охо.
   - А что с ним? - настороженно осведомилась  девушка,  еще  не  поняв,
какую игру с ней затеяли солидные мужчины.
   - Да у него понос. Видите, боится с  места  двинуться.  В  напряжении
весь...
   - Вот уж да!
   - Не вру!
   Девушка громко захохотала, отчего ее лицо стало более розовым и  чуть
более миловидным.
   - Подскажите, спасите его.
   - Аптека? Не знаю. А вот платный туалет за углом, могу проводить,  но
только до двери с буквой "М".
   - Да, да, спасибо.
   - Не  слушайте  его,  он  просто  идиот,  которого  по  недоразумению
оставили гулять на свободе.
   - Оба вы немного того...
   - Нет, только он, - Чесноков собрался праздновать победу.
   - Знаете, мой приятель хотел просто с вами познакомиться.
   - В честь чего?
   - Ему понравился ваш зад.
   - Придурки! - сказала девушка, резко развернулась и почти побежала.
   - Как она тебя! -  заулыбался  Александр  Чесноков,  толкая  в  плечо
Андрея.
   - Это она тебя, а не меня. Это ты для нее законченный придурок.
   - Кое в чем ты прав, зад у нее определенно ничего, а вот перед  ни  к
черту.
   - Да, перед подкачал.
   - Тогда грубый оральный секс отпадает и остается утонченный анальный,
- лицо Андрея Рублева приняло предельно мечтательное выражение.
   - Я все больше по старинке.
   - Я думаю, ты натрахаешься по старинке в своей Африке, смотри только,
СПИД не привези, а то весь банк перезаразишь, всех наших девочек.
   - Так ты же к их услугам не прибегаешь, чего тебе бояться?
   - Я не прибегаю, но могут же они потом от злости в чашку мне плюнуть.
   - Это точно, тебя наши девицы не очень жалуют.
   - Они женатых не очень-то жалуют. Но за тобой, как мухи  за  дерьмом,
бегают.
   - Мухи не бегают, а летают.
   - А они уже все такие подержанные, словно им крылышки  оборвали,  вот
они и бегают.
   - Ладно, не наговаривай.
   Мужчины, перешучиваясь и подкалывая друг друга, двигались  по  людной
улице.
   Наконец они  свернули  в  переулок.  Но  им  и  в  голову  не  пришло
оглянуться. Хотя навряд ли, даже оглянувшись,  занятые  своими  мыслями,
смогли бы они рассмотреть в постоянно движущейся,  снующей  массе  людей
одного единственного мужчину, который никуда не спешил, а шел с такой же
скоростью, под таким же черным зонтиком, как  у  Андрея  Рублева,  точно
вслед за ними, не перегоняя и не отставая.  Когда  Рублев  с  Чесноковым
приостанавливались,    приостанавливался    и    мужчина,     принимался
рассматривать рукоять своего зонтика или циферблат часов,  абсолютно  не
интересуясь, какое время показывают стрелки.
   - Ну вот и наш любимый бар, - облегченно вздохнул  Андрей  Рублев,  -
думаю, что на большую сумму я тебя не разорю,  не  смотри  на  меня  так
испуганно.
   - Вначале всегда думаешь так, а вот потом...
   - Что потом?
   - А потом уже не думаешь.
   - Так не бывает, всегда какие-то мысли в голове крутятся.
   - Потом не думаешь, а вспоминаешь.
   - С утра?
   - С утра...
   - Это точно.
   Мужчины, несмотря на  мрачную  перспективу,  все-таки  вошли  в  бар.
Услужливый швейцар тут же принял их зонтики и плащи, за  что  и  получил
мелкие чаевые.
   - Ну что, пойдем к стойке или сядем за столик?
   - Давай сядем за столик.
