о. Она сегодня станет его могилой.
   Тонкая иголка скользнула по коже. Охранник сжал плоть Чеснокова двумя
пальцами, и острие провалилось в мышцу с  легким  похрустыванием.  Глаза
Чеснокова жадно ловили деления, которые проходил поршень, ему  казалось,
его  сейчас  обманут,  поршень  сейчас  дойдет  до  середины   меток   и
остановится, противоядия не хватит для  того,  чтобы  погасить  действие
яда.
   "Но пока хозяин и его охранник сдерживают данное обещание", - подумал
Александр.
   Поршень остановился возле  отметки  "О",  игла  вновь  показала  свое
острие.  На  лице  Александра  появилась  блаженная  улыбка  радости   и
облегчения. Наверное, он никогда раньше не выглядел таким счастливым.
   - Пить... - протяжно и даже ласково проговорил он,  глубоко  дыша.  -
Пить!
   Рублев осознал, ничья  жизнь,  кроме  собственной,  Чеснокова  сейчас
больше не занимает.
   Охранник и хозяин дома переглянулись.
   - Можешь развязать его, - скомандовал главарь бандитов.
   Нож легко разрезал веревки, тонкие, но прочные.
   Чесноков не спешил подниматься, он лежал, глядя на слепящую  лампочку
накаливания прямо над своей головой. Затем он, повернув глаза, посмотрел
на часы. Шла двадцать вторая минута  с  того  самого  момента,  как  ему
сделали первый укол.
   "Я уже мог быть мертвым", - подумал он  и  внезапно  ощутил,  что  ни
руки, ни ноги не слушаются его.
   Он еще сумел с трудом повернуть голову,  чтобы  вновь  посмотреть  на
слепящий свет.
   "Это пройдет, - подумал он, - обязательно пройдет, я так много  всего
успел пережить, я так боялся, что они не успеют..."
   И тут сердце в его груди  забилось  неровно,  на  какое-то  мгновение
замерло, а потом принялось бешено отсчитывать  удары,  словно  старалось
вырваться из груди. Чесноков сделал огромное усилие, повернулся на бок и
ничего не понимая, посмотрел на хозяина:
   - Мне плохо, - прошептал он, - сердце...
   - Конечно, сердце, - услышал он насмешливый голос.
   - Но ведь это пройдет, это... - Чесноков смолк.
   Взгляды: его и бандита - встретились. Уже поняв, в чем дело,  но  все
еще продолжая надеяться на лучшее, Александр пробормотал:
   - Это не так...
   - Так, так. В первой ампуле был физиологический  раствор,  а  вот  во
второй - яд. Да, она одна была у меня. Если бы разбилась, ты остался  бы
жив. Но ведь ты сам просил меня быть с ней  поосторожнее,  -  и  мужчина
захохотал глубоким грудным смехом.
   Чесноков глухо застонал  и  попытался  подняться.  Но  уже  не  смог.
Единственное, что он сумел, так это несколько раз подтянуться  обламывая
ногти на шершавом бетонном полу, приблизившись  к  своему  убийце  всего
лишь на полметра. Но тот сам  сделал  шаг  навстречу  Чеснокову,  носком
ботинка  приподнял  его  голову  под  подбородок  и  чуть  наклонившись,
заглянул ему в глаза.
   - Обидно умирать вот так глупо.
   - Тебя тоже, когда-нибудь...
   Александр хотел еще что-то сказать, но уже не сумел.
   Глаза его закрылись, и он завалился на бок.
   - Вот какая грустная история случилась сегодня, - хозяин обернулся  к
Рублеву и развел руками. - Но ничего, он побыл  пару  минут  счастливым,
поверив, что смерть миновала его.
   Счастье всегда длится мгновение, а потом к хорошему привыкаешь, а  от
плохого умираешь.
   Такова жизнь, тут ничего не поделаешь.
