А мужчина уже сидел и разминал в руках газету, комкал ее, шурша.
   "Ну,  твоя  песня  спета",  -  Комбат  сделал  стремительный  бросок,
наваливался сзади на свою жертву и, валя мужчину  на  бок,  одновременно
левой рукой зажал ему рот, а правой приставил лезвия ножа к горлу.
   - Тихо, не пищи, - прижавшись к уху бандита, прошептал Комбат. - Если
только пискнешь, я перепилю тебе горло, перережу до позвоночника. Понял?
   Бандит явно не ожидал нападения, да еще в такой постыдный  момент.  А
Комбат прижал его  к  земле  и  глядя  в  выпученные  от  страха  глаза,
зашептал:
   - Сколько вас в складе?
   Затем отнял ладонь, давая возможность бандиту говорить.
   - Семь или восемь.
   - Так семь или восемь?
   - Восемь, восемь...
   - А сколько возле ворот?
   - Двое, - ответил бандит едва слышным голосом.
   От бандита воняло, но это ничуть не смущало Комбата.
   - Где мой друг? - Комбат спросил это таким голосом, что  не  ответить
или соврать было невозможно. И даже если бы Подберезского  в  складе  не
было, то лучше было бы сказать, что он там.
   - Там, там...
   - Он жив? - едва слышно спросил Комбат.
   - Жив пока еще.
   Это было самым главным для Комбата.
   "Значит Андрюха жив!"
   - Он далеко в складе?
   - Да, далеко, в самом конце. Налево за колоннами  маленькая  комната,
там горит свет.
   - Так сколько, говоришь, вас там?
   - Восемь. Я девятый.
   - Восемь, ты девятый?
   - Эй, Паук, ты что, веревку  сожрал?  -  послышался  голос  от  ворот
склада. - Веревку сожрал, я у тебя спрашиваю? - и послышался хохот.
   - Ответь им, - прошептал на ухо бандиту Комбат, - быстро ответь! -  и
лезвие штык-ножа уперлось в горло еще сильнее.
   Комбат сделал едва заметное движение, лезвие ножа чуть чиркнуло  выше
кадыка.
   - Ну, быстро отвечай!
   - Пошел ты! - прорычал мужчина.
   А Комбат в подтверждение версии о проглоченной  веревке  издал  звук,
который был более красноречивым, чем слова его жертвы, его пленника.
   Еще два раската хохота прозвучали ответом.
   - Ну, ты смотри, Паук, а то заснешь там.
   - Ты сейчас позовешь кого-нибудь, понял?
   Позовешь! - приказал Комбат Пауку.
   - Хорошо, хорошо, - бандит затряс нижней челюстью, давая понять,  что
он на все согласен.
   Он лежал в дерьме и от страха растерялся настолько, что даже  не  мог
заставить себя двинуть рукой и  попытаться  бороться  с  этим  страшным,
навалившимся на него мужчиной.
   Штык-нож прижался к горлу, и Паук, открыв рот, захрипел:
   - Эй, Артур, иди сюда! Иди сюда!
   - Что, веревку из тебя помочь тянуть? - послышался хохот.
   - Да иди ты сюда скорее! - каким-то надрывным голосом завопил Паук.
   - Вот так, вот так, хорошо... - шептал на ухо  Пауку  комбат.  -  Еще
позови, только не верещи, как резаная свинья.
   - Иди ты сюда, Артур! Я кому говорю!
   - Ладно, иду.
   Левой рукой Комбат приподнял за волосы Паука, а правой сделал быстрое
резкое движение. И бандит, дернувшись несколько раз, замер.
   - Ну где ты тут? Где? - Артур двигался с сигаретой в зубах,  держа  в
левой короткий автомат УЗИ.
