м  и  польщен  той  честью,
которую оказал ему хозяин.
   -  Ты,  Никита,  займешься  гээрушниками,   а   я   займусь   военной
прокуратурой  и  прочим  начальством,  чтобы  они  чересчур  сильно   не
усердствовали и не искали виновников трагедии. Ты меня понял?
   - Понял, понял.
   - Тогда ступай. И  выезжай  незамедлительно.  Телефон  Иваницкого,  -
Гапон взял ручку и быстро написал  на  глянцевом  прямоугольнике  бумаги
номер. - Посмотри на него внимательно и запомни. Держи его в памяти.
   Никита около минуты вертел в руках глянцевый четырехугольник,  шептал
губами номер, затем подал бумажку хозяину.
   - Запомнил.
   - Повтори на всякий случай, - спросил Гапон.
   - Обижаешь. Если я сказал, что запомнил...
   - Повтори! - голосом не терпящим пререканий, сказал Гапон.
   Никита назвал номер.
   - Ну вот и хорошо, любезный. Давай, действуй. И особо не  церемонься.
Если мы потеряем склады со спиртом, мы потеряем больше, чем все.
   - Ясное дело, - потирая ладонью о ладонь, буркнул Никита, но все  еще
не уходил Ведь хозяин не сказал последнего слова и не отпустил его.
   - Чего стоишь? - вежливым голосом осведомился Гапон. - Ты уже  должен
сидеть в  машине,  и  мотор  должен  работать.  Так  что  давай,  давай,
любезный.
   Кивнув в знак согласия, Никита заспешил к двери. А Гапон снял  трубку
и позвонил Якову. Он говорил со своим  партнером  зло,  не  стеснялся  в
выражениях и особо не подбирал слов:
   - Слушай, братец Яша, если они что-нибудь разнюхают, тебе  головы  не
сносить! Я тебя не сдам, я просто отойду в  сторону,  когда  ты  начнешь
падать. Ты меня понял? - абсолютно не слушая то, что отвечает  невидимый
оппонент, говорил Гапон. - Так ты меня понял? Это  все  из-за  тебя.  Ты
должен был контролировать всех военных, ты должен был сообщать о  каждом
их шаге, даже о каждом их тайном желании. Я  уже  послал  людей,  теперь
твое, Яков, чтобы никто из вояк, а тем более,  из  ГРУ  или  из  ФСБ  не
попытался всерьез заняться этим делом. Пусть  гээрушников  похоронят  со
всеми почестями. Так ты меня понял?
   В трубке слышалось прерывистое дыхание, а затем дрожащий голос Якова:
   - Понял. Сейчас же займусь. Подниму всех на ноги.
   - Только осторожнее! Смотри, а то сейчас ты волну погонишь,  а  потом
ее будет не остановить.
   - Никакой волны! Никакой!
   - Вот и смотри, - Гапон нажал кнопку, закрыл  трубку  и  держа  ее  в
руке, направился в спальню. Вода в огромной  ванне-бассейне  бурлила,  и
Гапон, подойдя к двери, заглянул вовнутрь.
   Его девушка с длинными вьющимися волосами  лежала  на  спине  у  края
бассейна. Увидев мужчину, она заискивающе улыбнулась и поднялась.  Затем
призывно махнула рукой, облизав влажные ярко-красные губы.
   - Идем ко мне! Идем!
   - Пошла ты! - бросил злобно Гапон. - Не до тебя мне, дура!
   Девушка ничуть не обиделась. Она перевернулась  на  бок  и  принялась
сучить ногами, поднимая сверкающие столбы водяных брызг.
   - Вот дура!
   Гапон уже понял, этой ночью ему не заснуть. Он посмотрел на циферблат
старинных часов на львиных лапах, стоящих в углу спальни, и понял, скоро
будет светать. До рассвета оставалось, может, полчаса или чуть больше.