   И тут Рублев ощутил: у него нет уже сил сопротивляться, нет сил  даже
выплеснуть свою злобу. Он боится, боится панически.
   - Пару дней ты будешь отдыхать, - сказал бандит, - придешь в себя,  в
понедельник  позвонишь  в  банк  и  расскажешь  что-нибудь  о   внезапно
заболевшей бабушке, которая собралась умереть в Ярославле. Так что  даже
если в твоем голосе  и  послышится  слеза,  ее  отнесут  на  счет  твоей
чувствительности.
   - У меня нет бабушки, - только и сумел ответить Рублев.
   - А кто у тебя есть?
   - Брат есть, в Москве, - чисто механически отвечал Андрей.
   - Ну так вот, скажешь - брат при смерти, инфаркт его  прихватил.  Вот
ты и поехал. Посидишь у меня заложником, пока не прибудут деньги, а  там
видно будет.
   На этот раз бандит даже не стал  ничего  конкретного  обещать.  Дверь
гаража плавно пошла вверх.
   - Пока он не окоченел, закопайте. Не то потом в яму не затолкаем.
   Рублев остался сидеть даже после того,  как  с  него  сняли  веревки.
Сидел и тупо смотрел перед собой на большого паука на стене.
   Кто-то подтолкнул его в спину:
   - Поднимайся. Бери своего приятеля за ноги и тащи его к яме.
   - Да? - Рублев обернулся.
   За ним стоял ухмыляющийся охранник. Андрей даже  не  успел  заметить,
когда  обыскали  карманы  Чеснокова.  Документы  и  портмоне  лежали  на
верстаке. Там же лежала и связка ключей от офиса, от квартиры.  Отдельно
рядом лежали заграничный паспорт и билет на самолет.
   - Тащи его. Не стану же я мараться!
   Рублев, никогда раньше в  жизни  не  прикасавшийся  к  покойникам,  с
опаской взял мертвого Чеснокова за руки. На удивление ничего  особенного
он  не  почувствовал.  Мягкие,  теплые  ладони...  Как  и  раньше,   при
рукопожатии, когда они встречались на службе. И он пошел вперед,  слыша,
как шелестят по бетону,  потом  по  траве  каблуки  ботинок  Александра.
Больше его никто не подгонял, не отдавал  ему  никаких  приказов.  А  он
пытался убедить себя, что действует так,  как  действовал  бы  оставшись
наедине с его трупом Чесноков. Он  должен  похоронить  своего  приятеля,
похоронить и только.
   Ни  злости,  ни  ненависти  к  нему  испытывать  нельзя,   все   было
предрешено, он просто не мог не предать его.
   Рублеву с трудом удалось уложить грузного Чеснокова на дне  ямы  так,
чтобы тот лежал ровно. Руки он скрестил ему на груди, глаза и  так  были
закрыты,  лишь  только  отвисла  нижняя  челюсть.  Затем  Андрей  Рублев
попытался вспомнить слова хоть какой-нибудь молитвы, но  ничего  больше,
кроме "иже еси на небеси" ему в голову не приходило, хотя  он  и  считал
себя человеком верующим. Крестик, во всяком случае,  носил  -  маленький
золотой крестик на золотой цепочке. Но он даже не знал - освящен ли тот.
   Осторожно, чтобы не увидел охранник, Рублев запустил руку под рубашку
и сильно потянул за цепочку. Тонкая золотая проволока легко порвалась, и
он сунул свой нательный крестик под рубашку Чеснокову, потому как  точно
знал, что тот нательного крестика не носит.
   "Ему так будет лучше лежать здесь, - подумал он, -  ведь  я  даже  не
знаю, сумею ли выбраться и похоронить его по-человечески. Крестик - даже
лучше, чем заупокойная молитва, которую я не знаю".
   Самым трудным оказалось заставить себя бросить первую  лопату  земли,
бросить на еще казавшееся живым  тело.  Андрей  пересилил  себя  и  стал
ссыпать лопату за лопатой. Сперва  засыпал  ноги,  затем  живот,  грудь.
