ько нестерпимо остра, что  человек  прогибается  назад  и
кричит от боли. Иногда глаза буквально выпадают из орбит. Многие умирают.
   - Не надо ходить  по  отмелям  босиком,  -  заметил  Бонд  безо  всякой
симпатии. - В Тихом океане водятся эти же  самые  рыбы,  да  еще  тридакна
впридачу. Все это - мура. Ходят и стонут - ах, какие  мы  бедные!  А  море
буквально наполнено всякими  сокровищами.  Да  на  этих  рифах  не  меньше
пятидесяти разновидностей раковины ципреи!  Представляешь,  сколько  можно
заработать, продавая их по всему миру!
   - Джеймса Бонда - в  губернаторы!  -  рассмеялся  Фидель  Барби.  -  На
следующем заседании Законодательного Совета выдвину твою кандидатуру. Этот
пост будто создан для тебя -  дальновидный,  масса  идей,  полон  энергии.
Раковины ципреи! Блестящая мысль!  Они  поставят  на  ноги  наш  платежный
баланс - впервые после окончания бума с маслом  пачуоли.  Я  позабочусь  о
том, что вся слава достанется тебе одному. Да  ты  тут  же  станешь  сэром
Джеймсом!
   - По крайней мере, это куда лучше, чем выращивать ваниль себе в убыток,
- буркнул в ответ Бонд. Они продолжали добродушную перебранку, пока пальмы
не остались позади, и машина  въехала  в  тень  гигантских  панданусов  на
окраине обветшалой столицы острова Маэ.
   Прошел почти месяц с того момента, как М. вызвал Бонда к себе и  послал
его на Сейшельские острова.
   - У Адмиралтейства  крупные  неприятности  с  новой  морской  базой  на
Мальдивских островах.  Усилились  националистические  чувства,  с  Цейлона
пробираются террористы. Начались забастовки, саботаж - обычная картина. Не
исключено, что от морской базы придется отказаться и вернуться на Сейшелы.
Тысяча  миль  к  югу,  но,  по  крайне  мере,  там  куда   безопаснее.   В
Адмиралтействе боятся  снова  попасть  в  оборот.  Министерство  по  делам
колоний утверждает, что на Сейшельских островах совершенно безопасно.  Тем
не менее я решил послать вас, чтобы вы лично убедились  в  этом.  Все-таки
есть некоторые опасения. То  и  дело  причаливают  японские  суда,  всякие
мошенники из Европы, прочные узы связывают Сейшельские острова с Францией.
Отправляйтесь и сообщите свое мнение, - М. задумчиво посмотрел в  окно  на
падающий мокрый мартовский снег. - Опасайтесь солнечного удара.
   Доклад Бонда,  отправленный  неделю  назад,  гласил,  что  единственной
опасностью для военно-морского персонала базы будет красота и  доступность
женской половины туземного населения островов. Теперь ему оставалось  лишь
дождаться, когда рейсовый пароход  "Кампала"  заберет  его  и  доставит  в
Момбасу. Ему смертельно надоела влажная  жара,  вяло  свисающие  пальмовые
кроны, жалобные крики крачек и нескончаемые разговоры о  ценах  на  копру.
Перспектива плавания на борту яхты обрадовала его.
