Рука неуклюже нанесла удар по окну и разбила стекло.
   Звон стекла  заставил  меня  очнуться  от  оцепенения.  Я  закричала  и
толкнула  Джеймса  в  бок.  Вероятно,  его  еще   раньше   разбудил   звук
разбиваемого стекла, а я  своим  толчком,  даже,  наверное,  помешала  ему
прицелиться. Затем раздался грохот двух выстрелов  и  жесткий  звук  пули,
расплющивающихся о стену над моей головой. Голова исчезла.
   - С тобой все в порядке. Вив?  -  Голос  был  нетерпеливым,  с  нотками
отчаяния.
   Он убедился, что со мной ничего не случилось,  не  стал  ждать  ответа.
Кровать сотряслась и неожиданно проем двери осветился  лунным  светом.  Он
бежал так тихо, что я не слышала его шагов по бетонному  полу  на  стоянке
машин, но могла явственно представить  себе,  как  он  распластывается  по
стене и петляет из стороны в сторону. Я просто лежала, оцепенев от ужаса -
еще одно литературное выражение, но очень  точное,  -  засыпанная  острыми
осколками стекла, и вспоминала ужасную блестящую похожую на  репу  голову,
которая должно быть, принадлежала привидению.
   Джеймс Бонд вернулся, но не произнес ни слова. Первое, что  он  сделал,
дал мне стакан воды. Ничего особенного, - родители всегда  поступают  так,
если их детям приснятся кошмары. Его приход вернул  комнате  ее  привычное
очертания. Пропало ощущение, что ты находишься в  черно-красной  пещере  с
вооруженными привидениями. Затем он взял банное полотенце, подставил  стул
к разбитому окну, взобрался на него и занавесил окно полотенцем.
   Я наблюдала за тем, как то напрягаются, то опадают его  мышцы  и  вдруг
подумала, как странно выглядит человек без одежды, если он  не  занимается
любовью, а просто движется  по  комнате,  выполняя  какую-нибудь  домашнюю
работу. Я подумала, что, вероятно, следует быть нудистом, чтобы относиться
к этому спокойно, но только  до  сорока  лет.  Потом  сказала:  -  Джеймс,
никогда не полней.
   Он закрепил полотенце, спрыгнул со стула и рассеянно произнес:
   - Не буду. Ты права. Толстым быть нехорошо.
   Потом он поставил стул к письменному столу, где он стоял прежде, и взял
пистолет, лежавший на столе.  Проверив  его,  подошел  к  своей  сложенной
небольшой кучкой одежде,  достал  новую  обойму,  заменил  ее,  подошел  к
кровати и положил пистолет под подушку.
   Теперь я поняла, почему он лежал в такой позе - засунув правую руку под
подушку. Я догадалась, что он  всегда  так  спал.  Ну  и  жизнь  -  как  у
пожарного, в постоянном ожидании,  вызова.  Опасность  -  его  работа.  Он
подошел, сел на край кровати с  моей  стороны.  В  просачивающихся  пятнах
света лицо его выглядело расстроенным. Он попытался улыбнуться, но у  него
вышло лишь некое подобие улыбки.
   - Извини, Вив, - сказал он. - Нас опять чуть не  убили  из-за  меня.  Я
должно быть теряю бдительность. Если так пойдет дальше, у меня могут  быть
неприятности. Помнишь, когда машина ушла  под  воду,  над  водой  осталась
часть крыши и заднее стекло? Очевидно, там в углу сохранилось  достаточное
количество воздуха. Я был чертовым дураком, что не довел  дело  до  конца.
Стрелку понадобилось лишь разбить заднее стекло и доплыть  до  берега.  Он
был ранен несколько раз. Ему, должно быть, было очень тяжело двигаться. Но
он добрался до нашего коттеджа: с нами должно было быть  все  кончено.  Не
заходи утром за коттедж. Он представляет собой очень неприятное зрелище. -
Он посмотрел на меня, ища сочувствия. - Во  всяком  случае,  прости  меня,
Вив. Я не должен был этого допускать.
