знов.
     Но как добраться до Грязнова, где его логово - Комбат не знал. Единственное, что ему было известно, о чем он мог предполагать, так это то, что то странное подземелье, в которое его упрятал Грязное, находится не где-то далеко, не за Уральским хребтом, а неподалеку от Москвы. Иногда Комбат вытаскивал из кармана маленький серебряный медальон, раскрывал его и смотрел на фотографию Сережки Никитина.
     "Где же ты сейчас, пацан? Я тебя так и не смог отыскать. Ну ничего, ничего, если ты жив, если я выживу, я тебя обязательно найду, поверь, Сережка!"
     - Ты что-то говоришь, Комбат?
     - Да нет, это я так, - отвечал Подберезскому Комбат.
     А у Подберезского иногда появлялись странные мысли при виде шепчущего, бормочущего Комбата:
     "Не поехала ли у Рублева крыша, не стал ли он психом?
     Ведь пережить такое без последствий невозможно".
     Он помнил, как сказал Бахрушин после разговора с профессором Молчановым: спасти этого человека невозможно, слишком много наркотиков введено в его организм, слишком долго его кололи, а может, он уже колол себя и сам. "Нет, сам Комбат баловаться этим бы не стал!" - в этом Андрей Подберезский был убежден.

***

     В метро Борис Рублев, худой, выбритый, от этого, может быть, еще более жуткий, доехал до Курского вокзала.
     Вокруг сновали люди. Комбат смотрел на них с нескрываемым удивлением. Все, кроме него, казались ему нормальными, он всю дорогу старался не смотреть на свое отражение, ехал, скрежеща зубами.
     Наконец он оказался наверху. Суета, движение. Вот и та стоянка, где он останавливал свою машину, где познакомился с мальчишкой по имени Сергей, по фамилии Никитин. Весь мир, все, что было вокруг, выглядело абсолютно иным, словно прошло сто лет, машина времени забросила Бориса Рублева на другую планету.
     Но понемногу, как-то исподволь, деталь за деталью, начала складываться цельная картина.
     - Да, да, вокзал.., именно здесь я был, - шептал Комбат, двигаясь в толпе к зданию.
     Под курткой у него покоился спортивный пистолет, взятый в тире у Подберезского, - взятый, естественно, без разрешения. Комбат ушел, когда Андрей Подберезский отлучился, ушел, захлопнув дверь, даже не оставив записку.
     Он решил, что, пока еще жив, пока еще может двигаться, должен найти мальчишку, должен вырвать его из грязных лап Валерия Грязнова. А то, что мальчишка именно у него, Комбат почему-то не сомневался, внутреннее чувство подсказывало ему это.
     Комбат встал возле колонны, прислонясь к ней спиной, и принялся смотреть, пристально следя за тем, что происходит вокруг. Это немного отвлекло его от тупой, рвущей на части тело боли. Он стоял, по лицу катился пот. Время от времени Комбат вытирал его рукавом куртки. Рукав стал мокрым.
     И тут он увидел знакомую проститутку, увидел и сразу же вспомнил разговор с ней. Это она показала ему Бурого.
     "Как же ее звали? - Комбат напряг память, и, странное дело, имя девушки всплыло. - Валя! Точно, ее зовут Валя!"
     Комбат оттолкнулся плечами от колонны и, расталкивая спешащих и тянущих баулы и чемоданы пассажиров, бросился вдогонку.
     "Только бы она не ушла, только бы не скрылась!"
     Валентина же двигалась медленно.
     - Эй! - окликнул женщину Комбат.
     Но та на подобный оклик не отреагировала, и Комбату пришлось дождаться, пока толпа школьников с пестрыми рюкзаками, явно прибывших из какого-то путешествия, возбужденных, веселых, как поезд, проплывет перед ним.
     Он продолжал следить за Валентиной.
     Наконец дети прошли, и Комбат поспешил вдогонку. Он положил руку на плечо Валентине. Та испуганно дернулась и резко обернулась.
     - Нет! - крикнула она.
     - Ты чего кричишь? - прошептал Комбат и улыбнулся. Улыбка получилась вымученной и жутковатой.
     - Тебе чего? - заморгала проститутка, и Комбат увидел, что у нее под правым глазом огромный синяк.
     - Кто это тебя так?
     - А тебе дело? Чего хочешь? Если минет, то пожалуйста.
     Комбат отрицательно качнул головой.
     - Нет, нет, ты что, меня забыла? Тебя же зовут Валя?