Открытым оставалось только лицо. Он набрал полную лопату  комьев  глины,
песка и, крепко зажмурившись, высыпал ее в яму. Когда  посмотрел  вновь,
лица Чеснокова уже не было видно -  просто  неглубокая  яма,  засыпанная
землей.
 
Глава 10 
 
   Борис Рублев и его бывший сержант подъезжали к  двухэтажному  зданию,
обнесенному высоким, ровно выкрашенным дощатым забором.
   - Это здесь.
   - Шеф, подождешь? - обратился Андрей к водителю такси, протягивая ему
деньги.
   - Сколько ждать?
   - Может, полчаса, может, чуть меньше.
   - Конечно подожду, в этом районе пассажира можно и  полдня  ждать,  -
согласился водитель такси и, откинувшись на спинку сиденья, стал слушать
музыку.
   Он смотрел на двух широкоплечих  мужчин,  которые  вразвалку,  широко
шагая, направились к воротам в дощатом заборе.
   "Бандиты, наверное", - абсолютно спокойно и даже с некоторой завистью
подумал таксист, глядя, как Борис Рублев и Андрей Подберезский  скрылись
в воротах.
   - Это здесь, - подходя к двери, сказал Андрей и дернул ручку.
   Комбат стоял рядом с бывшим сержантом плечо к плечу. Дверь  оказалась
заперта. Андрей посмотрел на комбата. Тот кивнул.
   - Стучи сильнее, братец.
   - Сейчас я им стук сделаю.
   Огромный кулак Андрея Подберезского трижды ударил  в  дверь  с  такой
силой, что по зданию прокатилось раскатистое гулкое эхо.  И  лишь  после
этого послышались шаги и злой недовольный голос:
   - Кого там несет?
   - Открывай! - крикнул из-за двери Андрей.
   - Кто там?
   - Мне нужен Игорь Шумило.
   - Игорь? -  послышался  вечно  недовольный  дребезжащий  голос  из-за
двери.
   - Да-да, Шумило мне надо.
   - Сейчас открою.
   Заскрежетал ключ, дверь приоткрылась.
   Комбат рванул ее на себя с такой силой, что высокий сухощавый  парень
с полотенцем на шее выскочил на улицу, не  успев  выпустить  из  пальцев
ручку.
   - Где Игорь?
   Парень прижался к стене.
   - Игорь где, я у тебя спрашиваю? - прорычал Андрей Подберезский.
   Парень кивнул головой с темный коридор.
   - Там, там... Но он никого не принимает.
   - Меня примет.
   Комбат взял за плечо парня, отодвинул его в сторону и  зашагал  вслед
за Андреем Подберезским. Вскоре, пройдя по узкому коридору, они вошли  в
зал, полный всевозможных  тренажеров.  В  дальнем  углу,  у  приоткрытой
двери, из-за которой слышался девичий хохот и  крепкая  мужская  ругань,
стоял  большой  деревянный  стол,  на  котором  поблескивали  бутылки  и
громоздилась всевозможная еда. За столом сидело пятеро парней. В  мягком
кресле на углу стола расположился Игорь Шумило.
   Он подался  вперед,  едва  увидев  Андрея  и  незнакомого  мужчину  в
потертой кожанке.
   - О, кто пришел! - не поднимаясь с кресла, каким-то странным голосом,
будто он прекрасно знал комбата и не видел  его  всего  несколько  дней,
сказал Шумило и поднял стакан. - Сам господин Подберезский пожаловал! Но
что-то я не вижу на его плече  кожаной  сумки,  в  которой  должны  быть
деньги, - Игорь сделал глоток водки, затем взял креветку  и  опустил  ее
себе в рот, чавкая и глядя на приближающегося Подберезского и мужчину  в
кожаной куртке.
