возводили в Дагестане духовно-религиозный центр с огромной мечетью.
   Наконец, Гаркунову стал  известен  день,  когда  к  складам  прибудут
заказанные вагоны.  Сундуков  заказывал  вагоны  не  напрямую,  а  через
подставные фирмы. Вагонов было много, набирался целый  грузовой  состав,
причем подставные фирмы заказывали по одному-два вагона, но в  сумме  их
набиралось шестьдесят.
   "Для оружия многовато, - рассуждал генерал  Гаркунов,  -  хватило  бы
трех-четырех вагонов. Значит, Сундуков решил замаскировать  смертоносный
груз в большом составе. Что ж, логично, наверное,  я  бы  тоже  поступил
так. Но нас не проведешь, - решил генерал, - мы всегда начеку".
   На последнем оперативном совещании Гаркунов  настоял  на  том,  чтобы
задействовать на операции  почти  всех  сотрудников  аппарата.  Бахрушин
попытался возразить,  что  нельзя  оставлять  без  присмотра  автосервис
Толстошеева, ведь тот покупал ракеты.
   - Чушь все это, - сказал генерал, -  Толстотшеев  от  нас  никуда  не
уйдет.
   Возьмем позже. Главное, захватить всех с поличным. Твой Толстошеев  -
мелкая рыбешка, на уху пойдет последним.
   Спорить с генералом Бахрушин не стал.  Он  чувствовал,  что  Гаркунов
сейчас ни на что не согласится, в голове  у  него  уже  созрела  готовая
схема, которую тот хотел реализовать. И действительно, у  Гаркунова  был
план. Он решил всех фигурантов, за исключением мелкой рыбешки,  взять  с
поличным, в момент загрузки вагонов. К  серпуховским  складам  Сундукова
уже готовы были выехать несколько  спецподразделений.  Уже  были  готовы
схемы, планы складов, график смены охраны.
   Сформированный состав прибыл к  складам  поздним  вечером.  Гаркунову
доложили, что Ибрагим Аль Хасан и Сундуков под усиленной охраной выехали
по направлению к Серпухову.
   Генерал Гаркунов сладострастно потер руки:
   "Ну вот, теперь мышеловка захлопнется, и вы тогда у меня попляшете!"
   Генерал  уже  представлял,  какой  улов  ожидает  его  в   результате
проведенной операции. Силы  для  этого  были  собраны  большие.  Генерал
Гаркунов  руководил  лично  операцией.  Штаб  располагался  в  автобусе,
специально оборудованном для  подобной  цели,  он  стоял  неподалеку  от
складов, на территории соседней автобазы. Когда генералу  доложили,  что
Ибрагим Аль Хасан и Сундуков со своими людьми  приехали  на  склады,  он
скомандовал:
   - Поехали! Готовность номер один! - генерал произнес это  так,  будто
он в одиночестве отправлялся на необитаемую планету, с трудом различимую
в самый мощный телескоп.
   На  складах  вовсю  шла  погрузка,  Гаркунов  не  успевал   принимать
сообщения.
   Возле него суетились два полковника и четыре майора, в автобусе  было
накурено, хоть топор вешай. Гаркунов не выпускал сигарету из пальцев.
   - Ты, майор, своих людей брось к западным воротам. Ни  одна  мышь  не
должна проскочить, птица не должна пролететь! Продолжайте  прослушивание
и запись всех телефонных разговоров, блокируйте  железнодорожную  ветку,
приготовьте заграждения на выездах со складов.
   Спецназ тоже занял свои позиции.
   - Дайте картинку, я ничего не  вижу!  -  нервно  крикнул  в  микрофон
генерал Гаркунов.
   Монитор снова засветился. По приказу генерала  установили  телекамеру
на стреле колесного автокрана, специально пригнанного на соседнюю улицу.
Для маскировки на трос прицепили металлическое сварное  корыто  с  битым
кирпичом.
   Ветер раскачивал корыто, и поэтому стрела нещадно дрожала, а генералу
казалось,  что  над  ним  специально  подшучивают,   не   давая   толком
рассмотреть, что делается на складах возле железнодорожной рампы.
   - Полковник, я твоему крановщику яйца оторву! Небось, лапы у крана не
выставил, поэтому так качает?
   - Выставлены, товарищ генерал, сам проверял. Сам ставил, -  отозвался
полковник.
   На счастье полковника ветер стих, и картинка успокоилась.
   - Кто это? - ткнул пальцем в фигуру на экране генерал Гаркунов.
   Фигурка была величиной с муравья, даже  толком  нельзя  было  понять,
мужчина это или женщина.