   Я выбралась из кровати, подошла к нему и обвила  его  шею  руками.  Его
тело было неподатливым. Я притянула его к себе и  поцеловала.  -  Не  будь
глупым, Джеймс! Если бы не я, ты бы не попал во всю эту заваруху.  А  если
бы не ты, где бы я сейчас была? Вот уже несколько часов,  как  я  была  бы
поджарена. Жаль только, что ты так мало спал. Ложись  в  постель,  я  тебя
согрею.
   Он притянул меня к себе, провел руками по моему телу  и  крепко  прижал
его  к  своему.  Так  мы  стояли  довольно  долго,  не   шевелясь,   и   я
почувствовала, как в его тело перетекало мое тепло. Затем он поднял меня и
осторожно положил на кровать. Он взял меня неистово, почти грубо. И  опять
кто-то, кто вовсе не был мной, кричал, а потом мы лежали рядом  прижавшись
друг к другу. Его сердце бешено колотилось, а я вдруг обнаружила, что  моя
правая рука вцепилась в волосы на его груди.
   Я разжала согнутые пальцы и дотронулась до его руки.
   - Джеймс, что такое бимбо? - спросила я.
   - Зачем тебе это?
   - Я скажу, когда ты мне скажешь.
   Он сонно рассмеялся. - На языке гангстеров так называют проституток.
   - Я так и думала. Они все время меня так называли. Наверное это правда.
   - У тебя нет для этого данных.
   - Обещаешь, что не будешь думать обо мне как о бимбо?
   - Обещаю. Ты просто цыпленок. И я чувствую себя с тобой теленком.
   - Что это значит?
   - Это значит, что я с ума схожу по этой девушке. Хватит вопросов.  Спи.
- Он нежно поцеловал меня и повернулся на бок.
   Я обвилась, крепко прижалась к  его  спине  и  ягодицам.  -  Так  очень
приятно спать, Джеймс. Как ложки. Спокойной ночи, Джеймс.
   - Спокойной ночи, дорогая Вив.



15. СЕРДЕЧНЫЕ ШРАМЫ

   Это были последние слова, которые он произнес. Когда  я  проснулась  на
следующее утро, его уже не было. Только на постели,  где  он  лежал,  была
вмятина  и  подушка  сохраняла  его  запах.  Чтобы  в  этом  убедиться,  я
выпрыгнула из кровати и побежала посмотреть, на месте ли серая машина.  Ее
не было.
   День  был  прекрасным.  На  земле  лежала  обильная  роса  и  в   траве
угадывалась дорожка, протоптанная им, когда он шел  к  своей  машине.  Над
просекой с криком пролетела птица и откуда-то из глубины деревьев раздался
печальный плач голубя.
   Руины мотеля были черными и  ужасными.  Из  развалин  административного
корпуса поднимался призрачный  вертикальный  шлейф  дыма.  Я  вернулась  в
коттедж, приняла душ и быстро начала паковать свои вещи в  две  переметные
сумки. И здесь на туалетном столике я увидела письмо. Я села на кровать  и
прочла.
   Оно  было  написано  на  фирменной  бумаге  мотеля,  которая  лежала  в
письменном столе. Почерк был разборчивым и ровным. Написано не  шариковой,
а перьевой ручкой.

   "Дорогая Вив.
   Тебе, видимо, придется давать показания  полиции,  поэтому  перехожу  к
делу. Сейчас я еду в Гленз Фолз, где подготовлю полный отчет для  полиции.
