из  борделя,
находившегося в тридцати милях отсюда. Ситуация не внушала оптимизма.
   Впереди,  на  расстоянии  полумили,  кто-то,  должно,   быть,   заметил
приближающиеся огни первой машины и включил рубильник, так как вдруг между
деревьями появился яркий желтый свет и за последним поворотом открылся вид
на гостиницу. Подсвеченное, как в  театре,  на  фоне  окружающей  темноты,
которая скрывала вид приостановленных строительных работ, здание выглядело
очень красочно.  Большая  галерея  с  бледными  розовато-белыми  колоннами
придавала фасаду гостиницы аристократический вид, и, когда Бонд  вслед  за
машиной Скараманги подъехал к парадному входу, сквозь высокие  английского
ампира окна он увидел анфиладу помещений с полами из черно-белого  мрамора
под  ярко  горящими  люстрами.  Привратник  и  его  команда  из   местного
населения, одетые в красные куртки  и  черные  брюки,  поспешили  вниз  по
лестнице  и  -  после  того  как  с  большим  почтением   поприветствовали
Скарамангу - подхватили его чемоданы, а заодно и багаж  Бонда.  Затем  вся
кавалькада двинулась к вестибюлю. Там в  книге  регистрации  Бонд  написал
свое имя - Марк Хэзард и адрес - "Трансуолд консорциум" в Кингстоне.
   Скараманга  разговаривал  с  человеком,  который,  как  оказалось,  был
администратор,  молодой  американец  с  правильными  чертами  лица   и   в
аккуратном костюме.
   - Ты в номере 24 в западном крыле, - сказал он  Бонду.  -  А  я  совсем
рядом, в номере 20. Заказывай в номер все, что хочешь. Встретимся часов  в
10 утра. Парни подъедут из Кингстона около полудня. О'кей?
   Холодные глаза на мрачном лице выражали полное  безразличие  к  реакции
Бонда. Бонд, однако, подтвердил, что все о'кей. Он последовал за одним  из
коридорных,  несшим  его  чемодан  по  скользкому  мраморному  полу;   они
оказались в длинном белом коридоре, покрытом от стены до стены  ярко-синим
шерстяным уилтонским ковром. Пахло свежей краской и ямайским кедром. Двери
с номерами на них, освещение -  все  свидетельствовало  о  хорошем  вкусе.
Номер Бонда был почти в конце  коридора,  с  левой  стороны.  Номер  20  -
напротив. Коридорный открыл ключом дверь под номером 24  и  придержал  ее,
пропуская Бонда. В лицо ударил  кондиционированный  воздух.  Комната  была
приятная, современная, рассчитана на двоих;  ванная  комната  выдержана  в
серо-белых тонах. Оставшись один. Бонд подошел к кондиционеру  и  выключил
его. Потом отдернул шторы и открыл два широких окна; впустил  в  помещение
воздух с улицы. За окном что-то тихо нашептывало море,  набегая  на  песок
невидимого пляжа; пальмы под лунным светом отбрасывали на ухоженные газоны
черные тени. Слева,  оттуда,  где  желтый  фонарь  у  входа  освещал  угол
покрытого гравием поворота, до Бонда донесся  шум  двигателя  его  машины,
которую отгоняли в  сторону,  может,  на  стоянку,  находившуюся,  как  он
догадывался,  где-то  в  глубине  двора;  там  машина  не  будет   портить
впечатления, производимого фасадом. Он отошел от окна и тщательно осмотрел
номер. Единственными  подозрительными  предметами  были  большая  картина,
висевшая на стене над двумя  кроватями,  и  телефон.  На  картине  местный
художник изобразил сценку на ямайском рынке. Бонд  приподнял  картину,  но
стена за ней выглядела совершенно безобидно. Затем он  вытащил  перочинный
нож, аккуратно, так,  чтобы  не  сдвинулась  трубка,  перевернул  телефон,
положил его на кровать и очень осторожно, не спеша отвернул нижнюю крышку.
Удовлетворенно   улыбнулся.   Под   крышкой   был   маленький    микрофон,
прикрепленный внутри коробки к основному проводу. Он привинтил  крышку  на
место, действуя так же осторожно, и поставил  телефон  на  ночной  столик,
туда, где он стоял до этого. Он был знаком с подслушивающими  устройствами
этого типа - на  транзисторах:  дает  возможность  слышать  каждое  слово,
произнесенное в номере обычным голосом. Ему  пришло  в  голову,  что  надо
помолиться вслух перед тем,  как  ложиться  спать.  Это  будет  подходящий
пролог, на центральном пульте оценят хорошую шутку!
