а.
     А начальник охраны Учителя уже связался с ним по телефону и доложил, что катер остановить не смогли и он ушел вверх по реке.
     - Если не можете остановить, то топите, - тихо сказал в трубку Учитель. - Топите!
     Не прошло и двадцати минут после разговора, как один из людей Учителя поднял вверх указательный палец:
     - Мотор! Катер возвращается!
     Японец уже знал то, что сказал Учитель. Он стоял на причале, держа в руках гранатомет.
     - Один выстрел - и все! - тихо сказал он, увидев, как из-за поворота появился катер.
     Когда до катера осталось метров тридцать пять, Грош увидел на причале вооруженных людей. От страха он втянув голову в плечи, пригнулся, стараясь держать руль ровно. Нужно было промчаться рядом с причалом как можно скорее, но тут прогремел выстрел. Это был японский гранатомет с очень сильным зарядом. Взрыв прогремел мощный. Катер получил такую пробоину, что затонул почти мгновенно, проплыв еще метров двенадцать.
     В живых остался только Петруха. От страха он поплыл к противоположному берегу, судорожно, рывками, то ныряя под воду, то всплывая. Течение было сильное и справиться с ним было нелегко. Японец взял карабин с оптическим прицелом, стал на досках пристани, широко расставив ноги, навел оружие на то появляющуюся, то исчезающую под водой голову. Палец лег на спусковой крючок. Задержав дыхание, японец плавно нажал на рифленое железо. Эхо выстрела разлетелось над рекой. Пуля вошла в затылок, и Петруха, взмахнув руками, навсегда скрылся в темной воде.
     - Ну вот, с одного выстрела, - японец погладил ствол американской винтовки М-16. Можешь сказать Учителю, что катер потоплен.

Глава 24

     Звук выстрела гранатомета был довольно сильный.
     - Что это? - спросил Комбат, обращаясь к Подберезскому.
     Тот пожал плечами:
     - Сейчас уточним, командир.
     Он уже присмотрел высокую скалу и знал, что на ее вершину можно забраться. Быстро, не теряя времени, Андрей Подберезский, сжимая автомат в правой руке, бросился к скале, взобрался на нее и, приложив к глазам окуляры бинокля, принялся следить за изгибами реки, пытаясь отыскать катер с беглыми заключенными.
     Он смог увидеть лишь последние мгновения жизни Петрухи.
     - Ну, сволочи, - пробормотал Подберезский, рассматривая людей, стоящих на пристани.
     "Это же надо, какие мерзавцы, убили безоружного парня! Ведь он им ничего не сделал, скорее всего, долбанные сектанты даже и не знали, что на катере находятся беглые уголовники.
     Но ничего, отольются кошке мышкины слезки.
     Они еще обо всем пожалеют!"
     Подберезский уже примерно представлял, что скажет и какие действия предпримет Борис Рублев. Он быстро спустился со скалы, нашел своих.
     - Ну что там?
     Подберезский четко, по-военному доложил:
     - Там, командир, лажа. Утопили наш катер, пристрелили парнишку, - Какого парнишку?
     - Ну, этого, Петруху. Он греб к берегу, а люди Учителя застрелили его. Знаешь, Борис Иванович, у них винтовки американские с оптическими прицелами.
     - Догадываюсь, - недовольно пробурчал Рублев. - У этих мерзавцев может быть все.
     - Надо деда спасать, Борис Иванович! - сказал Роман.
     - Деда, говоришь?
     - Да, да, он там! Надо бы предупредить солдат, милицию поставить в известность, что здесь такие дела творятся, что здесь до зубов вооруженные люди свои порядки наводят.
     - Надо быстрее его спасать, - заговорил Роман Богуславский.
     - Погоди, парень, следует все обдумать, взвесить и не бросаться в пропасть сломя голову. Ведь ты, надеюсь, хочешь остаться в живых и быть может, хочешь, наверное, на ней жениться? Ведь недаром же ты ее спасал?
     Комбат посмотрел на Марину, которая стояла под деревом, втянув голову в плечи и прижимала ладони к лицу.
     - Ты чего расплакалась, красавица, а? Кончай это дело, слезами горю не поможешь. Тут надо думать, как выбираться.
     - Слушай, Комбат, - сказал Бурлаков, - у этих мерзавцев машин море, вездеход есть. Вот если бы я в него забрался, то мы бы могли на нем рвануть.