До этого я сообщу дорожной полиции, чтобы они немедленно прибыли к тебе. Я
также свяжусь с Вашингтоном и они почти  наверняка  обяжут  власти  Олбани
взять расследование на себя. Я приму  все  меры,  чтобы  тебя  не  слишком
беспокоили и чтобы, после того  как  ты  дашь  показания,  тебе  разрешили
уехать. В Гленз Фолз будут осведомлены о моем маршруте  и  регистрационном
номере машины. Они смогут найти меня, где бы я  не  находился,  если  тебе
понадобится моя помощь или им дополнительная информация. Тебе  не  удастся
найти ничего на завтрак, поэтому я попрошу полицейских  привезти  с  собой
термос с кофе и бутерброды, чтобы не дать тебе  умереть  с  голоду.  Я  бы
очень хотел остаться с тобой! Хотя бы для того, чтобы взглянуть на мистера
Сангинетти! Но я сомневаюсь, что он появится сегодня  утром.  Полагаю,  не
получив сообщения о выполнении задания от своих головорезов,  он  умчал  в
Олбани и сел в первый самолет на юг, чтобы пробраться в Мексику. Я  сообщу
в Вашингтон об этой моей догадке,  и,  если  они  пошевелятся,  то  смогут
прихватить его. За это он получит пожизненный срок, как говорится  "отныне
и впредь", или "Розарий" на языке, который мы с тобой  начали  изучать.  А
теперь слушай. Ты, и в какой-то мере  я,  спасли  страховой  компании,  по
крайней  мере,   полмиллиона   долларов,   за   это   полагается   большое
вознаграждение. Мне по службе не разрешено получать вознаграждения. К тому
же, фактически ты приняла на себя всю основную тяжесть и являешься главной
героиней. Не спорь со мной! Я совершенно серьезно собираюсь поставить этот
вопрос и проследить, чтобы страховая компания тебя не обманула. И  еще.  Я
совсем не удивлюсь,  если  одного  или  обоих  этих  бандитов  разыскивает
полиция и за их головы назначено вознаграждение. За этим я тоже  прослежу.
Что касается будущего. Будь  осмотрительна  и  пусть  тебя  не  преследуют
кошмары.  Такое  случается  не  часто.  Считай,  что  попала  в  серьезную
автомобильную катастрофу, в которой тебе удачно повезло остаться живой.  И
будь всегда такой же чудесной,  какая  ты  есть.  Если  когда-нибудь  тебе
понадобится моя помощь, где бы ты не находилась, можешь связаться со  мной
письмом или телеграммой. Только не по телефону.
   Мой адрес: Министерство Обороны, Сториз Гейт,  Лондон,  Юго-Запад,  для
меня.
   Всегда твой, Дж.Б.
   P.S. Давление в шинах твоего мотороллера слишком высокое для дорог Юга.
Не забудь немного спустить колеса.
   P.P.S. Попробуй вместо "Камей" мыло "Альпийские цветы".

   Я услышала  рев  приближающихся  мотоциклов.  Когда  они  остановились,
раздался короткий вой сирен, оповещающий об их прибытии. Я засунула письмо
за пазуху, застегнула молнию и вышла навстречу Закону.
   Это были  два  сотрудника  полиции  штата,  крепкие,  молодые  и  очень
симпатичные.  Я  почти  позабыла  о  существовании  подобных  людей.   Они
откозыряли мне так, словно я была  представительницей  королевской  семьи.
"Мисс Вивьен Мишель?" Говорил лейтенант, который был старший по званию  из
них. Второй тихо сообщил по радио об их прибытии.
   - Да.
   -  Я  лейтенант  Морроу.  Мы  знаем,  что  вчера  ночью  у   вас   были
неприятности. - Он указал  рукой  в  перчатке  в  сторону  развалин.  -  И
кажется, немалые.
   - О, это пустяки, - произнесла я небрежно. - В озере машина с трупом. И
еще один лежит позади коттеджа N_3.
   - Да, мисс. - Мне показалось, что он не одобрял моего  легкомыслия.  Он
обернулся к своему напарнику, - О'Доннел, взгляните, что там, ладно?
   - О'кей, лейтенант. - О'Доннел трусцой побежал по траве.