   Бонд достал из чемодана свои немногочисленные пожитки и позвонил  вниз.
Ответил голос, явно принадлежащий местному жителю.  Бонд  заказал  бутылку
бурбона - "Уолкер де люкс", три стакана, лед;  попросил,  чтобы  в  девять
принесли яйца "Бенедикт". "Будет исполнено, сэр", -  ответил  голос.  Бонд
разделся, положил пистолет и кобуру под подушку, позвонил, чтобы  прислали
кого-нибудь забрать его костюм в глажку. К тому времени, когда  он  принял
сначала горячий, а потом ледяной душ, надел свежее хлопчатобумажное нижнее
белье, принесли бурбон.
   Лучшая рюмка - это та, которую пьешь первой (пиво "Ред страйп" в расчет
не принималось). Джеймс Бонд положил в стакан лед и налил  на  три  пальца
бурбона, поболтал жидкость в стакане, чтобы охладилась, чтобы начал  таять
лед. Он подвинул стул к окну, поставил рядом низенький столик,  достал  из
чемодана "Мужественные профили" Джека Кеннеди, наугад открыл на  главе  об
Эдмунде Дж.Россе ("Я заглянул в свою раскрытую могилу") и  сел;  ароматный
воздух, смесь запахов моря и тропических деревьев, овевал  его  обнаженное
по пояс тело. Он выпил бурбон двумя большими  глотками,  почувствовал  его
приятное тепло во рту и животе. Налил еще,  на  этот  раз  положил  больше
льда, чтоб сделать напиток послабее, снова сел и стал думать о Скараманге.
   Что сейчас делал этот человек? Разговаривал по междугородному  телефону
с Гаваной или. Штатами? Все организовывал для завтрашнего  дня?  Интересно
будет взглянуть на этих жирных, напуганных акционеров. Он не сомневался  -
уж в этом толк знает, - что это будет  компания  отъявленных  головорезов,
вроде тех, что в  старые  времена,  еще  при  Батисте,  владели  в  Гаване
гостиницами и казино, вроде держателей акционерных  капиталов  Лас-Вегаса,
людей,  контролирующих  бизнес  в  Майами.  А  чьи   деньги   представляет
Скараманга? По странам Карибского  бассейна  ходило  так  много  "грязных"
денег, что это мог быть любой из синдикатов, любой из банановых диктаторов
и с островов, и с материка. И сам он? То, как он  застрелил  двух  пташек,
вылетающих в окно, там, в 3 1/2, впечатляло. Каким образом  он  собирается
шлепнуть его? Поддавшись порыву, Бонд подошел к кровати и  вытащил  из-под
подушки свой "Вальтер". Разрядил его, обойму и патрон из ствола бросил  на
одеяло. Проверил пружину пистолетной обоймы и казенную часть,  потом  стал
резко выбрасывать, руку с пистолетом, наводя  его  на  разные  предметы  в
комнате. Он обнаружил, что целится на дюйм, или около того, выше.  Но  это
оттого, что обойма вынута - пистолет легче.  Он  вставил  обойму  назад  и
снова прицелился несколько раз - навскидку. Да, теперь лучше. Загнал  пулю
в ствол, поставил на предохранитель и вновь убрал  пистолет  под  подушку.
Опять взялся за стакан, потом за книгу и позабыл о всех своих волнениях  -
так поглощали описания деяний великих людей.
   Принесли заказанные им яйца, они были хорошо приготовлены.  Было  такое
впечатление, что соус со взбитыми сливками прямо из знаменитого  ресторана
"Максим".  Когда  убрали  поднос.  Бонд  налил  себе  последний  стакан  и
приготовился лечь спать. У Скараманги наверняка был дубликат ключа. Завтра
Бонд вставит в замок какой-нибудь клинышек, чтоб сразу  дверь  открыть  не
могли. А сегодня он поставил свой чемодан на попа прямо у двери, а  сверху
на него - еще три стакана. Прием примитивный, но безотказный, шум  мудрено
не услышать. Он юркнул в постель и заснул.
