ляется  участок
на границе с Чечней, обгороженный, со своей охраной. Туда прокладываются
дороги, туда идет транспорт. Эта стройка оттянет почти все силы,  какими
мы располагаем в этой операции. Нам придется осматривать железнодорожные
вагоны, машины и делать это не  открыто,  а  тайно.  Придется  проверять
финансовую документацию, смотреть, куда ушли деньги, кто их  перевел  на
счета. Работы уйма, а результат может оказаться нулевым. Ибрагим не глуп
и вдобавок хитер. Неужто  он  это  все  сам  придумал?  Или  кто-то  ему
подсказал? Погодите, погодите... -  думал  Бахрушин,  -  где-нибудь  уже
отрабатывалась подобная схема?"
   Он не припомнил  такого  случая.  Путем  строительного  заказа  могли
отмывать деньги, похищать их, но никак не торговать оружием. Слишком  уж
рискованно втягивать официальных  духовных  деятелей,  которые  живут  в
России и, ясное дело, имеют связи с властями и спецслужбами  в  поставку
оружия. Никто из них не пойдет на это. Слишком простой вариант для того,
чтобы Ибрагим играл в открытую.
   После  очередного  оперативного  совещания   у   генерала   Гарукнова
полковник Бахрушин вернулся к себе в кабинет удрученным. Вся информация,
которую удалось собрать по иорданцу, была слишком прозрачна, чтобы в нее
мог поверить такой опытный  человек,  как  Бахрушин.  Леонид  Васильевич
недоумевал. Все  как  на  ладони,  все  контакты  иорданца  и  Сундукова
отслеживаются, они словно и не прячутся, словно играют с  теми,  кто  за
ними  следит.  Они   действуют   так,   чтобы   не   оставалось   ничего
подозрительного, вся их  деятельность  на  виду.  Еще  немного,  и,  как
казалось Бахрушину, Сундуков вытащит на улицу  кровать,  чтобы  и  ночью
находиться под бдительным оком ГРУ.
   Генерал Гаркунов в душе радовался. Пока все шло по его прогнозам. Вот
склады, вот железная дорога. И не лишь бы какие  склады,  а  в  Туле,  в
оружейной столице России. Бахрушин же,  наоборот,  был  настроен  крайне
пессимистично. Он, возможно, единственный из. всех понимал, что иорданец
и Сундуков устроили показуху, прячут за ней настоящие дела. Значит, надо
отследить что-то несистемное, случайное, на первый взгляд.
   Каждый шаг Сундукова  был  отслежен.  Перед  полковником  ГРУ  лежала
распечатка, где почти поминутно была расписана неделя жизни Сундукова  и
иорданца: встречи с партнерами, встречи с духовными лидерами  мусульман,
обеды в ресторанах,  торжественные  ужины,  поездка  из  офиса'  "Своего
круга" в Серпухов, возвращение в Москву. По дороге заехал  на  заправку,
сам оставался в машине, выходил только шофер. Никто, кроме охранника,  с
Сундуковым в этот момент не контачил.
   "Так, что еще происходило по дороге? - короткий палец полковника  ГРУ
скользил по распечатке вдоль цифр, обозначавших время. - Даже  остановку
у светофора, и ту отметили, - усмехнулся он. -  Кое-чему  я  их  научил.
Сундуков вполне мог  переброситься  парой  слов  с  теми,  кто  сидел  в
соседней машине. Так, так... Заехали в  автосервис,  машину  загнали  на
эстакаду, меняли масло. Сундуков в это время, естественно, в  автомобиле
не  сидел,  заходил  в  офис.  Ну,  конечно   же,   надо   расплатиться,
переговорить... Все это заняло пятнадцать минут. Затем опять возвращение
в "Свой круг". Поездка домой".
   Кольцо замыкалось.
   Следующий день похож на предыдущий, как брат-близнец, только не  было
поездки в Серпухов, заправки и визита в автосервис. Машина два часа  без
хозяина колесила по городу, за шофером и охранником  тоже  следили.  Они
никуда не заезжали, подвезли двух девиц и денег с них не взяли.
   Такая милая подробность развеселила Бахрушина.
   "Филантропы, гуманисты! Скоро случится  такое,  что  Сундуков  начнет
старушек через улицу переводить, а в это время за ним  будет  ходить  по
пятам чуть ли не все московское управление ГРУ".
   Бахрушин  дважды  просмотрел  весь  список  и  наконец-таки  отследил
несистемные вещи. Одна из них - вечер, проведенный в ресторане вдвоем  с
женщиной, визит к портному и три заезда на автосервис. Последняя позиция
заставила Бахрушина призадуматься.