   Бонд жил в огромном доме Барби. Они  заехали  туда,  взяли  чемоданы  с
необходимыми принадлежностями,  отправились  к  причалу,  где  и  оставили
машину рядом со зданием таможенной службы. Сверкающая белизной яхта стояла
на рейде в полумиле от берега. Они наняли пирогу  с  подвесным  мотором  и
направились через гладкий, как зеркало, залив через проход в рифе к  яхте,
замершей на якоре. Нельзя сказать, чтобы "Уэйвкрэст" была очень  элегантна
- широкий бимс и тяжелая надстройка делали  ее  приземистой,  но  Бонду  с
первого взгляда стало ясно,  что  это  настоящий  корабль,  который  может
плавать в любом море земного шара,  а  не  только  среди  островов  вблизи
берегов Флориды. Казалось, на палубе никого нет, но когда пирога с  Бондом
и Барби подошла к яхте, появились двое щегольски одетых матросов  в  белых
шортах и майках, которые встали у трапа с отпорными  крюками,  готовые  не
допустить, чтобы грязная шероховатая пирога поцарапала  сверкающую  краску
яхты. Когда Бонд и Барби поднялись на палубу, матросы взяли их чемоданы  и
пригласили  спуститься  внутрь  корабля.  Открылся  люк  -   и   Бонда   в
кают-компании обдал поток  почти  арктического  воздуха;  кондишн  работал
отменно.
   Кают-компания была  пуста.  Ее  размеры  и  обстановка  были  вовсе  не
морскими. По бортам - окна, не иллюминаторы, а  настоящие  окна,  закрытые
жалюзи. Вокруг  низкого  стола,  расположенного  в  центре  кают-компании,
стояли  глубокие  массивные  кресла.  На   полу   лежал   огромный   ковер
бледно-синего цвета с глубоким ворсом.  Стены  были  покрыты  панелями  из
серебристой древесины, а потолок окрашен в серо-белый цвет. В  углу  стоял
письменный стол с телефоном  и  канцелярскими  принадлежностями.  Рядом  с
большим  проигрывателем  находился  сервант,   уставленный   бутылками   и
стаканами. Над сервантом висел  поразительный  Ренуар  -  голова  и  плечи
прелестной  темноволосой   девушки   в   черно-белой   полосатой   блузке.
Впечатление гостиной в роскошном городском особняке еще более  усиливалось
тем, что на столе в центре кают-компании стояла ваза  с  белыми  и  синими
гиацинтами и рядом были аккуратно разложены последние журналы.
   - Что я говорил тебе, Джеймс?
   Бонд с восхищением покачал головой.
   - Именно так и нужно обходиться с  морем  -  делать  вид,  что  оно  не
существует совсем, - он вздохнул  полной  грудью.  -  Как  приятно  дышать
наконец свежим воздухом! Я уже почти забыл, какой он.
   - Это снаружи свежий воздух, приятель.  Здесь  он  консервированный,  -
мистер Милтон Крэст неслышно вошел в кают-компанию и теперь  стоял,  глядя
на них. Он был крепким обветренным мужчиной лет пятидесяти.  На  нем  были
выцветшие синие джинсы с широким кожаным  поясом,  на  голове  -  короткая
прическа ежиком. Уголки рта были  опущены  в  саркастической  усмешке  или
презрительной гримасе - скорее второе. Светло-карие  глаза  на  коричневом
обветренном лице были полуприкрыты веками, взгляд был сонным, равнодушным.
Слова, которые он бросал присутствующим, были невинными сами по себе, если
не считать снисходительного "приятель", но говорил он с таким видом, будто
кидал мелкие монеты стоящим перед ним нищим. А самым  странным  в  Милтоне
Крэсте был  голос  -  мягкий,  привлекательный,  с  легкой  картавинкой  -
точь-в-точь голос покойного Хэмфри Богарта. Бонд окинул  глазами  стоящего
перед ним владельца яхты - от коротких черных волос с заметной сединой  на
круглой  голове,  синего  орла  с  якорем,   вытатуированных   на   правом
предплечье, до босых  ног,  по-морскому  твердо  стоящих  на  ковре.  Бонд
подумал: это человек считает себя одним из  героев  Хемингуэя.  Мы  с  ним
общего языка не найдем.
   Мистер Крэст подошел, мягко ступая по ковру, и протянул руку.
   - Это вы - Бонд? Добро пожаловать на борт, сэр.
   Бонд понял, что последует сокрушительное  рукопожатие,  напряг  мускулы
кисти и легко парировал его.