   - Присаживайся, - кивнул Шумило,  показывая  на  свободные  места  за
длинным, заставленным бутылками и едой столом.
   - Я не буду садиться, - сказал Подберезский. - Не буду и все  тут,  -
повторил он, словно поставил точку в разговоре, хотя до нее было еще  ох
как далеко.
   - А что так, Андрюша?
   - Не буду, - обрезал Андрей.
   - Как знаешь.
   - Знаю.
   Шумило посмотрел на своих парней. Один из них поднялся и  скрылся  за
дверью. Тут же девичий хохот стих и из соседнего  помещения,  в  котором
располагался небольшой  бассейн,  появились  еще  двое  -  широкоплечие,
коротко  стриженые  "лбы".  Они  посмотрели  на  своего  шефа,   который
непринужденно развалился в своем кожаном кресле, и тоже сели за стол  по
обе стороны от своего хозяина.
   - Так чего ж ты пришел, Андрей? Денег, как я вижу, не принес...
   - И не принесу, - сказал Подберезский.
   - Ну что ж, не принесешь, так  не  принесешь.  Это  твое  дело,  тебе
решать. Два киоска у тебя сгорели,  осталось  еще  три.  Вначале  сгорит
один, а потом сгорят и остальные. Так что ты уж лучше подумай,  что  для
тебя выгоднее - платить нам или вообще не иметь денег.
   - Я не стану вам платить.
   - Посмотрим, посмотрим. Как говорится, поживем - увидим.  А  это  кто
такой? - Игорь Шумило распахнул махровый халат, показывая крепкие мышцы,
и взглянул на комбата, испытывая его взглядом на прочность.
   - Это мой друг.
   - А ты что, один уже боишься к нам  ходить,  мы  же  даже  толком  не
ссорились?
   - Не боюсь я тебя, и ты это знаешь, Игорек.
   Страх - это не моя профессия, а твоя.
   - Боишься, боишься. Если бы не боялся, пришел бы один.  Поначалу  все
так - упираются,  говорят,  что  никого  не  боятся,  а  потом  приходят
вдвоем-втроем, хорохорятся, мол, всех вас приструним, но  так  не  может
долго тянуться, кому нужны чужие проблемы, потом на  коленях  вот  здесь
ползают, ноги мне лижут, клянутся в верности, обещают платить,  лишь  бы
проценты с них не требовал. И знаешь, платят. Платят  исправно.  Видишь,
как мы живем? Не бедствуем.
   - Хреново вы живете.
   Комбат смотрел на все это так, как смотрят на возню мух на тарелке  с
едой.
   - Что-то мне морда твоего друга не нравится, - вдруг сказал  один  из
парней, глядя на комбата. - Где-то я уже эту рожу видел. Может, он  мент
или омоновец? Смотри, за такие дела мы не только киоски попортить можем.
   - Он мой друг, - сказал Подберезский.
   - Так зачем же  ты  тогда  пришел  сюда?  Настроение  нам  попортить?
Неужели твой друг не мог  тебя  уму-разуму  поучить,  он  ведь  все-таки
постарше тебя будет, по всему видать - человек рассудительный.
   - Я пришел сказать, что платить не буду.
   - А я сказал - делай как хочешь. Но  поскольку  я  предоставляю  тебе
свободу выбора, то и сам волен делать, что заблагорассудится.
   - Сволочь ты...
   Еще одна креветка оказалась в крепких пальцах Игоря Шумило,  а  затем
перекочевала ему в рот.
   - Выведите их отсюда, парни. Они  мне  настроение  портят,  два  этих
мудака.
   Комбат вытащил руки из карманов кожаной куртки, понимая, что  сейчас,
собственно говоря, все и начнется. Прочее было не более чем прелюдией. И
он не сильно ошибся в своих предчувствиях.
   Парни тяжело поднялись из-за стола, вытерли руки, перепачканные едой,
и не торопясь, зная, что бежать тем не позволит гордость, направились  к
Андрею и комбату, стоящим в нескольких шагах от стола.
