидая
квартиру Василия Савельева.
   - Хороший у тебя друг, - сказала Валентина, обращаясь к мужу.
   - Сволочь он самая настоящая! Мерзавец!
   - Что ты такое говоришь, Василий!
   - Я знаю что говорю.
   Конверт с долларами лежал в  кармане  Савельева  неподъемным  грузом,
взять-то взял, а что с ним теперь делать, и представить себе не мог.
   - Сволочь, самая  настоящая  сволочь!  Подонок!  А  ведь  раньше  был
нормальным мужиком.
   - Да перестань ты, Василий, наговаривать на своих старых друзей!
   - Может, когда-то он и был другом, а теперь - нет.
   - Что он тебе такого сказал?
   - Ничего хорошего.
   - Ты завидуешь ему, что он богат?
   Василий неожиданно для жены расхохотался:
   - А вот тебе об этом лучше не знать.
 
*** 
 
   На  следующий  день  доктор   Савельев   посетил   своего   пациента,
прооперированного накануне. А через три часа перепуганная Вера влетела в
его кабинет.
   - Василий Кириллович! Василий Кириллович, там такое случилось!
   - Где там? Что такое? Погоди...
   - Зря мы вчера старались, такая работа насмарку пошла!
   - Ты о чем?
   - Ваш пациент помер!
   - Как помер?
   - Только что, у него остановилось сердце!
   - Вот-те на... - протяжно произнес доктор Савельев и посмотрел в окно
на низкие темные тучи, плывущие над городом. -  А  я-то  думал,  он  еще
поживет. Я так старался. Да и ты тоже.
   - Не расстраивайся, - Вера подошла  к  хирургу  и  положила  руку  на
плечо.
   - Знаешь, Вера, а я и не расстраиваюсь. Мы сделали  все,  что  могли,
даже больше, -  сказал  доктор  Савельев,  опуская  голову  и  глядя  на
маленький клочок бумаги, валяющийся у радиатора.
   В  тот  же  самый  день,  только  уже  поздно   вечером,   в   камере
предварительного  заключения  покончил  самоубийством  шофер  джипа.  На
допросе он ничего не сказал, но оперативники не теряли надежды, что этот
молодой  парень,  еще  ни  разу  не  сидевший  в   тюрьме,   обязательно
расколется,  заговорит.  Откуда  у  него   появилась   тонкая   стальная
проволока, оперативники так и не смогли выяснить.
   А еще через день доктор  Савельев  получил  пухлый  конверт  с  пятью
тысячами долларов.
   Деньги привез не его Друг, а родной брат Николая Черепанова, адвокат,
занимающийся  частной  практикой,  прославившийся   тем,   что   выиграл
несколько крупных процессов, в  которых  смог  доказать  невиновность  и
непричастность к преступлениям известных воровских авторитетов.
 
Глава 5 
 
   Заведующий отделом ценных бумаг банка "Золотой дукат"  Андрей  Рублев
посмотрел на свои шикарные часы. Стрелки вот-вот должны были  вытянуться
в вертикальную линию, а это означало, что рабочий день для всех служащих
банка, кроме охраны,  закончится.  Андрей  Рублев  был,  как  всегда,  в
безукоризненно белой рубахе, в роскошном  итальянском  галстуке,  гладко
выбрит и аккуратно причесан. Вообще за своей внешностью он  следил  так,
как следит за ней женщина легкого поведения, промышляющая в злачных,  но
дорогих местах и получающая  за  свои  услуги  немалые  деньги.  Правда,
немалые деньги получал за свою  относительно  честную  работу  и  Андрей
Рублев.
   Он работал в банке со дня его основания и был хорошо знаком  со  всем
начальством, в число которого входили и многие его  однокурсники...  Его
вполне удовлетворяла  и  теперешняя  должность,  но  в  душе  он  мечтал
перебраться когда-нибудь в кресло повыше,  стать  хотя  бы  заместителем
управляющего  банком.  До  этого,  честно  говоря,  ему  оставалось  уже
недалеко. За последний год благодаря изворотливости Андрея Рублева и его
умению налаживать контакты с богатыми клиентами дела банка пошли очень и
очень неплохо. Конечно, он не входил в  число  самых  престижных  банков
северной Пальмиры,  но,  тем  не  менее,  деньги  проворачивались  через
"Золотой дукат" немалые.
