ним из ваших подчиненных. Вам стало известно, что  украденные
на Эскоте  алмазы  преступники  пытаются  переправить  в  Аргентину  через
Америку, и вы пришли поговорить об этом с господином Сэем,  главой  фирмы.
Вы поинтересуетесь, не имеет ли господин Сэй какой-либо информации об этом
из-за океана. Может быть кто-то что-то слышал в его нью-йоркской  конторе.
Причем, все этой вы выясняете очень вежливо, ведете милую беседу. Но  глаз
с него не спускать. Жмите на него, как можете, но  так,  чтобы  не  давать
повода для жалоб. Потом вы извинитесь, попрощаетесь и  забудете  при  этот
визит. Все понятно? Вопросы есть?
     - Нет, сэр, - бесстрастно ответил сержант Данквертс.
     Вэлланс вновь нажал клавишу интеркома,  и  через  секунду  в  кабинет
вошел болезненного вида  подобострастный  человек  в  шикарном  костюме  с
маленьким чемоданчиком в руке. Войдя, он замер у двери.
     - Добрый день, сержант. Входите и рассмотрите как следует этого моего
приятеля.
     Сержант подошел к Бонду и вежливо попросил его повернуться  к  свету.
Внимательными темными глазами он изучал лицо  Бонда  целую  минуту.  Затем
сделал шаг назад.
     - Что касается шрама, то могу гарантировать  не  более  шести  часов,
сэр, - сказал он. - Сейчас очень жарко. С остальным все в порядке. Кем  он
должен стать, сэр?
     - Сержантом Джеймсом,  сотрудником  сержанта  Данквертса.  -  Вэлланс
посмотрел на часы. - Всего лишь три часа. Добро?
     - Конечно, сэр. Можно приступать?
     Вэлланс кивнул, и пересадив Бонда в  кресло  у  окна,  поставил  свой
чемоданчик рядом на пол, встал на одно колено и открыл его.  Десять  минут
он колдовал над лицом и волосами Бонда.
     Бонд попытался на обращать на него внимания и стал  прислушиваться  к
разговору между Вэллансом и "Бриллиантовым домом".
     - До пол-четвертого его не будет? В таком случае скажите, пожалуйста,
господину Сэю, что двое моих людей придут встретиться с ним  ровно  в  три
тридцать. Да, боюсь, что дело не терпит отлагательств.  Но,  конечно,  это
чистая формальность. Обычное расследование. Думаю, что  они  не  займут  у
господина Сэя больше десяти минут. Большое спасибо. Да. Помощник комиссара
Вэлланс. Правильно. Из Скотланд-Ярда. Да. Спасибо. До свидания.
     Вэлланс положил трубку и повернулся к Бонду.
     - Его секретарша сказала, что Сэя не будет до  полчетвертого.  Думаю,
вам надо там быть в три  пятнадцать.  Заранее  все  осмотреть  никогда  не
помешает. И очень полезно лишить допрашиваемого душевного равновесия.  Ну,
как у вас там дела?
     Сержант Лобиньер протянул Бонду карманное зеркальце.
     Чуть-чуть седины на висках. Шрама нет и в помине. Морщинки в  уголках
рта и у глаз говорят  об  усердии.  Слегка  подчеркнуты  скулы.  Вроде  бы
изменения и незначительны, но из зеркальца  смотрел  на  него  человек,  в
котором никто не признал бы Джеймса Бонда.



                         4. ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?

     В патрульной машине сержант  Данквертс  был  погружен  в  собственные
мысли, поэтому весь путь вдоль Стрэнда, вдоль по  Чансерилейн  и  Холборну
прошел в молчании. На Гэмаджис они повернули  налево  в  Хаттен-Гарден,  и
машина затормозила у красивого белоснежного портала Лондонского  алмазного
клуба.
     Вслед за своим спутником Бонд пересек  тротуар  и  остановился  перед
массивной дверью, украшенной  надраенной  до  блеска  медной  пластиной  с
надписью "Бриллиантовый дом" и  ниже  -  "Руфус  Б.  Сэй.  Вице-президент,
европейский филиал". Сержант Данквертс позвонил.  Дверь  открыла  красивая
девушка-еврейка, которая и провела их через застекленную коврами  прихожую
в отделанную деревянными панелями приемную.
     -  Господин  Сэй  будет  с  минуты  на  минуту,  -   произнесла   она
безразличным тоном и вышла, закрыв за собой дверь.