   Комбат увидел черный силуэт на фоне темно-синего ночного неба, увидел
рубиновую точку сигареты и резко швырнул штык-нож с  липким  от  горячей
крови лезвием. До Артура оставалось метров шесть,  и  нож  пролетев  это
расстояние со всхлипом вонзился  в  яремную  впадину  бандита,  разрубив
молнию камуфляжной куртки. Артур вскинул  руки,  издал  носом  свистящий
звук и рухнул с насыпи лицом вниз с рубиновой точкой зажженной  сигареты
в зубах.
   "Значит, вас осталось семеро".
   Комбат, пригнувшись, подобрался к Артуру, выдернул штык-нож, вытер  о
плечо мертвого бандита, разжал пальцы и вырвал из них  автомат,  который
мертвец держал так крепко, словно был еще живым.
   "Ну вот, ребята, а сейчас мы с вами повоюем. Жаль,  что  у  меня  нет
гранатомета, я бы показал вам кузькину мать, вы бы у меня запомнили этот
день на всю жизнь! Запомнили бы, но никому обо мне не рассказали  бы.  Я
бы вас всех построил!"
   Теперь у Бориса  Рублева  кроме  ножа  и  пистолета  появился  еще  и
автомат.  Комбат  проверил  обойму,  снял  автомат   с   предохранителя,
передернул затвор. А затем поднялся во весь рост и с опущенным автоматом
неторопливо, вразвалочку, отправился к воротам склада. Он шел сначала по
шпалам узкоколейки, затем спустился с насыпи на бетонную площадку.
   "Это хорошо, что туман, - подумал Борис Рублев. - Иначе бы  тот,  что
там, под фонарем, понял, что я и Артур - разные люди.
   А так у меня есть шанс, и я его постараюсь использовать".
   - Ну, что там с Пауком? - услышав шаги, в тумане,  спросил  пока  еще
невидимый бандит.
   Комбат хмыкнул, пытаясь издать невнятный  звук,  по  которому  вообще
невозможно определить, говорит ли это Артур или  Паук,  или  может  быть
просто сморкается кто-нибудь из них двоих.
   - Эй, так что с ним там, Артур? Иди сюда!
   И Комбат пошел на голос.
   Бандит, стоящий у стены, оказался на момент встречи  с  Рублевым  без
оружия. Его автомат лежал на ящике с песком. Над  ящиком  висели  багор,
ломик и лопата и надпись "Берегись огня!". Когда бандит понял, что перед
ним не Артур, а незнакомый человек с явно недружелюбными намерениями, он
попытался броситься к ящику, чтобы схватить автомат.
   - Стой! Не двигаться! - прошептал Комбат страшным голосом  и  стволом
автомата сделал красноречивое движение, которое  говорило  о  намерениях
больше, чем любые слова.
   Руки бандита медленно начали подниматься вверх. Комбат сделал еще два
шага, а затем, резко развернувшись нанес ногой такой сильный удар в пах,
что широкоплечего бандита подбросило сантиметров на тридцать в воздух, и
он плашмя рухнул на землю. Комбат еще дважды ударил,  а  затем  поставил
завершающую точку, нанеся сильный и быстрый удар рукояткой штык-ножа  по
затылку.
   "Если ты выживешь, то значит ты родился в рубашке. Но.., вряд ли".
   Железные ворота были слегка приоткрыты.
   Комбат скользнул в щель между створками, в  любой  момент  готовый  к
бою, хотя прекрасно понимал, что здесь лучше не стрелять,  лучше  вообще
не пытаться нажать на курок. Иначе весь спирт, вместе со складом взлетит
на воздух, а вслед за хранилищем спирта начнет рваться и весь арсенал.
   "А мне еще надо добраться до Андрея, надо спасти его!"
   То, что увидел Комбат, потрясло его. Подземное  хранилище  напоминало
большую узловую станцию, на которую согнали эшелоны с топливом.
   "Хотя вообще-то нет, этот склад напоминает тоннель метро".
   Свет горел лишь кое-где. Несильные  светильники  находились  друг  от
друга метрах в тридцати-тридцати пяти. Да и то, как понял Комбат, горели
не все лампы. Он слышал звуки далеких разговоров.
