я жена ушла и даже не объяснила почему."
     Вдруг эту гнетущую тишину нарушил звонок - не дверной, а телефонный. Борис даже встрепенулся, "Интересно, кто это может звонить в такую рань?"
     Он взял трубку, уже по звонку догадываясь, что это междугородный.
     - Алло, слушаю!
     - Здравия желаю, - услышал он в трубке знакомый и родной голос.
     - Бурлак, ты, мать твою?
     - Я, Борис Иванович, а то кто же!
     - Ну где ты, что ты? - тут же обрадовался Борис Рублев.
     - Как это где - у себя в Сибири.
     - Черт бы тебя подрал, Гриша, забрался невесть куда.
     Видимся раз в год, да и то не всегда.
     - Ага, Борис Иванович, - услышал он в трубку голос Гриши.
     - Ну как ты там?
     - Да я нормально, дела засосали, ни вздохнуть, ни выдохнуть.
     - Плюнь на дела, Гриша, друзья дороже.
     - Это точно, Борис Иванович. Вот я о тебе вспомнил и звоню.
     - Спасибо. Случилось что или так?
     - Случилось, Борис Иванович. Надо будет сделать вот что... Правда, я не надеялся тебя застать дома-- пространно принялся объяснять Бурлаков.
     Комбат оживился до невероятности, он вместе с трубкой направился в кухню, где на пепельнице лежали сигареты, и рука уже сама чисто механически потянулась к пачке, но тут же мужчина отдернул пальцы от пачки, словно бы она была раскалена докрасна и могла обжечь. И зло выругался, забыв; что прижимает трубку к уху.
     - Ты на кого это, Борис Иванович? - услышал он голос Гриши.
     - Да не на тебя, на себя.
     - За что это ты так, Комбат, себя не любишь? Вроде мужик выдержанный, а материшься, как на плацу.
     - Ай, Гриша, - вздохнул Рублев, - курить бросил, вот и мучусь.
     - Так не мучься, Борис Иванович, закури.
     - Не могу.
     - Почему не можешь? Силу воли испытываешь, что ли? Так она у тебя и так железная, все знают.
     - Да нет, Гриша, все-то знают, а я сам себе доказать должен.
     - Вот что, Борис Иванович, я бы с тобой подольше поговорил, да времени нет, партнеры ждут.
     - Вот видишь, Гриша, как для партнеров, так у тебя времени хоть отбавляй, а на однополчанина, так сказать, для боевого командира, и пяти минут нет.
     - Пять минут есть как раз.
     - Тогда рассказывай, как там у вас в Сибири. Только не говори, что холодно, это я и без тебя знаю.
     - У нас хорошо, приезжай, поохотимся.
     - Я с тобой, Гриша, уже наохотился. Как приеду к тебе, так вечно в какую-нибудь историю втюкаемся.
     - Нет, сейчас без историй. Возьми Андрюху, и Приезжайте, я вас встречу, как всегда.
     - Знаю я, как всегда у тебя получается...
     - А звоню я вот чего, Борис Иванович. Звонил Андрюхе, его не застал ни на работе, ни в тире, ни дома, - нигде его нет.
     - По бабам, наверное, пошел, - улыбнулся Комбат. - Он же холостой пока.
     - Может, и так, а может, и еще где пробавляется.
     Встреть поезд.
     - Какой поезд, Гриша?
     - Из Сибири, какой еще. В шестом вагоне у проводницы для тебя и Андрюхи посылка.
     - Большая? - спросил Комбат.
     - Надеюсь, ты одной рукой поднимешь, мужик-то ты здоровый.
     - Опять дары леса?
     - Ага, - засмеялся в трубку Бурлаков. - Мяса кусочек...
     - Знаю я твой кусочек, пуда на два?
     - Ну не на два, а на пуд. Орешки кедровые, рыба сухая, мед, грибы.
     - Гриша, ты с ума сошел, я же это все не съем!
     - Поделись с ребятами, - настоятельно сказал Бурлаков, - у меня этого добра хватает.
     - Да ладно тебе - хватает! Сам бы лучше приехал, хоть с пустыми руками.
     - Кстати, Борис Иванович, там, в валенках, найдешь бутылку, настоянную на травах, по старинным сибирским рецептам.
     - Да что б ты сдох, валенки в Москве даже последний бомж не наденет, - расхохотался в трубку Комбат, - я и пить бросил!
     - Вот уж в это я не верю. Во все что угодно могу поверить, а в это - никогда, хоть ты меня распни!
     - Приеду - распну.