   Рублев и Чесноков в этом баре были довольно частыми  посетителями,  и
их здесь знали в лицо. Ведь банк "Золотой дукат" находился всего лишь  в
десяти минутах ходьбы. И бармен, и официантки не  без  пользы  для  себя
запоминали всех постоянных посетителей. Они не знали, кто они  и  откуда
приходят, но приветствовали их радушно, так,  как  может  приветствовать
вернувшегося из командировки мужа изменившая ему с соседом жена.
   Андрей уселся за столик и откинулся на мягкую спинку дивана. Чесноков
устраивался подольше, старательно и незаметно для окружающих  вытирая  о
ковер грязные подошвы своих дорогих башмаков.
   - Ой, смотри, Андрюша, - Александр Чесноков кивнул в сторону  стойки,
где спиной к ним сидела уже знакомая им девушка.
   - Мокрая, как дворовая кошка.
   - А ты сухой?
   - Ты предлагаешь посушиться?
   - Лучший способ для этого - снять одежду и развесить ее.
   - А как же понос?
   Сложенный зонтик свисал с руки  девушки,  и  с  разноцветной  материи
стекали по блестящему наконечнику и падали  на  ковер  прозрачные  капли
дождевой воды. Прямо у стойки темнело на ковре пятно.
   - Я ее раньше здесь никогда не видел.
   - И я не видел, - сказал Чесноков.
   - Если бы она была постоянной посетительницей, зонтик оставила  бы  в
гардеробе.
   - Наверное, так заскочила, ненадолго, если устроилась за стойкой.
   - Может, тормознем?
   - Ты же говорил, что оральным сексом с ней  заниматься  не  стоит,  а
вдвоем сзади не пристроиться. Это  только  возле  унитаза  двое  мужиков
могут делать одно дело.
   - Да пошел ты! - Андрей Рублев громко захохотал, да так  громко,  как
мог себе позволить лишь постоянный посетитель бара.
   Девушка оказалась единственной, кто не повернул голову на его смех.
   - Нервы у нее крепкие.
   - У меня тоже.
   Бармен посмотрел  на  мужчин  и  помахал  рукой,  как  добрым  старым
знакомым.
   - Что будем пить? - Чесноков облокотился на стол и заглянул в голубые
глаза Рублева.
   - В такую шальную погоду лучше начинать с крепкого и кончать им же...
   - Вот с крепкого и начнем. Кто будет заказывать? - спросил Чесноков.
   - Как обычно.
   - Я угощаю, ты заказываешь.
   - Хорошо, уж я-то постараюсь тебя разорить. И не на полтинник.
   - Ты уж сильно не разгоняйся, а то мне деньги еще пригодятся.
   - Помнишь анекдот? - когда уже прошло минут пять и  на  столе  стояла
колба с коньяком, лежали в  стеклянной  тарелке  горячие  бутерброды,  -
поинтересовался Андрей Рублев у своего приятеля.
   Тот разлил коньяк по рюмкам.
   - А почему ты не захотел, чтобы его подогрели?
   - К черту! Я во все это не верю. Лучше подогрею его внутри. А он меня
- как в любви.
   - Так что ты хотел рассказать, Андрюша?
   - Помнишь, мой брат, Борис, рассказывал анекдот?
   - Про прапорщика, что ли?
   - Да нет, не про прапорщика и не армейский, а про мужика алкоголика.
   - Нет, вроде бы не помню. Может быть, я сам уже был пьяный?
   - Да, по-моему, ты уже был тогда готов.
   Так вот, слушай. Заходит мужик в  ресторан  и  говорит:  "Мне  десять
рюмок водки и все по пятьдесят". Ему приносят  водку,  прямо  на  глазах
расставляют в  рядок  десять  рюмок,  наливают.  Мужик  берет  вторую  и
начинает пить. И так пьет до девятой. Все  в  ресторане  оставляют  свою
жратву, баб и с удивлением смотрят на этого странного мужика. Затем один
не выдерживает и спрашивает: "Слышь, мужик, а что  это  ты  так  странно
пьешь, оставляешь первую и последнюю?" Мужик крякает, заедает огурцом  и
объясняет: "Первая, ребята, мне всегда плохо идет,  а  последняя  всегда
оказывается лишней.