   Он позвал одного из своих людей и заказал себе кофе  и  завтрак.  Его
желание было тут же исполнено. И Гапон,  сидя  за  письменным  столом  в
своем кабинете, принялся завтракать яйцами, тостами, фруктами и кофе  со
сливками.
   А затем подошел к огромной книжной полке.
   Он прекрасно знал, никто без его ведома в  кабинет  не  войдет,  даже
девица, которая сейчас плавает в бассейне.
   Он нажал одну из планок, а затем  потянул  на  себя  одну  из  секций
книжной полки. Та послушно, мягко подалась вперед, повернулась на оси  и
перед Гапоном оказалась дверь сейфа.
   Гапон набрал одному ему известный код,  повернул  ручку,  и  толстая,
сантиметров в пятьдесят, стальная дверь  с  многочисленными  сверкающими
ригелями плавно подалась в сторону, при этом едва слышно взвизгнув.
   В глубине сейфа лежало  три  абсолютно  одинаковых  кейс-атташе.  Они
лежали как книги стопкой. Кейс-атташе были  не  маленькие.  Документы  в
таких не хранят. На каждом из кейсов была приклеена белая бумажка, а  на
каждой бумажке были написаны цифры: 4, 3, 2,  5.  В  этих  кейсах  Гапон
хранил расходную  валюту.  Именно  из  них  он  доставал  деньги,  чтобы
рассчитаться  со  всеми  теми,  кто  был  задействован   в   превращении
технического спирта в прозрачную водку. И именно сюда стекались  деньги,
именно в этих кейсах они находили место после того, как очередная партия
левой водки была реализована,  а  выручка,  то  есть,  российские  рубли
превращены в валюту.
   Гапон уже давно подумывал: а не передать ли это дело  кому-нибудь  из
своих партнеров?
   И пусть у того болит голова. Все-таки водка, как  убедился  удачливый
бизнесмен, дело довольно-таки  хлопотное,  хотя  доходы  приносит  почти
такие же, как наркотики.
 
*** 
 
   Черный джип с московскими номерами и тремя мужчинами в салоне  мчался
по окружной, чтобы затем свернуть и продолжить свой путь по  направлению
к Смоленску. Водитель уверенно вел свой джип, держа баранку одной рукой.
Рядом с ним сидел Никита, а на заднем сиденье полудремал третий бандит.
   Водитель, которого звали Малыш, кроме того, что был широк  в  плечах,
был  абсолютно  лысым,  вернее  бритым.  Никита  иногда   с   удивлением
поглядывал на своего подчиненного:
   - Ну и башка же у тебя, Малыш, словно колено!
   - Знаешь, Никита, - ухмылялся Малыш, давя педаль газа, - может она  и
напоминает колено, но бабы от моей башки млеют побольше, чем  от  твоего
волосатого члена с шариками.
   Никита громко расхохотался:
   - Может и мне побрить голову?
   - У тебя  на  голове  шрамов  слишком  много.  Страшный  будешь,  как
Фантомас.
   - Ну ты же не страшный, Малыш, тебя же бабы не сильно боятся?
   - Меня не боятся, а вот Пастуха боятся.
   - Пастух, боятся тебя бабы? - обратился Никита  к  третьему,  который
покачивался на заднем сиденье.
   - Не слушай ты его, не боятся они меня! - не открывая глаз проговорил
он. - Это я их боюсь.
   Никита и Малыш  захохотали.  Вообще,  когда  эти  трое  смеялись,  на
бандитов они не были похожи.
   - Так что нам надо будет сделать, а? - спросил Пастух, вытаскивая  из
пачки сигарету и  старательно  раскуривая  ее,  как  это  делает  каждый
курильщик, когда ему некуда деть время.
   - Что делать... Как всегда.., на  этот  раз  надо  будет  гээрушников
ликвидировать - Гээрушников? - насторожился Малыш.
   - Гээрушников, фээсбэшников - какая тебе разница? Гапон платит деньги
и радуйся.
   Гээрушники, они те же менты, по гамбургскому счету.
   - Платить он платит, а  вот  расплачиваться  нам  придется,  -  Малыш
принялся сигналить.