   За последний год банк открыл около двадцати обменных пунктов и десяти
филиалов. И филиалы, и обменные пункты находились в самых людных  местах
Санкт-Петербурга, и дела там шли в гору. И все это было сделано  не  без
участия Андрея Рублева.
   В общем заведующий отделом ценных бумаг находился в  курсе  всех  дел
банка "Золотой дукат", как  явных,  так  и  тайных  -  скрытых  от  глаз
налоговой инспекции. В число последних входили и операции с наличностью.
   - Так, работа кончается, - обращаясь сам к себе пробормотал  под  нос
Андрей Рублев и провел ладонью по щеке, словно бы проверяя, тщательно ли
он выбрит, и не отрастали за рабочий день на его лице безобразно-жесткая
щетина.
   Эта привычка осталась у него еще с тех юношеских времен, когда бритва
впервые сняла темный пух с его бледных щек. Сейчас щеки  Андрея  Рублева
бледными не назвал бы и самый отъявленный пессимист. Всего  месяц  назад
он вернулся с дорогого испанского курорта, где отдыхал с чужой  женой  и
ее девятилетней дочерью. Время от  времени  воспоминания  накатывали  на
него сладкими волнами, и Андрей Рублев, оторвавшись от  бумаг,  лежавших
на его столе, даже поеживался, словно бы в этот момент ветер,  дувший  с
океана, забирался под его белую рубаху и ласкал загорелое тело.
   "Хорошо, черт побери, было на пляже, а еще лучше было  в  постели..."
Андрей прикрыл глаза и потянулся. Кожаноe кресло скрипнуло.
   "Да, хорошо бы сейчас снова оказаться в Испании, пройтись  по  берегу
океана, посмотреть на людей, беспечных и веселых. Да,  мне  в  ближайшее
время отпуск не  светит,  ведь  только  месяц  как  я  вернулся.  А  вот
Чесноков, наверняка, куда-нибудь за границу намылился.  Кстати,  как  он
там, не заработался?"
   Рублев выбрался из-за письменного стола.
   Кожаное  кресло  послушно  откатилось  в  сторону,  не  произведя  ни
малейшего шума на толстом ворсистом покрытии. Андрей снял с кресла  свой
испанский пиджак с блестящими пуговицами в два ряда.  Пиджак  и  галстук
смотрелись в тон друг другу и к тому же приобретены были в одном  и  том
же магазине, дорогом и даже, как воображал себе  Рублев,  роскошном.  Но
ведь и завотделом банка "Золотой дукат" был человеком не  бедным  и  мог
себе позволить  кое-какие  прихоти  и  удовольствия.  Он  надел  пиджак,
который сел на его плечи так, словно был пошит по индивидуальному заказу
лучшим портным, и покинул свой кабинет.
   В большом операционном зале уже суетились  мелкие  служащие,  которые
никогда  не  задерживаются  после  звонка.  Гасли  экраны   компьютеров,
включалась   сигнализация.   Александр   Чесноков,   один    из    самых
предприимчивых  и  удачливых  сотрудников  банка,  ранее  отвечавший  за
рекламу и связь со средствами массовой информации, а теперь уже год, как
курировавший инкассаторскую службу, уже прохаживался  вдоль  письменного
стола. Он был собран, и  его  плащ  свисал  с  согнутой  в  локте  руки.
Дипломат, защелкнутый на кодовые замки, лежал  на  столе.  На  столе  же
лежал и зонтик. Сам стол  выглядел  девственно  чисто.  Ни  соринки,  ни
бумажки, ни справочника, даже  перекидной  календарь  куда-то  убран,  а
трубка сотового телефона спрятана в ящик письменного стола.