   Вот поэтому я всегда оставляю первую и десятую".  Сказав  это,  мужик
падает под стол, совсем как ты в тот раз.
   - Ты предлагаешь первую не пить?
   - Давай будем их считать вторыми.
   - Давай.
   Мужчины  выпили  коньяк.   А   после   четвертой   они   уже   совсем
развеселились, согрелись и принялись осматриваться по сторонам в поисках
девиц соответственного поведения, с которыми можно, истратив всего  лишь
по полтиннику баксов, неплохо отдохнуть. Но, кроме девушки в  кожанке  с
мокрым зонтиком, свободных девиц в баре не  оказалось.  Правда,  она  не
выглядела проституткой, но тем интересней становилась  задача  совратить
ее.
   - Иди, пригласи, - шепотом сказал Рублев своему приятелю.
   - А вот пойду и приглашу.
   - Смотри, не перепутай последовательность - сперва поздоровайся, а уж
потом за задницу ущипни.
   - Я щиплю их только за грудь.
   - А они тебя за что?
   - Тссс... - Чесноков приложил палец к немного  пухлым  губам,  -  они
щиплют меня за то, что я умею их любить как никто другой.
   - Я ожидал другого ответа.
   - Какого?
   - Двусмысленного - за то, чем я их умею любить, как никто другой.
   - И за это тоже, - Александр приподнял маленькую рюмку  и  осторожно,
словно боялся ее ненароком проглотить, опрокинул в широко раскрытый рот.
- Ты не смотри на меня так, я коньяк пить умею, но  иногда  так  хочется
нарушить приличия...
 
Глава 6 
 
   Мужчина в сером плаще, который провожал Рублева и Чеснокова от самого
банка до бара, уже десять минут куда-то пытался  безуспешно  дозвониться
из телефона-автомата. Он чертыхался, нервно  поглядывал  на  зашторенное
окно бара, за которым все-таки можно  было  разглядеть  силуэты  надолго
устроившихся за столиком двух мужчин.
   Наконец-то он дозвонился,  коротко  переговорил,  прикрывая  микрофон
ладонью - то ли от дождя, то ли от чужих ушей  и,  облегченно  вздохнув,
закурил уже третью по счету сигарету. Затем он перешел на другую сторону
улицы, потоптался минут пять под  козырьком  и,  взглянув  на  циферблат
своих часов, вошел в бар, где не раздеваясь,  бросил  швейцару  короткую
фразу:
   - Я ненадолго.
   - Как желаете.
   Мужчина подошел к стойке, указательным  пальцем,  украшенным  золотой
печаткой, поманил к себе бармена и заказал:
   - Сто пятьдесят "Абсолюта" и безо льда.
   - Бутерброд?
   - Хммм... - нечленораздельно промычал пришелец с улицы, словно  хотел
этим выказать свое изумление - неужели он  похож  на  человека,  который
закусывает после одной рюмки водки.
   Бармен ловко снял пробку с матовой  бутылки,  показал  ее  мужчине  в
сером плаще, дескать, этот или не этот. Мужчина кивнул в знак согласия:
   - "Абсолют" он и есть "Абсолют".
   Бармен высоко поднял бутылку  и  водка  тонкой  струйкой  полилась  в
тонкостенный  стакан,  который  тут  же  запотел.  Девица  в  кожанке  с
любопытством  посмотрела  на  мужчину.  Но  тот  взглянул  на  нее   так
неприветливо, что улыбка тут же исчезла с ее лица.
   - Придурок, - прошептала девушка.
