Несколько  минут  он
внимательно  разглядывал  лицо  спящей  девушки.  Затем  протянул  руку  и
медленно стянул простыню. Но это была не  рука...  а  стальная  клешня  на
шарнирах, которая тут же исчезла в широком рукаве кимоно из черного шелка.
   Человек долго разглядывал обнаженное тело с мечтательной полуулыбкой на
лице.  Затем  также  медленно  стальная  рука  ухватила  край  простыни  и
заботливо укрыла Ханни.
   Далее  он  подошел  к  кровати  Бонда.  Он  исследовал   каждую   линию
прекрасного смуглого лица, которое безжизненно покоилось на подушке. Затем
человек проверил пульсацию шейной артерии и сосчитал удары.  Потом  стянул
простыню и прислушался к биению сердца.  Оценивающим  взглядом  он  окинул
мускулатуру рук и груди. Долго рассматривал свисающую с кровати  кисть.  И
наконец, также заботливо накрыл простыней. С  минуту  еще  высокий  силуэт
возвышался  над  спящим  Бондом.  Посмотрев  все,  что  ему  было   нужно,
незнакомец покинул комнату.



14

   Было четыре часа тридцать минут. Вдоль залежей  гуано  медленно  ползла
последняя за этот день вагонетка с грузом. Сотня мужчин  и  женщин  лениво
разбредались по  сторонам,  заслышав  свисток  мастера,  означавший  конец
работы. Мужчины взяли трубки и, напевая, направились к шалашам. Завтра  по
другую  сторону  холма  будет  праздник.  К  берегу  пристанет  корабль  с
провиантом,  который  приходит  раз  в  месяц.  То  есть,  будет   большое
оживление: свежие продукты, дешевая  бижутерия,  танцы,  потасовки.  Жизнь
прекрасна...
   Жизнь прекрасна и для  персонала.  Все  полунегры-полукитайцы,  которые
отлавливали Бонда, Куоррела и Ханничайлд, тоже получат отпуск.  И  завтра,
за исключением охраны и дежурных по кухне, для всех наступит праздник.
   Глубоко под землей, в  самом  центре  холма,  Бонд  проснулся  в  своей
кровати. У него слегка болела голова, но  он  чувствовал  себя  совершенно
отдохнувшим. Ханни уже  встала:  он  слышал  как  она  напевала  в  ванной
комнате. Она появилась со стопкой сложенных кимоно, спокойная, свеженькая,
улыбающаяся. На  ней  было  шелковое  кимоно  голубого  цвета,  что  самым
замечательным образом гармонировало с золотистым оттенком  ее  кожи.  Бонд
потянулся.
   - Только не переодевайтесь!
   - Ну что же вы еще в кровати! - сказала она с деланным удивлением. -  Я
думала вы никогда не проспитесь. Я несколько раз приходила. Может поедим?
   - Почему бы и нет? - ответил Бонд, обнимая ее за талию.
   Он пробежал глазами по кнопкам и нажал на "внутреннюю службу".
   - Может все попробуем? - спросил он. - Раз уж мы оказались здесь, пусть
нас обслуживают по полной программе.
   - Что такое маникюрша? - спросила Ханни, давясь от смеха.
   - Это женщина, которая приводит ногти в порядок...
   Но сейчас он думал о другом: нужно  во  что  бы  то  ни  стало  достать
какое-нибудь оружие. Иначе  отсюда  не  выбраться.  Даже  пара  маникюрных
ножниц лучше, чем ничего.
   В дверь робко постучали. Очаровательная Мэй впорхнула в комнату. За ней
- две миниатюрные  китаянки.  Без  лишних  разговоров  Бонд  заказал  чай,
бутерброды, парикмахера и маникюршу.
   - Не будете ли вы так любезны, - сказала Мэй  почтительно  кланяясь,  -
сказать, что вы желаете на ужин?