   Только  экран  компьютера  продолжал  светиться  и  по  нему   бежали
бесконечные колонки цифр.
   - Ну что, ты уже готов,  Саша?  -  спросил  Андрей  Рублев  у  своего
приятеля.
   - В общем-то готов. Вот только кое-что хочу глянуть, да  эта  чертова
машина пока доберется до нужного файла, так с ума можно сойти.
   - А что ты хочешь посмотреть?
   - Хочу уточнить цену на билеты.
   - Похвальное занятие.
   - Да-а, -  многозначительно  улыбнулся  Чесноков,  показывая  крепкие
белые зубы, изготовленные за границей у классного стоматолога.
   - Ты их еще не брал, хоть и летишь завтра?
   - Конечно, билеты я уже взял, они в кармане.
   - Так билеты или билет?
   - Не придирайся к словам, билеты туда и назад.
   - А я-то уже подумал, что ты не один.
   - Конечно не один.
   Рублев оглянулся. Рядом никого не было.
   - Так с кем же ты,  Сашка,  отдыхать  собираешься?  Если  надо,  могу
подсказать.
   - А тебе дело? Не с твоей подержанной любовницей, не беспокойся.
   - Откуда знаешь?
   - Узок их круг, тех, кто отдыхает на дорогих курортах, и очень далеки
они от народа - рассказали.
   - А мог бы и с ней поехать, я бы тебе еще и ее дочку  доверил.  Пусть
бы за твой счет отдохнули.
   - А ты в это время развлекался бы с другой, старый бабник, да?
   - Ладно, ладно, - Рублев напустил  на  себя  важный  вид,  словно  бы
бабником он не был. - Бабник-то я, может,  и  бабник,  но  никак  уж  не
старый.
   - Для сорокалетней потаскушки ты, конечно же, молодой, но для девочки
восемнадцати лет...
   - Да старый, старый, - рассмеялся Андрей.
   - Кстати, сколько тебе?
   - Мне на пять лет больше, чем моему старшему брату, - сложно  пошутил
Рублев.
   Чесноков шутки не понял:
   - Вот уж не думал. Кстати, как твой брат?
   - Не знаю. Не видел его, наверное, целый год и не  звонил  он  мне  в
последнее время.
   - Ясно. Значит, скоро жди его в гости.
   Опять будет страшная пьянка.
   - А что, можно подумать, тебе тогда  не  понравилось  пить  вместе  с
нами?
   - Понравилось. Но я назавтра столько алкозельцера сожрал, что у меня,
наверное, вся печень развалилась.
   - Но на работу-то мы с тобой все равно вовремя приходили?
   - А куда денешься? А толку-то? В  те  дни  с  таким  же  успехом  моя
восковая фигура могла сидеть в кресле  и  тупо  смотреть  на  векселя  и
акции.
   - А Борис как огурчик назавтра поднялся, гантели мои старые вытащил и
- вперед.
   - Надеюсь, я успею улететь до его  появления.  Уж  очень  странно  он
пьет.
   - Да, пьет он что надо, мужик крепкий. Не нам с тобой ровня.  Кстати,
а что ты думаешь насчет отходной? - подмигнул Чеснокову Андрей Рублев. -
Лететь-то тебе завтра и самое главное, не с утра?
   - Это точно. Самолет в шестнадцать тридцать.
   - А чья компания?
   - Ты же знаешь, на наших я не летаю.
   - Так на каком ты теперь летишь - на финском или на немецком?
   - На этот раз на швейцарском.
   - В Цюрихе, что ли, посадка будет?
   - Да, целую ночь в Цюрихе.
   - Классно!
   - Чего же хорошего?
   - По Цюриху погуляешь...
   - Да в гробу я его видел! Бабы повсюду одинаковые, особенно, если  их
раздеть.
   - А вот не скажи... Ладно, пошли. Вон твои цифры  горят,  -  Чесноков
ткнул пальцем в мерцающий экран компьютера.
   - Точно, они, - подойдя чуть ближе, принялся  всматриваться  в  экран
Александр Чесноков. - Я так и знал! - он потер ладонь о ладонь.