   - Значит, вы там, - пробормотал  Борис  Рублев  и  быстро,  как  тень
хищного зверя, двинулся вдоль одного эшелона, прячась за  ним,  двигаясь
короткими, но быстрыми перебежками.
   Он втянул воздух и ощутил резкий запах спирта.
   "Да, положение у меня выгодное. Стрелять они в меня не станут,  если,
конечно, у них есть капля мозгов. Один выстрел - и весь склад,  вся  эта
подземная станция взлетит на воздух.
   Комбат услышал приближающиеся голоса:
   - Ладно, пойдем сменим,  пусть  отдохнут  и  заодно  свежим  воздухом
подышим. Сидим,  как  в  бочке,  и  наверное,  даже  пьяные,  только  не
чувствуем.
   Голоса приближались. Комбат лежал на бетонном полу  и  видел,  как  с
другой стороны состава прошли трое мужчин.
   "Так, скоро они окажутся на улице, - подумал Комбат. - Хорошо  что  я
все-таки не поленился и затолкал третьего в ящик с песком. А его автомат
оставил на крышке ящика.
   В общем, выглядит все так, будто они  все  трое  куда-то  отлучились,
пока они разберутся, у меня есть время и я смогу добраться до Андрюхи".
   Комбат взглянул  на  светящиеся  цифры  своего  дорогого  хронометра,
привезенного еще из Афганистана.
   "Хороший трофей", - подумал Рублев, и в его памяти быстро  пронеслись
картины тяжелых афганских будней, пропахших кровью, потом и тротилом. Он
всегда, когда предстояло сделать что-то очень сложное, прикасался  рукой
к своим часам. Он был уверен, пока работает швейцарский механизм,  будет
биться и его сердце.
   - Потерпи, Андрюха, потерпи, - пробормотал Комбат пересохшими губами.
   "Ты же знаешь, я тебя в беде не оставлю.
   Держись, браток. Как не оставлял  меня  ты  и  все  вы,  мои  ребята,
которые называли меня  батяней.  Почему  называли?  И  теперь  называют.
Небось, сидит сейчас Бурлаков где-нибудь в тайге с карабином на коленях,
пьет чай из жестяной кружки и рассказывает какому-нибудь корешу,  своему
знакомому охотнику о батяне комбате.  А  тот,  раскрыв  рот,  слушает  и
скорее всего, не верит ни единому слову.
   Ведь не может же быть такого, чтобы человек из  огня  выходил  живым,
чтобы человек побывал в аду и вернулся. Эх, жаль, что сейчас вас нет  со
мной! Как бы вы мне пригодились сейчас, ребята! Мы бы всех этих  мудаков
в считанные секунды к стенке поставили и яйца им поотрывали. Но  ничего,
ничего, Комбат и один в поле воин".
   И Комбат короткими перебежками двинулся в глубину складов.  Перебегал
от колонны к колонне, прятался в  глубокие  тени  от  огромных  цистерн,
подбираясь все ближе и ближе к тому закоулку, где в  маленькой  комнатке
корчился на железном крюке полуживой Андрей Подберезский,  не  сказавший
ни одного слова своим мучителям.
   Но что такое бандит по сравнению с настоящим мужиком, прошедшим огонь
Афганистана и не раз смотревший смерти в побелевшие от злости зрачки!  И
не он пугался, а смерть уходила, оставляя поле боя за такими вот людьми,
как Комбат и его ребята.
   Борис Рублев прижался к колесу цистерны. До его слуха донесся тяжелый
вздох и сдавленный стон. Комбат сразу понял, чей это голос.
   "Держись, браток,  держись,  я  тебя  сейчас  вызволю,  недолго  тебе
осталось мучиться!"
   Комбат нырнул под цистерну,  залег  на  шпалах,  ощущая  едкий  запах
креозота. Пистолет он спрятал в карман куртки, в левую руку взял автомат
УЗИ, а в правую штык-нож.