   Она протянула им два толстых меню в  красивом  переплете.  Без  всякого
энтузиазма Бонд заказал черную икру, бараньи котлеты и профитроли.
   Мэй слегка кивнула головой в знак одобрения.
   - Доктор спрашивает, - продолжила она, - устроит ли вас время  ужина  в
четверть девятого?
   - Да, вполне, - ответил Бонд.
   - Я вам очень признательна, мистер Брайс. Я зайду  за  вами  на  десять
минут раньше.
   В это время Ханни была уже в ловких руках парикмахера и маникюрши.
   Бонд налил себе джину и пошел в свою комнату.  Этот  план  рухнул:  тут
стянуть ничего не удастся. Ножницы и другие маникюрные принадлежности были
пристегнуты к поясу на стальной цепочке. Ножницы парикмахера - тоже.
   Со стаканом в руках Бонд погрузился в мрачные размышления.  Чуть  позже
он услышал, как китаянки уходят. Он вернулся, посмотрел  на  Ханничайлд  и
воскликнул:
   - Боже, как вы прекрасны!
   Он налил себе второй стакан, посмотрел на часы и надел черное кимоно.
   - А я в этом кимоно выгляжу как законченный идиот! - вздохнул он.
   С точностью до минуты Мэй пришла за ними, как и обещала. Не  говоря  ни
слова, они последовали за ней  по  тому  же  нескончаемому  коридору.  Мэй
вызвала лифт. Дверцу открыла совсем молоденькая китаянка. Спускаясь  вниз,
Бонд отметил про себя, что даже  лифт  был  самой  последней  модели.  Эта
деталь повергла его в еще большее уныние. Он не знал, что их  ожидает,  но
не мог заставить себя не думать о самом страшном исходе.
   Ханни тронула его за плечо.
   - Вы на меня не сердитесь, Джеймс? - прошептала она.
   - Нет, - ответил Бонд с натянутой улыбкой. - Я сержусь на себя.
   Он склонился к ней и прошептал совсем тихо:
   - Я хочу вас предупредить о  сегодняшнем  вечере.  Вы  должны  молчать.
Говорить буду я, за нас обоих. А вы постарайтесь быть естественной.  И  не
бойтесь доктора Но. Он, скорее всего, сумасшедший.
   Лифт остановился. Бонд не имел ни малейшего представления о глубине, на
которой они находились.  Триста  метров,  пятьсот?..  Двери  автоматически
распахнулись. Бонд и Ханничайлд оказались  в  просторной  комнате.  В  ней
никого не было. Три стены сплошь заняты книжными стеллажами,  до  потолка.
Четвертая - огромное темно-синее стекло.  Комната,  должно  быть,  служила
одновременно кабинетом  и  библиотекой.  В  углу  стоял  письменный  стол,
немного  дальше  -  удобные  кресла,  журнальный  столик.   Мягкий   ковер
темно-зеленого цвета и приглушенный свет. Перед стеклянной стеной еще один
столик. На нем - поднос с фужерами и виски.
   Бонд подошел к стене. В синеватой  массе  воды  промелькнули  меленькие
рыбки, за ними рыбки побольше. Затем все исчезло. Что это такое? Аквариум?
Бонд поднял голову. В нескольких сантиметрах  от  потолка  короткие  волны
набегали на стекло. И тоненькая полоска неба,  усеянного  звездами...  Это
был не аквариум, а настоящий океан и ночное небо. Стена  была  сделана  из
оргстекла,  а  они  находились  на  глубине  метров  в  семь.   Ханничайлд
зачарованно смотрела на стекло и не могла вымолвить ни  слова.  Да  и  сам
Бонд не мог оторвать глаз от этой без конца меняющейся  картины,  от  этих
рыб, блестящих раковин. И вдруг зажглись два мощных  прожектора.  Их  лучи
пересеклись посередине, высвечивая огромную серую акулу. Бонд разглядел ее
розовые свинячьи глаза, которые бешено вращались от ослепительного  света.