   - Вы ныряете свободно или с аквалангом?
   - Свободно, и не стараюсь нырять глубоко. Это у меня всего лишь хобби.
   - А чем вы вообще занимаетесь?
   - Я государственный служащий.
   Милтон Крэст громко захохотал.
   - Вежливость и покладистость. Из вас,  англичан,  получаются  лучшие  в
мире дворецкие и камердинеры. Значит,  служащий?  По-видимому,  мне  будет
легко с вами. Я люблю, когда меня окружают слуги и служащие.
   Стук открывшегося люка  помог  Бонду  сохранить  самообладание.  Мистер
Крэст отступил в полумрак, когда в кают-компанию по ступенькам  спустилась
нагая женщина. Впрочем, не совсем нагая. Но две светло-коричневые  полоски
бикини, почти ничего не прикрывающие, создавали впечатление наготы.
   - Привет, сокровище мое. Ты где  пряталась?  Решила  спуститься  к  нам
наконец? Познакомься, это мистер Барби, а это -  мистер  Бонд.  Те  самые,
которые отправятся с нами, - мистер Крэст показал на  женщину.  -  А  это,
приятели, миссис Крэст.  Пятая  миссис  Крэст.  И  если  у  вас  возникнут
сомнения, не забывайте, что она любит, мистера Крэста. Верно, милая?
   - Разумеется, Милт, ты ведь знаешь это, - лицо миссис  Крэст  озарилось
мягкой женственной улыбкой. - Как поживаете, мистер Барби?  А  вы,  мистер
Бонд? Я рада,  что  вы  согласились  отправиться  с  нами.  Хотите  выпить
что-нибудь?
   - Одну минуту, милочка. Если ты не возражаешь, я сам буду распоряжаться
на борту своего корабля, - голос мистера Крэста был бархатным.
   - Ну конечно, Милт, - женщина покраснела.
   - Ну и отлично. Это я сказал, чтобы не забывали, кто  капитан  на  этом
судне, - он ослепительно улыбнулся. - Итак, мистер  Барби.  Между  прочим,
как вас зовут? Фидель? Отличное имя.  Старый  преданный  друг,  -  мистер.
Крэст снова засмеялся. - Хорошо, Фидо, давай-ка  поднимайся  на  мостик  и
двигай это старое корыто в море. Как только выйдем  с  рейда,  ты  проложи
курс и передай управление Фрицу. Я - капитан судна, он - мой  помощник,  и
еще двое обслуживают машину и нас. Все трое  немцы.  Единственная  морская
нация в мире. Больше никого не осталось. А вы, мистер Бонд? Как зовут вас?
Джеймс, верно? Так вот, Джим, почему, бы  тебе  не  воспользоваться  своей
любезностью и воспитанием и не помочь ей приготовить закуску? Кстати, зови
ее просто Лиз. Она тоже была  когда-то  англичанкой.  Можете  обмениваться
воспоминаниями про Пикадилли-Серкэс и Букингемский дворец. Понято? Вперед,
Фидо! - он побежал вверх по ступенькам.
   Когда люк захлопнулся. Бонд перевел дыхание.
   - Не обращайте внимание на его шутки, прошу вас,  -  произнесла  миссис
Крэст извиняющимся тоном. - У него такой юмор.  И  он  очень  упрямый.  Он
любит подначивать всех. Я знаю,  это  нехорошо,  порой  и  обидно,  но  не
придавайте значения этому, прошу. Он делает это по доброте души.
   "Сколько раз ей уже приходилось говорить эти слова тем, кто подвергался
воздействию "чувства юмора" мистера Крэста?" - подумал Бонд.
   - Да, с вашим мужем нужно получше познакомиться. Он так же  ведет  себя
дома, в Америке?
   - Да, но только со мной, - ответила она безо всякой горечи. - Он  любит
американцев. Лишь когда попадает за границу,  дает  волю  своим  чувствам.