   А из-за столика уже выбирался с маслянистой улыбкой на  пухлых  губах
Александр Чесноков. Его пиджак был расстегнут, а  дорогой  галстук  чуть
расслаблен. Глаза блестели сильнее, чем золотые пуговицы, улыбка на лице
Александра получилась широкой и добродушной.
   Она обещала райские  удовольствия  своему  владельцу  всего  лишь  за
пятьдесят баксов. Это была та сумма, которую Чесноков мог  потратить  на
такое дело без особого сожаления.
   - Девушка, мы вам, наверное, нагрубили... -  устраиваясь  на  высокий
табурет, по-птичьи поджимая ноги, проворковал Чесноков,  плечом  касаясь
девушки.
   - Как ваш понос? - довольно громко поинтересовалась та.
   - А вы знаете, прошел! Как увидел вас в этом баре, сразу и прошел.
   - Это хорошо, - девушка улыбнулась. Ей явно льстило  внимание  такого
солидного, респектабельного мужчины, тем более, не  безнадежно  старого,
как казалось ей в ее двадцать лет.
   Она уже полчаса растягивала как могла сто граммов  вишневого  ликера,
самого дешевого в этом баре, пытаясь им согреться.
   - Хотите, я познакомлю вас  со  своим  другом?  -  начал  разыгрывать
беспроигрышный вариант Александр, мол, не о себе пекусь, а о друге.
   - У него тоже понос и он хочет от него избавиться? Пусть  смотрит  на
меня, если мой вид способен скрепить желудок.
   - А у вас все в порядке с юмором,  -  похвалил  девушку  Чесноков.  -
Пойдемте за наш столик.
   - У меня все в порядке.
   - Но с юмором особенно. Обычно молодые избегают не только  шутить  на
такие темы, но и  вида  не  показывают,  будто  когда-либо  в  жизни  им
приходилось ходить в туалет. Один мой приятель заработал себе воспаление
мочевого пузыря, поскольку боялся сказать девушке,  с  которой  проходил
всю ночь под звездами, что хочет "пи-пи". Так, пойдем за наш столик, вам
одиноко сегодня, нам одиноко...
   Та пожала плечами так, словно бы у нее по спине ползали муравьи.
   - А о чем мы будем разговаривать? О  дождливой  погоде  иди  о  вашем
поносе?
   - С этого можно начать.
   - Лишь бы этим не кончилось, - захохотала девушка на удивление звонко
и бесшабашно.
   Бармен подмигнул Чеснокову, дескать, я ее, приятель, вижу насквозь, и
у тебя все получится, а полтинника как раз хватит на угощение и мотор.
   Чесноков в ответ улыбнулся бармену:
   - Что она предпочитает?
   - Могу ошибиться, но она здесь третий раз и все время  пьет  вишневый
ликер.
   - Тогда за наш столик целую бутылку ее любимого вишневого ликера.
   Бармен подал граненую бутылку, предварительно протерев ее салфеткой.
   - И кофе для всех.
   - Только мне без сахара, - вставила девушка, потому что у нее  и  так
начиналась изжога от неимоверно сладкого тягучего ликера.
   - Пойдемте, пойдемте. Кстати, как вас зовут? Я Александр, а мой  друг
- Рублев.
   - Надеюсь, не Андрей?
   - Андрей. А как вы догадались?
   - Ну, если Рублев, то, наверняка, Андрей.
   Если  Ульянов,  обязательно  Владимир,  а  если   Гагарин,   то   уж,
непременно, Юрий.
   - А-а, - на всякий случай заулыбался Чесноков. - А вас как зовут?
   - Меня? - девушка вновь передернула плечами. - Меня зовут Наташа.
   - Значит, Ростова.
   - А вот и нет.
   - Тогда Безухова и вы замужем за Пьером.
   - У вас какие-то  вторичные  шутки.  Хотя  вы,  наверное,  достаточно
выпили.