   Проснулся, весь в поту, около двух часов ночи - кошмар приснился. Будто
он защищает какой-то форт. С ним были и  другие  защитники  цитадели,  но,
казалось, они бесцельно ходили вокруг, только мешая, а когда Бонд  кричал,
пытаясь организовать их, вроде бы его даже и  не  слышали.  Неподалеку  от
форта, на открытом месте, сидел Скараманга, верхом на стуле из кафе, рядом
с ним стояла огромная золоченая пушка. Время  от  времени  он  прикладывал
свою сигару к фитилю, и из пушки беззвучно вылетало страшное пламя. Черное
пушечное ядро, похожее на футбольный  мяч,  тяжело  взлетело  в  воздух  и
падало на форт, с грохотом разрушая деревянные перекрытия. У Бонда не было
никакого оружия, кроме большого лука, но и из него  он  не  мог  стрелять,
потому что каждый раз, когда пытался вставить стрелу  и  натянуть  тетиву,
стрела выпадала из рук. Он  проклинал  свою  неловкость.  В  любой  момент
огромное пушечное ядро может опуститься на крошечную, открытую всем ветрам
площадку, где он стоял! А Скараманга подносит сигару к  пушечному  стволу.
Черный шар взмывает вверх. Он падает прямо на Бонда! Вот  уже  упал  перед
ним, медленно катится, становясь больше и  больше,  запал  почти  догорел,
дымит и сыплет искрами. Бонд поднял руки, защищаясь.  Он  больно  ударился
рукой о край ночного столика и проснулся.
   Встал с постели, принял холодный душ, выпил стакан  воды.  Когда  опять
лег, уже забыл свой страшный сон, быстро уснул и проспал без сновидений до
7:30 утра. Он надел плавки, убрал баррикаду от двери и  вышел  в  коридор.
Слева увидел открытую в сад дверь, через нее в коридор  вливалось  солнце.
Он вышел в сад и пошел по росистой траве к пляжу. И в этот момент  услышал
странные звуки, глухие удары, шедшие справа от группы  пальм.  Он  подошел
ближе. Это был Скараманга, в одних спортивных трусах он  делал  упражнения
на батуте, ему прислуживал симпатичный негритенок, который держал в  руках
цветной махровый халат.  Тело  Скараманги  блестело  от  пота  под  лучами
солнца, он прыгал высоко, подбрасывая упругое тело вверх и вновь опускаясь
на пружинящую поверхность - иногда на колени, потом на ягодицы и  даже  на
голову. Зрелище впечатляющее. Был ясно виден третий сосок  под  сердцем  -
прекрасная  цель!  Бонд  в  задумчивости  пошел  к  красивому,   в   форме
полумесяца, песчаному пляжу, окруженному пальмами. Он  нырнул  в  воду  и,
беря пример со Скараманги, проплыл в два раза дальше, чем собирался.
   Бонд быстро съел легкий завтрак у себя в номере, оделся  неохотно,  так
как было жарко, в свой темно-синий костюм, не забыл прихватить и  пистолет
и отправился погулять по территории. Он быстро понял, что к чему.  Ночь  и
освещенный фасад скрыли законченное лишь наполовину здание.  К  внутренней
отделке  восточного  крыла  с  другой  стороны  вестибюля  вообще  еще  не
приступали. Основная часть гостиницы  -  ресторан,  ночной  клуб  и  жилые
помещения, которые составляли как бы хвост Т-образного здания, -  являлась
лишь макетом в натуральную величину,  сценой  для  генеральной  репетиции,
наспех  смонтированной  из  подпорок,  ковров,  осветительных  приборов  и
кое-какой беспорядочно раскиданной мебели,  все  пахло  свежей  краской  и
древесной стружкой. Наверное,  человек  пятьдесят  мужчин  и  женщин  были
заняты работой: вешали шторы, пылесосили ковры, проводили электропроводку,
но никто не суетился на основном участке  -  у  больших  бетономешалок,  у
буров, у металлических конструкций, которые валялись позади гостиницы, как
брошенные великаном игрушки. Даже по грубым подсчетам  здесь  еще  на  год
работы, придется вложить несколько миллионов фунтов, чтобы гостиница  была
завершена согласно проекту. Бонд  понял,  чем  озабочен  Скараманга.  Одни
сейчас станут плакаться  и  жаловаться.  Другие  захотят  выйти  из  дела.
Найдутся и такие, что захотят скупить акции, но  по  низким  ценам,  чтобы
потом списать эту сумму при уплате налогов,  взимаемых  с  более  выгодных
предприятий, расположенных в другом месте. Лучше  иметь  основной  капитал
там, где, как на Ямайке, налоги не столь  высоки,  нежели  платить  деньги
Дяде Сэму, Дяде Фиделю, Дяде Леони из Венесуэллы.  Таким  образом,  задача
Скараманги  состоит  в  том,  чтобы  заморочить   гостям   голову,   пусть
развлекаются вовсю, пусть поедут  назад  в  свои  синдикаты  полупьяные  и
довольные. Удастся ли ему это? Бонд знал этих людей и сомневался в  успехе
Скараманги. Они могли переспать с местными цветными красотками, будучи при
этом абсолютно пьяными, но просыпались совершенно трезвыми. Иначе бы их не
держали там, где они работали, и  не  приезжали  бы  они  сюда  со  своими
скромными черными чемоданчиками.