   - Итак, давайте где-нибудь присядем, мисс Мишель.
   Лейтенант  наклонился  и  из  сумки,  прикрепленной  к  седлу,   достал
аккуратный сверток.
   - Привез завтрак. Боюсь, там только кофе  и  пончики.  Подойдет?  -  Он
протянул сверток.
   Я одарила его улыбкой, мощностью в одну свечу.
   - Ужасно любезно с вашей стороны. Я  умираю  с  голода.  У  озера  есть
несколько скамеек. Мы можем найти такую, откуда не видно утонувшую машину.
- Я пошла впереди по траве и  мы  сели.  Лейтенант  снял  фуражку,  достал
блокнот и сделал вид,  что  читает  свои  записи,  давая  мне  возможность
поесть.
   После  этого  он  посмотрел  на  меня  и  впервые   улыбнулся.   -   Не
беспокойтесь, мисс. Я не собираюсь снимать с вас допрос. Для этого приедет
капитан. Он, кстати, может появиться  в  любой  момент.  Когда  я  получил
команду срочно двигаться сюда, я располагал только голыми фактами. Но меня
очень волнует, что с того момента как  я  получил  это  задание,  меня  не
оставляют в покое. По пути сюда на шоссе N_9 я слушал по радио полицейские
переговоры. Этим делом, оказывается, заинтересовались не только в  Олбани,
но и высшее руководство в Вашингтоне дышит нам в спину. Никогда не  слышал
столько переговоров по радио. А теперь, мисс, не могли бы вы мне  сказать,
почему Вашингтон вмешался в дело и почему там узнали о нем раньше,  чем  в
Гленз Фолз, хотя отсюда до Вашингтона не меньше двух часов езды на хорошей
скорости.
   Я не смогла удержаться от улыбки, таким он был  простодушным.  Я  почти
слышала, как он кричал О'Доннелу по дороге сюда:  "Черт,  в  любую  минуту
вслед за нами сюда может пожаловать Джек Кеннеди!" Я улыбнулась:
   - Ну ладно, я расскажу вам. Есть один человек, его зовут  Джеймс  Бонд.
Он тоже причастен к этому делу. Это он спас меня и  пристрелил  этих  двух
гангстеров. Он что-то вроде агента английской секретной службы. Он ехал на
машине из Торонто в  Вашингтон  с  докладом  по  какому-то  делу.  У  него
спустило колесо, и он остановился в мотеле. Если бы не это, я сейчас  была
бы уже покойницей. Полагаю, что он весьма важная фигура.  Он  подозревает,
что мистер Сангинетти попытается удрать в Мексику или куда-нибудь еще.  Но
это почти все, что я о нем знаю, кроме того, разве, что он  показался  мне
чудесным человеком.
   Лейтенант выслушал меня с пониманием:
   - Наверное, так  оно  и  есть,  мисс,  если  он  вытащил  вас  из  этой
передряги. Но он наверняка связан с ФБР,  они  редко  вмешиваются  в  дела
местного  значения.  Только,   если   попросят   или   если   дело   имеет
общегосударственное значение.
   Издалека раздался пронзительный вой сирен.  Лейтенант  Морроу  встал  и
надел фуражку.
   - Благодарю вас, мисс. Я просто хотел удовлетворить  свое  любопытство.
Дальше этим делом будет заниматься сам капитан. Не волнуйтесь. Он приятный
парень.
   Подошел О'Доннел: "С вашего позволения, мисс". Лейтенант отошел с  ним,
слушая его доклад, а я прикончила кофе и медленно поплелась за ними, думая
о сером "Сандерберде", который сейчас накручивал мили по дороге на Юг, и о
загорелых руках на его рулевом колесе.