   Машина у Сундукова была новая, такие по пять  лет  не  ломаются.  Для
того чтобы сменить масло, не обязательно самому заезжать на эстакаду. Да
и автосервис был какой-то левый, нет, чтобы машину обслужить в фирменном
автоцентре.
   "Погодите-ка... - приостановился Бахрушин. И через пять минут он  уже
знал,  благодаря  помощнику,  что  машина  Сундукова   обслуживается   в
фирменном автоцентре, на нее имеется сервисная книжка. -  Значит,  зачем
ему  нужен  автосервис,  в  котором  сшиваются  бандиты   да   продажные
сотрудники правоохранительных органов!  Ну  вот,  -  Бахрушинютер  руки,
кажется, я попал в точку".
   Дополнительная проверка дала следующие результаты. Сундуков и  Матвей
Толстошеев  были  хорошо  знакомы.  Если  Сундуков  и  покупал   что   в
автосервисе, так сущую мелочь, не достойную его  высокого  положения.  А
вот контакты с Толстошеевым происходили довольно часто.
   "Вотона,несистемная штучка", - решилБахрушин.

***

   Сама фигура Толстошеева вызвала у  Бахрушина  подозрение.  Трижды  он
фигурировал в уголовных делах, но ни разу не дошло до  суда,  отмазывали
его  клиенты  мастерской.  Жил  Толстошеев  широко,   чего   официальные
заработки не позволяли, Обладая деньгами,  он  мог  бы  развернуть  дело
покруче, но почему-то этим не занимался, словно  решил  до  конца  своих
дней оставаться хозяином скромной авторемонтной мастерской.
   Сегодня в России почти все ведут двойную игру:  двойную  бухгалтерию,
двойную жизнь. Одни доходы для налоговой инспекции, другие -  из  рук  в
руки, наличкой, иначе не выживешь.
   Бахрушин хоть и находился под началом генерала Гаркунова, но  имел  и
свою группу, которая могла  действовать  вполне  автономно,  конечно,  в
рамках операции. Бахрушин вызвал двух  своих  оперативников.  Инструктаж
был недолгим. Он не стал объяснять все подробности подчиненным, поставил
им узкую задачу - отследить все контакты Толстошеева.
   Два  оперативника,  капитан  Третьяков  и  лейтенант  Остроухов,  как
настоящие оперативники, на гээруников походили мало. Лейтенант Остроухов
был невысокий, толстоватый, носил круглые  очки  и  аккуратную  бородку.
Третьяков,  наоборот,  -  высокий,   худой,   с   гладко   причесанными,
прилизанными волосами. За работу они  взялись  без  особого  энтузиазма,
понимая, что генерал Гаркунов отодвинул их  шефа  на  периферию.  Другим
достались крупные объекты, важные дельцы,  а  им  приходится  заниматься
черт знает чем, следить за каким-то  мелким  предпринимателем,  хозяином
второсортных авторемонтных мастерских.  Но  они  были  людьми  военными,
приказ получен, значит, его надо выполнять.
   И,  вооружившись  спецсредствами,  капитан  Третьяков   и   лейтенант
Остроухов занялись привычным делом, следить они умели.  Первый  же  день
работы  принес  двум  гээрушникам  определенные  плоды,  хотя   утро   и
послеобеденное время прошли обычно.
   До пяти вечера Толстошеев крутился на работе. Он ругался,  нервничал,
одному из своих подчиненных даже набил морду.
   - И правильно, - сказал Остроухов, - нечего пить на работе. Мы  же  с
тобой не пьем, Гена?
   - Да, мы с тобой не пьем,  хотя  хочется.  Все  телефонные  разговоры
Толстошеева были прослушаны. И вот, ровно в пять вечера Матвей уединился
в кабинете и сделал один звонок. Этот  звонок  разительно  отличался  от
предыдущих.
   В тех шел разговор о деле, о запчастях, о том, что пригонят две левые
машины, одна битая, другая абсолютно новая, о  том,  что  пора  забирать
отремонтированные автомобили, которые только место на площадке занимают.
Здесь же речь шла о другом:
   - Але?
   - Как ты там, Мешков? - спросил Толстошеев.
   - Давно тебя не слышал, Матвей Иосифович.
   - Вспомнил.
   - Ты просто так не вспоминаешь.
   - Не телефонный это разговор, Саша, совсем не телефонный.
   - Ты мне это будешь рассказывать?
   - Как у тебя сегодня вечер? Наверное, с офицерами в преферанс  играть
сядешь?