     - Ну и что из того, что меня зовут Валя? Меня много кто зовет и другими именами - псевдоним.
     - Помнишь, давно, месяц назад ты мне оказала услугу?
     Проститутка всматривалась в изможденное лицо Комбата с темными кругами под глазами, с остро торчащими скулами.
     - Ну и видон у тебя! Ты что, из тюрьмы бежал?
     - Нет, я просто болел.
     - Оно и видно. Сильно ты болел, друг, - Валентина узнала Комбата и по-детски наивно улыбнулась. - Ну и чего ты на этот раз хочешь, а, красавец? - слово "красавец" явно не вязалось со всем обликом Комбата. Его можно было назвать уродом, страшилищем, но никак не красавцем.
     - Я тут ищу...
     - Бурого уже нет, - сказала Тамара, - его замещает другой, и, наверное, не без твоей помощи он пропал, приятель.
     - Как нет?
     - Нет, да и все. Тут не принято спрашивать, почему пришел другой и за всем присматривает. Кощей поставил другого.
     - Кто-кто? - слово "Кощей", произнесенное проституткой, опять ударило Комбата, словно он прикоснулся к оголенному проводу. - Ты сказала Кощей?
     - Ну да, Кощей. И что из того?
     - А кого он поставил? Кто Кощей?
     - Сейчас его здесь нет, да и пошли отсюда. Не будем рисоваться, за нами наблюдают. Не оборачивайся, - шевельнув Губами, прошептала Валентина. - Идем, идем.
     Тебе не мешало бы пожрать, хочешь, угощу чаем с гамбургером?
     - Нет, не хочу, - ответил Комбат. - Так ты говоришь, Бурого нет?
     - Да, уже две недели как пропал.
     - Куда пропал?
     - А я знаю? Пропал, да и все. Может, уехал куда, а вместо него Кощей другого поставил.
     - Опять Кощей?
     - Ага, опять Кощей, он здесь самый главный.
     - Ты что, тоже с ним работаешь?
     - Я с ним не работаю, я ему плачу, чтобы мне не мешал работать.
     - Я тебе дам денег, покажи мне Кощея.
     - Покажи... Легко сказать... Появится - покажу. У тебя за спиной двое, не оборачивайся, лучше посмотри на них в стекло. Вон туда смотри, - пальцем показала Валентина на стекло, в котором отражались двое мужчин в черных кожаных куртках. - Они тут сейчас за всем присматривают, они тут деньги собирают.
     - Понятно, - сказал Комбат. - А когда тут Кощей появится?
     - А я почем знаю? Он же мне не докладывает. А чем ты болел, не заразным, не СПИДом, надеюсь?
     - Нет, нет, я на игле сидел, - произнес Комбат ненавистные слова.
     - Сидел? И что, соскочил?
     - Ага, соскочил.
     - Ну, ты даешь! Первый раз вижу мужика, который по собственной воле с иглы соскочил. Или может, тебя врачи сдернули?
     - Нет, сам, - сказал Рублев, желваки заходили под скулами.
     - Ну ты, выходит, герой, с иглы сорвался. Молодец.
     - Да, сорвался.
     - - Вижу, хреново тебе. Может, водки выпьешь? У меня полбутылки еще осталось, дешевая, но хорошая.
     - Нет, не хочу, - ответил Комбат.
     - А чего же ты хочешь?
     - Хочу, чтобы ты показала мне Кощея.
     - Мне потом голову отвернут, будет как с Бурым.
     - А что с ним произошло?
     - Разное поговаривают. Говорят, его распилили.
     - Кто говорит?
     - Все.
     - Как распилили?
     - Не знаю, говорят, на циркулярке распилили.
     - Да ты что! Не может быть!
     - Вот тебе и на, - сказала Валентина, - очень даже может быть. Кощей и не такое может сделать. Я бы на твоем месте лучше им не интересовалась и в его дела не лезла, а то и тебя распилят или утопят. Неужели жить надоело?
     - Нет, не надоело, у меня с ним свои дела.
     - Ага, дела, понятно.
     - А кто тебе глаз подбил?
     - Татарин один, какой-то притыренный. Наскочил на меня, хотел, чтобы я его обслужила прямо под лестницей.
     - И что?
     - Я девушка гордая, если мне мужик не нравится, я с ним даже за деньги не стану этим заниматься.
     - Понятно... - Комбат продолжал беседовать, глядя на испитое, но все еще сохраняющее привлекательность молодости лицо девушки. - Так ты говоришь, не знаешь, когда он появится?