     - Куда бы ты на нем рванул, Гриша?
     - Да черт его знает! В сторону Иркутска.
     - Думаю, сейчас дороги такие, что далеко не уедешь.
     - Вообще-то, ты прав, Комбат, как всегда прав. Самое милое дело - по реке. Но катера у нас уже нет, прошляпили мы его, проворонили.
     - Ас другой стороны, знаешь, Гриша, может, оно и к лучшему. Как-то не лежала у меня душа работать за конвойников и сопровождать беглых заключенных, этих уголовников, мать их...
     - Это понятно, - сказал Андрей Подберезский, подходя к Комбату и протягивая ему пачку сигарет.
     Комбат закурил и долго смотрел на небо, по которому плыли тяжелые серые тучи.
     - Куда двинем? - наконец задал вопрос Подберезский.
     - К телефону надо пробиваться, надо предупредить всех о том, что здесь творится. Надо передать послание его деда властям, пусть знают, что здесь творится черт знает что.

***

     Японец и начальник охраны уже докладывали Учителю об успешно проведенной операции.
     О том, что катер затоплен, а все его пассажиры погибли.
     - Он застрелил последнего, - сказал начальник охраны, кивая в сторону японца, которого звали Кисикава Токуморо.
     Учитель лишь кивнул в ответ и, послюнявив пальцы, прикоснулся ими к бритым затылкам начальника охраны и японца. Кисикава Токуморо наклонил голову.
     А Подберезский, идя рядом с Комбатом, говорил;
     - Знаешь, Иваныч, там какие-то узкоглазые были на пристани. И стрелял по плывущему, застрелил его, узкоглазый.
     - Узкоглазый, говоришь?
     - Да, на японца смахивает. Ну, может, кореец или китаец. Понаехало сюда разной швали! Так что ты думаешь делать?
     - Я думаю, надо посмотреть на эту их лабораторию, разобраться что там к чему и какую дрянь они там производят.
     - Послушай, Иваныч, так нас об этом никто не просил. Нам ведь никто не приказывал заниматься лабораторией.
     - А знаешь, Андрюха, что я думаю? Может, и хорошо, что нам никто не приказывал. Может, это даже к лучшему. Понимаешь, я думаю, что если там делают какую-нибудь дрянь, бактериологическое оружие, то эти сумасшедшие не побоятся его применить. Тогда уже будет поздно разбираться. А представляешь, если в Москве начнут люди умирать? Даже, допустим, не в Москве, а в Саратове, Угличе, Ростове, Тамбове...
     - Не представляю, Комбат.
     - Вот и плохо, Андрюха, что не представляешь. Гриша, - обратился он к Бурлакову, - ты как считаешь, стоит посмотреть, что там за лаборатория, и чем там занимаются?
     - Да, Комбат, думаю, стоит.
     - Я и надеялся это услышать от тебя. Так что, идем туда?
     - Хорошо было бы взять кого-нибудь и расспросить, как туда лучше пробраться.
     - Кого же здесь возьмешь? Можно только на медведя нарваться, тайга кругом, сопки. И еще, Комбат, надо было бы этих ребят куда-нибудь пристроить, опасно им с нами.
     - Я уже думал, Гриша, да ничего в голову не идет. Кстати, как у тебя с боеприпасами?
     Бурлаков посмотрел на свой охотничий нож, затем на два связанных рожка.
     - Больше патронов нет. У меня остался один.
     - Андрюха, как у тебя с патронами?
     - Рожок полный, второй пустой.
     - Хреново, - заметил Комбат. - Ладно, нож есть у Андрюхи, нож есть у меня. Так что, в общем, оружие есть. Бывало ведь, ребятки, и похуже.
     - Бывало, Комбат, - сказал Подберезский и на его лице появилось то бесшабашное выражение, которое так любил Комбат.
     Гриша Бурлаков, наоборот, стал собран и мрачен. Комбат знал, что его друг и бывший подчиненный Гриша Бурлаков, тоже готов к любым неожиданностям и сможет достойно встретить противников. Единственное, что беспокоило Комбата, так это Марина и Роман. Что с ними делать, он не знал. Оставлять в тайге опасно, прятать их негде. Значит, придется прикрывать, тащить за собой следом. Про погибших уголовников и потопленный катер Комбату думать не хотелось.