   - Что ты так и знал?
   - Пятьдесят баксов выиграл, вот что я узнал!
   - Так пойдем пропьем их. Ты же, небось, получил денежки на отпуск?
   - Получил конверт, как положено, и даже не один конверт получил.
   - А ты смотрел сколько там внутри?
   - Да не было времени, дома посмотрю. Но конверт толстый.
   - Опять, наверное, двадцатками выдали?
   - Не знаю, не знаю, не проверял. Бросил в дипломат, пусть себе там  и
лежат.
   - Так идем или нет?
   - Идем, - решился Чесноков.
   - Не нравится мне твой блеск в глазах.
   Чесноков еще раз оглядел свой стол, затем смахнул с уголка  невидимую
пыль, погасил компьютер.
   - Ну, наконец-то три недели всех вас не увижу.
   И мужчины покинули банк, у двери  которого  уже  суетились  несколько
человек охраны в пятнистой камуфляжной  форме  с  маленькими  рациями  в
нагрудных карманах.
   - Привет, ребята!
   - Добрый вечер, - чувствуя дистанцию между собой и  двумя  банкирами,
ответил бригадир охраны.
   - Проще надо быть, Паша, проще.
   Сотрудники покидали банк. Повсюду гас свет и становилось тихо.
   На  улице,  как  и  водится  в  середине  октября,   тем   более,   в
Санкт-Петербурге, шел надоедливый мелкий холодный  дождь,  который,  как
казалось, никогда не начинался и никогда не кончится - шел и будет  идти
вечно - от Сотворения мира до Страшного Суда.
   - Такая погода здесь будет стоять до самого снега,  -  мрачно  сказал
Рублев, щелкая зонтиком.
   - Именно что здесь, но не на Средиземном море.
   - Сволочь ты, в доме повешенного не говорят о веревке или я не прав.
   - Ты свое отгулял.
   Над Андреем тут же раскрылся  черный  купол,  по  которому  зашуршали
водяные капли.
   Щелкнул своим зонтиком и Александр Чесноков.
   - Ну, куда пойдем?
   - Пока не знаю, - признался Чесноков. - Куда ты хочешь?
   - Куда ты пригласишь, тебе же платить.
   - Тогда пойдем, где будет подешевле.
   - Опять в итальянский ресторан? Спагетти жрать я уже не могу!
   - А чего хочешь?
   - Я бы выпил немного, скромно и со вкусом посидел, да и все. Завтра у
меня тяжелый день.
   Приедет управляющий одного из филиалов, а там  у  них  куча  проблем,
особенно с векселями.
   Придется разбираться, поэтому надо, чтобы голова на утро была свежей.
   - Да хватит тебе о работе! Я на все дела уже болт забил. По  мне  так
можете разориться, прогореть, пусть вас  всех  арестуют,  а  управляющий
вместе с бабками дернет куда-нибудь подальше да поглубже. А я  обо  всем
узнаю из заграничных газет.
   - Ну ты даешь, Саша! Типун тебе на язык!
   Если не будет банка, то что нам с тобой делать?
   - Сядем на панели возле Исакия и станем, жалостно  подвывая,  просить
милостыню.
   - Тоже дело - бизнес.
   - Тебе, может, и дадут, а вот мне...
   - Да, выглядишь ты, Саша, шикарно. Придется тебе пару дней в мусорном
контейнере переночевать,  тогда  и  тебе  давать  начнут.  Пооботрешься,
костюмчик  засалится,  золотые  пуговицы  потускнеют,  часы   кто-нибудь
отберет. И будешь ты грязным, небритым и вонючим. Только пару зубов тебе
еще выбить...
   - Мои зубы не трогай, я за них целое состояние  отдал,  машину  можно
было купить.
   - Подержанную, - подколол приятеля Андрей Рублев.
   - Подержанную или нет, а ездить можно.
   - Вот и зубы у тебя такие же, как и машина, которую за них можно было
купить.