Акула презрительно вильнула хвостом и исчезла, стремительно рассекая  воду
гигантским телом. Огни погасли. Бонд обернулся. Он ожидал увидеть доктора,
но комната была по-прежнему  пуста.  Кому  в  голову  могла  прийти  такая
безумная идея? А главное, как это все сделано? И каких денег стоило?
   - Миллион долларов, -  произнес  глухой  голос  с  легким  американским
акцентом.
   Медленно, почти что с сожалением. Бонд повернулся в ту сторону,  откуда
слышался голос.
   Доктор Но вошел в дверь за письменным столом. Он  стоял  и  смотрел  на
них, благодушно улыбаясь своими тонкими губами.
   - Я полагаю, - сказал он, - вы думаете сколько это может стоить. Обычно
все мои гости задают один и тот же вопрос. Я не ошибся?
   - Вы абсолютно правы, - ответил Бонд холодно.
   По-прежнему улыбаясь, - должно быть, это уже вошло в привычку -  Доктор
подошел к ним. Казалось он не идет, а скользит  по  ковру.  Он  был  очень
высок. К тому же он  держался  прямо,  и  Бонд  со  своим  ростом  в  метр
восемьдесят казался рядом с  ним  маленьким  мальчиком.  Голова  его  была
гладко  выбрита,  подбородок  заострен.  Это  придавало   его   лицу   вид
перевернутой капли воды, или даже скорее, капли масла, так как кожа  имела
желтый оттенок. Невозможно было определить возраст этого человека. На лице
ни  одной  морщинки:  это  придавало  его  физиономии  довольно   забавное
выражение - гладкий лоб плавно переходил в такой же гладкий  череп.  Очень
впалые щеки и выступающие скулы, очертаниями напоминавшие старую  слоновую
кость. Черные тонкие брови, казалось, были нарисованы. Под  ними  сверкали
черные, как уголь, глаза без ресниц... Не глаза,  а  две  черные  точки  -
пристальные, неумолимые  и  совершенно  лишенные  какого  бы  то  ни  было
выражения. Тонкий прямой нос заканчивался почти у самых губ.  И  улыбка  -
жесткая и решительная.
   Остановившись в нескольких  метрах  от  Бонда,  доктор  Но  поклонился.
Улыбка его стала совершенно невыносимой.
   - Извините, что я не предлагаю вам руки. Я не могу этого сделать.
   Медленно он развел рукава кимоно в стороны.
   - У меня нет рук, - сказал он глухо.
   Две пары стальных зажимов, напоминающие усики богомола,  высунулись  из
шелковых рукавов, затем исчезли.
   Ханничайлд в ужасе отпрыгнула.
   Он протянул рукава в сторону девушки и сказал важно:
   - Да, это большое несчастье.
   И затем повернувшись к Бонду:
   - Вы любуетесь моим аквариумом? Человеку свойственно любить животных  и
птиц, я же решил полюбить рыб... Это  гораздо  интереснее.  Я  уверен,  вы
вскоре разделите мои пристрастия.
   - Я вас поздравляю от всей души, - ответил Бонд спокойно. -  Я  никогда
не забуду этой комнаты.
   - Безусловно, - проговорил доктор Но несколько сардоническим  тоном.  -
...Но нам так много нужно сказать друг другу, а у нас так мало  времени!..
Садитесь, пожалуйста. Хотите выпить?.. Сигареты рядом с вами.
   Доктор Но уселся на высокий стул. Бонд напротив.
   К  ним  подошел  маленький  негр-китаец  в  черных  шароварах  и  белой
курточке.
   - Вот мой телохранитель, - любезно представил  его  доктор  Но.  -  Это
эксперт  по  многим  вопросам...  Не  удивляйтесь,  что  он  появился  так
неожиданно. У меня всегда при себе передатчик... - Он  кивком  показал  на
грудь.