     - Ты бы не обещал, а взял да приехал. Если денег нет - пришлю.
     - Есть у меня деньги, Гриша.
     - А чем занимаешься, Борис Иванович?
     - Ничем, собственно говоря. Оттого и тоскливо.
     - А Андрюха чем занимается? Наши-то у тебя появляются?
     - Появляются иногда. Андрюха, как и раньше, - тир, бабы, дела какие-то. В общем, его не поймешь.
     - Ты небось, Комбат, только что с пробежки?
     - Ага, с пробежки. А как ты угадал?
     - На часы посмотрел и угадал, это несложно.
     Борис Иванович услышал голоса и понял, что его друга Бурлакова кто-то настоятельно требует к другому телефонному аппарату.
     - Ну так что, все?
     - Все, вагон запомни - шестой.
     - Шестой или седьмой?
     - Шестой, шестой, там девушка такая симпатичная, проводница, блондинка длинноногая с большой грудью. Я сказал, что встретят посылку двое очень хороших мужчин.
     - Ладно тебе, Гриша, успехов. Звони.
     - Сам позвонишь, Борис Иванович, как разберешься.
     - В смысле, когда съем? Так это будет не скоро.
     - Как получишь, позвони, я к вечеру буду на месте.
     - Хорошо, Гриша, спасибо.
     - Ну давай, Комбат, до встречи.
     В трубке послышались гудки. Рублев стоял, держа трубку в руках, и расслабленно улыбался - так, словно был ужасным сластеной и ему перепала большая ложка меда. Даже курить не хотелось: приятно, когда про тебя не забывают.
     Рублев потер руку об руку, затем несколько раз звонко хлопнул в ладоши.
     "А где же Подберезский, черт бы его подрал?" - и принялся названивать Андрею. Но ни один из трех известных ему телефонов не ответил.
     - Непонятно, - сказал Рублев, - ну да ладно.
     Он взглянул на часы. До прихода поезда оставалось полтора часа.
     "Машина вроде бы заправлена, - задумался Комбат. - Да-да, я вчера ее заправил, ездил немного, так что горючего мне хватит."
     Одевался Рублев быстро, это было армейской привычкой. Он всегда требовал от своих подчиненных уметь быстро собираться, но и сам умел. Так что через две минуты Рублев был готов.
     А дворничиха на улице все еще продолжала шуршать метлой. В квартире пахло терпким дымом свежесгоревшей листвы, мужчина улыбался, расхаживая по комнате. Настроение у него было уже приподнятым, словно не посылка прибыла из далекой Сибири, а приехал сам давний надежный друг Григорий Бурлаков.
     "Молодец, Гриша, - подумал Борис Иванович. - Золотые у меня ребята, никогда не подведут. Вот уж молодцы! Где этот Андрюха?"
     В памяти всплывали лица его подчиненных, сослуживцев, многие из которых не вернулись домой. Но те, которые вернулись, были комбату десантно-штурмового батальона дороги, ведь каждый из них доказал себе и другим, что он настоящий мужчина.
     Рублев остановился перед большой фотографией над диваном. На снимке было человек пятьдесят, все в камуфляже, все с оружием.
     "Вот он, Гриша, - Рублев смотрел на молодого широкоплечего парня, который на полголовы возвышался над другими. - Эх, сибиряк, сибиряк, лучше бы ты сам приехал. Я бы даже позволил себе выпить, а вот курить бы не курия. И вы бы мне все завидовали. Опять бы все собрались, повод как-никак... Ну да ладно".
     В приподнятом настроении Борис Рублев добирался до вокзала. Утренняя суета, нервное движение на улицах абсолютно его не злили и не раздражали. Он уступал дорогу всем, кто спешил, прижимался к тротуару, вежливо пропуская пешеходов, - в общем, на дороге вел себя Борис Иванович Рублев образцово. На вокзале долго искал место, где припарковаться, наконец воткнул свою машину в центре площадки, закрыл дверцу и направился на вокзал.
     Борису Рублеву нравились вокзалы, порты, аэропорты.
     Он любил смотреть, как уплывают корабли, как, стуча колесами, гудя и фыркая, отъезжают поезда. До прихода поезда оставалось еще добрых полчаса, и Рублев прохаживался, оглядываясь по сторонам.
     На вокзале царило оживление, звучали громкие объявления о прибывающих и отходящих поездах, о том, что вагон такой-то находится в хвосте поезда или в голове. Все это бывший комбат слушал не очень внимательно - чужие проблемы.
