нд попросил, чтобы пришла Веспер. До этого ему не
хотелось ее видеть.
   Ему говорили, что она каждый день приходит в клинику и справляется  о
его состоянии. Она присылала ему цветы. Бонд не любил этого  и  попросил
медсестру отдать цветы другому больному. Когда он попросил о том  же  во
второй раз, цветы больше не приносили. Бонд не хотел обидеть Веспер,  но
он не любил, когда около него были эти сугубо  женские  атрибуты.  Цветы
требовали ответной благодарности по отношению к тому, кто их дарил,  они
постоянно намекали  на  некоторую  нежность  и  симпатию,  а  это  Бонда
утомляло. Он ненавидел, когда с ним нянчились, ему казалось, что у  него
начинается приступ клаустрофобии.
   Бонда не радовала перспектива все это объяснять Веспер.
   Его также смущала необходимость задать ей несколько вопросов  о  том,
что вое еще его волновало  и  что  касалось  связанных  в  ней  недавних
событий. Он был почти уверен, что ее ответы напомнят ей  о  неразумности
некоторых ее поступков. Но ему нужно было обдумать доклад  об  операции,
который он должен будет представить М., и он не хотел  быть  вынужденным
критически отзываться в нем о Веспер, которой это могло стоить службы.
   Впрочем, самый болезненный вопрос, на который он должен был  ответить
сам, он избегал себе задавать.
   Врач не раз говорил с Бондом о его ранах.  И  не  раз  повторял,  что
страшная пытка не скажется  никакими  нежелательными  последствиями.  Он
обещал, что здоровье Бонда полностью восстановится и ни одна из  функций
организма не будет нарушена. Однако то, что видел и чувствовал Бонд, ему
самому оптимизма не внушало. Кровоподтеки и опухоли  по  всему  телу  не
проходили, и, когда действие укола прекращалось, он мучился  от  сильных
болей. Его воображение, однако, подвергалось еще большим испытаниям, чем
тело. За час, проведенный под  пытками  Намбера,  уверенность,  что  как
мужчина он уже ни на что не годен, оставила в  сознании  Бонда  глубокую
рану. И ни один медик не мог бы ее залечить.
   С  тех  пор,  как  Бонд  в  "Эрмитаже"  впервые  увидел  Веспер,  его
по-прежнему тянуло к ней. Он знал: если бы в ночном клубе все  сложилось
иначе, если бы Веспер каким-то образом ответила на  его  шаг  навстречу,
если бы не было того похищения, они бы закончили вечер в одной  постели.
Даже потом, в машине по дороге на виллу, в какой-то момент, когда, видит
Бог, ему было о чем подумать, он, глядя на ее несуразно обнаженные ноги,
задумался - и весьма сильно - о ней.
   Теперь, когда он должен был ее увидеть, ему  было  страшно.  Страшно,
что его чувства  никак  не  откликнутся  на  эффектную  красоту  Веспер.
Страшно ощутить себя куском льда рядом с ней. Этот страх  -  и  Бонд  не
обманывал себя - был  истинной  причиной  того,  что  он  больше  недели
оттягивал испытание встречей с Веспер. Он и сейчас  хотел  отложить  эту
встречу, но убеждал себя, что ему необходимо  подготовиться  к  докладу,
что эмиссар прибудет из Лондона со дня на  день  и  захочет  узнать  все
детали операции и что если ему, Бонду, суждено худшее, то  время  ничего
не изменит.
   На восьмой день его пребывания в клинике, ранним утром,  когда  после
сна  он  чувствовал  себя  посвежевшим  и  отдохнувшим,  Бонд   попросил
пригласить к нему Веспер. Неведомо почему он ожидал увидеть ее бледной и
усталой, ему казалось, что пережитое им самим должно как-то проявиться и
в ней. Он никак  не  ожидал,  что  в  комнату  весело  ворвется  высокая
загорелая девушка в тюсоровом платье с черным поясом.  Улыбаясь,  Веспер
остановилась перед ним.
   - Боже, Веспер, - сказал Бонд, несколько неестественно приподняв руку
в приветствии, - но вы просто расцвели! То,  что  мы  с  вами  пережили,
пошло вам на пользу. Как вам удалось так замечательно загореть?
   - Я чувствую за собой огромную вину, - сказала  она,  присаживаясь  у
кровати. - Пока вы лежите здесь, я каждый день проводила на пляже.  Врач
сказал, что это мой долг; я подумала, что ничем не помогу вам, если буду
весь день страдать  у  себя  в  номере.  Я  нашла  прекрасный  маленький
песчаный пляж и до вечера сижу там с книгой.
