ет хорошо.
     - Егерю повезло, Гришиному другу.
     - Ну, значит, ему и повезло. Пойду поработаю, что-то лежать не хочется.
     - А чего Бурлак тебя не разбудил или меня? - спросил Комбат.
     - На хрен мы ему нужны на охоте, Иваныч!
     Он же ходит один, бесшумно, веточка не треснет.
     А возьми тебя или меня, все испортим и никакой охоты не получится. На зверя ходить - не в разведку.
     - Да уж, ты и скажешь! Мы же с тобой тоже не лыком шиты, кое-что умеем.
     - Мы с тобой, Комбат, воевать научились, а вот охотники из нас - никакие.
     - Да, тут Гриша фору нам даст. Ладно, займусь едой. Мяса у нас навалом, надо хоть что-нибудь приготовить, - сказал Рублев, оглядывая чисто вымытые котелки и кастрюли.
     - Вот и займись. Только не делай, пожалуйста, Иваныч, свое мясо "по-рублевски", что-то оно мне надоело.
     - Не хочешь - ешь сырое.
     - Я не против, - сказал Подберезский и вышел в низенькую дверь.
     Комбат прихватил два ведра и по узкой тропинке - двоим не разминуться - направился к реке, чтобы набрать воды и заняться стряпней.
     А Подберезский махал тяжелым топором.
     Слышались звонкие удары и хохот Андрюхи:
     - Э-ка, как я тебя развалил, - приговаривал он, раскалывая очередную толстую, суковатую чурку, - будешь гореть, как миленькая! Будешь тепло людям давать. Неча зря валяться.
     Комбат ухмыльнулся, слушая безобидные возгласы друга и неторопливо двинулся к реке.
     - Дуреет он от свежего воздуха и от свободы.
     Все шло вроде бы хорошо. Но чего-то явно не хватало, и Комбат пытался решить, чего же именно не хватает в его, таком неожиданном отпуске. И тут же улыбнулся сам себе: не хватало приключений. Ведь Комбат привык, что жизнь подбрасывает ему всяческие штучки, загоняет в невероятные ситуации, из которых приходится выбираться.
     А пока все шло гладко. Проснулся, поел, сходил на охоту, пострелял, вернулся, поел, выпил немного, поговорил с ребятами о том, о сем.
     Вспомнили былое, спели негромко, глядя на огонь в печке, на пылающие поленья. Еще выпили, покурили, сходили к реке, прошлись по тайге. Затем опять вернулись, выпили, покурили, поговорили.
     В общем-то, в такой жизни тоже была своя прелесть. Не все же лезть в петлю, подставлять головы под пули! Иногда надо отдохнуть, расслабиться и не ожидать нападения, выстрела, удара ножом.
     В общем, здесь, наверное, оставалось одно единственное место в стране, где о Комбате и его ребятах все напрочь забыли, и они никому не нужны, предоставлены лишь сами себе.
     Когда Комбат спускался к реке, то сначала услышал, а затем увидел, как далеко над голубоватым горизонтом, километрах в трех-четырех низко пронесся над тайгой тяжелый военный вертолет. Комбат сразу же по шуму двигателя определил марку машины.
     "На таких я полетал. И в Афгане пришлось, да и потом".
     Он зачерпнул холодной воды, легко поднял ведра и неторопливо, стараясь ступать осторожно, чтобы не поскользнуться, двинулся вверх.
     До охотничьего домика оставалось метров сто пятьдесят. Комбат еще оглянулся на маленькую бревенчатую самодельную пристань, сооруженную им на днях от нечего делать, на моторку, привязанную прямо к дереву. На этой моторке они и поднялись по Ангаре, бурной и широкой, сюда, в тайгу. Эту моторку они обещали пригнать в целости и сохранности.
     Уже подходя к домику, но еще не поднявшись на обрыв. Комбат услышал странный шум, и незнакомые голоса.
     "Кто бы это мог быть?" - подумал он, ускоряя шаг, расплескивая воду.
     Едва он поднялся на обрыв, как увидел странную картину. Человек девять вооруженные автоматами, в камуфляже, стояли метрах в восьми от Подберезского, все имеющееся оружие было нацелено на Андрея, а у того в руках был лишь топор.
     "Что за хренотень такая?" - подумал Комбат и инстинктивно отшатнулся в сторону.
     - Мужики, да вы что, охренели? - громко кричал Андрей.
     - Руки! Руки подними! - слышались грозные окрики вооруженных людей.