     Наконец он услышал, на какой путь прибывает нужный поезд, и оживленно потер рука об руку, словно ему предстояло обнять кого-нибудь из своих друзей и крепко сжать мозолистую ладонь.
     На вокзале было очень много подростков и детей, просящих денег, чтобы купить еды. Но к Рублеву они почему-то не подходили. То ли вид у него был не очень богатый, на нового русского не тянул, то ли вообще он выглядел грозно и походил на работника правоохранительных органов в штатском.
     "Да, детей много. Чертова власть, куда она смотрит?
     Совсем детьми не занимается. Да и родители, черт бы их подрал, за детьми не приглядывают."
     - Были на вокзале беженцы из различных регионов - во всяком случае, за таких они себя выдавали, грязные, вонючие. Они сновали как тени, прижимаясь к стенам, и бросались к выходящим из поездов мужчинам и женщинам, чей внешний вид подсказывал, что у них есть деньги и у них можно поживиться на бутылку пива.
     Длинное зеленое тело поезда медленно подъехало к платформе и, дернувшись, остановилось. Тут же проводники взялись протирать поручни, открывать двери, сбрасывать ступеньки.
     Рублев шел вдоль состава, уступая дорогу людям, которые выгружались с чемоданами, баулами, всевозможными корзинками. Вот и шестой вагон. Действительно, проводницей оказалась симпатичная невысокая блондинка со стройными ногами и огромной грудью.
     - Здравствуйте, девушка, с приездом, - сказал Рублев и улыбнулся в усы.
     - Здравствуйте, здравствуйте, " - как-то небрежно бросила проводница.
     - Мне тут передавали.
     - Так это вы Борис Рублев? Или Подберезский?
     - Я Рублев.
     - А документы у вас есть?
     - Есть, - сказал Рублев, вытаскивая из кармана водительское удостоверение.
     - Верю, это я так. Ваш друг описал вашу внешность, так что ни с кем не спутаешь.
     - Серьезно?
     - Да, - сказала девушка. - Пойдемте, я не смогу вытащить ваш баул.
     - Такой тяжелый?
     - Тяжелый - не то слово.
     Она провела Рублева в свое маленькое купе и показала на верхнюю полку.
     - Вот, берите.
     Рублев поднял руки и потащил на себя баул. Весил этот баул не меньше сорока килограммов, но Борис Иванович легко опустил его и поставил на пол одной рукой.
     - Может, вам помочь? - улыбнулась проводница.
     - Да нет, спасибо, я и так справлюсь. И не такой уж он тяжелый.
     - Ничего себе, не тяжелый! А что там ваш друг передал?
     - Всякую всячину, гостинцы.
     - Хороший мужчина.
     - Хороший, - согласился Рублев.
     Он выбрался с баулом из вагона, минут пять еще поговорил с проводницей о погоде в Сибири, о том, что делается в Москве. Девушка явно набивалась на свидание, но Борису Ивановичу она не очень понравилась, хотя была, в общем, нормальной и не пошлой, самое главное.
     - Спасибо вам большое.
     - А у меня даже ваш телефон есть, - вдруг сказала она.
     - Как это? - не понял Рублев.
     - Мне ваш друг дал, на всякий случай. И еще какого-то Подберезского Андрея три номера.
     - Есть такой у нас общий знакомый.
     - Если бы вы не пришли, то пришлось бы звонить.
     - Но, как видите, не придется, я появился.
     - Слава Богу, - как-то уже холодея, произнесла девушка, понимая, что ничего с этим привлекательным широкоплечим мужчиной у нее не получится, и заспешила по своим делам в вагон, на прощание махнув Рублеву рукой.
     Тот легко поднял баул, даже не сгибаясь под его тяжестью, словно баул был портфелем с бумагами, двинулся вдоль состава. Когда он подошел к своей машине, то увидел, что машина сияет, вымыты стекла, даже колпаки на колесах сверкают.
     "Черт подери, - подумал Рублев, - машина была грязная. Может, это не моя?"
     Но номер совпадал, ключ подошел к багажнику, тот легко открылся. Рублев опустил в багажник тяжеленный баул, захлопнул крышку.
     И тут услышал за спиной:
     - Ну что, дядя, нравится вам машина?
     Рублев обернулся. Перед ним стоял парнишка лет двенадцати, с грязными руками и грязным лицом, в болоньевой куртке, лыжной шапочке, в длинном синем шарфе, разбитых ботинках и потертых рваных джинсах. В руках мальчишка держал ведро из-под краски и тряпку.