   К столику Чесноков уже вернулся с Наташей, которую держал  под  руку,
как бы боясь, что Рублев перехватит ее. Когда он усадил девушку за стол,
нога Андрея Рублева тут же коснулась ее лодыжки, а  левое  веко  у  него
нервно дернулось, подмигивая. Наташа ногу не убрала,  но  подмигивать  в
ответ  не  стала,  она  еще  не  решила,  кому  из  этих  двоих   отдаст
предпочтение - тому, кто больше потратит на нее  или  тому,  кто  больше
понравится.
   Мужчина в сером  плаще  поставил  пустой  стакан  на  стойку.  Больше
заказывать он ничего не стал, лишь нервно  принялся  вертеть  в  толстых
грубых пальцах с коротко подстриженными ногтями пачку сигарет, время  от
времени бросая через плечо  равнодушные  взгляды  на  посетителей  бара,
устроившихся за столиками.
   Сам же он предпочитал оставаться в тени у самого края стойки.
   - Все в порядке? - поинтересовался у него бармен. - Хотите  еще?  Или
бутерброд?
   - Не сейчас.
   - Я всегда рядом.
   Бармен на время потерял к этому посетителю всякий интерес, поняв, что
тот больше ничего заказывать не станет, но и не уйдет в ближайшее время.
   Громко  играла  музыка,  которую  пытались  перекричать  Чесноков   с
Рублевым, отвешивая Наташе комплимент за  комплиментом.  Та  пьянела  на
глазах. Она уже не пила свой ликер,  мужчины  уговорили  ее  перейти  на
коньяк. Тем более, что на столике  появилась  вторая  колба,  а  первая,
опустевшая, как перегоревшая лампочка, была унесена.  Бар  за  последний
час, благодаря дождливой погоде, наполнился людьми, и бармен еле успевал
наполнять рюмки, стаканы, чашки, засовывать в микроволновую печь тарелки
с бутербродами и все это  пахнущее,  пузырящееся,  булькающее  богатство
раздавать жаждущим выпить и закусить посетителям.
   Мужчина в сером плаще, так  и  сидел,  привалясь  плечом  к  стене  и
облокотясь на стойку.
   Он нервно курил, держа сигарету спрятанной в кулак -  так,  словно  в
баре лил дождь, а он  берег  огонь  от  капель.  Работали  кондиционеры,
вдувая чистый, чуть прохладный воздух  в  накуренное  помещение.  Музыка
гремела все громче и громче, а на двух больших экранах  телевизоров,  на
одном - откровенно беззвучно, как  рыба,  раскрывал  рот  диктор,  а  на
другом - выгибалась Мадонна,  совершенно  не  попадая  в  такт  звучащей
мелодии. И не мудрено - пел Майкл Джексон. В общем все было  здесь,  как
всегда.
   - А вы как трахаться предпочитаете? -  прямо  в  ухо  кричал  Наталье
Чесноков.
   - Шарахаться?
   - Трахаться! - А! Я и не думала, что вы так откровенны.
   - И Андрей тоже.
   Та в ответ хохотала:
   - Что он имеет в виду, Андрей?
   - Что имеет, то и введет.
   - А что вы имеете?
   Рублев извлек из кармана дорогую записную книжку-портмоне:
   - Я обязательно должен записать твой телефон.
   - А я его не даю каждому встречному, нам надо хотя бы пуд соли прежде
съесть.
   - Так ты не даешь каждому встречному?  -  Андрей  изобразил  на  лице
грусть, - а я так надеялся! - после чего  он  положил  книжку  на  диван
между собой и Наташей,  круглый  диван  позволил  теперь  им  рассесться
немного в  другом  порядке  -  Рублев  неуклонно  подбирался  к  девушке
поближе.
   Наталья даже не смущалась. Она хохотала еще громче. А под  столом  ее
округлые колени уже хватал влажной ладонью и гладил по скользкому  чулку
Андрей Рублев. Время от временем руки Александра Чеснокова тоже исчезали
под столом, но дальше середины бедра он редко добирался, правда,  иногда
морщился, когда его пальцы переплетались с пальцами Рублева.  Тогда  все
трое начинали хохотать и пить  коньяк,  вытаскивая  руки  из-под  стола,
правда, на время.