     В приемной было роскошно и, благодаря горящему,  несмотря  на  сезон,
камину, жарко как в тропиках. В  центре  комнаты  на  темно-красном  ковре
стоял круглый стол  и  шесть  стульев  розового  дерева  стиля  "шератон",
которые, по оценке Бонда, стоили по меньшей мере тысячу фунтов.  На  столе
были разложены свежие журналы и несколько  копий  кимберлейских  "Алмазных
новостей". При виде них у Данквертса загорелись  глаза,  и  он,  подсев  к
столу, начал листать июньский номер. На каждой стене в позолоченных  рамах
красовались изображения цветов. В картинах было нечто настолько  объемное,
что Бонд подошел к одной из них и принялся ее изучать. Оказалось, что  это
были  вовсе  не  картины,  а  покрытые  стеклом  ниши,  в  которых  стояли
совершенно одинаковые ватерфордские вазы со свежими цветами.
     В комнате было очень тихо, если не считать  гипнотизирующего  тиканья
больших напольных часов и едва слышного  шума  голосов  из-за  находящейся
напротив выхода двери. Раздался щелчок, дверь  приоткрылась  и  послышался
голос с сильным иностранным акцентом, настоятельно увещевавший кого-то:
     - Ну, мистер Грюнспан, пазему  фи  так  волновайтесь.  Фсе  ми  хотим
заработать, да? Паверьте мне, етот прекрасен камен обашелся мне  ф  десять
тысяча фунтоф. Десять тысяча! Фи не фьерите мне? Клянусь фам. Слофо чести.
- Ответом было настороженное молчание, и тогда последовала  заключительная
ставка. - Болше тофо! Спорю на пять фунтоф!
     Раздался смех.
     - Ну и штучка же вы, Вилли, - сказал голос явного  американца.  -  Но
этот номер не пройдет. И рад бы вам помочь, но камню  этому  красная  цена
девять тысяч. Ну еще сотню сверху только для вас. Лучшей цены вам на Улице
не найти.
     Дверь открылась и в проеме показались будто  сошедший  с  театральной
сцены американский бизнесмен в  пенсне  и  поджатыми  губами  и  маленький
беспокойного вида еврей с большой красной розой на лацкане пиджака. Видимо
то,  что  в  приемной  находились  люди,  оказалось  для   них   полнейшей
неожиданностью,  и,  бормоча  под  нос  "Простите,  извините"  ни  к  кому
конкретно не обращаясь, американец чуть  ли  не  бегом  выпроводил  своего
компаньона и захлопнул дверь.
     Данквертс подмигнул Бонду.
     - Вот вам весь алмазный бизнес как на тарелочке, - сказал он.  -  Это
был Вилли Бихринс, один из самых  известных  независимых  маклеров  Улицы.
Думаю, что другой - это один из торговцев Сэя. - Он вновь уткнулся в  свой
журнал, а Бонд, подавив  желание  закурить,  вновь  принялся  разглядывать
"картины".
     Внезапно мягкая, тикающая, роскошная тишина взорвалась. В один и  тот
же момент в камине рассыпалось прогоревшее полено, напольные часы  пробили
половину четвертого,  дверь  распахнулась,  и  в  приемную  вошел  крупный
темноволосый человек. Сделав два шага, он остановился и  стал  внимательно
разглядывать находящихся в приемной.
     - Меня зовут Сэй, - грубо сказал он. - Что здесь происходит? Что  вам
здесь надо?
     Дверь сзади него было открыта. Сержант Данквертс  поднялся,  вежливо,
но решительно обошел человека и закрыл ее. Затем он вернулся  на  середину
комнаты.
     - Я - сержант Данквертс из спецслужбы Скотланд-Ярда, - сказал он тихо
и примирительно. - А это, - показал он на Бонда, - сержант Джеймс. Я  веду
расследование по делу о краже алмазов. Помощник комиссара подумал,  -  его
голос стал прямо-таки бархатным, - что вы могли бы нам помочь.
     - Да? - спросил Сэй. Он с презрением переводил  взгляд  с  одного  из
этих нищих ищеек на другого, поражаясь тому, что они  осмелились  нарушить
его покой. - Продолжайте.
     Пока сержант Данквертс, тон которого показался бы  любому  уголовнику
угрожающе-ласковым, рассказывал поминутно заглядывая  в  маленькую  черную
записную  книжечку,  свою  историю,  пересыпая  ее  оборотами   вроде   "в
шестнадцатых..." и "тут нам стало известно...", Бонд без стеснения  изучал
господин  Сэя,  что  впрочем,  не  производило  на   последнего   никакого
впечатления, как и вкрадчивый тон сержанта Данквертса.