Видите ли, его отец был немцем. Вернее, он родился в  Пруссии.  Поэтому  в
нем с детства укрепилось мнение, что европейцы - нация декадентов, что они
мало на что способны теперь. На эту тему с ним бесполезно спорить. У  него
это твердое убеждение.
   Так вот в чем дело! Опять точка зрения гунна. Он или  хватает  тебя  за
глотку, или падает к твоим ногам. Вот уж действительно чувство  юмора!  О,
сколько же пришлось перенести этой молодой женщине, ставшей его рабыней  -
его английской рабыней!
   - Вы давно вышли за него замуж? - спросил Бонд.
   - Два года назад. Я работала в одном из его отелей. Вы знаете, наверно,
что ему принадлежит группа отелей "Крэст". Вся моя жизнь  изменилась.  Это
настоящая сказка! Иногда мне хочется ущипнуть себя, чтобы  убедиться,  что
это не сон. Вот это, например, - она  обвела  рукой  вокруг  себя,  -  эта
роскошная кают-компания. И он хорошо относится ко  мне.  Покупает  дорогие
подарки. В Америке он очень известный человек. Так приятно -  куда  ты  ни
приходишь, с тобой обращаются, как с королевой.
   - Да, пожалуй. Ему тоже нравится такое обращение?
   - Конечно, - в ее голосе чувствовалось смирение, покорная усталость.  -
Все-таки в нем есть что-то от султана. Если его обслуживают не по высшему,
не по самому высшему разряду, он выходит из себя. По его мнению,  если  ты
из кожи вон лез, чтобы забраться на вершину дерева, то получаешь право  на
самые  спелые  плоды,  -  миссис  Крэст  вдруг   заметила,   что   слишком
разговорилась. - Боже мой, что это я так болтаю с  вами!  Можно  подумать,
что мы знаем друг друга много  лет,  -  на  ее  лице  появилась  смущенная
улыбка. - Наверное, это потому, что мы оба из Англии. Пойду оденусь. Когда
вы поднялись на "Уэйвкрэст", я загорала на  верхней  палубе,  -  откуда-то
снизу донесся глухой рев дизелей. - Ну вот, мы и отправились в путь. Может
быть, вы подниметесь на палубу, а я быстро переоденусь и тоже  выйду.  Мне
так хочется поговорить про Лондон, - она подошла к двери и отодвинула ее в
сторону. - Между прочим, лучше всего спать здесь,  на  колодезной  палубе.
Тут много подушек и свежо по ночам, а в каютах бывает душно,  несмотря  на
кондиционирование воздуха.
   Бонд поблагодарил ее, вышел на палубу и закрыл за собой дверь. Это была
широкая  корабельная  палуба,  покрытая  пеньковым   ковром   с   кремовой
полукруглой кушеткой и  подушками  из  пенопласта,  плетеными  креслами  и
сервантом в углу. Бонду пришло в голову, что мистер Крэст, возможно, много
пьет. Было это игрой воображения, или действительно миссис Крэст до смерти
боится его?  В  ее  отношении  к  мужу  проскальзывало  что-то  болезненно
раболепное. Судя по всему, цена  за  "волшебную  сказку"  оказалась  очень
высокой. Бонд смотрел, как исчезают вдали зеленые берега острова Маэ.  "Мы
идем, наверное, со скоростью узлов десять, -  подумал  он.  -  Скоро  яхта
обогнет северный мыс  и  выйдет  в  открытое  море".  Бонд  слушал  глухое
бульканье выхлопной трубы и думал о прекрасной миссис Крэст.