   - Что вам налить, мадемуазель?
   "Он не сказал "мадам", - подумал Бонд, поворачиваясь к Ханничайлд.
   Глаза девушки вспыхнули.
   - Кока-колы, пожалуйста.
   Бонд облегченно вздохнул. Ханни выдержит. Она не  даст  себя  одурачить
всей этой показухой.
   - Я предпочел бы мартини-драй с русской или польской водкой и  лимонной
цедрой, - сказал он мягким голосом. - Охлажденный, но не слишком.
   - Понимаю, - кивнул доктор Но, улыбнувшись своей загадочной улыбкой.  -
Я вижу, вы один из тех, кто  знает,  чего  он  хочет.  На  этот  раз  ваши
пожелания будут учтены... Вы не заметили, что когда  действительно  хочешь
чего-нибудь, всегда добиваешься? Я часто размышляю об этом.
   - Это верно, когда речь идет о мелочах, - ответил Бонд.
   - Ну, если вам не удаются сложные вещи, значит у  вас  нет  честолюбия.
Достаточно иметь сильную волю и уметь сосредоточиться на желаемом объекте.
Остальное приложится само собой. Дайте мне  точку  опоры,  и  я  переверну
вселенную... Если мне, действительно,  захочется  ее  перевернуть.  Я  вам
наскучил, может быть? Мы болтаем о том о сем и ждем серьезного  разговора,
не так ли?.. Мартини вам по вкусу? Сам-Сам, -  позвал  он  повернувшись  к
своему  телохранителю,  -  поставьте  шейкер  [стакан  для   приготовления
коктейлей] рядом с господином, а девушке  еще  одну  бутылку  кока-колы...
Сейчас десять минут девятого. Мы приступим к ужину ровно в девять.
   Доктор Но выпрямился в красивом кожаном кресле. На какое-то мгновение в
комнате воцарилась полная тишина. Затем он сказал:
   - А теперь, мистер  Бонд  из  "Секретной  службы",  поговорим  о  наших
маленьких секретах. Сперва, чтобы доказать вам, что я ничего не скрываю, я
поделюсь своими, затем, - ваша очередь.
   Глаза доктора Но сверкали, словно два черных уголька.
   - Но мы ведь будем говорить только правду, не так ли? - добавил  он.  -
Только правду.
   Он повертел своими клешнями у Бонда перед носом.
   - Если вы солжете, - отчеканил он, - эти штуки дадут мне знать.
   И осторожно доктор Но поднес зажимы к глазам, словно хотел пронзить  их
своим взглядом. Послышался легкий металлический щелчок.
   - Эти штуки все видят, - сказал он.



15

   Джеймс Бонд взял свой стакан  и  стал  задумчиво  потягивать  коктейль.
Итак, его карта бита. История  с  представительством  общества  Одюбон  не
выдержит критики. Оставалось придумать, как  ему  выпутать  Ханничайлд.  И
прежде всего, как ее подбодрить. Он любезно улыбнулся доктору Но и сказал:
   - Несколько дней назад мне посчастливилось встретиться с вашим агентом,
мисс Таро, в резиденции губернатора. Я написал рапорт и  этот  факт  будет
обнародован в самое ближайшее время.
   Ни один мускул не дрогнул на лице доктора Но. Никакого интереса.
   - Как впрочем, - продолжил Бонд, -  и  многое  другое.  Но  раз  уж  мы
затеяли серьезный разговор, оставим все как  есть,  прошу  вас.  Вы  очень
интересный человек, но к чему вам вызывать лишний интерес к своей персоне?
С вами случилось несчастье - вы потеряли руки и носите протезы. Эта участь
постигла многих, кто был ранен на войне. Вы также носите контактные  линзы
вместо очков и используете карманную рацию вместо звонка для вызова  слуг.
У вас, наверняка, есть и другие  забавные  штучки.  Но  несмотря  на  это,
доктор Но, вы всего лишь человек, который спит и ест, как  и  все  люди...