   Бонд прошел дальше в конец участка. Он хотел  найти  свою  машину.  Она
стояла на пустынной стоянке позади западного  крыла.  Стояла  под  палящим
солнцем, поэтому он переставил  ее  в  тень  большого  фикусового  дерева.
Проверил, есть ли бензин, и положил ключ зажигания в  карман.  Не  так  уж
много мер предосторожности мог он сейчас предпринять.
   На стоянке  очень  чувствовался  запах  близлежащих  болот.  Пока  было
относительно прохладно. Бонд решил пройти еще дальше. Скоро он добрался до
конца  зарослей  молодого  кустарника  и  гвинейского  проса,  посаженного
специально, чтобы, по замыслу проектировщиков, украсить  ландшафт.  Дальше
шла пустошь  -  большая  территория,  покрытая  полузаросшими  заводями  и
протоками. Точно  на  такой  земле  строился  весь  гостиничный  комплекс,
пришлось засыпать всю  эту  болотистую  чешую.  Взлетали  и  снова  лениво
садились на болото белые цапли, сорокопуты и луизианские цапли,  слышались
шумы  и  шорохи  каких-то  странных  насекомых,  квакали  лягушки,  шипели
гекконы. Там, где,  возможно,  была  граница  участка,  протекал  довольно
большой ручей, извиваясь,  он  бежал  к  морю,  его  илистые  берега  были
испещрены норками земляных крабов  и  водяных  крыс.  Когда  Бонд  подошел
ближе, услышал тяжелый всплеск  воды  -  небольшой  крокодил,  размером  в
человеческий рост, шлепнулся  с  берега  в  воду  и,  прежде  чем  нырнул,
выставил на поверхность огромную  морду.  Бонд  улыбнулся  про  себя.  Как
только гостиница станет на  ноги,  вся  эта  заброшенная  территория,  вне
всякий сомнений, станет доходным местом. Здесь появятся местные лодочники,
наряженные под индейцев-араваков, здесь  построят  пристань,  здесь  будут
курсировать комфортабельные лодки с тентами, отделанными бахромой, и гости
смогут любоваться "тропическими джунглями" - и всего лишь за 10  долларов,
в счет все включат.
   Бонд посмотрел на часы и  пошел  назад.  Слева,  пока  еще  не  скрытые
молодыми олеандрами и кротонами, которые были высажены с целью  загородить
их,  виднелись  помещения  кухонь  и  прачечных,   жилых   помещений   для
обсаживающего персонала, словом, все те подсобные строения, которые обычно
располагаются позади гостиниц; оттуда раздавалась музыка, ритмичные  звуки
ямайского калипсо - возможно, это репетировал джаз-оркестр  из  Кингстона.
Бонд сделал круг, нырнул под галерею и оказался  в  вестибюле.  Скараманга
находился у стойки и разговаривал с администратором. Услышав шаги Бонда по
мраморному полу, он повернулся, небрежно посмотрел на него и  еле  заметно
кивнул.  Он  был  одет  так  же,  как  и  накануне,  широкий  белый  шарф,
подпиравший  подбородок,  очень  гармонировал  с  элегантной   обстановкой
вестибюля гостиницы.
   - Ну что ж, хорошо - сказал он администратору. - Пойдем взглянем на зал
заседаний, - тут же обратился он к Бонду.
   Бонд пошел за ним следом через ресторанную дверь,  потом  они  миновали
еще одну, находившуюся справа, и оказались в зале, одна из  стен  которого
была занята буфетной стойкой со стаканами и  тарелками.  Дальше  была  еще
одна дверь. Скараманга прошел в  помещение,  которое  когда-нибудь  станет
залом для игр или большим кабинетом. Сейчас здесь не  было  ничего,  кроме
круглого стола в центре, темно-красного ковра  и  семи  кресел,  обтянутых
белой искусственной коже, на столе  лежали  блокноты  и  карандаши.  Перед
креслом, обращенным к двери, скорее  всего  это  было  кресло  Скараманги,
стоял белый телефон.
   Бонд обошел комнату, осмотрел окна и шторы, взглянул на настенные бра.
   - Очень удобны для установления подслушивающих устройств, - сказал  он.
- И конечно телефон. Хотите, чтобы я проверил?
   Скараманга посмотрел на Бонда с холодным безразличием.