     "Да что это такое!" - опять подумал Комбат, ведер в его руках уже не было.
     - Топор брось к стене, двигайся к дому!
     Андрей Подберезский, еще ничего не понимая, двинулся к дому.
     - Руки! Руки за голову! Где еще двое?
     - Какие двое? - говорил Подберезский, чувствуя, как ствол автомата упирается ему в поясницу.
     - Где твои дружки-уголовники?
     - Какие на хрен уголовники? Я здесь один, вам ясно? Один!
     - Сейчас ты нам все расскажешь! Стольких людей положили!
     "Что-то странное, - подумал Комбат. - Явно военные, что они делают в такой глухомани? Зачем Андрюху заставили встать к стене?"
     Первым инстинктивным желанием было спрятаться, а затем напасть, броситься на вооруженных людей. Но Комбату хотелось понять, в чем здесь дело. И вертолет, который он видел вчера дважды, и один раз сегодня утром, вооруженные люди - все это говорило о том, что происходит нечто скверное.
     "Неужели учения? - одного в камуфляже он успел рассмотреть хорошо. - К дому не подберешься, - понял Борис Рублев, - а все оружие - там. Карабины, ножи. А здесь он голый, разве что два ведра с водой. Ну, думай, Комбат, решай, что делать".
     А Подберезскому уже заломили руки и на запястьях защелкнули наручники.
     - Да у них тут оружие, - послышался голос сержанта, и тот вышел из домика, держа в руке два охотничьих карабина.
     - Да мы охотники, отдыхаем здесь! Вы что, с ума сошли, бойцы?
     - Молчать! - рявкнул на Подберезского офицер. - С тобой будем разбираться в другом месте.
     - Я из Москвы приехал сюда, отдыхаю здесь.
     - Браконьерничаешь?
     - Да ничего мы не браконьерничаем.
     - Ага, значит, ты здесь не один?
     - Не один, - сказал Комбат, выходя из укрытия и направляясь к военным.
     Те от неожиданности даже опешили и быстро навели на него оружие.
     - Руки за голову!
     - Эй, ребята, хватит нам головы морочить, - сказал Рублев, - вы что, одурели?
     - Молчать! Стоять на месте!
     И Комбат понял, шутить не стоит, этот вояка явно измучен погоней и может нажать на курок без предупреждения.
     - Да и я не с Луны сюда свалился, майор, - Комбат дернул плечами, сбрасывая на землю бушлат.
     Полосатый тельник, татуировка на левом плече говорили сами за себя.
     - Ты офицер?
     - Да, офицер, майор.
     - В отставке, что ли?
     - Там документы. Пусть сержант зайдет в дом, посмотрит в моей куртке.
     Сержант действительно вскоре вернулся с документами.
     - Точно, - сказал он, - майор Рублев Борис Иванович.
     Наручники с Подберезского сняли.
     - Вам что, делать нечего? - спросил Комбат у капитана внутренних войск.
     - Мы, майор, уже неделю на ногах, а некоторые и больше - десять дней. Ловим сбежавших зеков.
     - Сбежавших зеков, здесь? Откуда они сбежали?
     - С поезда. Вооружены и очень опасны.
     - Вооружены и очень опасны? Да что ты говоришь, капитан!
     - Да. Они уже двух водителей лесовозов застрелили и одного егеря. Хотели взять его лодку.
     - Так это ваши вертолеты летают туда-сюда? - спросил Комбат.
     - Наши, а то чьи же.
     - Никак не можете найти?
     - Было, сели им да хвост, но гадам повезло.
     Матерые волки, смогли улизнуть.
     Комбат участливо покачал головой.
     - Бывает.
     - Не мудрено, что мы вас приняли за бандитов, - заметил офицер. - Небритые, окопались в тайге, далеко от дорог.
     - Да уж, так получилось. У нашего друга день рождения и мы решили отметить его здесь, на берегу реки.
     - Ясно. Будьте осторожны.
     - Слушай, капитан, может, выпьешь с нами?
     Посидим, поговорим, а то мы совсем от жизни отбились, даже приемник с собой не взяли.
     - Нечего мне вам, мужики, рассказать, вы уж нас извините.
     - Какие уж тут извинения!
     - Так говорите, ничего подозрительного не видели, никто не появлялся поблизости?
     - Никого. Правда, медведь приходил, но мы его даже убивать не стали. Походил вокруг избушки, да и отправился по своим делам.
     - Медведь не так страшен, как эти трое. Они с автоматами и явно озверели, хуже волков голодных. Им уже ничего кроме "вышки" не светит.