   Туда ходит автобус, но остается еще немного пройти  через  дюны,  так
что есть возможность забыть, что это как раз  по  дороге  к  вилле.  Она
заговорила тише. Упоминание о  вилле  заставило  Бонда  отвести  взгляд,
однако  Веспер  продолжала,  стараясь  не   замечать   молчания   своего
собеседника.
   - Врач считает, что вам совсем скоро разрешат вставать...
   Я подумала, что немного погодя смогла бы показать вам мой пляж.  Врач
говорит, что купание вам было бы полезно.
   - Еще неизвестно, когда я  буду  в  состоянии  выйти  отсюда,  -  зло
проговорил Бонд. - А уж когда я смогу купаться,  вероятно,  лучше  будет
делать это в одиночку. Мне не хотелось бы пугать людей.  Не  говоря  обо
всем остальном, сказал он, переведя взгляд на одеяло, - все тело у  меня
сплошной синяк. Но вы должны развлекаться, врача нужно слушаться.
   Веспер задела горечь и несправедливость этих слов.  -  Я  сожалею,  -
сказала она, -  я  только  думала...  Я  хотела...  Глаза  у  нее  вдруг
наполнились слезами. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
   - Я хотела... помочь вам быстрее поправиться.
   Голос ее задрожал. Она виновато смотрела на Бонда, в глазах  которого
было осуждение. Не выдержав, она закрыла лицо руками и расплакалась.
   - Простите, - проговорила она глухим голосом, - прошу вас,  простите.
- Она вынула из сумочки носовой платок и промокнула  глаза.  -  Во  всем
виновата я, я знаю.
   Бонд вдруг растрогался. Он положил забинтованную ладонь ей на колено.
   - Не будем больше об этом, Веспер. Извините меня, я был очень груб  с
вами. Вы поймите, это ревность, вы загораете, а я  прикован  к  постели.
Как только я чуть поправлюсь, я поеду с вами,  и  вы  мне  покажете  ваш
пляж. Вы правы, это действительно  то,  что  мне  нужно.  Я  очень  хочу
побыстрее выйти отсюда.
   Она погладила его руку, отошла к окну  и,  приведя  себя  в  порядок,
вновь села рядом.
   Бонд с нежностью смотрел на нее. Как все закаленные  жизнью  мужчины,
он легко впадал в сентиментальность. Веспер была очень  красива,  и  его
властно влекло к ней. Он решил не откладывать с вопросами. Он  предложил
ей сигарету, они заговорили о приезде шефа центра S и о реакции  Лондона
на поражение Намбера.
   Даже судя по тому, что знала  Веспер,  было  очевидно,  что  операция
завершилась удачно. Скандал вокруг имени Намбера продолжал  разрастаться
по всему миру. В  Руаяль  прибыли  корреспонденты  многих  английских  и
американских  газет,  они  искали  того  ямайского  миллионера,  который
победил Намбера за карточным столом. Им удалось выйти на Веспер, но  она
сказала, что Бонд собирался ехать играть в Канны  и  Монте-Карло.  Толпа
журналистов двинулась из Руаяль-лез-О на юг  Франции.  Матис  с  помощью
полиции постарался убрать все следы операции, и газетам пришлось  искать
сенсации в Страсбурге  и  рассказывать  о  панике  в  рядах  французских
коммунистов. - Веспер, - прервал ее Бонд, - что на самом деле  произошло
в ночном клубе? Я видел только то, как вас увозили.  -  И  в  нескольких
словах пересказал ей, что увидел, выйдя из казино.
   - В тот момент я растерялась, -  сказала  она,  избегая  смотреть  на
Бонда. - Не найдя Матиса у входа, я  вышла  на  улицу.  Ко  мне  подошел
посыльный и спросил,  не  я  ли  мисс  Линд;  он  сказал,  что  человек,
передавший мне записку, находится в машине на  стоянке.  Честно  говоря,
меня это не очень насторожило. Я была знакома с Матисом всего  несколько
дней и не знала, как он работает. Словом, я вышла  во  двор  и  пошла  к
машине. Она стояла чуть в отдалении справа, а там было  довольно  темно.
Когда я подошла, двое людей Намбера выскочили  из-за  соседних  машин  и
задрали мне платье на голову. - Веспер покраснела. - Кажется, пустяк,  -
сказала она смущенно, - но невероятно эффективно,  даже  крика,  похоже,
никто не услышал.  Я  пыталась  отбиваться  ногами,  но  это  совершенно
бесполезно, я ничего не видела.  Они  схватили  меня  с  двух  сторон  и
запихнули в машину. Я, конечно, отбивалась.  Когда  машина  тронулась  и
пока они возились с веревкой, я высвободила одну руку и бросила  сумочку
в окно. Надеюсь, она на что-то сгодилась. Это было почти инстинктивно. Я
просто испугалась, что вы не будут знать, что со мной случилось,  вот  и
сделала первое, что пришло в голову.
