асов.  Энергия,
заключенная в сильных мужчинах, всегда ищет выхода и если не находит его
в разборках, то вовсю проявляется в дружеских чувствах.
   Андрей тут же обнял Бориса Ивановича и захотел было приподнять его от
земли, но Комбат опередил Подберезского:
   - Ну что, съел? - рассмеялся Комбат, опуская Андрюшу на пол. И только
сейчас заметил:
   - А на хрен ты в коридоре паркет положил?
   - Красиво. Да и деньги были.
   - В коридоре линолеум лежать должен или плитка.
   А то хочется сразу перед входной дверью  башмаки  снять  и  в  носках
топать.
   - Не снимай обувь,  Комбат,  -  принялся  останавливать  Подберезский
своего бывшего командира.
   Но тот упрямо освободился от ботинок и, не надевая  предложенные  ему
тапочки, вошел в комнату.
   - Как в музее, - наконец подытожил он. - Заходишь - и плюнуть некуда.
   - В пепельницу, - нашелся  что  ответить  Подберезский  и  отойдя  от
Комбата на пять шагов, осмотрел его, сидящего в кресле, с головы до ног.
- Тяжело, конечно, Комбат, представить тебя в новой роли,  но  что-то  в
твоем облике от "нового русского" есть.
   Комбат   чувствовал   себя   неуютно   под    пристальным    взглядом
Подберезского.
   - И что же? - мрачно поинтересовался он.
   - Основательность.
   - Ну ты и скажешь! - Комбат скрестил руки на груди и нахмурился. -  Я
может  и  русский,  но  никакой  не  "новый".  Звучит-то  -  прямо   как
ругательство!
   - Ну-ка, поднимайся, Борис Иванович, сейчас будем шмотки примерять.
   -  Чувствую  себя,  как  на  приеме  у  врача.  Сейчас  еще   скажешь
"Раздевайтесь".
   - Придется.
   Андрей Подберезский подошел к огромному встроенному зеркальному шкафу
и отодвинул одну из четырех створок. За ней на  полированных  деревянных
плечиках висели костюмы.
   - Ты что, носишь их? - удивился Комбат, никогда не видевший Андрея  в
костюме и при галстуке.
   - Иногда приходится.
   - В костюме же ни присесть, не встать, тут же стрелки испортишь.
   - А ты хоть раз в жизни костюм надевал?
   Комбат почесал пятерней затылок, задумался. Затем радостно улыбнулся:
   - Точно, было дело, помню.
   - Это когда же?
   - На выпускном вечере в школе. А потом как военную форму  надел,  так
из нее и не вылезал. Другие приходили  домой  и  сразу  же  в  гражданку
залезали, а я камуфляж, да камуфляж. Только после  Афгана  потихоньку  к
джинсам привык.
   - Ты, Комбат, хоть размер-то какой носишь? - Подберезский  подошел  к
нему и померился ростом.
   Он был чуть выше своего командира, но это становилось  заметно  когда
они стояли совсем рядом. А стоило отойти на шаг или два,  как  небольшая
разница мгновенно нивелировалась, наверное, за счет того, что Комбат был
чуть шире в плечах.
   Борис Иванович Рублев пожал плечами:
   - Не знаю.
   - А как ты шмотки выбираешь в магазине?
   - Подхожу, смотрю, у продавщицы спрашиваю, потом меряю. Если подходит
- покупаю.
   Такой образ мыслей, естественно, удивил Подберезского.  Сам-то  он  к
одежде относился очень серьезно.
   Костюмы выбирал дорогие, но они  стоили  потраченных  на  них  денег.
Джинсы он никогда не покупал дешевые, обувь - всегда удобную и  дорогую.
Естественно, что для Комбата Подберезскому не было жаль ничего и поэтому
он сразу же предложил ему свой лучший выходной костюм, обошедшийся ему в
семьсот долларов.
   Стильный, черный, с редкими узкими - в одну нитку - белыми полосками.