   - Ты чего? - спросил Пастух.
   - Да видишь пес шелудивый на  дорогу  чуть  было  не  выскочил?  Жаль
душите тварь божью.
   - Ну ты, Малыш, и жалостливый.
   - Конечно, собаку жалко. Человека убить куда проще, чем пса. Так что,
мы их постреляем и все? - спросил Малыш, глядя на пустынную дорогу.
   - Нет, стрелять не будем, - сказал Никита,  -  надо  будет  придумать
что-нибудь такое, чтобы выглядело правдоподобно.
   - Давай как в прошлом году, помнишь?
   Автомобильная авария, - растянул в улыбке толстые губы Малыш и  потер
свою лысую голову.
   - Я сам об этом подумал. Только как это все устроить?
   - Да  как-нибудь  устроим,  -  оживился  Пастух  и  принялся  спичкой
ковыряться в зубах. - Дело знакомое, Малыш все сделает, ему не впервые.
   - При чем тут Малыш?
   - Как при чем? Ты же у нас основной водила.
   - Цыц! - прикрикнул Никита. - Я все решу.
   В шесть утра черный джип уже  подбирался  к  Смоленску  и  выехал  на
дорогу, ведущую  к  полигону,  до  которого  еще  оставалось  километров
двадцать - На полигон не поедем, подождем где-нибудь на трассе, а  потом
решим.
   - Какая у них машина, Никита? - спросил Малыш.
   - Сказали "рафик".
   - А сколько их? - спросил Пастух.
   - С водителем четверо.
   -  Четверо,  четверо,  -  принялся  загибать  пальцы  Пастух  и   зло
сплевывать в окошко.
   Малыш взялся насвистывать.
   - Хватит тебе! Тошнит уже от твоего свиста!
   - Ладно, не буду, - благодушно согласился  Малыш.  -  Машину  бы  нам
какую-нибудь левую отыскать и ей воспользоваться, - сказал Малыш.
   По телефону связались с Иваницким, тот  подтвердил,  что  проверяющие
уедут сегодня  до  обеда  и  пообещал,  что  лишь  они  минуют  КПП,  он
перезвонит. Дело оставалось за малым - найти подходящую для плана Никиты
машину. Должно получиться - рассудил он.
   И действительно,  проехав  километров  девять,  они  увидели  большой
"КамАЗ"  с  фурой,  стоящий  у   придорожной   забегаловки   у   крыльца
двухэтажного здания, сложенного из белого силикатного кирпича,  с  яркой
вывеской "Кафе Отдых - круглые сутки". Грузовик был грязный,  в  кузове,
крытом брезентом лежало несколько ящиков из свежеоструганных досок.
   - Подходящий автомобиль а, Малыш?
   - То, что надо, - сказал водитель, потирая ладонью голову.  Ему  явно
доставляло удовольствие дело делать. - Так как поступим? - обратился  он
к Никите.
   - Давай вначале выберемся на твердую  землю,  а  то  с  дороги  скоро
блевать начну.
   В общем, тормози, и на стоянку подруливай.
   Малыш резко повернул баранку и не сбрасывая скорости умело вписался в
поворот.
   Только у бордюра резко остановил. Джип замер на месте, как вкопанный.
   - Вот и приехали.
   - Помочиться хочется, - сказал Пастух, выбрался, и расстегнув молнию,
стал мочиться на заднее колесо "КамАЗа".
   - Что ты делаешь, придурок? - сказал Никита.
   - Не видишь, что ли?
   - Другого места не нашел?
   - Другого не нашел. Терпеть было невмоготу, аквариум чуть не лопнул.
   Номера на "КамАЗе" были смоленские. Никита даже заглянул в кузов.
   - Да, годится. Машина тяжелая, - прошептал он. - А тебе как  кажется,
Малыш?
   - А мне все равно. Машина как машина.
   Откуда будет ехать "рафик"?
   - Сейчас покажу.