   - Сегодня нет, сегодня среда. Я в преферанс по четвергам играю.
   - Ты шофера не отпускай.
   - У меня шофер на срочной службе, ему все едино, что ночь, что день.
   - Давай в семь, а?
   - Где? - задал вопрос полковник Мешков.
   - Подъезжай ко мне, и на твоей машине поедем.
   - Хорошо, договорились.
   - Что за Мешков? - спросил Третьяков у Остроухова.
   - Сейчас узнаем.
   Остроухов набрал телефонный номер,  представился  и  поинтересовался,
куда только что был сделан звонок. Оказалось, что  звонил  Толстошеев  в
одну из подмосковных воинских частей, там, где  располагались  склады  с
вооружением.
   Через десять минут Бахрушин выяснял, кто  такой  полковник  Александр
Мешков.
   Информация  была  интересная,  она  полностью  укладывалась  в  русло
расследования.
   Полковник Мешков  отвечал  за  поставки  вооружения  из  подмосковных
арсеналов федеральным войскам на Кавказ.
   Бахрушин, услышав это, не  проронил  ни  звука,  он  боялся  сглазить
удачу.
   Тут же связался с  Генштабом  и  запросил  информацию  на  полковника
Мешкова.
   Информация была  получена  через  двадцать  минут.  Полковник  Мешков
оказался настоящей тыловой крысой. За двадцать лет  службы  ни  разу  не
навещал ни одной горячей точки и, как говорят военные, пороха  не  нюхал
вообще, хотя награды и звезды получал регулярно. Все проверки  последних
лет говорили о том, что полковник службу знает, склады содержит в полном
порядке.
   Бахрушина это и насторожило. В сегодняшней российской  армии  порядка
не может  быть  по  определению,  это  какой-то  исключительный  случай.
Значит, человек или очень честный, или очень хитрый.
   "Вот это мы и выясним",  -  подумал  Бахрушин,  отдавая  распоряжение
Остроухову с Третьяковым отследить встречу и по  возможности  узнать,  о
чем пойдет разговор.
   Служебная характеристика на  полковника  Мешкова  оригинальностью  не
отличалась, Бахрушину приходилось  читать  сотни  таких.  Их  писали  по
одному шаблону. Кто-то когда-то изготовил первую, и затем военные, долго
не ломая голову, взяли ее на вооружение, меняя лишь  фамилии  и  звания,
так сказать, изобрели серийный продукт. В таких  характеристиках  иногда
проскакивали фразы, относящиеся к коммунистическому прошлому,  пришедшие
еще  из   шестидесятых   и   семидесятых   годов,   как-то:   социальное
происхождение, отсутствие дальних родственников за границей.
   Послужной список, хоть и был составлен по-канцелярски  сухо,  говорил
куда больше. Мешков всегда находился  при  складах.  В  советское  время
приторговывать оружием, естественно, не  мог,  но  тогда  и  зарплаты  у
военных были другие, самые высокие в стране. Теперь же,  если  полковник
не ушел из армии, наверняка что-то имел с того, чем  распоряжался,  хотя
подозрения к делу не подошьешь.
   "Так  можно  каждого  заподозрить,  даже   меня,   будто   я   торгую
государственными секретами. Что ж, узнаем. В каждой  системе  существует
официальный пласт информации, которую можно почерпнуть  из  компьютерной
базы данных, из папок с досье, и  пласт  информации  неофициальной,  под
которой никто не подпишется, но зато  охотно  сообщат  в  устной  форме,
если, конечно, у вас с человеком дружеские отношения".
   Бахрушин обладал одним  великолепным  качеством:  он  умел  ладить  с
людьми.
   И даже те, кого он не видел по  году  и  больше,  считали  его  своим
другом.
   Вот к одному из таких своих "друзей" Бахрушин и обратился.
   Майор-особист лишь только услышал фамилию Мешкова, тут же помрачнел.
   - Официальная информация у меня уже лежит  на  столе,  -  предупредил
полковник Бахрушин, - так что скажи честно, что тебе о нем известно.
   - Все, что мне известно, я сбросил в базу данных, - ответил майор.
   - Ну, конечно же, - Бахрушин расплылся в улыбке, -  но  я  знаю  твою
проницательность и мне интересно, что ты  о  нем  думаешь.  Не  надо  ни
документов,  ни  подтверждений,  просто  твое  мнение,  как   умного   и
проницательного человека.