   Комбат сбросил куртку, расстегнув до половины,  стащил  через  голову
рубашку. Выбравшись из джинсов, он  стоял  перед  зеркальным  шкафом  и,
может, впервые увидел себя во всей красе - целиком. У него  самого  дома
было довольно большое зеркало, но в  нем  он  умещался  лишь  до  пояса.
Комбат несколько раз согнул руки со сжатыми  кулаками,  бицепсы  тут  же
вздулись шарами.
   Подберезский подал Рублеву белую, всего один раз побывавшую в  стирке
сорочку и с сомнением заметил.
   - Думаю, воротничок сойдется, если шею напрягать не станешь.
   - А что, расстегнуть воротничок нельзя?
   - С галстуком?
   - А что такого?
   - Одевайся.
   Борис  Иванович  с  удовольствием   облачился   в   белую,   пахнущую
освежителем рубашку, застегнул пуговицы, а затем, взявшись за манжеты, с
удивлением посмотрел на Андрея.
   - Пуговицы-то у тебя оторваны! Сразу видно, без  жены  живешь  и  баб
непутевых водишь.
   - Сюда запонки надо. Ну и профан же вы в таком деле, Борис Иванович!
   - Каждый человек в каком-то деле профан.
   Комбат принял от Андрея  запонки  -  дорогие,  блестящие  золотом,  с
камнями - и аккуратно, боясь раздавить их пальцами,  вставил  в  прорези
манжет.
   Подберезский не удержался от смеха.
   - Ты чего? - сдвинув брови к переносице, поинтересовался Комбат. Он и
сам себе не нравился в  таком  одеянии.  Из-под  белой  длинной  рубашки
торчали сильные загорелые ноги в простецких серых носках.
   - Вот брюки, - Андрей подал штаны, звякнув изящной пряжкой.
   -  Не  мужское  оно  все  какое-то,  -  продолжая  хмуриться,  Комбат
осматривал брюки.
   - У бабских ширинок не бывает.
   - А-то я не знаю.
   Рублев влез в стильные, чуть зауженные книзу, брюки, затянул ремень и
расправил рубашку. Верхняя  пуговица  у  воротника  так  и  осталась  не
застегнутой.
   - Галстук.
   - Простоват не будет? - усомнился Борис Иванович,  разглядывая  узкий
галстук темно-бордового цвета с тусклыми серебряными блестками.
   - Ты посмотри на другую сторону.
   - Сделано во Франции. Ну и что? - после  некоторых  сомнений  перевел
надпись Комбат.
   - А значит, лучшего не найти.
   - Думаешь, я знаю как эта гадость завязывается?  -  Комбат  крутил  в
руках галстук так, словно бы это была удавка и он собирался набросить ее
на шею своему врагу.
   Андрей Подберезский попробовал завязать галстук Комбату, стоя к  нему
лицом, но ничего не получилось.
   - Черт, привык на себе завязывать! Такое впечатление, будто в зеркало
смотрю и пытаюсь что-то сделать руками.
   Подберезский зашел за спину Комбату и только тогда завязал галстук.
   - Шею не напрягай.
   Пуговица зашла в петлю, галстук  затянулся,  и  Подберезский  тут  же
приколол его изящной серебряной булавкой. Подал Комбату пиджак.
   Тот неуклюже влез в него и застегнулся  на  все  пуговицы.  Он  стоял
перед зеркалом, глядя на отражение,  и  не  узнавал  самого  себя.  Лишь
только голова оставалась  прежней,  все  же  остальное  -  поддельное  и
комично-утрированное. И без того широкие плечи  Комбата  сделались  шире
из-за фасона пиджака. Большие отвороты, костяные пуговицы.
   - Еще ничего, когда стоишь, опустив руки,  -  тихо  проговорил  Борис
Иванович, - но стоит поднять - сразу появляются складки.