     - Когда ему захочется, тогда он и появится. Он же никому не отчитывается. Так что иди в зал ожидания, газетку почитай. А как он приедет, я тебя найду, можешь быть спокоен.
     - Хорошо, - качнул головой Комбат и опять рукавом вытер выступивший на лбу пот.
     - Тебе, наверное, очень плохо? Температура? Может, ты простуженный?
     - Нет, не простуженный, просто колотит всего.
     - Сидел бы ты лучше дома, и все бы у тебя было хорошо. Какого черта лезешь не в свои дела?
     - Мои дела, - сказал Рублев.
     - Ну, как знаешь. Я тебя предупреждала, ты не послушал. В общем, жди вон в том зале. Сядь на лавку, газетку почитай, телик посмотри, там хрень какую-то показывают. А я тебя найду. У меня денег нет, надо немного заработать.
     - Я дам тебе денег, дам, Валентина.
     - А я у тебя не возьму.
     На этой фразе Рублев и проститутка расстались. Комбат сел на скамейку, рядом лежала газета, свернутая в трубку. Комбат взял ее, развернул и заметил, как дрожит газетный лист.
     "Ничего себе!" - удивился Комбат. Газета дрожала так сильно, что Рублев не мог прочесть даже заголовков, набранных крупными буквами. Газету пришлось отложить.
     "Только бы не пристал ко мне кто-нибудь!"
     Рублев заметил, как три милиционера, с рациями, наручниками, при оружии, прошли через зал ожидания.
     Валентина появилась неожиданно. Комбат услышал ее голос:
     - Эй, ты спишь, что ли?
     - Нет, не сплю.
     - Не оборачивайся. Вот там, в зале, возле колонны трое. Тот, который в рыжей кожанке, и есть Кощей.
     - Спасибо, - негромко произнес Комбат. А когда обернулся, проститутки уже и след простыл, она растворилась, исчезла, словно бы ее и не было здесь, не шептала она слова прямо в ухо Борису Рублеву.
     Превозмогая боль, тяжело дыша, Комбат двинулся из зала.
     "Вот он, Кощей, вот он!" - Комбат рассматривал мужчину в дорогой кожанке, в темных очках.
     Тот держал сигарету, держал небрежно и вообще вел себя так, как может вести себя хозяин дома. Возле Кощея крутились четверо. Двое, как догадался Рублев, были личными телохранителями, они и подводили к Кощею то одного, то другого. Кощей что-то говорил, сплевывал себе под ноги, иногда затягивался сигаретой. У него было лицо такое же худое, как и у Комбата, только человеческого в этом лице осталось мало.
     Комбат ходил, прячась за снующими пассажирами, не упуская из виду Кощея. Он еще не решил, что предпримет, где и как начнет действовать. Но что начнет, в этом он не сомневался ни единой секунды.
     Приезд Кощея был недолгим. Через четверть часа он вместе с телохранителями уже покидал вокзал. Шел не оглядываясь, но все, что происходило вокруг, замечал, оценивал и прикидывал, с кого сколько денег можно взять. Торговцы, проститутки, завидев Кощея, втягивали головы в плечи, боясь его гнева, боясь попадаться ему на глаза.
     Комбат двигался следом. Кощей неожиданно остановился и оглянулся. Рублев, опустив голову, сделал шаг в сторону, прячась за грузчиком, который нес на плечах большой ящик, выкрашенный ярко-желтой краской. На ящике было полно пестрых этикеток - верблюды, слоны, какие-то башни, минареты.
     "Цирковой реквизит", - почему-то подумал Комбат.
     Грузчик тоже остановился, пропуская перед собой двух старушек, одна из которых несла на руках собачонку, собачонка тявкала.
     Кощей подошел к джипу, дверь ему уже открыли, мотор урчал, из выхлопной трубы вырвалось облачко дыма.
     "Сейчас уедет, уйдет!" - подумал Комбат и тут же заметил такси.
     Он бросился к машине, как бросаются к "Скорой", если рядом случается беда. Комбат тяжело плюхнулся на переднее сиденье.
     - Ты чего? За тобой менты гонятся, что ли? - улыбнулся таксист.
     - Нет, нет, не гонятся, - улыбнулся Комбат. - Поезжай скорее вон за тем джипом.
     - За каким?
     - За тем огромным, с черными стеклами.
     - А кто в нем едет?
     - Козел один едет, - произнес Комбат.