     - Это ты помыл?
     - А то кто же? - сказал парень.
     - Разве я тебя об этом просил?
     - Нет. Но я подумал и решил, машина грязная, стоит вымыть.
     - А почему ты эти не помыл? - с интересом рассматривая маленького собеседника, осведомился Рублев, кивнув вправо и влево. С одной стороны стояла грязная "Вольво", а с другой - джип "Опель фронтера", тоже невероятно грязный.
     - А мне в этих машинах люди не понравились, сразу видно, жадные.
     - А я тебе понравился, что ли?
     - Ага, понравились. Вы, дядя, не жадный и, наверное, дадите мне денег.
     - Зачем тебе деньги?
     - Как это зачем? Работу я сделал, хочу поесть.
     - Ты что, голодный?
     - Ага, голодный. Давно не ел. Вчера вечером ел, гамбургер мужик дал за то, что я машину вымыл.
     И тут по машине забарабанили капли дождя. Мальчишка зло глянул в небо, его шея была худая и грязная.
     - Вот невезуха! - дрожащим голосом произнес паренек.
     - Да уж, невезуха, - запрокинув голову, подставляя лицо крупным каплям дождя, сказал Рублев. - А ну давай, приятель, садись в машину.
     - Нет, так не пойдет, - сказал паренек, - Почему не пойдет? Что, мы так и будем стоять под дождем и мокнуть?
     - Вы садитесь, а я постою, - Так ведь тебе же нужны деньги, а не мне.
     - Сядешь с вами в машину, а вы меня куда-нибудь завезете и того...
     - Чего-чего? - нахмурил брови Борис Иванович Рублев.
     Парнишка рукавом вытер мокрый лоб.
     - Того! Сами знаете, чего можете со мной сделать.
     - Я с тобой? - изумился Комбат.
     - Вы, а то кто же.
     - Извини, друг, я тебя не совсем понимаю.
     - Да все вы понимаете, просто прикидываетесь валенком.
     - А ты, собственно, откуда? Как тебя зовут?
     - Вот это уж не ваше дело.
     - Родители у тебя есть?
     Лицо паренька сразу же стало хмурым, глаза заблестели, словно из них вот-вот брызнут слезы.
     - Были родители, да убили их.
     - Как убили?
     - Убил", да и все, - неохотно ответил паренек.
     - А ну-ка, давай садись в машину, - Комбат подошел, причем настиг паренька в два шага, тот даже не успел дернуться и броситься наутек.
     - Э, э, ведро! - вдруг закричал он.
     - Какое еще ведро? - заталкивая в салон на заднее сиденье своего нового знакомого, переспросил Рублев.
     - Ведро с тряпкой.
     - Где оно?
     - Вон там стоит, возле джипа.
     И действительно, Комбат увидел пластиковое ведро из-под краски с коричневой тряпкой.
     - Это, что ли?
     - Ага, это.
     - Зачем оно тебе?
     - Как это зачем, это же мой инструмент. Я при помощи него деньги зарабатываю.
     - К черту твое ведро! - Комбат закрыл дверь.
     Паренек сидел, вжавшись в спинку заднего сиденья.
     - Так как тебя зовут?
     - А вас? - вопросом на вопрос ответил парнишка.
     - Меня зовут Борис Иванович, а фамилия моя Рублев, - совсем официально представился Комбат.
     - Борис Иванович Рублев?
     - Да, Борис Иванович Рублев.
     - Ясно. А меня зовут Сергей Сергеевич Никитин.
     - Ну так вот, Сергей Сергеевич, пойдем куда-нибудь, я тебя покормлю.
     - Куда это мы пойдем?
     - Куда ты предлагаешь, туда и пойдем.
     - Только не к вам домой и не к вашим знакомым.
     - Да нет, к знакомым мы не пойдем, надо тебя покормить, хотя, в общем, тебя вымыть бы не мешало. Ты грязен, Сергей Сергеевич, как кот помойный.
     Сергей втянул голову в плечи, немного испуганно заморгал и попытался спрятать грязные руки в карманы.
     А руки у него были действительно грязные - красные, распухшие, с черной каймой под ногтями.
     Что-что, а решения Борис Рублев принимал быстро, молниеносно.
     - Значит, так, Друг ты мой. Зовут тебя Сергей Сергеевич.
     - Да;
     - На самом деле?
     - На самом. А вас? - еще раз спросил парнишка.
     - Меня зовут Борис Иванович Рублев, чтоб мне сдохнуть.
     - Борис Иванович Рублев, - прошептал парнишка.