   - Костюмы надо уметь носить, - поспешил утешить его Подберезский.
   - А что их носить - надел и пошел.
   - Комбат, камуфляж на каждом встречном смотрится?
   - Нет, ты что. Чтобы камуфляж носить, нужно крепким мужиком быть.
   - То же самое и с хорошим костюмом.
   Подберезский ходил возле Комбата и  осмотрев  его,  честно  признался
себе:
   "Нет, Борис Иванович смотрится фальшиво, обманом за версту разит".
   - Ну что? - спросил Рублев,  зная  наперед,  что  сейчас  услышит  от
друга.
   - Херня, - признался Подберезский,  -  не  смотришься  ты  в  дорогом
костюме.
   - А ты смотришься?
   - Могу продемонстрировать.
   Борис Иванович уже хотел было скинуть пиджак, но Подберезский взял  с
полки фотоальбом и развернул где-то на середине.  На  небольшом  цветном
снимке  на  фоне  какого-то  готического  собора  стоял  Подберезский  в
костюме, с сигаретой, вправленной в  мундштук,  в  левой  руке.  Волосы,
обычно непослушные, аккуратно уложены.
   - Ты, что ли? - усомнился Комбат.
   - А то кто еще? Во Францию в прошлом году по делам ездил.
   - Да, умеешь носить. А мне такой не подойдет. Что же нам делать?
   Подберезский подошел к шкафу и вновь стал перебирать костюмы.  И  тут
его осенило:
   - Сейчас я тебе прикид подберу.
   Комбат с радостью разделся, оставив на себе из  шмоток  Подберезского
только рубашку и галстук.
   "Если Комбат не подходит для дорогого костюма, - думал Андрей,  -  то
нечего мечтать, что Бориса Ивановича можно изменить  за  такое  короткое
время".
   - Штаны, - он подал ему зеленые, от одного из костюмов брюки.
   А затем взял свой самый нелюбимый пиджак малинового цвета с  золотыми
пуговицами. Бывшая жена, не отличавшаяся хорошим вкусом,  как-то  купила
ему эту дрянь, будучи  в  полной  уверенности,  что  именно  так  должен
выглядеть солидный человек: идет по улице и сияет  золотыми  пуговицами.
Издалека видно, что богатый.
   А вот Комбат не увидел в этом подвоха. Он надел брюки, влез в  пиджак
и его даже не  смутило,  что  одежда  немного  ему  не  по  плечу,  чуть
маловата.
   - Вот теперь вроде бы порядок. Похож  на  ребят,  которые  в  дорогих
машинах ездят.
   Подберезский не стал убеждать Комбата, что в таких шмотках  в  Москве
можно   встретить   разве   что   провинциалов,   да   лиц   "кавказской
национальности".
   - Ничего себе видок! - говорил  Комбат,  пытаясь  заглянуть  себе  за
спину. - И там сидит, как влитый.
   Было в этом импровизированном костюме что-то от военной  парадки  или
дембельского мундира. И теперь, когда Комбат  был  облачен  в  малиновый
пиджак, почему-то перестало бросаться в  глаза,  что  щеки  его  выбриты
далеко не идеально.
   - Вот только галстук душит, - Рублев с отвращением распустил  узел  и
расстегнул верхнюю пуговицу.
   - Я же тебе говорил, батяня-Комбат, к костюму привыкать надо.
   - На хрен мне к нему привыкать! Всю жизнь ходить в нем не  собираюсь.
А на то  дело,  которое  затеяли,  можно  будет  пару  часов  в  день  и
потерпеть. Выйду из твоей квартиры - снова затяну.
   Подберезский остановился.
   - Хотя нет, лучше, наверное, ходить с расстегнутой верхней пуговицей.
   - Ты уверен?
   - Точно. Так интереснее.