   - Сундуков, - объяснил полковник, - а вот до - он указал  на  светлое
пятно рядом с темным, - иорданец.
   - Ясно.
   -  Ждем  вашей  команды,  товарищ  генерал,  -   напомнил   худощавый
полковник, - у нас все готово. Его раздражала медлительность  Гаркунова,
тот же упивался техническими  возможностями,  которые  оказались  в  его
распоряжении.
   - Брать их на  железнодорожной  рампе,  -  распорядился  Гаркунов.  -
Беречь людей! - добавил он, будто кто-то собирался терять их понапрасну.
   Насчет рампы он сказал для того, чтобы видеть на мониторе, как  будут
вязать Сундукова с иорданцем. Сам генерал  сидел  в  вертящемся  кресле,
облаченный в новенький, ни разу не надетый камуфляжный  костюм,  который
слегка попахивал уксусом. Он  больше  смахивал  на  чеченского  полевого
командира,  дающего  интервью  агентству  Рейтер,  чем  на   российского
генерала.
   - Применим вариант "А", - сказал Гаркунов.  Два  полковника,  тоже  в
камуфляжной форме, согласно кивнули.
   - Кстати, где мой бронежилет? -  генерал  произнес  это  так,  словно
собирался сейчас же облачиться в него и как политрук первым ворваться на
склады, увлекая за собой бойцов.
   Бронежилет висел на спинке вертящегося кресла. Вариант "А", в отличие
от мягкого варианта "Б", основывался на  внезапности  и  жесткости.  Три
бронированных КамАЗа со спецназовцами в кузовах должны были одновременно
протаранить все  железные  ворота,  ворваться  на  территорию,  высадить
десант.
   Спецназу предстояло забросать противника  гранатами  со  слезоточивым
газом и взять под контроль склады. Группы, расположившиеся по периметру,
должны были отлавливать всех, кто попытается покинуть территорию.
   Генерал важно раздавил только что  начатую  сигарету,  словно  ставил
жирную точку в  конце  приказа.  Затем  взял  микрофон  в  правую  руку,
постучал по нему указательным пальцем и произнес:
   - Всем приготовиться! Говорит генерал Гаркунов, даю  отсчет  времени:
десять, девять... два, один... Вперед, ребята!
   КамАЗы взревели двигателями, но из трех машин завелись только две.
   Третий КамАЗ лишь фыркал,  выбрасывая  клубы  дыма,  но  с  места  не
сдвинулся. Два его собрата уже высадили ворота, спецназовцы в  масках  с
короткими автоматами спрыгивали с кузова.
   - Где третья машина? Где третья машина? - кричал в  микрофон  генерал
Гаркунов, всматриваясь в монитор. По громкой связи генерал  слышал  лишь
отборный мат - командир подразделения кричал на водителя.
   На площадке появился дым, спецназовцы принялись валить на землю всех,
кто попадался под руку. Когда почти  все  уже  было  закончено,  завелся
третий КамАЗ, протаранил  ворота,  швырнув  их  вперед,  и  ворвался  на
территорию,  чуть  не  подавив  своих.  Через  десять  минут  все   было
закончено, даже у женщины-кладовщицы защелкнули браслеты наручников.
   Генерал в бронежилете шел по территории  складов.  За  ним  торопливо
шагали  полковники,  майор  и  четыре  спецназовца  в  черных  масках  с
автоматами. Он появился в лучах прожекторов на  погрузочной  рампе,  как
актер из американских боевиков, этакий победитель-одиночка. Кобура  была
расстегнута, слезоточивый газ еще кое-где клубился серыми облачками.
   Генерал, широко расставив ноги, остановился у распростертого на земле
Сундукова. Рядом валялась папка с документами.
   - Поднимите его! - приказал генерал. Два спецназовца тут же поставили
Сундукова с разбитым носом на ноги, развернули лицом к генералу.
   - Ну что? Не ждали, господин Сундуков?
   - Кто вы такие? На основании чего? Я буду жаловаться!
   -  Да-да,  будешь  жаловаться.  Только   потом.   И   адвоката   тебе
предоставим, только потом, - генерал чувствовал, что  счастье,  наконец,
ему улыбнулось.
   - Мы занимаемся важным  государственным  делом.  Международным.  Тут,
кстати, иностранец.
   - А я, по-вашему, чем здесь занимаюсь, частным бизнесом, что ли?
   Дела-то у вас  международные,  но  и  терроризм  стал  международным.
Начинайте обыск, - бросил одному из полковников генерал Гаркунов.