   - А ну,  валите  отсюда!  -  сказал  высокий  черноволосый  парень  с
борцовской шеей и с татуировками на обоих предплечьях. - Быстро, валите!
Пока я и мой дружок добрые. По-хорошему.
   - А ты меня не торопи! - чуть хриплым голосом сказал комбат.
   И это прозвучало как вызов.
   Игорь Шумило подался вперед, оперся локтями  на  стол  и  понял,  что
сейчас ему предстоит интересное зрелище. В  своих  парнях  он  оставался
уверен, все они были бывшими спортсменами,  кто  борец,  кто  боксер.  А
сейчас все они работали на него, потому  что  он  хорошо  платил,  а  он
работал еще на кого-то, на того, кто работал еще  на  кого-то...  Семеро
парней полукольцом обступили комбата и  Андрея  Подберезского.  Их  лица
были решительными.
   Комбат ждал, ждал первого удара,  первого  движения.  Он  понял,  что
предстоит нешуточная драка, ведь все семеро  были  здоровыми  парнями  и
скорее всего, довольно искушенными  в  драках.  Комбат  хоть  и  был  от
природы довольно крепким и высоким мужчиной, но тем не менее, он был  на
полголовы ниже Андрея Подберезского. И один из бандитов  решил,  что  он
станет его легкой добычей.
   Он сделал шаг к Борису Рублеву и  хотел  ударить  его  в  голову,  но
комбат качнулся, кулак со свистом разрезал воздух,  даже  не  задев  его
лица. Бандит удивился, и в  его  глазах  мелькнула  тень  растерянности.
Подобной реакции от уже немолодого человека он не ожидал. Ведь  мужчина,
стоящий перед ним, был вдвое старше его, и  подобная  резвость  казалась
невероятной.
   - У, бля! - изумленно выдохнул из себя парень и тут  же  бросился  на
комбата, пытаясь вцепиться пальцами в его крепкую шею.
   - Получи, - беззвучно проговорил Рублев.
   - ..бля!
   Комбат нагнулся и снизу изо всей силы ударил правой рукой в пах. Ноги
парня оторвались от пола, он подлетел в воздух и плашмя растянулся у ног
комбата. И тут же нога Бориса Рублева  ударила  в  его  грудь,  прямо  в
солнечное сплетение. Тот скорчился и пополз на четвереньках, скуля,  как
побитый пес.
   Вот после этого все и началось по-настоящему. Развлечение отменялось.
Стоило подумать о том, как, не потеряв лица, выйти из патовой  ситуации,
ведь сам хозяин смотрел на своих бойцов. Сразу же двое парней  бросились
на комбата. Он едва успел увернуться от правого и ребром ладони  -  так,
словно показывал приемы новичкам десантникам, нанес сокрушительный  удар
своему противнику по почкам.
   Затем Рублев сделал резкий разворот на одной ноге, бросил свое тело в
сторону, прямо навстречу второму нападающему, чего он никак не ожидал.
   Борис Рублев  ударил  его  ногой  в  грудь,  тут  же  сгруппировался,
отскочил в сторону и вновь бросился вперед, перехватив,  занесенную  для
удара, руку бандита в воздухе. С леденящим душу хрустом сломал сустав  и
ребром правой руки ударил парня  прямо  по  гортани.  Раздался  истошный
вопль. Но вопил не тот, которого ударил комбат, а один из тех,  которого
Андрей Подберезский перебросил через себя и кинул на тренажеры.