     Господин Сэй был  крупным,  массивным  мужчиной,  твердым  как  кусок
кварца. У него было квадратное лицо, угловатость которого подчеркивали его
короткие, торчащие ежиком, жесткие черные волосы и отсутствие баков. Брови
у него были черными и  прямыми,  взгляд  черных  глаз  -  пронизывающий  и
решительный. От был чисто выбрит,  рот  казался  узкой  длинной  и  прямой
щелью. Квадратный подбородок и массивная челюсть довершали портрет. Он был
одет в просторный черный однобортный костюм и белую рубашку с  тонким  как
шнурок  ботинка  черным  галстуком,  прикрепленным  у  воротника   золотой
булавкой в виде копья.  Его  длинные  руки,  расслабленно  висевшие  вдоль
туловища,  заканчивались  огромными  кистями,  также   покрытыми   черными
волосами. Ноги, обутые в дорогие черные туфли, были размера 47-го.
     Бонд оценил его как  жестокого,  сильного  человека,  преуспевшего  в
сдаче множества непростых экзаменов в университетах жизни, где,  казалось,
он продолжал учиться и по сей день......
     - а вот в каких камнях мы заинтересованы  больше  всего,  -  завершал
свою речь сержант Данквертс. Он опять заглянул в свою  черную  книжицу.  -
"Весселтон", 20 карат, два бриллианта чистой  воды  по  10  карат  каждый,
"Желтый премьер", 30 карат, "Топ кейп", 15 карат, и два "Кейп  юниона"  по
15 карат. - Он сделал  паузу.  Затем  поднял  голову  и  дерзко  посмотрел
господину Сэю прямо в глаза. - Не попадал ли в ваши  руки,  господин  Сэй,
или в руки ваших людей в Нью-Йорке какой-нибудь из этих  камней?  -  мягко
спросил он.
     - Нет, - отрезал Сэй. - Не попадал. - Он подошел к двери и открыл ее.
- А теперь - до свидания, господа.
     Не обращая больше на них внимания, он решительно вышел из комнаты,  и
они услышали, как  он  поднимался  по  лестнице.  Наверху  открылась  и  с
грохотом захлопнулась дверь. Наступила тишина.
     Сержант Данквертс невозмутимо убрал свою книжицу в  жилетный  карман,
взял шляпу и вышел в холл, а оттуда - на улицу. Бонд следовал за ним.
     Они сели в патрульную машину, и  Бонд  назвал  адрес  своей  квартиры
рядом с Киндз-роуд. Как только машина тронулась, сержант Данквертс сбросил
маску  официальности.  Когда  он  повернулся  к  Бонду,  глаза  его  хитро
блестели.
     - Я, знаете ли, получил немалое удовольствие, - радостно сказал он. -
Не часто попадаются такие твердые орешки как этот. А вы, сэр,  узнали  что
хотели?
     Бонд пожал плечами.
     - Честно говоря, сержант, я и не  знаю,  чего  хотел.  Но  уже  и  то
хорошо, что удалось как следует разглядеть этого Руфуса Б.  Сэя.  Забавный
человечек. Только я всегда представлял себе торговцев  алмазами  несколько
иначе.
     Сержант Данквертс радостно хихикнул.
     - Сэр, - сказал он, - если  Сэй  торгует  бриллиантами,  то  я  готов
съесть свою шляпу.
     - Почему вы так говорите?
     - Все  очень  просто,  -  улыбнулся  сержант  Данквертс.  -  Когда  я
перечислял пропавшие камни, я назвал "Желтый премьер" и два "Кейп-юниона".
     - Ну и что?
     - Дело в том, сэр, что таких камней в природе просто не существует.



                            5. "ЖЕЛТЫЕ ЛИСТЬЯ"

     Направляясь  по  длинному  пустому  коридору  к  номеру   350,   Бонд
чувствовал, что лифтер следит за ним. Это Бонда не удивило. Он  знал,  что
на  долю  этой  гостиницы  приходится  больше  мелких  преступлений,   чем
какой-либо  другой  в  Лондоне.  Вэлланс  однажды  продемонстрировал   ему
криминогенную  карту   Лондона   и   показал   на   целый   лес   флажков,
расположившихся вокруг "Трафальгарского дворца".
     - Эта точка на карте  очень  раздражает  тех,  кто  составляет  такие
карты, - сказал он. - Каждый месяц сюда втыкается столько булавок, что  им
приходится  наклеивать  сверху  новый  листок  бумаги,  чтобы  было   куда
вкалывать флажки в следующий раз.