   Дважды произнесенное слово "проницательность" на майора подействовало
как глоток кислорода на  человека,  вынырнувшего  из  воды.  Тем  более,
услышать такой комплимент от Бахрушина. И даже если бы майор  ничего  не
думал о полковнике Мешкове, то наверняка сказал  бы  какую-нибудь  ни  к
чему не обязывающую фразу. Но майор о Мешкове думал вполне  определенные
вещи, и все, как на духу, выложил Бахрушину.
   - Была бы моя воля, я бы его расстрелял, - честно признался майор.
   - За что? - задал сакраментальный русский вопрос полковник ГРУ.
   - За все.
   - Поконкретнее,  Николай,  -  Бахрушин  специально  избегал  называть
майора по званию, это бы сразу подчеркнуло официальность в отношениях  и
обозначило бы дистанцию.
   - Леонид Васильевич, - майор развалился в кресле,  почувствовав  себя
важным человеком, - представьте себе субъекта  в  военной  форме,  очень
скромного, который даже чай пьет на людях из алюминиевой кружки. Живет с
женой  в  гарнизоне  в  скромной  трехкомнатной  квартире,  естественно,
служебной.
   - Что ж, уважаемый субъект, не зря у него на погонах  три  звезды,  -
вставил Бахрушин. Майор подался вперед и горячо зашептал:
   - А в то же самое время  его  дочка  ездит  на  мерседесовском  джипе
девяносто пятого года выпуска. И зять ездит на таком же джипе.  А  самое
интересное, что с виду эти джипы абсолютно одинаковы, черненькие, и даже
цифры в номерах идентичные, разница только  в  буквах.  Так  что  соседи
думают, будто у них одна  машина.  Ты  можешь  себе  представить,  чтобы
обыкновенная учительница английского  языка  и  обыкновенный  переводчик
зарабатывали столько денег, чтобы ездить на джипах и имели задаром такие
отношения с ГАИ, что те им выдали похожие номера?
   - Сложно.
   - Но это еще не все, - майор покачал  пальцем,  -  их  отпрыск,  внук
полковника Мешкова, посещает престижную школу, где один  месяц  обучения
стоит пятьсот баксов. И учится он там уже пять лет, с первого по  пятый.
Я уже не говорю о старшей дочери, - вздохнул майор, - те  на  джипах  не
ездят, у них "Шевроле".
   - Почему?
   - Наверное, просто не любят машины с высокой посадкой. И  квартиры  у
них с турецким евроремонтом, - хохотнул майор. В  этом  хохотке  была  и
нотка  зависти,  потому  что  кабинет,  в  котором  сидел  особист,   не
ремонтировался уже лет десять, хотя и выглядел довольно пристойно,  если
пристойностью можно считать строгость интерьера.
   -  Что  ж,  отец  за  детей  не  отвечает.   Может,   они   крутятся,
зарабатывают?
   - Да-да,  зарабатывают,  семечки  продают,  -  передразнил  Бахрушина
майор.
   - Его, наверное, прощупывали, проверяли?
   - Естественно, у него все в полном ажуре, комар носа не подточит.  На
складах идеальный порядок, солдат  гоняет  нещадно,  пьяным  никогда  на
службе не был замечен.
   - Ты и в самом деле, человек проницательный, - напомнил Бахрушин.
   Эта фраза тут же вызвала еще одно откровение майора:
   - К Мешкову напрямую это отношения не имеет, но один из  прапорщиков,
который служил в его части, был в прошлом году сбит  в  Москве  машиной.
Прапорщик тот был в стельку пьян.
   - Я бы удивился, если бы прапорщик был, -  отозвался  Бахрушин,  -  в
стельку трезв.
   - Интересно то, Леонид Васильевич, что в кармане у прапорщика  лежали
три тысячи долларов.
   - Интересно, - хмыкнул полковник, - кто ж это  их  обнаружил,  да  не
присвоил?
   - Авария всегда собирает много народу. Свидетели, при них пачку  себе
в карман не засунешь. Номера на  купюрах  оказались  серийные,  одна  за
другой  шли,  так  что  собрать  подобную  коллекцию  по  одной  бумажке
прапорщик не мог.
   Расплатились с ним за что-то. Но черта с два докажешь. Проверили  мы,
конечно, склады...
   - И обнаружили что-нибудь?
   - Самое  смешное,  нашлись  излишки:  два  ящика  патронов  и  двести
килограммов взрывчатки. Дело так и повисло.
   - Что ж, спасибо, - Бахрушин поднялся. - Если что интересное узнаешь,
звони, буду благодарен.