     Где-то через час небольшой отряд, состоящий из пяти человек, подобрался к поселку, в котором жили сектанты. Комбат и Гриша Бурлаков в бинокли изучали местность.
     - Что-то людей не видно, - негромко сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
     - А который сейчас час? - спросил Роман.
     Комбат взглянул на часы:
     - Два десять.
     - Конечно, сейчас никого на улице и не будет, ведь сейчас все молятся.
     - Что, как у мусульман?
     - Почти, - ответил Роман.
     Марина всю дорогу молчала, она не проронила ни слова. Когда речь зашла о молитве, ее губы стали шептать странные слова.
     - Не надо, Марина, забудь о них. Мы выберемся отсюда, я увезу тебя в Москву или в Штаты к своим родителям. Мы будем жить вместе, а о них забудь.
     - Не мешай, - прошептала девушка, - не мешай!
     "Да, компания", - подумал Комбат.
     - А где лаборатория?
     - Там, за холмом, - уже сориентировавшись на местности, принялся объяснять Роман.
     - За тем холмом, за сопкой?
     - Да, в низине.
     - Так это совсем рядом.
     - Да, недалеко.
     - Ладно, идем, - Комбат опустил бинокль и махнул рукой.
     Он шел впереди, остальные за ним следом.
     Бурлаков прикрывал небольшую колонну. Роман поддерживал под локоть Марину, которая от усталости уже пошатывалась. И парень, и девушка были голодны, голодными оставались и Комбат со своими ребятами. Но они привыкли к подобным ситуациям и могли обходиться без еды по несколько суток. Так что, небольшое голодание после обильной еды в охотничьем домике им шло только на пользу.
     В начале третьего Комбат и его люди уже находились метрах в пятидесяти от колючки.
     - Там, за бетонным забором, лаборатории.
     - А что это за антенны? - спросил Комбат, прижимая бинокль к глазам.
     - Не знаю. Наверное, антенны для связи, - заметил Роман Богуславский.
     - Ас кем связываются твои сектанты?
     - Да какие они мои, я этих говноедов ненавижу! - возмутился парень.
     - Ну, ладно, тихо. Роман, не расстраивай свою подругу. Видишь, она чуть сдерживается, чтобы не разрыдаться. А что за бетонным забором?
     - Там несколько зданий, в которых живут ученые и охрана. А в большом доме и находится сама лаборатория.
     - Слушай, а электричество откуда, по этой линии идет?
     - Кроме линии, там есть еще две военные электростанции, я это знаю потому, что мой знакомый возил туда мазут.
     - Понятно, - сказал Борис Рублев, - значит, бессмысленно обрезать линию, все равно подключат военные электростанции. - Неплохо они устроились, - разглядывая в бинокль вышки, расставленные по периметру территории, заметил Комбат. - Сколько же там вооруженных людей? Хоть примерно ты можешь сказать?
     Роман задумался.
     - Может быть, человек сорок...
     - Почти полроты, - криво усмехнулся Комбат. - Многовато на нас троих, да и патронов у нас мало. Ну да ладно. А где живет твой дед?
     - Там есть маленький домик, так вот, в нем и живет мой дед. У него есть личный охранник, который ходит за ним день и ночь, даже в туалет.
     - Наверное, действительно, твой дед представляет большую ценность для этого Учителя, или как вы его там называете.
     - Учителем его называют, - сказал Роман Богуславский.
     - Послушай, Андрюха, сейчас попасть туда сложно, а вот когда стемнеет, можно попробовать.
     - Там, за бетонным забором, еще есть колючая проволока.
     - Это понятно. Колючей проволоки, Роман, мы не боимся. Надо ждать темноты.
     - Слушай, Комбат, - вдруг сказал Бурлаков, - смотри, туда едет машина.
     - Вижу, не слепой.
     - А что, если...
     - Логично. Разумное дело говоришь. Попробуем, если, конечно, нам повезет, если туда будет ехать еще машина. Пошли, быстро к дороге! - и Комбат двинулся вперед.
     За ним Андрей, Роман с Мариной и Григорий Бурлаков. Гриша то и дело оглядывался, боясь, как бы сзади кто-нибудь не напал. Но опасаться, в общем, не имело смысла. О существовании Комбата и его друзей сектанты даже не подозревали. Они были уверены, что все, находившиеся на катере, покоятся на дне реки и волноваться нечего.