   Кавалькада, поднимая пыль на дороге  вьющейся  среди  сосен,  выглядела
внушительно. Она состояла из штабного  автомобиля,  "скорой  помощи",  еще
двух полицейских машин и "техпомощи", которая двинулась  по  траве  в  мою
сторону и спустилась к озеру. Казалось, все, знали свой  маневр,  и  очень
скоро вся территория покрылась движущимися фигурами в  коричневато-зеленых
и темно-синих мундирах.
   Плотный  человек,  направившийся  ко  мне  навстречу  в   сопровождении
младшего офицера, который, как оказалось, был стенографистом,  всем  своим
видом напоминал показательного кинематографического детектива. Он медленно
двигался, был целеустремлен, и у него было доброе лицо. Он протянул руку.
   - Мисс Мишель? Я капитан  Стонор  из  Гленз  Фолз.  Давайте  поговорим,
где-нибудь в спокойной обстановке. Например, в одном из коттеджей. Или  вы
предпочитаете остаться на воздухе?
   - Если вы не возражаете... Я по горло сыта этими коттеджами. Почему  бы
нам не посидеть там, за моим обеденным столом? Кстати,  благодарю  вас  за
заботу. Я умирала от голода.
   - Благодарите не меня, мисс Мишель. - Глаза капитана холодно сверкнули.
- Это ваш английский друг,  капитан  третьего  ранга  Бонд,  помимо  всего
прочего предупредил нас и о том, что вы голодны.
   Итак, значит он капитан третьего ранга. Это было  единственное  звание,
которое мне отныне нравилось. И, конечно, этот капитан невольно злился  на
него: англичанин - и с такими  полномочиями!  Да  еще  вдобавок  ко  всему
связанный с ФБР и ЦРУ! Ничто не могло бы больше вывести из себя  кадрового
американского полицейского. Я решила быть как можно более дипломатичной.
   Мы присели и после обычных  полицейских  формальностей  меня  попросили
рассказать всю историю.
   На это ушло два часа. По ходу  дела  капитан  Стонор  задавал  вопросы.
Время от времени к нему подходили люди и отрывисто что-то шептали  ему  на
ухо. В конце беседы силы мои совсем иссякли. Принесли кофе и сигареты  для
меня  ("На  службе  не  курю,  спасибо,  мисс  Мишель").  Затем   мы   все
расслабились. Стенографисту  разрешили  уйти.  Капитан  Стонор  послал  за
лейтенантом Морроу и пошел с ним к рации, чтобы  передать  предварительный
доклад в штаб, а  я  наблюдала  за  обломками  черного  "Седана",  которые
подняли на верх утеса и тащили теперь по траве к дороге. К  ним  подъехала
"скорая помощь" и я отвернулась, когда на траву из-под обломков  осторожно
вытащили мокрый тюк. Страх! Я снова вспомнила  эти  холодные,  с  красными
искрами на дне глаза, почувствовала на себе его руки. Неужели это он?
   Я услышала, как капитан сказал: "Все копии  -  в  Олбани  и  Вашингтон.
Понятно?" Затем отвернулся и сел напротив меня.
   Он смотрел на меня добрыми глазами и говорил что-то  незначительное.  Я
смотрела на него с пониманием и отвечала:  "Нет,  нет".  Я  его  спросила,
когда по его мнению, мне можно было бы уехать.
   Капитан Стонор сразу не дал ответа. Вместо  этого  он  медленно  поднял
руку к фуражке, снял ее и положил на стол. Жест перемирия  -  копия  жеста
лейтенанта,  заставил  меня  внутренне  улыбнуться.  Затем  он  порылся  в
карманах, достал сигареты и зажигалку. Предложил мне и сам прикурил. Здесь
он впервые  улыбнулся  мне  совершенно  неофициально:  "У  меня  кончается
дежурство, мисс Мишель". Он удобно  откинулся  на  лавке,  скрестил  ноги,
положил левую лодыжку на правое колено и обхватил ее рукой. Неожиданно  он
стал похож на доброго семьянина средних лет на отдыхе.  Он  сделал  первую
глубокую затяжку и смотрел  как  улетучивался  дым.  Потом  произнес:  "Вы
можете уехать в любой момент, мисс Мишель. Ваш друг,  капитан  Бонд  очень
просил, чтобы вас беспокоили как можно меньше. И я рад услужить ему и вам.