Приберегите ваши штучки для землекопов. Я и не такое видал.
   Доктор Но слегка наклонил голову.
   - Хорошо сказано, мистер Бонд.  Я  принимаю  ваш  урок.  Вы  безусловно
правы, у меня есть свои маленькие слабости, так как  долгое  время  я  жил
среди людей недостойных. Но все же, будьте осторожны, я  ведь  технарь.  Я
пригоняю инструмент к материи, и у меня имеется богатый выбор инструментов
специально для упорных  материалов.  Но  продолжайте,  мне  очень  приятно
беседовать с таким умным человеком  как  вы.  Очень  редко  мне  доводится
говорить на равных. Я хотел бы поведать  вам  историю  самого  выдающегося
человека  в  мире.  Вы  первый,  кто  услышит  эту  историю,  так  как  до
сегодняшнего дня я ее никому  не  рассказывал.  Вы  единственный  человек,
который способен оценить ее по достоинству. А также, - доктор Но  выдержал
паузу, - оставить ее при себе. Последнее замечание  относится  также  и  к
мадемуазель.
   Ну вот! Занавес приподнимается,  но  ни  Бонд,  ни  Ханничайлд  никогда
никому не смогут рассказать о том, что они здесь видели и слышали.  Теперь
Бонд знал точно: доктор Но очень силен и хорошо экипирован. Тем не  менее,
он сделал последнюю попытку.
   - Не стоит, - проговорил он вяло, - впутывать девушку в наши дела.  Она
не имеет ко мне никакого отношения. Я увидел ее впервые здесь,  на  пляже,
вчера утром. Она собирала ракушки. И так как ваши люди сломали ее лодку, я
вынужден был взять ее с собой. Отправьте ее домой. Она будет молчать.  Она
даст вам слово.
   - Я буду молчать?! - возмутилась Ханничайлд. - Я  все  расскажу.  Я  не
хочу домой - я остаюсь с вами.
   - Вы мне уже надоели, - заявил Бонд ледяным тоном.
   - Послушайте, - сказал доктор Но, блаженно улыбаясь. - Не  разыгрывайте
из себя героев! Это ни к  чему.  Никто  никогда  не  возвращался  с  этого
острова. Никто, слышите? Не надо ни спорить, ни пытаться меня задобрить  -
это совершенно бесполезно.
   Бонд посмотрел на Ханни, улыбаясь:
   - Сам не знаю, что я говорю, Ханни. Я очень хочу, чтобы вы остались  со
мной. Послушаем вместе, что нам расскажет этот маньяк.
   - Это правда, мистер Бонд, - тихо сказал доктор Но, - я маньяк. Великие
ученые, художники, философы, святые - все маньяки. Я, видите  ли,  страдаю
манией власти. Она придает моей жизни смысл, и именно потому я здесь. И вы
тоже. И Крэб Ки не совсем обычный остров тоже именно поэтому.
   Бонд допил свой стакан и налил другой.
   - Это не удивительно, - сказал он степенно.  -  Знакомая  история.  Мир
полон  людей,  которые  мнят  себя  то  королем  Англии,  то   президентом
Соединенных Штатов, то самим Господом Богом. Сумасшедшие дома  ими  просто
переполнены. Разница лишь  в  том,  что  вместо  того,  чтобы  отдыхать  в
государственной или частной  клинике,  вы  построили  себе  индивидуальную
психушку. Но я пытаюсь понять как вы, находясь здесь, в полной изоляции от
остального человечества, строите иллюзии о мировом господстве.