   Она вполне могла быть моделью (наверное, и была перед  тем  как  начала
работать в отеле) - эта весьма  престижная  женская  профессия  связана  с
соблазнами полусвета, - и прекрасное тело миссис Крэст все еще двигалось с
бессознательной свободой, как у человека, привыкшего обходиться без одежды
или почти без одежды. Но у нее не было ледяного  холода  модели  -  теплое
женское тело  и  дружеская  доверчивая  улыбка.  Ей,  конечно,  не  больше
тридцати, может быть, гораздо меньше - ее красота все  еще,  казалось,  не
достигла полного расцвета. А самым привлекательным у  нее  были  роскошные
пепельные волосы, падающие на плечи, но она, похоже, даже не замечала,  не
помнила о них. Она не отбрасывала их назад, не поправляла, как это  делали
бы  большинство  женщин,  и  Бонд  обратил  внимание  на  ее  естественное
поведение и  полное  отсутствие  кокетства.  Она  стояла  спокойно,  почти
покорно, и ее большие синие глаза все время смотрели  на  мужа.  На  губах
женщины не было даже следов помады, а на ногтях  отсутствовал  лак.  Брови
изгибались прелестной дугой над глазами, и было видно, что она  совсем  не
ухаживала за ними. Может быть, этого потребовал мистер  Крэст,  чтобы  она
выглядела как германское дитя природы?  Не  исключено.  Они  действительно
представляли собой странную пару -  пожилой  Хемингуэй  с  голосом  Хэмфри
Богарта  и  красивая  бесхитростная  молодая  женщина.  Но   в   атмосфере
чувствовалась напряженность - и в том, как она сжалась от страха, спросив,
не хотят ли они выпить, когда мистер Крэст оборвал  ее,  и  в  подчеркнуто
грубом поведении ее мужа. Бонд раздраженно пожал плечами. Эти  четыре  или
пять дней на борту яхты будут, несомненно, не такими простыми и приятными,
как это казалось сначала. Бонд перевел взгляд  на  исчезающий  по  правому
борту остров Силуэт и дал  себе  обещание  не  терять  самообладания.  Как
говорят американцы, он проглотит любую обиду.  К  тому  же  это  даст  ему
возможность еще раз проверить, насколько он владеет собой. Да, конечно, он
снесет оскорбления и не допустит, чтобы хамское поведение  мистера  Крэста
нарушило прелесть этой морской прогулки.
   - Ну что, приятель, решил отдохнуть? - мистер Крэст  стоял  на  верхней
палубе, глядя вниз. - А куда делась моя женщина? Ты решил, наверное, чтобы
она сама занималась бутербродами. Действительно, почему бы и нет? Они  для
того и созданы, чтобы удовлетворять наши прихоти, верно? Давай-ка осмотрим
корабль. Фидо стоит сейчас у штурвала, и мне  пока  нечего  делать.  -  Не
ожидая ответа, мистер Крэст  соскользнул  по  перилам  на  нижнюю  палубу,
приземлившись рядом с Бондом мягко, как кошка.
   - Миссис Крэст пошла переодеться. Да, я  бы  с  удовольствием  осмотрел
корабль.
   Мистер  Крэст  уставился  на  него  равнодушным,  слегка  презрительным
взглядом.
   - Ну что ж, тогда начнем. Корабль построен судостроительной корпорацией
Бронсона. В ней мне принадлежит девяносто процентов акций, так что все мои
требования при строительстве  корабля  были  выполнены.  Он  спроектирован
фирмой Розенблатта - лучшего морского  инженера  и  дизайнера.  Сто  футов
длиной, двадцать один в бимсе, осадка шесть футов. Два дизеля  по  пятьсот
лошадиных сил. Максимальная скорость - четырнадцать узлов.  Все  помещения
оборудованы кондиционерами. Для меня было спроектировано и  построено  два
специальных кондиционера, каждый по пять тонн весом.  На  борту  находятся
запасы продовольствия и  напитков  на  месяц  плавания.  Нас  ограничивает
только пресная вода для душа и ванны. Есть вопросы? Тогда осмотрим сначала
каюты команды и затем все остальное. И вот что еще, Джим, -  мистер  Крэст
топнул ногой по палубе. -  Это  -  пол,  понятно?  Гальюн  на  моем  судне
называется туалетом, а камбуз - кухней. И  когда  мне  хочется  остановить
кого-то, я не  кричу:  "Отставить!",  а  кричу:  "Прекратить!".  Тебе  все
понятно, Джим?