   Люди Гапона развернули карту.
   - Вот здесь полигон, - ткнул пальцем в зеленое пятно  Никита,  -  вот
дорога от полигона к трассе, а затем вниз на Смоленск. Видишь?
   - Вижу, не слепой, - ответил Малыш. - А  вот  тут  поселок  какой-то,
Слобода, что ли?
   - Да, Слобода, - сказал Никита.
   - Еще нам с водилой придется договориться или мы его сразу?..
   - Нет, не надо, - Никита зло блеснул глазами и  потер  исполосованную
шрамами щеку, - я с ним договорюсь.
   - А если не сможешь?
   - Я не смогу? - Никита надменно посмотрел на своих приятелей.
   - Ну а если он все-таки упрется, не захочет, не согласится?
   - Ты видел когда-нибудь  водилу,  который  за  деньги  не  согласится
сделать левый рейс?
   - Видел, - гордо сказал Малыш, - вот он, перед тобой.
   - У тебя, наверное, денег девать некуда, а  эти  крестьяне  за  бабки
даже гробы с разложившимися  труппами  согласятся  возить,  лишь  бы  им
платили. Что ты думаешь, он много денег на своей машине зарабатывает?
   - Думаю, он ни хрена не зарабатывает.
   Может,  уже  месяца  три  зарплату  не  получал,  особенно,  если   в
каком-нибудь колхозе или совхозе работает.
   - Вот и я так думаю,  что  за  пару  зеленых  бумажек  он  согласится
поехать с нами туда, куда мы ему скажем и еще в рот нам смотреть станет.
   - А если не согласится? - повторил свой вечный вопрос Малыш.
   - Ты меня заколебал, Малыш. Сядь в джип и сиди. Когда будет надо, я у
тебя совета спрошу, а пока сиди и дыши ровно. :;
   - Ладно, это же я так, Никита, всякую мелочь предусмотреть надо.
   Пастух сунул руку под куртку, нащупал  в  кобуре  пистолет,  а  затем
забрался в джип.
   - А ты куда полез? - спросил Никита.
   - Тоже посижу.
   - Со мной пойдешь!
   - Понял. Слушай, Никита, - Пастух прикусил губу, - давай или я пойду,
или ты. Одному всегда сподручнее  договариваться,  я  по  себе  знаю,  -
Думаешь?
   - Конечно, - сказал Пастух, поудобнее усаживаясь на то место рядом  с
водителем, где только что сидел Никита. - И подозрений меньше.
   - Так значит мне идти?
   - Иди, иди.
   Никита вытащил из заднего кармана брюк  толстый  бумажник,  развернул
его, сунул туда пальцы и быстро принялся считать  деньги,  как  ребенок,
шевеля губами.
   - И много у тебя денег там? - нетерпеливо спросил его Пастух.
   - Хватит.
   - Так дай мне.
   - Ты мне еще долг не вернул.
   - Как Гапон рассчитается, я тебе  все  отдам.  Ты  же  меня,  Никита,
знаешь?
   - Знаю, знаю, поэтому и не дам, - благодушно кивнул Никита.
   И тут к забегаловке завернул с трассы  "Уазик"  с  мигалкой.  Никита,
завидев милицию, поморщился, плюнул себе под ноги и поправил куртку так,
чтобы не было видно кобуры пистолета.
   - Менты долбанные! - он рванул на себя заднюю дверцу джипа и забрался
на заднее сиденье. - Принесла же их нелегкая, будь они неладны!
   Из "Уазика" выбралось три милиционера.
   Один невероятно толстый сержант в фуражке набекрень, второй высокий и
худой. Водитель тоже был в милицейской форме, но,  в  отличие  от  своих
приятелей - трезв. А толстый сержант в фуражке набекрень  едва  держался
на ногах.
   - Пошли возьмем еще водки, пива и в лес.
   - Вы пожрать не забудьте взять, я пить больше не буду, - бросил своим
приятелям водитель "Уазика" и  натянув  рукавицы,  поднял  капот.  Затем
наклонился и стал копаться в чреве мотора.