     Таксист понял, деньги у этого странного пассажира скорее всего есть, почему бы не поехать вслед за джипом, ведь ему пока ничего не угрожает.
     - А что за козел, он тебе деньги, что ли, должен?
     - Должен, должен, - буркнул Комбат, продолжая следить за быстро мчащимся впереди джипом.
     - Куда он гонит? Лихач какой-то. Но ничего, ничего, от меня не уйдет, - бурчал таксист, покусывая верхнюю губу. - А ты что, с бодуна? - спросил он у Комбата.
     - Нет, не с бодуна, из больницы.
     - Убежал, что ли?
     - Нет, не убежал, выписали.
     - Сильно ты, наверное, болел? Вид у тебя не очень, - почему-то таксист с Комбатом говорил на "ты". Комбата это не коробило, ему даже было приятно, что розовощекий сильный мужчина с рыжими бакенбардами, немного похожий на клоуна, оказался водителем такси.
     Джип мчался, и мчался довольно странно. То вдруг замедлял скорость, то срывался с места, обгоняя несколько машин кряду. Таксист морщился, ему вся эта погоня уже стала казаться подозрительной и изрядно надоедала.
     - Чего он летит? Пьяный, что ли?
     - Кто?
     - Тот, за рулем, в джипе.
     - Не знаю, - ответил Комбат.
     На перекрестке джип остановился, и такси остановилось рядом, почти уткнувшись в хромированный бампер.
     Комбату стало немного не по себе:
     "А вдруг засекут? Тогда пиши пропало."
     - Не бойся, они нас не заметили, - сказал таксист и подмигнул Комбата. Его лицо было как у заговорщика, посвященного в тайные планы своего пассажира.
     Еще около получаса джип колесил по городу. Иногда останавливался. Кощей ненадолго покидал машину, а затем джип ехал дальше.
     Остановился огромный джип, хромированный, блестящий, вымытый, во дворе дома на Цветном бульваре.
     - Из этого двора только один выход, я точно знаю, - сказал водитель такси, стуча пальцем по баранке.
     - Точно один? - переспросил Комбат.
     - Да, один.
     - Ладно, я тогда пройдусь, а ты подожди меня здесь.
     - - А счетчик как? - пошутил водитель такси.
     - Можешь включить, можешь выключить. Вот тебе деньги, - Комбат передал деньги водителю, которых с лихвой хватило бы трижды пересечь Москву из одного конца в другой.
     - Все понял, сижу и жду.
     Комбат вошел в арку, увидел джип возле подъезда. Водитель сидел за рулем, а Кощея с телохранителем не было.
     Комбат догадался, а сделать это было несложно, в каком подъезде исчез бандит. Неподалеку шуршала метлой дворничиха, а на маленькой детской площадке две немолодые женщины выгуливали собачек. Комбат подошел к ним, они посмотрели на него с каким-то даже сочувствием, может, состраданием.
     - Чья это машина такая красивая? - поинтересовался Комбат.
     - Как это чья - Серегина из тридцать второй.
     - А разве это его машина? У него же был "Мерседес".
     - У него много машин, он чуть ли не каждый месяц на новой ездит. Хороший сосед, повезло нам с ним, замок кодовый поставил на дверь, да и дверь сделал железную.
     А то вечно в подъезде какие-то наркоманы и алкаши толпились.
     - - Да уж, хорошо иметь такого соседа.
     - Мы на него не жалуемся. А вы, случаем, не из милиции?
     - Нет, нет, что вы, я вон из того дома, - Комбат неопределенно махнул рукой, и было трудно понять по его движению, какой именно дом он имел в виду, ведь кругом стояли жилые здания.
     "Значит, тридцать вторая квартира, значит, это третий этаж. Ладно..."
     Таксист ждал, как и условились.
     - А теперь куда?
     - Поехали, поехали.
     - Что, уже все?
     - Ага, все, - как-то даже слишком легкомысленно произнес Борис Рублев.
     Через двадцать пять минут таксист остановил машину.
     Комбат на прощание пожал ему руку.
     - Спасибо тебе, браток.
     - Пожалуйста. За такие деньги я тебя могу еще два часа катать.
     - Нет, спасибо, не надо.

***

     Комбат вошел в тир.
     Андрей Подберезский сразу же подбежал к нему.
     - Иваныч, ты что, с ума сошел? Где тебя носило?
     - Дела, Андрюха, очень важные дела.
     - Ладно, давай кушать. Давным-давно пора, а то ноги с голода протянешь.