   Бонд был уверен, что, не выброси Веспер  сумочку,  Намбер,  поскольку
того интересовал Бонд, возможно, сам бы выкинул ее.
   - Разумеется, мне это очень помогло, - сказал Бонд. - Но почему вы не
подали какой-нибудь знак, когда я окликнул вас там, в машине, уже  после
того, как они меня схватили? Вы меня испугали. Мне показалось,  что  они
вас оглушили.
   - Возможно, я была в обмороке. В моем "мешке" невозможно было  дышать
даже после того,  как  они  прорезали  дырку.  Я  несколько  раз  теряла
сознание и не помню почти ничего, что происходило со мной до приезда  на
виллу. Я по-настоящему поняла, что  они  вас  схватили,  лишь  когда  вы
побежали за мной в коридоре.
   - Эти двое вас не тронули? - спросил Бонд.  -  Они...  не  попытались
воспользоваться вашей беспомощностью, пока Намбер возился со мной?
   - Нет, - сказала Веспер. - Они связали мне ноги и  посадили  в  угол,
лицом к стене, а сами ушли  в  соседнюю  комнату  и  играли  в  карты  -
наверное, в белот, судя по тому, что я слышала, - а потом оба,  кажется,
заснули. Тогда их застрелили. Я услышала  какое-то  странное  шипение  и
потом грохот, как будто  кто-то  упал  со  стула  на  пол.  После  этого
послышались тихие шаги, и кто-то закрыл дверь.  А  потом,  до  появления
Матиса, не происходило уже ничего. Я почти все  это  время  была  как  в
полусне. Я не знала, что с вами, тихо сказала она, - один  раз  услышала
какой-то страшный крик, но как будто очень издалека.  По  крайней  мере,
мне так кажется, что это был крик. В тот  момент  я  подумала,  что  это
галлюцинация.
   - Боюсь, это не было галлюцинацией, - сказал Бонд.
   Веспер протянула к нему руку. Глаза ее были полны слез. -  Чудовищно,
что они с вами сделали, - прошептала она. И все это из-за меня. Если  бы
только...
   Она спрятала лицо в ладони.
   - Мало ли, что могло быть, - успокаивал ее Бонд. Вчерашний день - это
уже вчерашний день. Слава Богу, они оставили в покое вас, -  сказал  он,
похлопав ее по руке. -Они должны были  заняться  вами  после  того,  как
по-настоящему размягчили бы меня ("размягчить" - удачное слово,  подумал
Бонд). Мы должны благодарить СМЕРШ. А теперь хватит. Забудем! В том, что
произошло, я убежден, нет вашей вины. Кто угодно поймался бы на записку.
Так что хватит думать об  этом,  -  закончил  он,  повеселев.  Веспер  с
благодарностью улыбнулась сквозь слезы.
   - Правда?.. Вы меня прощаете? - спросила она. - Я думала, вы  никогда
не захотите меня простить... Я... постараюсь... как-нибудь ответить  вам
на это.
   "Как-нибудь?" - сказал про  себя  Бонд.  Он  посмотрел  на  нее.  Она
улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ.
   - Будьте осторожней, - заметил он. - Я могу поймать вас на слове.
   Она посмотрела ему в глаза и ничего не ответила, но Бонд  понял,  что
недосказанный вызов принят. Она поднялась, осторожно пожала ему  руку  и
сказала:
   - Обещание есть обещание.
   На этот раз они оба знали, в чем был смысл этих слов. Она сняла  свою
сумочку со спинки кровати и сделала несколько шагов к двери.
   - Нужно ли мне прийти завтра? - Она смотрела на Бонда серьезно.
   - Да, пожалуйста, Веспер. Мне будет приятно. И хорошенько  обследуйте
окрестности. С вашей помощью я буду строить планы  на  то  время,  когда
начну ходить. Вы согласны? - Да, -  сказала  Веспер.  -  И  поторопитесь
выздороветь.
   Когда Веспер вышла, Бонд долго прислушивался к ее шагам.

Глава 22
ЧЕРНЫЙ ФУРГОН

   Aонд быстро выздоравливал. В один из дней он составил доклад  для  М.