   - Что вы ищете? Что вам надо?
   - Что надо, то и ищем. И уверен, найдем.
   Сундуков опустил голову, чтобы спрятать улыбку. Аль  Хасан  оставался
невозмутим, стоя между двумя спецназовцами. Он смотрел на происходящее с
легким восточным презрением, иорданец был выше суеты неверных.
   Обыск первого  вагона  ничего  не  дал.  В  ящиках  оказались  детали
строительных конструкций, монтажные инструменты, болты, гайки, крепеж.
   Когда генералу доложили об этом, он строго сказал:
   - Лучше надо искать, полковник, лучше. Вон тот вагон обыщите.
   С  опломбированного  вагона  сорвали  пломбу,  но  и  там  оружия  не
оказалось.
   Через полтора часа Гаркунову стало ясно, что в вагонах нет ничего  из
того, что он  искал.  Документы,  оказавшиеся  на  складах  и  в  папках
Сундукова,   были   самыми   безобидными.   Накладные    соответствовали
содержимому вагонов, словно  он  ждал  не  прихода  спецназа,  а  визита
налоговой инспекции и готовился со всей тщательностью.
   Единственное, к чему можно было  придраться,  так  это  к  пистолету,
обнаруженному у одного из грузчиков. На террориста грузчик  не  походил,
да и пистолет оказался газовым. Охранники на оружие имели разрешительные
документы, так  что  и  здесь  Гаркунова  ждало  разочарование.  Он  еще
надеялся что-то найти не в вагонах, а на самих складах.
   - В автобус всех, - мрачно произнес генерал.
   - Вы нам срываете поставку грузов, генерал! У железной дороги график,
груз должен уйти сегодня!
   - Уйдет ваш груз, - генерал  понял,  что  попал  в  очень  неприятную
историю, но не хотел признаваться в этом  даже  себе.  -  Задержанных  в
автобус!
   - Вы за это ответите! - крикнул Сундуков. - С вами будут разбираться,
генерал. Кстати, как ваша фамилия?
   Гаркунов фамилию не назвал. Автобус с задержанными поехал в Москву.
   "Хорошо еще, что никого не застрелили, - подумал  генерал,  внутренне
холодея. - Кажется, даже кости никому не поломали".
   Всю ночь и половину следующего дня  проверяли  склады,  офис  "Своего
круга", даже квартиру жены Ибрагима Аль Хасана. Но там, словно пылесосом
прошлись. Над генералом уже начинали подсмеиваться в управлении.
   Во второй половине дня начались  звонки.  Звонили  депутаты  Думы  из
комитета по религиям, правозащитники. По  всему  выходило,  что  генерал
решил сорвать  богоугодное  дело  -  строительство  духовного  центра  в
Дагестане.
   Тема была скользкой, вроде бы разрушалось  хрупкое  равновесие  между
исламом и  православием,  и  власть  активно  вмешалась.  Точку  в  деле
поставил звонок из Администрации президента, в котором не  посоветовали,
а практически приказали извиниться и  всех  отпустить,  а  в  оправдание
придумать что-нибудь самому.
   К счастью генерала  Гаркунова,  власти  не  стали  разглашать,  каким
именно подразделением производился захват  складов.  Как  это  бывает  в
России, виновных не нашли, какие-то люди в  масках  остановили  погрузку
состава.  Объяснение  же  происходящего  было  самое,  что  ни  на  есть
банальное, и такое же невнятное: мол, позвонил  неизвестный  и  сообщил,
что  на  серпуховском  складе  фирмы  "Свой  круг"  хранятся  взрывчатые
вещества в больших количествах.
   Генерала Гаркунова вызвали на ковер, но пока с  должности  не  сняли,
оставив это на потом. Решили, пусть уляжется скандал, а потом  его  тихо
переведут на другое место службы.
   Сундуков  и  иорданец  стали  на   несколько   дней   звездами.   Они
рассказывали в интервью всевозможным каналам о том, как неизвестно  кому
принадлежащие спецслужбы сорвали важное мероприятие.
   - Это провокация тех, кого не устраивает мир на Кавказе,  -  уверенно
говорил Сундуков. - Это попытка забить клин между русским народом и всем
мусульманским миром.
   Сундуков с Аль Хасаном были счастливы. Все получилось  так,  как  они
задумали.  Спецслужбы  были  парализованы,  теперь   уже   Гаркунов   не
отслеживал ситуацию, а находился под пристальным вниманием журналистов и
политиков.
   Постепенно у генерала и его коллег появилось  желание  тихо  спустить
все на тормозах - забыть о  разрекламированной  операции  по  пресечению
торговли оружием.