   -  Будь  они  неладны!  Принесло  на  нашу  голову!  Сейчас   пойдут,
рассядутся и к водителю "КамАЗа" из-за них не подберешься.
   - Да нет, Никита, - сказал Малыш, - они за пойлом  приехали.  Видишь,
едва на ногах держатся, а им  все  мало.  Наберут  сейчас  на  халяву  у
хозяина заведения водки и жратвы и поедут к бабам,  доярок  каких-нибудь
трахать. Это ж надо, с утречка так набрались.
   - Откуда ты знаешь?
   - Да ты посмотри на их морды!
   - Нет, трахаться они уже не будут, их самих сейчас можно оттрахать, -
захохотал Малыш и принялся тереть свою лысину.
   - Что ты ее полируешь, как шар бильярдный!
   - А мне так нравится, - продолжая ржать, ответил Малыш.
   Пришлось выкурить по сигарете в ожидании того  момента,  когда  слуги
правопорядка  покинут  придорожную  забегаловку  со  звучным   названием
"Отдых".
   Наконец два  милиционера  -  высоченный  и  толстый  -  появились  на
крыльце. Высокий одной рукой держал два целлофановых пакета.  Из  одного
торчало горлышко бутылки с золотистой винтовой пробкой, а из  другого  -
две куриные ноги.
   - Они сырых кур жрать собрались?  -  сказал  Никита,  ни  к  кому  не
обращаясь.
   -  Почему  сырых?  Разведут  костерок,  зажарят.  Все  как  положено.
Что-что, а это они умеют, - ответил на замечание Никиты Пастух.
   - Ни хрена они не умеют! Только взятки брать. Это единственное,  чему
их научила жизнь.
   Высокому сержанту кроме  пакета  приходилось  поддерживать  и  своего
приятеля.
   Фуражка упала с головы и  покатилась  с  крыльца.  Толстый  качнулся,
пытаясь ее достать,  и  если  бы  не  поддерживал  его  высокий,  то  он
наверняка бы кубарем покатился вниз  и  упал  бы  в  ту  же  лужу,  куда
скатилась фуражка.
   - ..вашу мать! - заорал толстый  милиционер  на  удивление  визгливым
голосом. - Грязь вокруг, не убирают! Да я вас...
   - Тихо, тихо, - бормотал высокий, наклонился, поднял  фуражку,  затем
отряхнул ее и позвал третьего. - Вася, мать  твою,  иди  сюда!  Затолкай
сержанта на заднее сиденье.
   Бля, огромный, как стог сена. Помоги же мне, а то ни туда, ни сюда.
   - Тихо, я сам! Я не пьяный, - взвизгнул толстый сержант. - А  фуражку
мою отдай, а то потом не найду.
   - Положим мы фуражку в машину. Садись, садись! А то крику наделал...
   - Я еще не такое вам устрою, - и  толстый  сержант  ударил  ногой  по
скату "Уазика". Машина качнулась.
   - Что ты делаешь,  придурок?  Садись  и  уезжаем.  Нас  ждут.  Мы  же
сказали, что две минуты. Ты же сам орал: "Одна нога здесь, другая там".
   - Мало ли что я орал! Срать мне на этого председателя, подождет!  Кто
он такой? Кто здесь начальник? Я начальник, - толстый сержант потряс над
головой сжатыми кулаками.
   - Ух и уроды! - проворчал Никита.
   - Козлы они вонючие! Если  бы  они  сейчас  свалились  куда-нибудь  в
кювет, я бы свечку в церкви поставил. Ненавижу ментов!
   - Не ты один.
   Наконец, дверцы "Уазика" закрылись, включилась на крыше мигалка.
   - Ненавижу! - сказал Никита. - Ненавижу этот  синий  свет,  на  нервы
действует!
   - Успокойся.
   "Уазик" взревел мотором, подскочив на выбоине,  помчался  как  раз  в
направлении полигона.