     И лишь один Учитель, словно что-то предчувствуя, вызвал начальника охраны и приказал ему усилить охрану лабораторий и его дома. Вооруженных людей и так хватало, - считал начальник охраны, но распоряжение Учителя никогда не оспаривалось. И если было сказано, что охраны недостаточно, значит, так оно и есть.
     За два километра, до поселка Комбат и его ребята заняли удобную позицию у дороги. Бурлаков сидел с биноклем и следил за местностью.
     Комбат курил, прислонясь спиной к толстому стволу кедра.
     "Вот если бы была возможность позвонить Бахрушину, - размышлял он, - тогда все можно было бы узнать: что это за сектанты, откуда у них столько оружия и на кой черт оно им нужно?
     А эти вирусы?"
     В общем, было много непонятного и угрожающего. А непонятного Комбат не любил, ему во всем хотелось дойти до сути. Он любил, чтобы все было ясно и четко, ему по душе приходилась определенность. А недомолвки и туман вызывали у него озлобление и раздраженность.
     Уже под вечер, когда начало смеркаться, Бурлаков протяжно свистнул:
     - Командир, командир, - крикнул он, - по-моему, едет джип. И едет из поселка. Минут через пять он окажется здесь.
     - Что ж, хорошо. Попробуем его остановить.
     Сделаем так: постараемся обойтись без стрельбы.
     Я лягу на дорогу, прямо под колеса. Они должны остановиться.
     - Послушай, Иваныч, а если не остановятся? - заметил Подберезский.
     - Тогда я откачусь в сторону. Если остановятся, выберутся из машины, вот тогда и нападайте.
     В джипе ехал начальник охраны и еще двое.
     Начальник охраны сидел рядом с водителем, автомат и спутниковый телефон лежали у него на коленях. Они направлялись в деревню.
     Вертолет, который доставил японцев, улетел в Иркутск. А ведь он мог бы очень пригодиться!
     Комбату доводилось поднимать в воздух "Ми-8" и он был уверен, что справился бы с управлением.
     Но полетать не пришлось. После разгрузки тяжелая военная машина поднялась в воздух и взяла курс на юг. Комбат и его друзья видели, как пронесся над тайгой военный вертолет.
     - Вот бы нам его, а, Иваныч? - мечтательно произнес Андрей Подберезский.
     - Неплохо было бы, Андрюха, да руки коротки.
     - Да уж, высоко летит, не допрыгнуть.
     Комбат рассмеялся. Ему нравилось, что чувство юмора не покидает Андрея Подберезского даже в самые тяжелые моменты. А сейчас им предстояло захватить машину.
     Комбат вышел на дорогу и лег поперек колеи.
     Картинно раскинул руки, положил голову на бок - так, чтобы видеть приближающийся автомобиль. В любой момент он готов был откатиться в сторону. Джип ехал не быстро, слишком уж плохой была разбитая дорога, слишком глубокой была колея, разбитая вездеходами и военными "уралами".
     Подберезский и Бурлаков спрятались за деревьями. Обо всем было договорено. Боевые действия всегда полны неожиданностей, которые могли случиться и сейчас.
     - Что это? Кто это лежит? - первым заметил распростертое на дороге тело водитель.
     Он трижды просигналил. Комбат оставался неподвижным.
     - Это кто-то из наших, - заметил начальник охраны.
     - Не знаю, - ответил водитель.
     - В камуфляже... Может, и из наших. Ну-ка, притормози.
     Машина, не доехав до Комбата метра три, остановилась.
     - Иди, глянь, - обратился начальник охраны к своему человеку. - А ты сиди, - сказал он водителю.
     "Ну, ну, давай" - думал про себя Комбат, считая секунды.
     Охранник, тяжело ступая, двинулся прямо по грязи к распростертому Комбату. Его правая рука сжимала автомат, и он в любой момент был готов нажать на спусковой крючок, всадить в лежащего на земле всю обойму.
     - Эй, вставай! - крикнул охранник.
     Комбат лежал неподвижно и сквозь прикрытые веки видел ноги мужчины, видел сапоги со шнуровкой.
     "Ну, что ты медлишь? Подойди ближе, переверни меня, переверни".
     Словно бы повинуясь тайному желанию Комбата, охранник приблизился еще на шаг и носком сапога ткнул Комбата в плечо.
     - Он или пьяный или мертвый! - крикнул мужчина, поворачивая голову к джипу.