***

   Виталий Коротаев, в кармане которого  лежало  удостоверение  капитана
МВД, прибыл в Москву из Старокузнецка на своей машине. Приехал он не  по
собственному желанию: его вызвал Сундуков.
   "Неужели пронюхал о трех местных  мужиках,  которых  мы  замочили  на
овощебазе? Неужели кто-то из охранников - его информатор? Я-то думал что
это мы приставлены за ними присматривать".
   Но Сундуков вызвал Коротаева совсем не по  этому  поводу,  хотя  тот,
лишь только они встретились, сразу  рассказал  о  трех  убитых.  Это  не
произвело на Сундукова особого впечатления.
   - Они точно не из милиции или из ФСБ?
   -  Точно,  Антон  Михайлович,  все  местные.   Потом   и   участковый
наведывался.
   - На складе был? - спросил Сундуков.
   - Нет, что вы! Я его дальше ворот  не  пустил.  Я  ему  показал  свои
документы, он сдрейфил, его мои объяснения устроили.
   - Молодец, Виталий. Я тебя для чего вызвал,  будешь  сопровождать  из
Москвы груз, последнюю партию перед отправкой вагонов. Поедешь на машине
с мигалкой, загрузите в вагоны все, на  овоще-базе  не  должно  остаться
даже следов от ваших ботинок. Ты меня понял? Потом встретимся. Но  перед
этим у меня к тебе есть  одно  поручение-Виталий  насторожился.  Хороших
поручений от Сундукова он не ожидал, к тому же  Виталий  понимал,  более
опасное дело Сундуков приберег напоследок. Так делают все  люди,  ничего
нового в этом нет.
   - Матвея Толстошеева ты знаешь?
   - Как же, знаю, - Виталий  не  спешил  давать  свою  оценку  личности
Толстошеева, которого недолюбливал.
   - Он собрался нас сдать.
   - Как?! - выдохнул Виталий. И тут же нашелся. - Ну, гнусный урод!
   - Он собирается это сделать  в  ближайшие  дни,  ждет  лишь  удобного
момента. Я бы не хотел, - философски заметил Сундуков, - но его жизнь  -
угроза всем нам. Ты понимаешь, чего я хочу? - Чего ж тут непонятного.
   - Это пройдет отдельной статьей твоей  зарплаты.  Могу  сказать,  что
заплачу щедро. Как ты себе это представляешь?
   - Как хотите, Антон Михайлович. Можно несчастный  случай  устроить  -
показательный... А когда надо?
   - Се-го-дня, - по слогам произнес Сундуков. - И сегодня же вечером  с
грузом ты уезжаешь из Москвы в Старокузнецк.
   - Понял.
   - Только смотри, аккуратно и осторожно. Ты, Виталий, мне очень нужен.
   Подобная похвала от Сундукова польстила Коротаеву. Он  улыбнулся  как
можно более подобострастно.
   - Сделаю, раз надо!
   Сундуков не спешил, пристально глядя  Виталику  в  глаза.  Тот  скреб
коротко стриженный висок, затем его губы растянулись в улыбке.
   - Если я решу вместе с нашей общей и одну свою личную проблему?
   - Как хочешь, лишь бы это делу не навредило, - усмехнулся Сундуков.
   - И у меня есть один урод, который любит  языком  потрепать.  Давайте
сделаем - два в одном?
   - Как именно?
   -  В  Москве  никто  не  удивляется,  когда  взрываются   машины;   У
Толстошеева автосервис, там стоит много крутых  тачек.  Если  взрывается
авто - это дело обыденное, как послеобеденный дождичек. Я пришлю  своего
урода в тачке на автосервис и уберу их обоих - сразу.
   - Хитрый ты, Виталик! Ясное дело, что все будут считать,  будто  твой
урод просто за компанию погиб с Толстошеевым.
   - Так оно и случится.
   - Постарайся обойтись без лишних  жертв.  Когда  гибнет  больше,  чем
три-четыре человека, возникает повод для больших разговоров.
   - На чеченцев спишут, -  рассмеялся  Виталик.  -  Когда  много  людей
гибнет, сразу чеченский след ищут и... не находят.
   - Делай, как знаешь, деньги я тебе заплачу по прейскуранту.
   Виталику  не  надо  было  уточнять,  сколько   будет   стоить   жизнь
Толстошеева.
   Если хозяин сказал, что заплатит, значит, деньги он получит.
   "Обманывать ему нет смысла, не  последний  раз  работаем,  -  подумал
Виталик. - Да и овощебаза на мне, а там ни на один миллион оружия".