Была в нем и  часть,  посвященная  тому,  что  Бонд  по-прежнему  считал
непрофессиональным  поведением  Веспер.  Умело  подчеркивая  необходимые
детали, он сумел представить похищение девушки  куда  более  изощренным,
чем было в действительности. Он отметил выдержку и хладнокровие, которые
Веспер проявляла на протяжении всей операции, опустив при этом некоторые
необъяснимые ее действия.
   Веспер  навещала  его  каждый  день,  и  он  ожидал  ее   прихода   с
нетерпением. Она весело рассказывала о том, как проводит время, о  своих
походах по побережью, о том, как готовят в  ресторанах,  в  которых  она
побывала. Ее познакомили с комиссаром полиции Руаяль-лез-О и с одним  из
директоров казино. Они как могли развлекали  ее  и,  когда  было  нужно,
давали ей машину. Она следила за тем, как идет ремонт "бентли",  которую
отправили в кузовную мастерскую в Руан, позаботилась даже О  том,  чтобы
из лондонской квартиры Бонда переслали одежду. Из той, что была в отеле,
не уцелело ничего. Все швы были вспороты, сама ткань  в  поисках  сорока
миллионов была изрезана в лоскуты.
   О  Намбере  они  больше  не  говорили.  Время   от   времени   Веспер
рассказывала забавные случаи из своей работы в центре S, куда  она  была
переведена из военно-морского флота.  Бонд  вспомнил  кое-что  из  своей
биографии.
   Он поймал себя на мысли,  что  ему  исключительно  легко  говорить  с
Веспер, и был удивлен.
   Его отношения с большинством женщин имели устойчивые  свойства  смеси
лаконизма и страсти. Медленные  подготовительные  маневры  утомляли  его
практически так же, как  выяснения  отношений,  неизбежно  приводящие  к
разрыву. Незыблемое единообразие сценариев всех любовных интриг казалось
ему зловещим.
   Их  схема  -  сентиментальные  речи,  прикосновение  руки,   поцелуй,
страстный поцелуй, обнаженное тело, апогей  в  постели,  снова  постель,
меньше постели, безразличие, финальное  разочарование  -  представлялась
ему постыдной и фальшивой. Более того, он старательно сокращал в  каждом
действии этой пьесы количество мизансцен: встреча на  приеме,  ресторан,
такси, его собственная квартира, ее  собственная  квартира,  уик-энд  на
берегу моря, снова квартиры, потом уловки, алиби и под занавес -  бурная
сцена разрыва на пороге дома под дождем.
   Но с Веспер ничего похожего быть не должно.
   Каждый ее приход превращал тоскливую больничную комнату  в  радостный
оазис посреди изнурительных лечебных процедур. Их разговоры были  просто
разговорами двух товарищей  с  чуть  приметным  более  страстным  вторым
планом: эту остроту привносило обещание, о котором они не вспоминали, но
которое  со  временем,  определенным  ими  самими,  должно   было   быть
выполнено. Со временем...
   Впрочем, как ни старался Бонд ускорить свое выздоровление, он  должен
был пройти через все его этапы. И они были прекрасны.
   Ему разрешили вставать, затем выходить в  сад,  потом  была  короткая
прогулка пешком по окрестностям, долгая  -  на  машине.  Наконец  настал
вечер, когда врач, едва приехав  из  Парижа,  объявил  Бонда  совершенно
здоровым. Веспер привезла  ему  одежду,  он  попрощался  со  всеми,  кто
ухаживал за ним, и они сели в такси, заранее заказанное Веспер.
   Минуло три недели, как смерть отступила от него. Был уже июль. Дюны и
море томились под жарким летним солнцем. Бонд наслаждался  каждым  новым
мгновением жизни и - будущего.
   Он не знал, куда они ехали. Возвращаться в большие отели Руаяль-лез-О
он не хотел, и Веспер обещала  ему  подыскать  что-нибудь  за  пределами
города. Но настояла на том, что  не  откроет  раньше  времени,  где  это
место, сказала только, что ему там должно понравиться. Ему были  приятны
ее хлопоты, хотя, чтобы не возникло впечатление, будто  он  отказывается
от собственных прав, он  тут  же  окрестил  местечко,  куда  они  ехали,
"Дыра-сюр-Мер"  (Веспер  сказала,  что  это  на  побережье)   и   громко
расхваливал туалеты в глубине садика,  клопов  и  тараканов.  По  дороге
случилось любопытное происшествие.