   - Разумеется, - Бонд с улыбкой пожал плечами. - Это ваш корабль.
   - Совершенно верно. Это мой корабль. Ну, пошли.  И  можешь  не  бояться
удариться головой.  По  всему  судну  высота  потолка  и  дверных  проемов
составляет шесть футов и два дюйма.
   Бонд следовал за мистером Крэстом по узкому коридору, протянувшемуся по
всей  длине  судна,  и  в  течение  получаса  с  восхищением  отзывался  о
достоинствах великолепно спроектированной, самой роскошной яхты  из  всех,
на которых ему доводилось бывать. Проектировщики и строители  не  пожалели
усилий, чтобы на борту были все  возможные  удобства.  Даже  в  помещениях
команды ванна  и  душ  были  полного  размера,  а  сверкающий  чистотой  и
нержавеющей сталью камбуз - впрочем, не камбуз, а кухня, мысленно поправил
себя Бонд - не уступал по размерам капитанской каюте.
   Мистер Крэст без стука распахнул дверь своей каюты.
   - Вот ты где, мое сокровище, - произнес  он  своим  мягким  голосом.  -
Наводишь красоту для Джима, а? Мне казалось, что тебе давно уже пора  быть
в гостиной и заниматься закусками.
   - Извини, Милт. Я сейчас. Едва застегнула молнию на платье.  Я  иду,  -
женщина поспешно схватила сумочку и направилась  к  выходу.  У  двери  она
обернулась, посмотрела на них с нервной улыбкой и исчезла.
   - Все панели из вермонтской березы, мексиканские ковры на  полу.  Между
прочим, эта картина с парусником - подлинный Монтегю  Доусон...  -  мистер
Крэст продолжал свое повествование, но Бонд уже не слышал его - он смотрел
на предмет, висящий в углу, над столиком, на той стороне огромной кровати,
которая принадлежала мистеру Крэсту. Это был  тонкий  хлыст  примерно  три
фута длиной с кожаной рукояткой. Хлыст был изготовлен из хвоста ската.
   Бонд подошел к стене  и  провел  пальцем  по  его  шипам.  Даже  легкое
прикосновение к ним было болезненным.
   - Откуда это у вас? - спросил Бонд. - Только сегодня утром я подстрелил
одну из этих тварей.
   - Купил в Бахрейне. Арабы  наказывают  такими  хлыстами  своих  жен,  -
мистер Крэст засмеялся. -  Одного  удара  хлыстом  достаточно,  чтобы  Лиз
образумилась. Мы называем его "воспитателем".
   Бонд повесил хлыст на место.
   - Вот как? - его жесткий взгляд остановился на лице мистера  Крэста.  -
На Сейшельских островах, где  живут  креолы  -  весьма  жестокий  народ  -
запрещено даже владеть таким хлыстом, не говоря уже о его применении.
   Мистер Крэст повернулся и направился к двери.
   -  Приятель,  этот  корабль  представляет  собой   кусочек   территории
Соединенных Штатов Америки, - заметил он равнодушно. - Мне наплевать,  что
здесь запрещено, а что - разрешено. Пошли-ка лучше выпьем чего-нибудь.
   Мистер Крэст выпил перед обедом три рюмки водки, охлажденной  до  такой
степени, что она казалась густой, и запивал еду пивом. Его  светлые  глаза
слегка потемнели и стали водянистыми, но немного  картавая  речь  осталась
такой же мягкой и маловыразительной. Кроме мистера Крэста, за столом никто
не говорил.
   - Видите ли, ребята, дело обстоит таким  образом,  -  он  отх