   - Что, тебе не нравятся мои зубы? - улыбка исчезла с лица  Чеснокова,
словно бы по нему провели грязной половой тряпкой.
   - Да ладно, я пошутил, - заулыбался Андрей, - зубы у тебя  что  надо.
Но мне бы больше понравилось и вообще было бы стильно,  если  бы  они  у
тебя были золотые, как пуговицы на пиджаке и оправа на твоих  очках.  То
есть, ты стал бы сразу стильным парнем, цельной личностью...
   -  Да  пошел  ты,  Андрей,  с  тобой  вообще  невозможно  ни  о   чем
разговаривать! Ты вечно все опошлишь, как тот поручик Ржевский.
   - Кстати, я догадываюсь, почему ты не вставил золотые зубы.
   - Ну и почему? - немного набычился Чесноков, переступая лужу и  боясь
запачкать свои добротные английские ботинки.
   - А потому,  что  ежели  ты  летел  бы  куда-нибудь,  тебя  сразу  же
задержали бы и заставили вписывать в декларацию, килограмм золота.
   - Какого золота?
   - Ты тупой! Стоматологического золота.
   На этот раз  шутка  приятеля  Чеснокову  понравилась,  и  он  широко,
по-американски, улыбнулся, сверкая белыми керамическими зубами.
   - Я же не дурак.
   Так  приятели  и   двигались,   обходя   лужи,   задерживаясь   перед
светофорами. Они не спешили, и расставаться им не хотелось.  Они  знали,
что впереди долгая разлука. Аж на целых три недели Чесноков  не  услышит
подколок Рублева, а Рублеву будет не над кем поиздеваться  и  не  с  кем
делиться впечатлениями.
   - Андрюша!
   - Да?
   - Просьба у меня есть к тебе.
   - Хоть две, - безмятежно отвечал Рублев.
   - Для своей жены я вчера улетел, вернее, сегодня.
   - Не понял...
   - А и не надо, будет спрашивать, скажешь, что  меня  сегодня  уже  не
было.
   - Если надо, скажу, что я тебя вообще не знаю. А вместо  тебя  у  нас
работает сварливая бабища.
   - Смотри, не перебери, она у меня женщина очень подозрительная.
   - С чего бы это?
   Впереди них шла девушка с полосатым, как шлагбаум, зонтиком, огромным
и ярким среди петербургской сумеречной серости.
   - Послушай, как бы ты ее трахал? - толкнув приятеля в плечо,  спросил
Чесноков.
   - Эту?
   - Ее.
   Рублев задумался, даже приостановился и  принялся  смотреть  на  туго
обтянутый зад стройной девушки в короткой кожанке.
   - Знаешь как?..
   - Долго?
   - Я никогда женщин не балую.
   - В каком смысле?
   - Пусть сама беспокоится о том, успеет она кончить или нет, я о своем
приятеле куда больше забочусь.
   - Обо мне что ли? - Рублев смотрел на Чеснокова невинными глазами.
   - Ты мне друг, но в табеле о рангах занимаешь только вторую  строчку,
первую - тот дружок, который у меня в штанах.
   - А давай у нее спросим, как бы ей хотелось? - не унимался Андрей.
   - Как бы ей ни захотелось, я так и трахнул бы ее,  -  честно  отвечал
Александр.
   - Не сомневаюсь, я бы сделал то же самое.
   - Эй, девушка, девушка... - тут же закричал Чесноков  своим  приятным
басом,  который,  как  он  полагал,  действует  на  девушек   и   женщин
магнетически.
   Но когда девушка обернулась,  Александр  скучающе  смотрел  на  носки
своих ботинок, и она встретилась с немного удивленным взглядом Андрея, а
его приоткрытый рот навел девушку на мысль, что обратился к  ней  именно
он.
   Девушка стояла, стояли и Рублев с Чесноковым, Между мужчинами  и  ней
пролегало каких-то восемь шагов.
   - Вы не скажете как пройти в аптеку? - спросил Андрей и немного хитро
улыбнулся. - Моему приятелю плохо, очень пл