   В шкафу у Андрея стояло и несколько пар обуви, которые он еще ни разу
не надевал. Подберезский предпочитал закупать обувь до начала  сезона  и
приобретал по несколько пар, зная  наперед,  что  ему  долго  приходится
привыкать к новой одежде, к новой обуви, прежде чем почувствует  себя  в
ней удобно.
   Комбату достались ботинки на толстой рифленой подошве  фирмы  "Экко",
немного не по сезону, более зимние, чем  осенние.  Но  голландскую  зиму
вполне можно сравнить с русской осенью, да и  Комбату  они  понравились,
потому что напоминали армейские ботинки, только были раз в пять мягче  и
сшиты аккуратнее. Одна беда: размер у Андрея был на один меньше, чему  у
Рублева.
   -  Ничего,  и  не  такие  разнашивали,  -  сразу  же  отверг   Рублев
предложение Андрея поехать купить ботинки.
   Он подумал, что неплохо было бы в таком прикиде  появиться  на  глаза
своей женщине - Светлане Иваницкой.
   "То-то удивилась бы, а то и вовсе не признала бы!"
   Но эти мысли оказались мимолетными и вновь Комбат подумал о деле.  Он
не привык действовать хитростью, обычно ставку делал  на  силу.  Поэтому
теперь во многом ему предстояло полагаться на полковника  Бахрушина,  на
чутье Андрея Подберезского и знание дела своего брата Андрея.  А  самому
ему предстояло выполнять роль наживки.
   - Ты уж извини, Андрюша, но долго я находиться  в  этом  не  могу,  -
Комбат снял пиджак, сел, закурил. - Не нравится мне твой прикид. Если бы
не Леонид Васильевич меня об этом  попросил,  черта  с  два  я  стал  бы
ввязываться.
   Подберезский прищурился:
   - Тебя и брат об этом просил.
   - Если бы на него не стал давить Бахрушин, он бы  никогда  ко  мне  с
подобным предложением не обратился.
   - А вот, кажется, и тот, о ком мы говорили, - Подберезский выглянул в
окно. Во двор заехал черный лимузин.
   - Не твои ли соседи?
   - Таких у нас во дворе нет.
   И точно. Когда двери черной машины,  снабженной  темным  тонированным
стеклом, отворились, на асфальт ступил Бахрушин. Одет он был в штатское,
и Подберезский еще раз поразился тому, как Леонид Васильевич  при  своей
неказистой фигуре умеет носить костюм -  ни  единой  складочки,  стрелки
такие, словно бы брюки только что вышли из-под утюга.
   Подберезский встретил гостей на площадке, проводил  в  дом.  Бахрушин
прибыл в сопровождении помощника, капитана ГРУ Виктора Альтова. Это  был
молодой человек, чуть больше  тридцати,  с  копной  соломенных  волос  и
пронзительным взглядом голубых глаз.
   Комбат несколько стесняясь своего нового наряда, встретил полковника,
стоя в новеньких ботинках посреди гостиной. Леонид Васильевич,  заметив,
какие метаморфозы  произошли  с  бывшим  командиром  десантно-штурмового
батальона, не смог скрыть улыбки, хотя и старался изо всех сил.
   - Ничего себе!
   - Это Андрюша все придумал. Может, вам и не так виделось?
   - Что ты, Борис Иванович, именно так я себе и представлял.  По-моему,
должно сработать.
   - А почему вы не на "Волге"?
   - На какое-то время эта машина будет принадлежать тебе.
   - Какая-то она с виду не того...
   - А что тебе не нравится, Борис Иванович?
   - Ну... Какая-то бандитская, что ли, - наконец-то подыскал подходящее
слово Комбат.
   - Такая и нужна.
   - Да нет, я  видел,  бизнесмены  теперь  больше  на  джипах  ездят  -
длинные,  тоже  черные.  Проходимость-то   у   джипа   не   сравнить   с
мерседесовской!
   - Может ты и прав, - задумался Бахрушин. - Еще, не поздно переиграть.
   - Если мне придется куда-нибудь ехать самому, то я предпочел бы джип.