   - Ну сейчас мы повоюем, держитесь, гады!
   Когда Комбат ругался, ему становилось легче, как будто каждым словом,
выплюнутым изо рта он наносил смертельный удар.
   - Так что, Стас, этот козел так и будет молчать? Давай с него спустим
шкуру.
   Комбат слышал эти слова.
   "Слабо вам с Андрюхи шкуру спустить! Это я сейчас спущу с вас шкуру и
не одну, а целых три, если конечно, тот бандит, которого я прирезал  под
насыпью первым, не соврал".
   Борис перебежал  к  стене,  прижался  спиной  к  шершавому  бетону  и
заскользил вдоль нее, как тень, совершенно бесшумно - огромный,  похожий
на хищного зверя.
   Стас сидел за столом, забросив на  него  ноги.  Еще  один  бандит  по
старинной зэковской привычке сидел на  корточках,  прижавшись  спиной  к
стене. Самый молодой и высокий расхаживал перед Подберезским,  время  от
времени поднимая своими пальцами веки на его закатившихся глазах.
   - Ну что, козел еще не сдох? -  спрашивал  Стас,  сглатывая  слюну  и
сплевывая на пол, удивляясь живучести Подберезского.
   - Да нет, не сдох.
   Подберезский хрипел, из его горла время от времени вырывались  стоны.
Он не мог стоять на ногах и висел, почти касаясь коленями пола.  Он  уже
давным-давно не чувствовал боли и потерял ощущение времени.
   Комбат появился на пороге в бетонном  проеме  как  страшное  видение,
почти целиком закрыв его собой. Он  стоял,  пригнув  голову,  готовый  в
любой момент броситься на  того,  кто  шевельнется.  Наступила  зловещая
тишина, было слышно лишь как клокочет кровь в  горле  Подберезского.  От
зловещей сгустившейся тишины Андрей на мгновение пришел в себя и  открыл
вначале левый глаз, затем правый.
   -  Комбат...  -  прошептали  всего  лишь  одно  слово  его  разбитые,
рассеченные в кровь губы, и он опять провалился в тяжелое забытье.
   - Ну что, шакалы! - со свистом и придыханием выдавил из себя  Комбат.
- Не ждали? - он даже слов жалел на этих уродов.
   Первым дернулся тот, что сидел у стены.
   Он сделал почти  незаметное  движение  -  такое,  как  делает  вор  -
карманник,  пытаясь  сунуть  руку  за  борт  пиджака,  чтобы   выхватить
портмоне. Штык-нож был в правой руке Комбата. На  это  движение  бандита
рука Комбата - та, в который был нож  -  резко  взметнулась,  и  тяжелый
штык-нож, пролетел пять метров, которые отделяли Рублева.
   Бандит качнулся. И если бы за ним была деревянная  стена,  то  скорее
всего, штык-нож не позволил бы ему упасть, пригвоздив к доскам.
   - Кто следующий? - выдавил из  себя  Комбат,  вытаскивая  из  кармана
пистолет.
   На этот раз он уже не спешил. Комбат понял,  у  него  есть  шанс.  Он
стрелять может, а вот в него опасно, ведь за ним спирт.
   Да у бандитов и не было таких намерений.
   Они были парализованы страхом и напоминали кроликов, застывших  перед
удавом, зная, что смерть близка, а сделать ничего не могут.
   - Сними его! Быстро! - обратился Комбат к высокому, не сводя глаз  со
Стаса, который так и остался сидеть, закинув ноги на стол и сложив  руки
на груди. - Ты что, оглох,  урод!?  Я  с  тобой  не  юмор  шучу!  Быстро
выполняй! А если что не так, будь уверен, я не  промахнусь,  всажу  тебе
пулю прямо в вонючую пасть, понял?  А  ты  сиди  и  не  шевелись!  Сиди,
скотина!
   У Комбата прямо-таки зудели  пальцы  нажать  на  спусковой  крючок  и
разрядить в каждого из этих двух  гадов  всю  обойму  в  пистолете  и  в
автомате.