   - Ну что, мужики, я пошел. Водила вроде бы пока не выходил.
   - А может его здесь и нет, - заметил Малыш.
   - Как это нет?
   - Просто машину оставил.
   - Да ты посмотри, Малыш, на колесах грязь совсем свежая.
   - Это же не грязь, Никита, это Пастух на скат помочился.
   - Но проверить-то надо? А вдруг он здесь.
   - Так иди.
   Никита  выбрался  из  машины,  придерживая  полы  куртки,  чтобы   не
распахивались.
   - Как думаешь, Пастух, водила там?
   - А где же ему быть? Наверное, пиво сосет.
   - Думаешь?
   - А что же ему еще  здесь  делать?  Вчера  нажрался,  сегодня  голова
болит, ехать не может. Вот и завернул сюда здоровье поправить.
   - Ладно, сейчас узнаем. Может пока в картишки перекинемся?
   - Давай, - согласился Пастух.
   Малыш вытащил из пластикового отделения нераспечатанную колоду  карт,
разорвал упаковку и быстро перетасовал.
   -  Дай-ка,  -  попросил  Пастух  и  принялся  возиться   с   колодой,
манипулируя картами так, как это делает опытный фокусник.  -  Ты  будешь
сдавать или я?
   - Ставим на кон по десять баксов?
   - Давай для начала по десять. Снимай.
   - Себе.
   - Еще одну.
   - Черт тебя подери, Пастух, опять ты выиграл!
   - Ну, кто пойдет в забегаловку? - еще  раз  спросил  и  посмотрел  на
своих помощников Никита.
   Те пожали широченными плечами, а Малыш сплюнул под ноги.
   - Иди ты, Никита, у тебя лучше получится.
   Никита кивнул и направился к забегаловке.
   Толкнув филенчатую дверь ногой, - та пронзительно взвизгнула,  широко
открылась - Никита переступил порог.
   Он оказался рядом с гардеробом, где на никелированном крючке пылилась
старая потертая кепка с поломанным козырьком. Тут же у гардероба женщина
в синем грязном халате и галошах на босую ногу большой тряпкой мыла пол.
Она недовольно повернула голову и  оценивающе  посмотрела  на  вошедшего
высокого мужчину в кожанке.
   - Что, может быть закрыто? - зло спросил Никита. - А  написано  же  -
круглые сутки.
   - Да нет, уже давным-давно открыто.
   И наливают у нас с самого открытия. После ночного перерыва, так  что,
милый, иди.
   - И что, людей немного? - спросил человек Гапона, глядя  на  открытую
дверь в зал.
   - Какие сейчас люди? Все соберутся к вечеру. Вот тогда тут будет  все
заполнено.
   А сейчас шоферы, да пару мужиков из деревни.
   - Понятно. Так, говоришь, водку наливают?
   - Наливают, а то как же.
   - Это хорошо, - буркнул Никита.
   - Чего ж хорошего.
   Он сразу же увидел того, кто ему был нужен. Никита  и  сам  не  знал,
почему именно этот мужик на его взгляд в хромовых сапогах гармошкой и  в
галифе является водителем грязного "КамАЗа". Но что-то в нем было такое,
что  служило  неопровержимым  доказательством   его   принадлежности   к
шоферскому классу.
   В зале придорожного кафе сидело еще мужчин шесть. Но Никита почему-то
решил, что именно этот в хромовых сапогах гармошкой и является водителем
"КамАЗа".  Немного  помедлив,  вразвалку,  уверенной   походкой   Никита
направился к тому столику, за которым  завтракал  небритый  мужчина  лет
сорока пяти.
   - Здорово. Можно присесть?
   - А?
   - Присесть можно?
   Небритый мужчина кивнул, подцепил рукой кусок вареной колбасы и  даже
не откусывая, целиком отправил его в рот и принялся жевать. Он ел так не
потому, что спешил, а потому, что у него была такая привычка.
   - Это твой "КамАЗ" на стоянке?
   - А ты что