     - Да, точно, - по-военному сформулировал Комбат. - Я не спрашиваю, откуда ты взялся на этом вокзале и что ты здесь делаешь. Понимаю, жизнь у тебя не сложилась, правильно?
     - Точно, - сказал Сергей.
     - И наверное, ты голоден.
     - Не очень. Только курить вот хочется.
     - Чего-чего? - не поверив парнишке, переспросил Рублев.
     - Курить, говорю, хочется. У вас в машине можно закурить?
     - У меня в машине можно, но я тебе не советую.
     - Это еще почему? - парнишке явно не понравилась та категоричность, с которой пресек его желание незнакомый сильный мужчина.
     На бандита его новый знакомый был не похож, но и на сотрудника правоохранительных органов он тоже не походил.
     "Странный какой-то тип, - подумал Сергей, - может, приставать начнет? Еще чего не хватало! Я этого не люблю даже за деньги."
     Машина заурчала и резко сорвалась с места.
     - Э, э, куда мы? - парень хотел открыть дверцу.
     - Сиди! - приказал Рублев таким тоном, что ослушаться было невозможно.
     - Едем ко мне.
     - К тебе домой?
     - Да.
     - И что мы там будем делать? - с безнадежностью в голосе задал вопрос Сергей Никитин.
     - Ну, во-первых, ты приведешь себя в порядок, помоешься. Затем я тебя покормлю.
     - А потом? - почти шепотом спросил Никитин.
     - Потом посмотрим.
     - Вы это.., ко мне...
     Только сейчас до Комбата дошло, чего опасался паренек.
     - Да ну, брось, ты что, с ума сошел? Я что, по-твоему, похож на тех, кто пристает к детям?
     - Нет, не очень, - неуверенно произнес Сергей.
     - Тогда в чем дело?
     - Мчимся, мчимся!
     В тепле, в машине парнишка сразу размяк, втянул голову в плечи, откинулся на мягкую спинку сиденья и почти мгновенно задремал. Он проснулся, лишь когда машина уперлась передними колесами в бордюр, и тут же принялся испуганно оглядываться, не понимая, где он и что с ним произошло.
     В последние несколько дней Сергею Никитину не везло, спал он мало, и поэтому тепло, покачивание автомобиля и негромкая музыка его сморили и бросили в сон.
     - Не беспокойся, приехали, - сказал Рублев и выбрался из машины.
     Сергей оглядывался по сторонам. Место было незнакомое, сколько времени они ехали, он не знал, где сейчас находится и на каком конце города - не подозревал.
     Но убегать ему не хотелось, он смирился со своей новой участью.
     А мужчина уже открыл багажник автомобиля, легко вытащил из него баул, поставил на лавочку у подъезда.
     - Давай.
     Они смотрелись довольно странно: грязный ребенок и огромный, сильный мужчина.
     - Идем, идем, не бойся, - сказал Комбат, похлопывая по худому плечу Сережу. - Вперед, не дрейфь, поднимайся по ступенькам.
     - По ступенькам? - переспросил Никитин, забегая на крыльцо.
     В подъезде он растерялся.
     - Там лифт, - сказал Комбат, кивнув в темноту, - опять сорванцы лампочки выкрутили. Ну ничего, я до них доберусь! - последняя фраза прозвучала безо всяких угроз, как-то дежурно, как обычно ворчит пожилой человек на своих внуков, которых любит и понимает.
     Сергей нашел кнопку, нажал, двери лифта тут же разошлись. Борис Рублев несильно подтолкнул в спину, парнишка вошел в кабину, за ним продвинулся, держа баул одной рукой, Комбат.
     - Какой этаж? - немного сдавленным голосом произнес Никитин.
     - Сам нажму, - и Комбат ткнул указательным пальцем в верхнюю клавишу.
     Двери сошлись, щелкнули, и лифт, урча и скрежеща, стал медленно вздыматься вверх. Горела красная кнопка, три нижних были черные, обожженные спичками и сигаретами, да и лифт смотрелся не очень чисто.
     Сергей стоял, облокотясь худыми плечами о стену.
     Щелчок, кабина замерла.
     - Ну, давай выходи, бродяга.
     - Я не бродяга, - немного обиженно произнес Никитин.
     - Ладно, извини. Выходи. Держи ключи, открывай.
     Парнишка не справился с нижним замком, и Комбату пришлось самому повернуть ключ.
     - Проходи.
     Дверь захлопнулась. Рублев понес баул в кухню, а Никитин осталс