     - Ну что ж, капитан, будем держать ухо востро и если что...
     - Лучше не связывайтесь.
     - Да уж, да, - сказал Комбат, - может, ты и прав, капитан. - Пусть бойцы немного отдохнули бы, - участливо заметил Рублев, посмотрев на замордованных солдат внутренних войск.
     - Они у меня к беготне привычные, все по второму году служат.
     - Если так, то хоть мяса на дорогу, может, возьмете?
     - Не откажемся.
     Едва начатый окорок перекочевал в вещмешок одного из бойцов.
     - А больше дать нечего. Правда, можем дать пару бутылок водки, если, конечно, возьмете.
     - Нет, нет, спасибо. Спирт у нас есть, его носить легче.
     Подберезский с Комбатом переглянулись.
     - Не нарвались бы они на Гришу, а то ведь могут и его принять за беглого каторжника.
     - Не нарвутся, будем надеяться. Думаю, Гриша увидит их раньше, - сказал Комбат, - он не такой раззява, как мы с тобой. Тебя-то чуть не скрутили. Если бы еще повыступал, то и морду набить могли, - заулыбался Комбат.
     - Да, неудобно получилось, - пробурчал Подберезский. - А знаешь Иваныч, когда на меня автомат нацелили, сразу желание появилось и зуд в руке - швырнуть топор в грудь. Представляешь себе, красиво было бы!
     - Нет, не представляю, - ответил Рублев.
     - Вот так, смотри.
     Подберезский подхватил тяжелый топор и, широко размахнувшись, запустил им в толстый кедр, стоявший шагах в двенадцати. Топор просвистел, и его лезвие почти до обуха вошло в ствол дерева со звоном, и потом еще пару секунд раздавалось глухое гудение.
     - Вот так! - сказал Подберезский.
     - На словах у тебя хорошо получилось.
     - А ты так сможешь?
     Комбат пожал плечами.
     - Хрен его знает, Андрюха! Я же не индеец, а кадровый офицер и топоры-томагавки бросать не привык. Случая не было.
     - Вот тут-то я тебя и перещеголял, Иваныч.
     - Наверное, - ответил Рублев и направился к столетнему кедру.
     Он положил руку на топорище и резко, одним движением вырвал глубоко засевший топор. Затем подошел к Подберезскому.
     - Дровами лучше займись.
     - Нет, ты уж попробуй.
     - Дерева жалко, я же не садист какой-то!
     - Ну, чего мнешься, Комбат, попробуй!
     Подберезский был уверен, что у Рублева ничего не получится, хоть здесь, да он почувствует свое превосходство. Маленькое, но убедительное.
     А Комбат медлил. Ему действительно не хотелось запускать топор в дерево.
     - А ты вон в то брось, в сухое.
     Рублев посмотрел в ту сторону, куда показал Подберезский, повернувшись, легко взмахнул рукой и топор, сверкнув как молния, звонко ударил в сухое дерево.
     - Надо же, воткнулся! - сказал Подберезский не без зависти. - А ведь до него шагов пятнадцать. Оказывается, и ты, Иваныч, дровосек не плохой.
     - Я и сам не думал, что получится, - заулыбался Рублев. - Пойду готовить.
     Через два-три часа трое мужчин сидели за столом и пили водку из железных кружек.
     - Так ты не видел, Гриша, солдат?
     - Почему же, видел. Видел их следы.
     - А как ты догадался, что это солдаты?
     - По сапогам, Андрюша, по сапогам.
     - Ты и следопыт!
     - Приходится. В тайге следы говорят о людях очень много. Главное быть внимательным.
     - А как ты думаешь, Гриша, солдаты поймают беглых заключенных? - спросил Подберезский.
     - Не знаю. Меня бы не поймали.
     - Тебя - это понятно. Ты человек таежный, бывалый. Если их один раз в тюрьму упекли, значит, и второй раз изловят.
     - Да не потому, - пробурчал Бурлаков.
     - Тогда почему?
     - Во-первых, я бы по тайге не шатался.
     - А как бы ты, по воздуху, что ли? - засмеялся Подберезский.
     - Я бы на лодке по реке сплавился. И двигался бы только ночью.
     - Где бы ты взял лодку?
     - Таких избушек, как наша, тут не один десяток по тайге рассыпан, харчи повсюду найдутся, а если река рядом, то и лодка отыщется.
     - В твоей же избушке, лодки не было.