   - Не надо, - сказал он. - Там  есть  подслушивающие  устройства.  Я  их
установил. Нужно иметь запись всего того, что будет говориться.
   - Тогда ладно, - сказал Бонд, - где я должен находиться?
   - За дверью. Сидеть и читать журнал или  еще  что.  Сегодня  во  второй
половине дня около четырех будет общая встреча. Завтра, возможно,  пройдут
одна-две небольшие беседы, наверное - я и кто-нибудь из этих парней.  И  я
не хочу, чтоб что-то или кто-то помешали нам. Понятно?
   - Кажется, все просто. А теперь, не  пора  ли  назвать  мне  имена  тех
людей, сказать, хотя бы приблизительно, кого они представляют,  и  указать
тех, от которых ждать неприятностей.
   - Возьми стул, бумагу и  карандаш,  -  произнес  Скараманга  и  заходил
взад-вперед  по  комнате.  -  Во-первых,  господин  Хендрикс,   голландец.
Представляет европейские  деньги,  в  основном  швейцарские.  На  него  не
обращай внимания, он не из спорщиков. Затем Сэм Биньон из Детройта.
   - "Кардиналы"? Их человек?
   Скараманга перестал прохаживаться и тяжело взглянул на Бонда.
   - Это все уважаемые люди, господинчик, как тебя там.
   - Хэзард, меня зовут Хэзард.
   - Ну, хорошо, пусть будет Хэзард. Так вот,  это  уважаемые  люди,  тебе
понятно? Только не думай, что они только что спустились  с  гор.  Это  все
солидные бизнесмены. Уяснил? Например,  этот  Сэм  Биньон.  Он  занимается
недвижимым имуществом.  Вкупе  со  своими  компаньонами  стоит,  наверное,
миллионов 20 в долларах.  Понимаешь,  что  я  имею  в  виду?  Затем  Лерой
Дженджерелла из Майами,  владелец  компании  "Дженджерелла  энтерпрайзис".
Большая шишка в индустрии развлечений. С ним придется нелегко. Парни в его
бизнесе любят легкие  деньги  и  стремительные  операции.  Дальше  -  Руби
Роткопф,  гостиничный  бизнес,  Лас-Вегас.  Он  станет  задавать   сложные
вопросы, потому что Уже знает по собственному опыту большую часть  ответов
на эти вопросы. Хал  Гарфинкел  из  Чикаго.  Он,  вроде  меня,  занимается
трудовыми отношениями. Представляет все основные фонды профсоюза водителей
грузового транспорта. С ним не должно быть никаких неприятностей.  У  этих
профсоюзов так много денег, что они не знают, куда их вкладывать. Ну  вот,
уже пять человек. И последний - Луи Пэрадайз  из  Финикса,  штат  Аризона.
Владелец игральных автоматов "Парадиз". Большие люди вкладывают денежки  в
"одноруких бандитов". Кроме того, имеет свою долю с казино. Не  знаю,  как
он себя поведет. Вот и все.
   - А кого представляет господин Скараманга?
   - Карибские деньги.
   - Кубинские?
   - Я сказал карибские. Ведь Куба находится в этом регионе, разве не так?
   - Кастро или Батиста?
   Скараманга опять нахмурился. Его правая рука сжалась в кулак.
   - Я же сказал, лучше меня не сердить, господинчик. Так что не лезь не в
свои дела, тебе же будет хуже. Уж это точно! - И Скараманга,  повернувшись
на каблуках, быстро вышел из комнаты, делая вид, что с  трудом  сдерживает
себя.
   Джеймс Бонд улыбнулся. Он вернулся к списку,  лежавшему  на  столе.  От
бумаги за версту разило мафией. Ну и списочек!  Однако  больше  всего  его
интересовало имя г-на Хендрикса, который представлял "европейские деньги".
Если он здесь под своим именем  и  если  точно  -  голландец,  тогда  Бонд
безошибочно вычислит его.
   Он вырвал три странички из блокнота, на которых оставались следы от его
карандаша, вышел из комнаты и вернулся в вестибюль. В этот момент от входа
к регистрационной стойке направился высокий полный мужчина. С него пот лил
градом, так как не по сезону оделся в костюм,  похоже  шерстяной.  Он  мог
быть кем угодно - продавцом бриллиантов  из  Антверпена,  немецким  зубным
врачом, швейцарским банковским управляющим. Бледное, с квадратной челюстью
лицо ничем не выдавало профессию этого человека.  Он  поставил  на  стойку
тяжелый чемоданчик и произнес с сильным центральноевропейским акцентом:
   - Я - Хендрикс. Надеюсь, у вас найдется для меня номер, правда?