   Теперь Бахрушин примерно представлял,  с  кем  собирался  встретиться
Матвей Толстошеев, -  ни  в  одном  из  складов,  которые  находились  в
распоряжении Мешкова, запчастей для автомобилей не хранилось, тем более,
для легковых иномарок.
   Черная "волга" с военными номерами, за рулем которой сидел сержант  в
"парадке", покинула военную часть. Через семь минут она уже была у  дома
полковника Мешкова. Тот торопливо выбежал из подъезда и буквально юркнул
на заднее сиденье.
   - Сержант, гони в  город,  -  коротко  бросил  он,  нервно  закуривая
дешевую сигарету.
   Даже сержант-водитель курил сигареты лучше, чем его шеф. Курил Мешков
нервно, часто стряхивая пепел.
   Когда машина была уже в городе, солдат задал вопрос:
   - Теперь куда, товарищ полковник?
   - Видишь вот тот перекресток? Там и остановишься.
   - Потом? - спросил сержант.
   - Потом поедешь в часть. Никого по дороге не брать.  Ты  меня  понял,
сержант? Почую, что в салоне духами воняет, пойдешь туда, откуда ко  мне
попал.
   - Так точно, товарищ полковник!
   Выбрался Мешков из автомобиля  вальяжно,  не  торопясь.  На  прощание
благосклонно махнул рукой, дескать, поезжай. Черная "волга"  с  военными
номерами скрылась за поворотом. Полковник Мешков  купил  на  перекрестке
газету,  пробежал  глазами  название  передовой  статьи.  Затем  немного
потоптался, подошел к другому  газетному  киоску  и  купил  пачку  самых
дорогих сигарет.
   - Ну вот, теперь порядок.
   Он тут же распечатал сигареты  и  закурил.  Теперь  в  городе,  среди
штатского населения, полковник все делал  неторопливо,  основательно,  с
чувством собственного достоинства. Хотя одет он был скромно: и  плащ,  и
ботинки, и костюм - не ахти какие.
   Темно-синий  "Бьюик"  остановился  и   дважды   просигналил.   Мешков
вздрогнул.
   Заднее стекло  медленно  опустилось,  и  Мешков  увидел,  как  Матвей
Толстошеев махнул рукой.
   Полковник забрался на заднее сиденье.
   -  Ну,  здорово,  здорово,  -  протягивая   руку,   произнес   Матвей
Толстошеев.
   - Здравствуй, Матвей Иосифович. Как ты?
   - Я ничего. А ты?
   - Тоже.
   - Сейчас поедем,  поговорить  надо.  На  переднем  сиденье,  рядом  с
водителем сидел верзила-охранник. Мешков к подобным субъектам  в  салоне
автомобиля  Толстошеева  уже  привык.  Он  понимал,  что  пока  о   деле
Толстошеее говорить не станет, так, пустой разговор, чтобы убить  время.
И действительно, разговор пошел ни о чем.
   Мужчины перепрыгивали с одной темы на  другую,  ведя  разговор  то  о
газетах, то о женщинах. Все это продолжалось до тех пор, пока,  наконец,
автомобиль остановился у платной стоянки, у небольшого  ресторана.  Этот
ресторан принадлежал бандитам, они были его настоящими хозяевами, хотя у
заведения, как и положено, имелся  официальный  управляющий,  маленький,
шустрый, с аккуратными усиками, бывший бухгалтер цирка.
   - Пойдем, - сказал Матвей Иосифович. - А вас я вызову, в случае чего.
   Будьте где-нибудь неподалеку.
   Охранник хотел пойти за хозяином, но тот движением руки  дал  понять,
что в сопровождении не нуждается. Двое здоровенных  парней  на  входе  в
ресторан, выполнявших функцию то ли вышибал,  то  ли  швейцаров,  то  ли
охранников,  угодливо  стали  расшаркиваться,   завидев   приближающихся
Толстошеева и Мешкова.
   - Добрый вечер, Матвей Иосифович, - осклабившись на все зубы, пять из
которых оказались железными, произнес дюжий детина, прижимаясь спиной  к
мрамору стены, угодливо и любезно пропуская Толстошеева с гостем.
   - Не теряйся, - сказал Толстошеев своему спутнику,  -  у  меня  здесь
место прикормленное, все свои.  Никто  посторонний  к  нам  не  сунется,
беседовать можем по душам.
   И у Мешкова, и у Толстошеева приняли верхнюю одежду. Толстошеев  даже
не обернулся, когда сбрасывал плащ, он  был  уверен,  одежду  подхватят,
даже не дадут коснуться пола. Тут  же  появился  холеный  и  добродушный
ме