     - Не было, а теперь стоит. Вот на такой лодке можно было бы доплыть до Иркутска. Там выгрузиться, а в городе уже человека и не найдешь.
     - Ты, конечно же, хитер. Я бы тоже на их месте так действовал.
     И никому не пришла в голову - ни Подберезскому, ни Грише Бурлакову, ни Борису Рублеву простая мысль, что их лодка с сильным мотором, вместительная, быстрая, может привлечь внимание беглых заключенных.
     Мужчины разделись и легли спать в жарко натопленном охотничьем домике.

Глава 19

     Трое беглых заключенных подобрались к охотничьему домику шагов на тридцать, прячась за деревьями и кустами, наблюдали за жилищем.
     - Мать их .., - проговорил Грош. - Как хочется в тепло!
     - Сволочи, жируют, а мы мерзнем.
     О том, что в домике люди, заключенные знали.
     Они видели, как выходил Гриша Бурлаков, видели, как он набирал дрова. Видели, как выходил на крыльцо Андрей Подберезский с сигаретой в зубах.
     - Курить хочется, - бормотал Сема, несильно толкая в плечо Гроша.
     - Ну, что будем делать? - спросил Грош.
     Петруха молчал. У него никто ничего не спрашивал и с вопросами к нему никто не обращался.
     Он прятался за толстым кедром и сопел.
     За время побега заключенным так и не удалось пополнить запасы провизии. А то, что они взяли в вагоне, уже было съедено и кроме трех сухарей у беглых, изголодавшихся мужчин, утомленных "долгими переходами, ничего не было. Сигареты кончились давным-давно, курить хотелось невыносимо.
     А из охотничьего домика слышались голоса.
     - Хорошо им там, - сказал Сема. - Жируют, суки! Что будем делать, Грош, с ними?
     - Что, что... Жратвы бы нам добыть, курева, одежонки. Видишь прикиды у нас, Сема, ни к черту, все порвано, как на нищих. В такой одежде в городе не появишься, даже в поселке, сразу вычислят, что мы беглые.
     - Да, небось, нас ищут повсюду. Наверное, везде оповестили, участковые только и ждут, чтобы появились новенькие. Нас заграбастать мечтают, а потом получить по звездочке на погоны.
     - Хрен им, а не звездочки! - буркнул Грош. - Всех козлов, уродов постреляем, уничтожим, патронов у нас хоть отбавляй.
     - Погоди, погоди, не горячись, - успокоил своего приятеля Сема. - Что станем делать с этими?
     - А сколько их там?
     - Думаю, двое, - задумчиво сказал Грош, - а может, и трое.
     Если бы, конечно, у Бурлакова был охотничий пес, он уже давным-давно почуял бы чужих и принялся лаять, рваться в заросли - туда, к большим деревьям, но пса не было.
     - Ну, что ты думаешь? Командуй, руководи, - сказал Сема, нервно потирая небритое лицо. - Ух, как жрать хочется! В желудке сосет и сосет. А у меня еще язва, мать ее...
     - Помолчи, не бурчи, все в свое время.
     И жратва у нас будет, и бабы, и денег не меряно.
     Надо только решить, что делать.
     - Слушай, а как они сюда попали? - задал резонный вопрос Сема.
     Грош насторожился. Он передернул плечами под рваной телогрейкой.
     - Как, как... Хрен их знает, как они сюда в глушь залезли!
     - Что они здесь делают?
     - Это ты у них спросишь, Сема.
     - Боюсь, они отвечать не смогут.
     - Петруха, слушай сюда, - зашептал Грош, - тихо обойди дом и спустись к реке, глянь, нет ли у них лодки.
     Петруха кивнул и, сжимая ствол автомата, двинулся, обходя охотничий домик, прячась за деревьями и кустами. Он довольно быстро добрался до реки, еще было не очень темно. И когда увидел большую лодку с мотором, чуть не вскрикнул от радости.
     "Вот на этой-то лодке они и выберутся.
     Можно плыть по ночам, а можно плыть и днем.
     Прикинуться охотниками, рыбаками, да мало ли кем! Главное, добраться до какого-нибудь населенного пункта, ведь это не уставал повторять Грош".
     - Ну, что будем делать? - уже в который раз спросил Сема.
     - Петруху надо послать туда, пусть он с ними разберется. А мы посидим на выходе. Если они повыскакивают и если какой базар-вокзал, мы их всех в расход. Согласен, Сема?
     - Да, крови на наших руках уже хватает, так что, одним больше, одним меньше...