   "Но нужно быть экономным, патроны  мне  еще  понадобятся.  Да  и  шум
поднимать ни к чему".
   Бандит мелкими шагами, боясь сделать лишнее движение рукой,  двинулся
к висящему на крюке Андрею Подберезскому.
   - Сними его и аккуратно, осторожно,  -  Комбат  руководил,  время  от
времени бросая косые недоброжелательные  взгляды  то  на  Стаса,  то  на
высокого бандита, который возился, распутывая узел.
   Наконец тот снял Подберезского и  тут  же,  не  удержавшись  под  его
тяжестью, упал на пол в лужу воды и крови.
   - Дай ему пить! - приказал Комбат, сам оставаясь на  месте,  понимая,
что это самая выгодная позиция, хотя спина у него была не защищена и  из
темноты хранилища в любой момент мог прогреметь выстрел.
   И если бы Стас не толкнул стол на Комбата, то может быть, он  остался
бы в живых.
   Но Стас решил рискнуть, понимая, что  он  в  западне  и  из  охотника
превратился в дичь. Резким ударом ноги он перевернул стол и упал на пол.
Комбат сделал пружинящий прыжок в сторону и трижды нажал на  курок.  Три
пули пробили доски стола. Затем Борис Рублев отшвырнул стол.
   На полу корчился с тремя  смертельными  ранениями  Стас.  Он  хрипел,
скреб бетон ногтями, и жизнь вместе  с  кровью  вытекала  из  его  тела.
Высокий бандит, прижав к  себе  Подберезского,  лежал  без  движения.  И
Комбат понял - этот ему уже не соперник.
   Он одной рукой приподнял Андрея, приложил палец к артерии на шее.  Та
едва слышно вздрагивала.
   - Ничего,  ничего,  Андрюха,  мы  с  тобой  и  не  из  такого  дерьма
выбирались. И на этот раз выберемся. Я  же  с  тобой.  Держись,  браток,
держись.
   Бандит попытался отползти к стене, но нога Комбата в тяжелом  башмаке
настигла его.
   Удар в голову был настолько сильным, что бандит  отлетел  к  стене  и
замер бездыханным.
   - Вот так-то! Таким ты мне больше нравишься, ублюдок! Сейчас, сейчас,
Андрюха, я тебе подсоблю, -  Комбат  опустился  на  колени  перед  своим
избитым, потерявшим сознание другом. - Ну, давай же, давай! Открой глаза
Он взвалил Андрея на плечи и  двинулся  из  комнатки.  Рублев  прекрасно
понимал, что те трое, ушедшие сменять пост у входа, выстрелы услышали  и
через пару  минут  окажутся  здесь.  И  еще  Комбат  понимал,  выйти  из
подземного хранилища через ворота ему не удастся.  Значит,  надо  искать
другой путь.
   Он хорошо помнил план,  который  ему  дал  Бахрушин,  знал  об  узких
лабиринтах, о штреках, которые ведут к люкам на полигоне. Вот  одним  из
них Комбат и решил воспользоваться. Он двинулся в темноту склада.
 
*** 
 
   Минут через десять полковник Иваницкий уже был у входа  на  склад,  а
три  бандита  рыскали  в  подземельях,  разыскивая  Комбата.  Когда  они
добрались до маленькой комнатки, где мучили Подберезского, то нашли  три
трупа.
   И буквально озверели. Они бегали по складу,  прячась  за  колонны,  и
кричали:
   - Эй, козел, мент! Иди сюда, мы с тобой разберемся! Тебе отсюда живым
не выбраться!
   Комбат и без их истошных воплей понимал, выбраться  ему  будет  очень
сложно.  Но  он  обязан  был  это  сделать,  ведь  надо  спасти   Андрея
Подберезского, надо вытащить его из этого гнусного подземелья.