   - Мистер Бонд, - сказал доктор Но с некоторым раздражением в голосе,  -
неужели вы не понимаете, что власть -  это  полная  самостоятельность.  Вы
говорите о королях, президентах... Какая у них власть?..  Только  та,  что
дает им их народ. Какой властелин в нашем современном мире имеет еще право
распоряжаться жизнью и  смертью  своих  подданных?  Теперь,  когда  Сталин
мертв, можете ли вы назвать мне хоть одно имя,  кроме  моего?  А  как  это
возможно, что я обладаю именно такой властью? Да очень просто, потому  что
никто  об  этом  не  знает...  Потому  что  я  ни  перед  кем  не   должен
отчитываться.
   - Это иллюзия власти, - сказал Бонд, пожимая плечами. - Всякий  человек
с револьвером в руке распоряжается жизнью и смертью своего ближнего.  Даже
если кто-то убьет втихаря, и никто при  этом  не  узнает,  он  не  избежит
наказания. Этот человек окажется в полной изоляции, так  как  есть  высшая
власть - власть общества. И вас ждет та же участь, доктор Но. Говорю  вам:
ваши поиски абсолютной власти - иллюзия, потому что власть  сама  по  себе
иллюзия.
   - Красота тоже, мистер Бонд, иллюзия. И искусство, и деньги, и  смерть.
И жизнь, вероятно.  Это  всего  лишь  относительные  понятия.  Вы  играете
словами. Мне это безразлично.  Вернемся,  если  хотите,  к  началу  нашего
разговора - о моей мании власти. И прошу вас, -  сказал  он  с  неизменной
улыбкой, - не думайте, что эти полчаса нашего разговора что-либо изменят в
моей линии  поведения.  Послушайте  лучше  историю,  которую  я  хочу  вам
рассказать...
   Искусственность  всей  этой  сцены:  три  человека  в  мягких  креслах,
преспокойно  попивающих  разные  напитки,  приглушенный   свет,   пушистые
ковры... все это вдруг показалось  Бонду  полным  абсурдом.  Надвигающаяся
опасность, трагизм их  положения  превратились  в  ничто  по  сравнению  с
грациозным передвижением раковины в форме тюльпана за стеклом. А что, если
стекло лопнет?.. Что если сопротивляемость стекла  плохо  рассчитана,  или
рабочие допустили небрежность в работе?..  И  что  если,  просто-напросто,
море чуть-чуть сильнее надавит на стекло?..
   - Я, -  начал  доктор  Но  не  спеша,  -  единственный  сын  миссионера
методистской  церкви,  немца  по  происхождению   и   юной   китаянки   из
добропорядочной семьи. Я родился в Пекине, но по ту сторону баррикад,  как
говорится. Я всем был помехой. Тетушке моей матери хорошо заплатили за то,
что она взяла меня к себе и воспитала. Никакой  любви,  понимаете,  мистер
Бонд! Отсутствие эмоций. Семя посеяно - и дало всходы. Я начал работать  в
Шанхае, где связался с тонгами. Благодаря им я полюбил конспирацию, кражи,
убийства,  поджоги...  Это  был  протест   против   отца,   которого   мне
недоставало, который меня предал... Я полюбил убивать, уничтожать предметы
и людей. Я  стал  большим  специалистом  в  преступном  мире.  Тогда-то  и
начались неприятности. Тонги слишком меня ценили, чтобы  использовать  как
простого убийцу. Меня  послали  в  Нью-Йорк.  У  меня  было  зашифрованное
рекомендательное письмо к одному из двух главарей тонгов в Америке. Я  так
и не узнал, что было в письме, но он принял меня  как  человека,  которому
можно доверять. В тридцать лет я стал у них казначеем. Я  ведал  суммой  в
миллион долларов. И тут началась война между двумя  группировками  тонгов.
Это было в двадцатые годы. В течение буквально нескольких недель и с той и
с другой стороны были убиты сотни людей.  Пытки,  убийства,  поджоги  -  я
чувствовал себя в своей стихии... Дело испортилось,  когда  для  наведения
порядка мобилизовали  всю  полицию  Нью-Йорка.  Тогда  я  перевел  миллион
долларов в золото и исчез в Гарлеме... Это  было  ошиб