     - Ага, не откажусь, - сказал Рублев и почувствовал, что, возможно, впервые за последнее время у него появился аппетит и он не прочь бы перекусить.
     Подберезского это состояние Комбата обрадовало невероятно.
     - Ну и что же у тебя за дела? - спросил он.
     - Надо было мужика одного найти.
     - Думаю, ты его нашел, Иваныч.
     - Нашел, Андрюха.
     - Мужик гадкий, да?
     - Дальше некуда, как говорится, не последний подонок, бывают и похуже этого.
     - Иваныч, наверное, тебе нужна моя помощь?
     - Нет, Андрюха, пока не нужна. Понадобишься, я тебя позову, ты же знаешь.
     - Знаю, ты меня не позовешь, - немного обиженно сказал Подберезский.
     - Ну как же я без тебя? Мы же с тобой по жизни вместе, я тебе, Андрюха, можно сказать, жизнью обязан. Ты опять меня спас, вернул к жизни.
     - Ты сам себя, Комбат, спас. Я здесь, по большому счету, ни при чем.
     - Ладно, Андрюха, не болтай. Лучше свари-ка чайку, что-то давненько я не пил крепкого чая. И заварки не жалей.
     Электрочайник вскипел почти мгновенно, и Подберезский принялся колдовать с заваркой.
     - Да что ты возишься, мне прямо в чашку.
     - Как в чашку?
     - А то ты не знаешь, можно подумать, как я всегда пью.
     Комбат насыпал себе две ложки заварки, залил их кипятком и сверху прикрыл блюдечком.
     - Ну, я вижу, Иваныч, ты пошел на поправку. А если бы еще закурил и сто граммов взял на грудь, то совсем бы исправился.
     - Всему свое время, Андрюха. Будет праздник и на нашей улице. Я возьму вечерком свою машину, а ты не переживай, в случае чего я тебе позвоню.
     - Значит, мне надо быть здесь?
     - Как хочешь. Я найду тебя по телефону, так что носи с собой, под подушкой не держи.
     Комбату было скверно, но уже терпимо. Рублев понимал, самое тяжелое его ждет впереди, но, возможно, и самое приятное. Он отомстит своим врагам, поквитается с ними.
     Но для начала надо узнать, где его держали и где сейчас Валерий Грязнов. Ведь вполне могло случиться, что Грязнова в России нет, что его и след простыл. И где те шахты, в которых его пичкали наркотиками?
     "Доберусь, доберусь, - думал Комбат, - и тогда, суки, пощады не ждите!"
     Глядя на Подберезского, Борис Рублев произнес, четко выговаривая каждую букву:
     - Мне нужен пистолет с глушителем и патроны.
     - Это не вопрос, - так же спокойно и отчетливо произнес Андрей. - Когда?
     - Сегодня вечером.
     - Будет.

***

     В три часа ночи огромный джип въехал во двор дома на Цветном бульваре. Как всегда, вначале вышел из машины один телохранитель, затем второй. Лишь после этого соскочил с подножки сам Кощей. Телохранители оглядывались, хотя во дворе не было ни одной живой души, разве, может, пару котов на мусорных контейнерах сверкали зелеными глазами, рассматривали машину. Лифтом Кощей не пользовался никогда, понимая, что лифт - самое ненадежное и самое уязвимое место. Впереди шел один телохранитель, второй прикрывал спину Кощея.
     Они поднялись на третий этаж, Кощей передал ключи телохранителю, тот открыл дверь. Вошел в квартиру. Все трое были готовы к любым неожиданностям, но в квартире никого не было.
     - Ладно, все, я вас вызову, - сказал Кощей, защелкивая мудреные замки на стальных дверях, - идите.
     Два телохранителя, бесшумно ступая, спустились.
     Джип выехал со двора.
     Кощей сбросил куртку, остался в дорогом свитере. Оружия у него с собой не было.
     "Ну вот, теперь спать. Душ и спать."
     Кощей не слышал из-за шума воды, когда скрипнула балконная дверь и мужчина в камуфляжной куртке ступил на дорогой ковер. Комбат быстро пересек комнату, на мгновение замер у двери, ведущей в ванную. Затем вытащил пистолет, короткий, с длинным глушителем. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
     Левая рука легла на дверную ручку, повернула ее, а затем Комбат быстро открыл дверь и вошел в ванную комнату. Он уже здесь был.
     Вначале изумление, а затем ужас отразились на лице Кощея, мокрые волосы прилипли ко лбу. Все его худое т