     Этого момента Комбат и ждал. Резкий взмах ногой, молниеносная подсечка - и охранник плюхнулся прямо в колею лицом в грязь. Комбат нанес удар рукояткой ножа прямо по голове, схватил автомат "узи" и отпрыгнул в сторону.
     Взревел мотор. Но было уже поздно. С одной стороны Андрей Подберезский, с другой Гриша Бурлаков прыгнули к машине, рванули на себя дверцы и вышвырнули на обочину дороги водителя и начальника охраны. Водитель от неожиданности растерялся и даже не смог оказать сопротивление. Два удара Андрея Подберезского уложили его в бессознательном состоянии на землю. А вот начальник охраны оказался попроворнее. Он увернулся от удара, и кулак Бурлакова просвистел у него прямо над головой. А затем он ударил головой Бурлакова в живот и тот, поскользнувшись на раскисшей дороге, кубарем отлетел в сторону.
     Правда, тут же вскочил на ноги и, взмахнув стволом автомата, крикнул:
     - Стоять и не двигаться! Иначе стреляю, ты меня понял?
     А начальник охраны уже выхватывал из кобуры пистолет. И если бы не Комбат, он, возможно, и успел бы выстрелить, правда. Бурлаков выстрелил бы раньше. Но эта перестрелка могла испортить все дело. Комбат велел стрелять только в самом крайнем случае, все постараться сделать без лишнего шума и без потерь.
     Комбат сзади ударил начальника охраны по шее, и тот упал на колени, уронив автомат.
     - Вот так-то будет лучше. Быстро, вяжем их! - приказал Комбат.
     - Вот у нас еще три пленника, - пошутил Подберезский.
     - Давай их, Андрюха, в лес затащим, а там разберемся, что делать дальше.
     Когда троих охранников привязали к деревьям, Комбат обратился к главному:
     - Слушай, может, расскажешь, что у вас там делается?
     - У нас все делается по законам. Кто вы такие? Кто вам позволил на нас нападать?
     - Разрешения у таких, как ты, я не спрашиваю, - оборвал его Борис Рублев, - и вопросы буду задавать я. А ты постарайся ответить, если хочешь остаться в живых.
     - Уж лучше говори, шутить мы не будем, - вставил свои пять копеек Андрей Подберезский.
     - Это сволочь! Сволочь! - закричал Роман Богуславский.
     - Ты жив? - удивление начальника охраны было неподдельным.
     - А как же, - воскликнул парень.
     - Все равно ты будешь мертвым. Ведь этого захотел Учитель, а значит, ты погибнешь.
     - Нет, не погибну, - ответил парень.
     - Ладно, хватит разговаривать! Сколько вас там?
     - Нас много, нас тысячи. И вы втроем ничего не сможете сделать - ничего!
     - А это мы еще посмотрим, - Комбат понял, что эти трое абсолютно бесполезны и ничего не скажут.
     Они ему напоминали фанатов-мусульман, тех, с которыми ему доводилось сталкиваться в Афгане, из них слово не вытянешь, им не страшны ни пытки, ни угрозы, даже ради своих детей, ради самого дорогого не поменяют веру.
     В общем, их было за что уважать. И эти трое напомнили Комбату прошлое, напомнили фанатов-душманов.
     - Ладно, не хотите нам помочь, мы сами постараемся разобраться. Завязывай им, Андрюха, рты и едем туда. Машина у нас есть, так что, думаю, сможем проскочить на территорию. - А ты, - Комбат обратился к Роману, - возьми пистолет. Надеюсь, пользоваться им умеешь? Покарауль их до тех пор, пока мы не вернемся. Постараемся вызволить твоего деда.
     - Эй, Комбат, - закричал Гриша, быстро направляясь к деревьям, где были привязаны люди Учителя, - смотри, что у них есть! - он держал в руках трубку спутникового телефона.
     - Вот это здорово! О подобной удаче я даже и не мечтал. Попробую связаться с Бахрушиным, только бы он был на месте.
     Соображая, на ходу, как включить аппарат, - Комбат имел определенный опыт обращения со спутниковой связью, - он отошел шагов на двенадцать. Убедившись, после ряда манипуляций, что связь установлена, принялся набирать номер, прижимая трубку к уху. Короткие гудки, отчетливые и настойчивые.
     Затем они прервались, и в трубке послышался такой знакомый и усталый голос полковника Бахрушина.
     - Алло! Алло! - о