   На том и разошлись.

***

   Интервью, которые давали журналистам Сундуков и Ибрагим Аль  Хасан  в
окружении  всевозможных  муфтиев,  доставляли  генералу  Гаркунову  одни
неприятности. Журналисты подбирались к нему  все  ближе.  И  тут  словно
обрезало.
   Сундуков стал отказывать всем, кто к нему ни обращался, мотивируя это
тем, что он русский православный человек и не хочет  раздувать  скандал.
Спецслужбы  извинились  перед  ним,  и  этого   достаточно.   Журналисты
бросились  разыскивать  Ибрагима  Аль  Хасана.  Но  тот  не  подходил  к
телефону, отвечала его жена:
   - Извините, он нездоров и не хотел бы встречаться с журналистами.
   - Да, он говорит,  что  удовлетворен  извинениями,  которые  принесла
русская сторона. Больше нам не звоните.
   Генерал Гаркунов хоть и понимал, что игра проиграна, но отступать ему
не хотелось. Наблюдение за квартирой Аль Хасана он не снял.
   "Вряд ли что толковое узнаем. Если они и задумывали операцию,  то  мы
их спугнули", - досадовал Гаркунов.
   Больших расходов наблюдение  не  требовало.  Конспиративная  квартира
есть, люди получают  оклад.  Четыре  человека  сменялись  каждые  сутки,
наблюдая  за  окнами,  сканировали   стекла,   прослушивали   телефонные
разговоры.
   "Звукач" и фотограф уже сходили с ума от однообразия, творившегося  в
квартире Аль Хасана. Днем постоянно звучала духовная  музыка,  регулярно
совершались намазы, а ночью Ибрагим развлекался с женой.
   - Что у них за кровать? -  недоумевал  "звукач".  -  Я  бы  на  своей
югославской если бы такое недельку повытворял, так на дрова  развалилась
бы.
   - Наверное, арабская, из  кедрового  массива,  -  произнес  фотограф,
глядя в окуляр прибора.
   - Что-нибудь видно?
   - Хрен что увидишь! Днем они разгуливают с открытыми  окнами,  теперь
шторы задернуты.
   - Толку от них нету! - "звукач" сдвинул наушники на затылок. - Я хоть
десять арабских слов выучил, -  похвастался  "звукач",  -  "дай",  "на",
"быстрей", "уходи", "хорошо"...
   - Полиглот ты наш. А мне-все это по фиг. Скорее бы  иорданец  убрался
на родину.
   - За нашими, славянами, следить интереснее. Те хоть пьют, а по  пьяни
обязательно за жизнь говорят. Таких историй наслушаешься,  что  потом  в
зеркало смотреть стыдно.
   - Работа у нас такая, как у  психиатра  или  у  священника.  Думаешь,
попам на исповеди историй не рассказывают?
   - Ничего попам не рассказывают, - "звукач" махнул рукой. -  Один  раз
за  наркодельцом  следили.  Тот  столько  денег  украл,  что  в  религию
ударился. Перед иконами каждый день молился и лбом. в  пол  колотил.  На
исповедь ходил, причащался. А я, как дурак, за ним: то  в  ресторан,  то
под баню, то в храм божий. Такими деньгами ворочал,  а  посты  соблюдал.
Приходит в ресторан, и на пост  только  рыбное  заказывает  -  осетрину,
икорку, палтуса. Я в церкви три исповеди записал,  меня  тошнило,  когда
слушал.
   - А что священник? Он не пошел в ФСБ заложить прихожанина?
   - Почему заложить - преступление предотвратить. Но поздно пришел,  мы
преступника уже вели. Священника поблагодарили. И вот что  интересно,  -
воодушевился "звукач", - этот же священник потом  наркодельца  в  церкви
отпевал, и на кладбище в последний путь провожал. Мы поняли, что  у  нас
мало чего на  него  есть,  чтобы  серьезно  прихватить.  А  тут  узнали,
конкуренты на него зуб имеют.
   Как понимаю, управление сбросило на него конкурентам одну информацию.
Ребята не на шутку рассердились, восемь пуль в  него  всадили.  Жену  не
тронули, хотя он вместе с ней из  подъезда  выходил.  Наконец-то,  трахи
кончились, - вслушиваясь в звуки,  доносящиеся  из  наушников,  произнес
"звукач", - угомонились, - он посмотрел на часы. - Когда они начали,  не
помнишь?
   Фотограф развернул журнал, отчеркнул ногтем запись:
   - В двадц