   Народа на улице стало меньше,  ибо  дождь  продолжал  лить.  Прямо  у
входа, чуть  заехав  колесами  на  тротуар,  остановились  два  джипа  с
затемненными стеклами. Из джипов выскочили мужчины в камуфляже. Их  лица
закрывали маски, у двоих в руках оказались короткие автоматы,  остальные
были вооружены дубинками.
   Дверь бара резко распахнулась, впуская непрошенных гостей.
   Швейцар посчитал за лучшее спрятаться  в  глубине  коридора,  а  лицо
бармена вытянулось, когда он увидел вооруженных омоновцев,  и  его  рука
инстинктивно захлопнула ящик кассового аппарата, вдвинув его до отказа.
   - Всем оставаться на местах! - раздался громкий  приказ.  -  Плановая
проверка документов. Всем сидеть, руки за голову!
   Послышались возмущенные крики. Но люди в камуфляже уже рассыпались по
небольшому залу, а двое с автоматами остались стоять у стойки.
   Рублев оторвал руки от колен Наташи и нехотя положил их на стол. Тоже
самое сделал и Чесноков. Проверка документов шла быстро.
   Один из омоновцев приостановился на время рядом с  мужчиной  в  сером
плаще. Тот подал ему документы и вроде бы  что-то  извиняющимся  голосом
пробормотал. Сразу же от него, швырнув документы на  стойку,  человек  в
камуфляже с коротким автоматом направился к столику, за которым  сидели,
положив руки на столешницу, Рублев, Чесноков и Наташа.
   - Пошла вон отсюда! - сказал  омоновец,  сильно  схватив  девушку  за
плечо и буквально выдернув ее из-за столика.
   - Какого черта вы распускаете руки!
   - Заткнись, шкура, иначе заберем!
   - За что?
   - - За проституцию. Ваши документы.
   Чесноков хотел было сунуть руку в нагрудный карман пиджака, туда, где
лежали его документы, но омоновец сильно толкнул его в грудь.
   - Не двигайся! - и кивнул второму. - По-моему, это они. Пошли с нами,
руки за голову!
   Чесноков и Рублев, несмотря на то, что были  изрядно  выпивши,  стали
возмущаться.
   - Что это такое?
   - Да ты знаешь, кто мы?
   Омоновец выслушал, затем положил руку на плечо  Андрею  Рублеву.  Тот
поморщился, но все-таки решил сбросить ее. Затем посмотрел на Александра
Чеснокова, как тот поведет себя в  этой  ситуации?  Все-таки  Андрею  не
хотелось брать всю ответственность на себя.
   Александр некоторое время раздумывал. Его пока еще никто не подгонял,
хотя омоновец и  смотрел  на  него  через  узкую  прорезь  черной  маски
настойчиво и достаточно недружелюбно.
   Этот взгляд не понравился Александру Чеснокову, даже немного испугал,
он почувствовал, как по его спине бегут мурашки.
   Единственная, кто оставалась  в  этой  ситуации  спокойной,  так  это
Наташа. Она уже успела получить в свой адрес малоприятные  выражения  от
омоновцев и понимала, к ней теперь никто  никаких  претензий  не  имеет.
Если вести себя тихо, то никто и не тронет. Стоило ей отойти в  сторону,
и про нее, словно, забыли.
   Рука омоновца все еще продолжала  лежать  на  плече  Андрея  Рублева.
Гримаса неудовольствия искажала его лицо. Наконец, он  брезгливо,  двумя
пальцами взял омоновца за запястье и попытался  сбросить  его  кисть  со
своего шикарного пиджака. Но не тут-то было. Даже невооруженным взглядом
можно было заметить, чт