   Позвонили Гапону и рассказали о том, что  произошло.  Гапон  был  вне
себя от ярости:
   - А Иваницкий где? - спросил он у Гоши  -  у  того  бандита,  который
минировал подземное хранилище.
   - Иваницкий в подземном складе.
   - Гоша, взрывай!
   - Так там же наши!
   - Я знаю, не тупой, но я  тебе  сказал  взрывай,  значит  взрывай.  И
быстрее!
   Гоша забрался в машину и та, взревев мотором, понеслась к воротам  за
территорию, огороженную колючей проволокой. Гоша понимал, что если он не
выполнит приказ Гапона, он не жилец. Отъехав  на  километр,  он  вытащил
передатчик, положил его на соседнее сиденье и посмотрел на часы.
   Борис Рублев в это время тащил Андрея Подберезского по узкой бетонной
штольне.
   - Скорее, скорее! Держись, Андрюха, держись! Скоро будем на  свободе.
Я тебе это обещаю.
   Он  добрался  до   штрека-колодца   со   ржавыми   ступенями-скобами,
вмурованными в бетон.
   - Ну вот, теперь наверх. Только бы люк открылся!
   Комбату повезло. Это был люк, который закрывался изнутри. Открыть его
снаружи было невозможно, поэтому его и  не  заваривали.  Такие  же  люки
Комбат видел, когда в первый раз с Андреем лез в хранилище с  бомбами  и
снарядами.
   - Ну, ну! - Комбату казалось, у него не хватит силы  открыть  тяжелый
ржавый люк, повернуть задвижку. - Да мать твою!..
   Комбат упирался изо всех сил. Ругательство помогло ему  справиться..,
металл взвизгнул, задвижка подалась на один сантиметр.
   - Ну вот! Еще! Еще! Давай, пошла,  родная!  -  Комбат  упирался,  его
кости хрустели и казалось, вот-вот из-под ногтей брызнет кровь. - Ну же!
Ну!
   Металл опять взвизгнул, задвижка  отошла  еще  на  пару  сантиметров.
Затем он тихо приподнял люк, упершись в него спиной, и сбросив на землю,
полез вниз - туда, где лежал Андрей.
   - Ну, Андрюха, приди же в себя! Приди!
   Обхвати меня за шею, держись! Сейчас выберемся, я  тебе  это  обещаю,
поверь мне, браток.
   Андрей пришел в себя и его разбитые губы приоткрылись в улыбке.
   - Брось меня, Комбат, брось! Сам выбирайся!
   - Да ты что, мать твою! Я брошу? Ты за кого  меня  держишь,  Андрюха?
Цепляйся, держись, сейчас полезем вверх.
   И Комбат  взвалил  Андрея  на  плечи,  поддерживая  одной  рукой  его
невероятно тяжелое тело,  и  принялся  карабкаться  вверх.  Пот  заливал
глаза, но Комбат не  обращал  на  это  никакого  внимания.  Колодец  был
глубокий, метров девять.
   В конце концов Комбат преодолел восемнадцать железных ступенек-скоб и
выбрался наружу. Он рухнул на траву рядом с Андреем.
   - Комбат, комбат... - тихо-тихо прошептал Андрей Подберезский.
   - Держись, держись, сейчас мы будем уходить. Здесь уже посвободнее.
   Хорошо, что стоял туман. Комбат опять взвалил на плечи  Подберезского
и пошатываясь, быстро двинулся вперед, провалился в густой белый  туман.
Минут через пятнадцать он уже добрался до колючей проволоки.
   Здесь он не церемонился, просто  рубил  штык-ножом,  лезвие  которого
было в крови, проволоку. Затем он поднял Андрея и двинулся  по  бетонной
дороге, которая шла вдоль колючки.
   - Ну вот, теперь мы в безопасности. Только бы  добраться  до  машины.
Туман, никак не могу сориентироваться где мы.
   И в этот момент земля задрожала, пошатнулась под  ногами  Комбата,  и
Борис Рублев упал, накрывая собой Андрея Подберезского.
 
***