     - Вот и я так думаю, - пробурчал Грош, поглаживая ствол автомата, - одним больше, другим меньше. А нам они помогут. Наверное, жратва в домике есть, водка, да и шмоток возьмем. Где же этот Петруха? Ходит, как беременный таракан, только за смертью посылать.
     - Нормальный он, нормальный хлопец. Что ты, Грош, на него взъелся?
     - Не взъелся, обузы не люблю. За тебя я спокоен, а вот он может сболтнуть лишнего.., потом.
     - Не должен, вроде. Не переживай по пустякам, не в его интересе.
     Скрипнула ветка, затем послышался хруст и из кустов выбрался Петруха.
     - Эй, там лодка! - сдавленным голосом произнес он. - Большая и с мотором. Привязана к дереву, на мостках, в заводи.
     - Мотор на ней есть?
     - Кажется, там автомобильный движок стоит с водометом.
     - Лодка, говоришь? - оживился Грош.
     - Да, лодка.
     - А мотор ты, Петруха, запустить сможешь?
     - Не знаю, когда-то удавалось. Раньше плавал по реке, я же сам с Истры.
     - Это хорошо. А ты, Сема, рубишь в механизмах?
     - Смотря в каких, Грош. Я рублю в замках неплохо, а вот насчет лодочных моторов... Я же не дизелист, - сказал Сема.
     Грош скрежетнул зубами. Он сам ничего не понимал в лодочных моторах.
     - Ну, да ладно, как-нибудь выберемся.
     - Послушай, - вдруг проговорил Сема, - а может, ну их к черту, этих охотников или кто они там? Возьмем лодку и сделаем ноги. Тихо отплывем и только они нас и видели.
     - Тихо, говоришь? - проронил Грош.
     - Ну да. Тихо отвяжем лодку, оттолкнемся и с концами.
     - А жрать ты что будешь, Сема?
     - Жрать - это действительно проблема.
     Мужчины уже давно были голодны, есть хотелось нестерпимо. И может, если бы не голод, то Грош и не решился бы на нападение, а так выбирать не приходилось. Он несколько минут еще мешкал, а затем повернулся к Петрухе.
     - Ты как?
     - Нормально, - ответил молодой парень, тряхнув головой.
     - Это хорошо. Тогда, Сема, может, ты скажешь, как будем брать, как захватим домик?
     - А что здесь думать, Грош: ворвемся, пушки наставим, всех свяжем. А если кто рыпнется - пулю в лоб.
     - А дальше как? - спросил Грош, поглаживая ствол автомата.
     - Свяжем их, жратву заберем, закроем в домике и тю-тю отсюда.
     - А если они выберутся, шум поднимут, расскажут, что нас видели? Думаю, военные ходят, нас ловят.
     - Может, ходят, кто их знает?
     - Я думаю, их всех надо кончить, - спокойно сказал Грош. - Пристрелим, а домик подожжем.
     Пусть сгорят с потрохами, превратятся в головешки. Не будет их живых, не будет и свидетелей.
     Никто нас не видел.
     - Так-то оно так, - неуверенно сказал Сема.
     А между тем, он прекрасно понимал, что с охотниками лучше всего расправиться, и правда, скорее всего, на стороне его приятеля. А жалость здесь неуместна. Тем более, что руки у бандитов были по локти в крови и одной смертью больше, одной меньше - это уже ничего не решало.
     Возможно, если бы бандиты знали, кто в домике, они обошли бы его стороной, несмотря на жгучий, нестерпимый голод и желание покурить, приодеться. Они обошли бы домик за десять верст, не осмелясь подойти к нему на расстояние выстрела. Но бандиты пребывали в неведении и надеялись, что охотники, не ожидающие нападения, станут их легкой добычей.
     - Послушай, Грош, - сказал Сема, - может, дождемся утра?
     - И что, будем мерзнуть, сидеть под деревьями? Ведь даже костра не разожжешь.
     - Не впервой, - сказал Сема.
     - Если хочешь, сиди здесь, а мы с Петрухой пойдем, переночуем, как люди, в тепле и сытости.
     - Нет, я с вами, - у сказал Сема.
     - Ясное дело, что с нами, куда же ты денешься! - и Грош махнул рукой. - Сейчас пойдем, надо с ними кончать. Ворвемся в дом, всех положим на пол, руки свяжем, возьмем все что надо.
     Может, переночуем ночь в домике, а потом будем уносить ноги. Петруха, ты постоишь у окна, понял? И если кто вдруг выскочит, бей, стреляй не задумывая