   - Теперь ты будешь ездить только с шофером, - предупредил Бахрушин. -
Не вздумай садиться за руль сам.
   - Это будет зависеть от обстоятельств.
   Полковник ГРУ поставил на стол  небольшую  коробочку  и  раскрыв  ее,
высыпал на лакированную поверхность с дюжину золотых перстней. Тут можно
было отыскать и дутые перстни-печатки, и перстни, украшенные камнями, на
двух сверкали бриллианты.
   -  Подобрал,  чтобы  подороже  смотрелись,   -   объяснил   Бахрушин,
раскладывая перстни рядком.
   - Вы меня, словно бабу какую разодеть решили. - Что,  и  это  мне?  -
вытаращил глаза Комбат, разглядывая перстни.
   - А то кому же? Не я же стану их носить, - отвечал Бахрушин.
   - Будто цыган какой-то или вор в законе, - Борис Иванович поморщился.
- А это обязательно?
   - Обязательно.
   - Хорошо хоть серьгу в ухо не предлагаете.
   Он выбрал один из перстней - самый большой по размерам - и  с  трудом
водрузил его на безымянный палец.
   - Ваша взяла, Леонид Васильевич.
   - Одного мало, наденьте-ка еще парочку.
   С отвращением Комбат нацепил перстень с большим бриллиантом на  левую
руку и еще одну печатку на правую. Помахал руками перед лицом Бахрушина.
   - Ну, теперь я "в натуре".
   - Думаете, мне приятно на это смотреть? - Бахрушин ходил по  комнате.
Ему не хватало терпения, чтобы присесть. - Видеться  мы  с  вами  теперь
будем, Борис Иванович, редко, только в крайнем  случае.  Связь  со  мной
держите по телефону. Сперва звонок помощнику на "чистый" номер  и  после
этого я сам позвоню вам.
   Или же присылайте ко мне капитана Альтова.
   - Виктора, - обронил молодой человек, хранивший  до  этого  молчание,
лишь поздоровавшийся при встрече.
   - И он со мной будет неотвязно?
   - Я думаю, двух ребят мало будет.
   - Нет уж, вы меня недооцениваете, Леонид Васильевич.
   - Вот вам ключи от номера, документы.
   Комбат взял в руки книжечку гостиницы "Космос".
   - Фамилию и имя мы вам менять не стали, только на случай, если кто-то
будет интересоваться, мы изменили биографию в милицейском компьютере.
   - Спасибо. Но  я  и  сам  изменился,  -  Комбат  провел  ладонями  по
темно-малиновому пиджаку, - с трудом себя узнаю.
   - Поддерживаем связь, - Леонид Бахрушин крепко пожал руку Комбату,  и
тот в сопровождении Андрея Подберезского  и  Виктора  Альтова  вышел  на
площадку.
   Бахрушин захлопнул дверь и вызвал лифт.
   - Удачи, - помахал он рукой, когда створки лифта сходились.
   - Борис Иванович, - тихо проговорил капитан Альтов,  -  наверное,  вы
правы, и "Мерседес" мы заменим джипом.
   Рублев чувствовал себя скованно.  Он  еще  не  привык  к  пиджаку,  к
массивным  перстням  на  руках.  Все  трое  вышли  из  подъезда,  Андрей
Подберезский открыл дверцу машины, пропуская Комбата.
   - Может мне тебе еще и на чай дать? - усмехнулся  Рублев,  садясь  на
обтянутое бархатом сиденье.
   - Ну и шутки же у тебя, батяня! - Андрей захлопнул дверцу.
   Альтов сел за руль, и Мерседес плавно взял с места.
   Рублев был очень удивлен, когда после того, как машина остановилась у
гостиницы "Космос", Альтов достал из  багажника  два  больших  чемодана,
ведь ни Подберезский, ни он сам багажа не собирали, и ловко покатил их к
двери гостиницы.