И, - он улыбнулся с неожиданным  юмором,  -  мне  бы  не  хотелось,  чтобы
подобная просьба поступила из  Вашингтона.  Вы  вели  себя  очень  храбро.
Нечаянно вы оказались среди очень опасных  преступников,  и  я  бы  хотел,
чтобы мои дети вели себя, окажись они на вашем месте, точно так  же.  Этих
двух бандюг разыскивали. Я включу ваше имя на получение вознаграждения  по
линии полиции, а так же и по линии страховой компании, которое конечно  же
будет щедрым. Мы выдвигаем против этих Фэнси предварительное  обвинение  в
сговоре с целью обмана. А мистер Сангинетти уже находится в бегах,  как  и
предполагал капитан Бонд. И сейчас полиция разыскивает его. Против мистера
Сангинетти будет выдвинуто  обвинение  в  преступлении,  которое  карается
смертной казнью.  Когда  мы  его  поймаем,  возможно,  вы  понадобитесь  в
качестве свидетеля. Штат оплатит вам проезд,  где  бы  вы  ни  находились,
проживание и обратную дорогу. Все это, - капитан Стонор стряхнул  пепел  с
сигареты - обычный порядок, полиция за этим  проследит.  -  Проницательные
голубые глаза внимательно посмотрела на меня, а затем прищурилась: - Но  я
не совсем удовлетворен таким окончанием дела, - он  улыбнулся.  -  Теперь,
когда у меня, так сказать кончилось дежурство и мы  с  вами  побеседуем  с
глазу на глаз...
   Я попыталась изобразить интерес и беззаботность, но мне хотелось знать,
что же последует.
   - Оставил ли вам  капитан  Бонд  какие-нибудь  инструкции,  письмо?  Он
сказал мне, что оставил вас спящей сегодня, рано утром.  Что  он  уехал  в
районе шести часов и не хотел вас будить.  Абсолютно  правильно,  конечно.
Но, - капитан Стонор  исследовал  кончик  сигареты.  -  Ваши  показания  и
показания капитана Бонда свидетельствуют о том, что вы находились в  одном
номере. Вполне естественно в этих  обстоятельствах!  Вы,  конечно  же,  не
хотели остаться в одиночестве прошлой ночью. Но после такой  захватывающей
ночи прощание выглядит несколько неожиданным. Надеюсь, у вас с ним не было
никаких неприятностей? Не  хотел  ли  он,  скажем,  воспользоваться  вашим
положением, если вы понимаете, что я имею в виду? - Глаза его  извинялись,
но он внимательно смотрел на меня.
   Я покраснела от злости и резко произнесла:
   - Конечно нет, капитан. Да, он оставил мне письмо. Абсолютно  открытое.
Но я не упомянула о нем, так как оно не добавит ничего к тому, что вы  уже
знаете. - Я расстегнула молнию на груди  и  вытащила  письмо,  еще  больше
покраснев. Чертов мужик!
   Он взял письмо, внимательно  прочитал  его  и  вернул:  "Очень  хорошее
письмо. Очень, э, деловое. Я ничего не понял про мыло".
   Я вкратце объяснила: "О, это  шутка.  Он  считал,  что  мыло  в  мотеле
слишком пахло духами".
   - Понятно. Да, конечно. Ну, прекрасно, мисс Мишель. - Глаза снова стали
добрыми. - Ну, а теперь, вы позволите мне сказать вам кое-что  лично?  Как
если бы вы были моей дочерью? А вы ведь могли бы быть даже  моей  внучкой,
если  бы  мои  дети  появились  на  свет  чуть  раньше.  -   Он   хихикнул
по-домашнему.
   - Нет. Пож