   Это была страшная драка, где никто не считал  ударов,  не  следил  за
временем, не фиксировал даже свои травмы, если, конечно,  они  позволяли
оставаться на  ногах.  Хрустели  сломанные  челюсти,  трещали  порванные
связки. Комбат носился по спортзалу как демон, нанося  удары,  уходя  от
них, выкрикивая ругательства, рыча, как бешеный зверь, при этом  успевая
помочь своему бывшему сержанту, который расправлялся то с  одним,  то  с
другим противником. Минут через семь-восемь все бандиты уже корчились на
полу с поломанными руками, выбитыми зубами.  Вокруг  чернели  маслянисто
блестевшие в искусственном свете пятна крови, многие тренажеры оказались
перевернуты, сломаны.
   Игорь Шумило наконец-то понял что и  к  чему  клонится.  Он  выскочил
из-за стола и попытался убежать, спрятаться в  соседнем  помещении,  где
располагался шестиметровый бассейн.
   Девицы, которые до прихода Рублева и Подберезского радостно смеялись,
теперь визжали и жались к стене. Комбат бросился вдогонку, за  убегавшим
главарем бандитов  и  в  несколько  прыжков  настиг  Игоря  Шумило.  Тот
попытался ударить комбата ногой, но тот ловко перехватил ступню и тут же
провел подсечку. Шумило упал, комбат бросился на него,  заломил  руки  -
так, как он обычно делал, когда в разведке ему надо было взять  целым  и
невредимым какого-нибудь душмана.
   Шумило скрежетал зубами:
   - Вам не жить! Не жить, козлы, не жить - А это мы еще посмотрим.
   - Не жить тебе!
   - А, по-моему - тебе.
   Комбат подтащил бандита к бассейну и, схватив за  волосы,  сунул  его
голову в воду. Он держал бандита с полминуты головой  в  воде,  пока  не
исчезли пузыри, и тот не начал судорожно дергаться. Затем поднял его  за
волосы из воды и прорычал, глядя в глаза:
   - Запомни, это мое первое  и  последнее  предупреждение!  Первое,  но
последнее! Если вы еще раз потребуете деньги с моего друга,  ты  станешь
трупом и даже не успеешь  этого  заметить.  Ты  будешь  плавать  в  этом
бассейне, как дохлая рыба.
   - Козел! - прорычал Шумило.
   - Дурак ты, дурак.
   - Козел, не жить тебе.
   И тогда  комбат  резко  ударил  его  головой  о  кафельный  борт.  Из
разбитого носа хлынула густая, ярко-красная липкая кровь.
   - Ты меня понял? - и комбат  еще  дважды  ударил  бандита  головой  о
кафель, но на этот раз не так сильно, как раньше.
   - Понял, понял.., отпусти...
   - Не понял ты ни хрена.
   - Пусти, понял.
   Но комбат и не думал отпускать. Он вновь сунул Шумило головой в  воду
и смотрел, как расплывается в прозрачной воде красная кровь.
   Затем вытащил его, схватив за плечи, и швырнул к стене.
   Девицы  больше  не  визжали.   Они   смотрела   на   происходящее   с
перекошенными, полными ужаса  и  смертельного  страха  глазами,  начисто
позабыв о том, что они в общем-то стоят абсолютно голые.
   - А вы не бойтесь, вас мы трогать не собираемся. И хотя  бы  простыни
накиньте.
   - Не подходи, - уже не угрожал, а умолял Шумило.
   - Так ты все понял?
   - Понял.., все...
   - Это говорю тебе я, комбат. Зовут меня  Борис  Рублев.  Запомни  это
имя, запомни раз и  навсегда!  -  комбат  погрозил  Шумило  указательным
пальцем. - И если еще раз вы приблизитесь  к  моему  другу,  я  появлюсь
здесь снова, и тогда вам не жить. Понял?
   Шумило кивнул. Кровь капала ему на волосатую грудь, а глаза полнились
страхом.
   - Мразь! - пробормотал комбат и, подхватив тяжеленного бандита, легко
перебросил его через себя, отправив  в  бассейн.  -  Поплавай,  помойся,
урод! И подумай, что я тебе сказал! А вы, шкуры, смотрите, что бы он  не
захлебнулся.
   Затем  комбат  вышел  в  спор