   - Андрей, что ты плетешься? - Комбат обернулся.
   Подберезский шел следом за ним с непроницаемым выражением на лице.
   "Черт, он же мой охранник! - сообразил Комбат. - А значит, я не  могу
общаться с ним на равных. Вот дожил! Друзей своих будто собак на привязь
скоро сажать начну!"
   Номер был большой, двухкомнатный на двенадцатом этаже в правом  крыле
здания. Из него отлично просматривалась бывшая ВДНХ.
   - Мой номер  рядом,  -  предупредил  Альтов,  -  за  этой  стеной.  А
поскольку Подберезский ваш личный телохранитель, то он должен находиться
вместе с вами в номере.
   - Да тут места на целый взвод бы хватило! - Комбат понял,  что  может
наконец-то избавиться от надоевшего пиджака, бросил его на  стул.  Затем
захотел было стащить и перстни, но те сидели мертво.
   "Ладно, на ночь, может, и сниму с мылом", - решил Борис Иванович.
   А Виктор Альтов тем временем принялся обследовать номер. Естественно,
перед этим Леонид Бахрушин по своим каналам навел  справки,  установлена
ли в номере, который он снял для Комбата, подслушивающая аппаратура.  Но
одно дело - по линии МВД, ФСБ, но тут могли постараться и бандиты.
   Трогать ничего, естественно. Альтов не собирался.
   При наличии подслушивающей аппаратуры их план мог сработать и чище, и
раньше. Но его ждало  разочарование:  никакой  аппаратуры  в  номере  не
нашлось.
   - Времени на подготовку у нас полчаса, - предупредил Альтов,  покидая
номер. - Вызовите меня звонком.
   Комбат прошелся по номеру и наконец понял, что раздражает его  больше
всего отсутствие кухни. Дома на кухне он мог и чайку попить, и покурить,
и посидеть со свежей газетой в руках. А здесь кроме мягкой мебели ничего
не было. Дома он обычно сидел на простом  деревянном  стуле,  на  мягком
диване только спал.
   - Кипятильник у тебя, Андрюша, есть?
   - Зачем?
   - Чай вскипятить.
   Подберезский улыбнулся.
   - Здесь  не  принято.  Те,  кто  кипятят  чай  сами,  снимают  номера
подешевле.
   - Так что, мне уже и чаю попить нельзя?
   - Или в номер заказывают, или в бар спускаются.
   - Да они такого чая, как мне надо, в жизни не заварят!
   - Посмотришь. Если объяснишь как  следует,  Комбат,  заварят,  теперь
обслуга не та, что раньше.
   Борис Иванович ходил по  большой  комнате  и  нервно  крутил  большой
перстень-печатку на пальце.
   - Не суетись, Комбат, и перестань думать о костюме, пиджаке. Это  все
мишура.
   - Думаешь,  Андрюха,  я  и  сам  не  понимаю,  что  глупо  выгляжу  в
маскарадном костюме?
   - Чем глупее, тем лучше, - и Андрей тут же поспешил объяснить  почему
он именно так считает. - Да будь ты в своей нормальной одежде, к тебе бы
никто на пушечный выстрел не подошел. А так вся твоя сила, батяня, дурью
кажется.
   - Хрен с тобой, уговорил. Но пусть они только попробуют...  -  Комбат
вынул  портмоне  и  вновь  посмотрел  на  зеленые,  которые  ему  дал  в
пользование полковник Бахрушин. Точно такая же по  толщине  пачка  денег
представляла русские рубли.
   - Пошли, Андрюша.
   - Сперва позвоним, - Андрей протянул Комбату радиотелефон.
   Тот привыкший пользоваться  в  лучшем  случае  переносной  рацией  не
очень-то умело взял трубку и принялся тыкать  пальцем  в  кнопки.  Номер
Альтова подсказывал Андрей Подберезский.
   - Виктор, пошли. Нечего рассиживаться, -