   Такси ехало вдоль берега моря по направлению к  "Полуночникам".  Бонд
рассказывал о  погоне  на  "бентли",  показывал  вираж,  после  которого
произошла авария,  и  место,  где  были  поставлены  шипы.  Он  попросил
притормозить, чтобы  Веспер  увидела  глубокие  борозды,  оставленные  в
асфальте обедами машины, масляное  пятно  там,  где  она  перевернулась.
Веспер отвечала рассеянно и односложно. Бонд заметил, что она  несколько
раз бросила взгляд в зеркало заднего вида. Оглянувшись после  очередного
поворота, ничего подозрительного он не заметил.
   Он взял ее за руку.
   - Вас что-то тревожит, Веспер? - спросил он. Она улыбнулась в  ответ,
но несколько натянуто.
   - Нет, нет, ничего. Вообразила, что  за  нами  кто-то  следит...  Это
нервы... Какая-то зловещая дорога. - И засмеявшись, она вновь посмотрела
в зеркало.
   - Вот он, смотрите... - В голосе ее был страх.
   Бонд послушно оглянулся. Сомнений не было:  метрах  в  четырехстах  -
пятистах сзади на  хорошей  скорости  их  догонял  черный  фургон.  Бонд
рассмеялся.
   - Было бы странно, если б мы одни ехали по этой дороге, сказал он.  -
И потом, кому нужно за нами следить? Ничего плохого мы не сделали. -  Он
похлопал ее по руке. - Уверяю вас, это возвращается в Гавр  какой-нибудь
коммивояжер, запродавший партию шампуня для мытья автомобилей. Сейчас он
думает об обеде и о любовнице, которая осталась в Париже. Право, Веспер,
не подозревайте беднягу в коварных замыслах. - Будем надеяться,  что  вы
правы, - сказала она недоверчиво.  -  Как  бы  там  ни  было,  мы  почти
приехали.
   Она замолчала и отвернулась к окну. Слова Бонда ее явно не успокоили.
Внутренне Бонд посмеялся над тем, что  счел  последствием  их  недавнего
приключения. Однако решил уступить капризу и, когда они съехали с  шоссе
на проселочную дорогу, велел  водителю  остановиться.  Они  стали  ждать
фургон.
   Когда к спокойным звукам летней природы  примешался  нарастающий  гул
мотора, Веспер сдавила руку Бонда.  Фургон  пронесся  мимо,  не  сбавляя
скорость, за стеклом мелькнул профиль водителя.
   Бонду, правда,  показалось,  что  водитель  фургона  все-таки  бросил
взгляд в их сторону, но  у  дороги  стояло  рекламное  панно  с  броской
надписью: "Гостиница и  ресторан  "Запретный  плод"  -  омары,  рыба  во
фритюре!" У него не вызывало сомнений, что внимание  водителя  привлекло
именно оно.
   Веспер сидела, съежившись, в углу. Она была бледна.
   - Он посмотрел на нас, - сказала она, - уверяю  вас.  Я  чувствовала,
что за нами следят. Теперь им известно, где  мы.  Бонд  не  смог  скрыть
раздражения.
   - Что за ерунда! Он смотрел вот сюда! - он показал на панно.
   - Вы правда так думаете?.. - Веспер как будто немного  приободрилась.
- Да, вижу... Конечно, вы правы. Все как-то глупо получилось.... Давайте
поедем.
   Она наклонилась вперед и попросила водителя ехать дальше.
   Машина  тронулась,  и  Веспер,  откинувшись  на  сиденье,  с  улыбкой
посмотрела на Бонда. От ее бледности почти не осталось следа.
   - Мне очень стыдно. Все из-за того, что... что я никак не поверю, что
нам уже нечего и некого опасаться. - Она сжала ему руку. -  Наверное,  я
кажусь вам очень глупой. - Отнюдь нет Но мы действительно уже никого  не
интересуем. Забудьте обо всем. Работа закончена. Мы на  отдыхе,  и  небо
синее. Ведь так? - настойчиво спросил он. - Да, конечно. - Она  легонько
тряхнула головой. - Я просто  не  в  себе.  Но  теперь  мы  уже  вот-вот
приедем. Надеюсь, вам здесь понравится.
   Они стали вглядываться в  дорогу.  Их  лица  вновь  повеселели,  и  о
происшествии было окончательно забыто, когда за дюнами показалось море и
маленькая аккуратная гостиница среди сосен.
   - Тут не очень роскошно, - сказала Веспер. -  Но  чисто  и  прекрасно
готовят. - Она смотрела на Бонда, опасаясь, что он не одобрит ее выбор.
   Перед домом их встретили хозяин и его жена.
   Месье Версуа был преклонных лет, без руки, он потерял е