     Приближаясь к концу коридора, Бонд услышал, как  где-то  рядом  рояль
наигрывал довольно грустную мелодию. У двери в номер 350-й он  понял,  что
музыка раздается оттуда. Он даже  узнал  мелодию  -  "Желтые  листья".  Он
постучал.
     - Входи, - портье, видимо, позвонил в номер, и его там ждали.
     Бонд вошел в небольшую прихожую и закрыл за собой дверь.
     - Запри, - сказал голос, раздавшийся из спальни.
     Бонд сделал как ему велели и прошел  на  середину  комнаты,  пока  не
оказался напротив открытой двери в спальню. Когда он шел мимо портативного
проигрывателя, пианист на пластинке начал играть.
     Полуобнаженная, она сидела перед туалетным столиком  лицом  к  спинке
стула, глядя в трехстворчатое зеркало и положив подбородок  на  скрещенные
руки. Вся ее поза была расслабленной и как бы небрежной.  Узенькая  черная
полоска лифчика на спине и черные  кружевные  трусики  не  могли  оставить
Бонда равнодушным.
     Девушка  закончила  изучение  собственного  отражения  в  зеркале   и
принялась спокойно разглядывать Бонда.
     - Так это ты новый помощник, - сказала она  хрипловатым  голосом,  не
терпящим возражений. - Садись и послушай музыку.  Эта  пластинка  -  лучше
всех.
     Ситуация начала забавлять Бонда. Он послушно направился  к  стоявшему
рядом глубокому креслу, подвинул  его  так,  чтобы  видеть  девушку  через
дверной проем, и сел.
     - Не возражаешь, если я закурю? - спросил он, вынимая  из  портсигара
сигарету.
     -  Пожалуйста,  если  тебе   больше   нравится   именно   такой   вид
самоубийства.
     Мисс Кейс возобновила молчаливое изучение своего лица  в  зеркале,  а
пианист на пластинке приступил к "J`attendrai". Это была последняя вещь, и
проигрыватель замолк.
     Не  обращая  на  Бонда  ни  малейшего  внимания,  девушка,  поигрывая
бедрами, встала  и  потянулась.  Она  слегка  повернула  голову,  и  грива
золотистых волос тяжело упала на плечи.
     - Если нравится - переверни, - сказал она  безразличным  тоном.  -  Я
буду через пару минут. - И она исчезла из поля зрения.
     Бонд подошел к проигрывателю и взял пластинку в руки. Это был концерт
Джорджа Фейера в сопровождении ритмсекции. Бонд запомнил индекс  пластинки
- Vox 500. Он посмотрел, какие вещи есть на обороте, и, пропустив "La  Vie
en Rose",  с  которой  у  него  были  связаны  определенные  воспоминания,
поставил "Avrill au Portugal".
     Прежде чем отойти от проигрывателя, он вытащил из-под него  подставку
и поднес ее к стоявшей на письменном столе лампе. Повертев  ее  при  свете
лампы, он обнаружил, что  никаких  следов  на  ней  не  было.  Бонд  пожал
плечами, положил ее на место и вернулся в свое кресло.
     Ему подумалось, что эта музыка гармонирует с девушкой. Казалось,  что
все мелодии написаны специально  для  нее.  Не  удивительно,  что  это  ее
любимая пластинка. В ней была та же бесстыдная чувственность, манерность и
пикантность, что и в глазах девушки, когда она  изучала  его  отражение  в
зеркале.
     Бонд не пытался заранее представить себе, как должна выглядеть  некая
мисс Кейс, которой поручено следить за ним на  всем  пути  в  Америку.  Он
считал само собой разумеющимся, что это будет уголовного вида  потрепанная
бабенка  с  рыбьими  глазами  -  жесткая  угрюмая  женщина,  уже   знающая
"маршрут", чье тело больше не могло заинтересовать  бандитов,  на  которых
она работала. У этой девушки, хотя она и была, безусловно, тертым калачом,
кожа дышала свежестью, какой бы ни была история ее тела.
     Как же ее зовут? Бонд вновь поднялся и подошел  к  проигрывателю.  На
прикрепленной к ручке бирке компании  "Пан-ам"  было  написано:  "Мисс  Т.
Кейс". Т.? Бонд вернулся в кресло. Тереза? Тэсс? Труди? Тилли? Вроде бы ни
одно из имен не подходило. И уж, конечно, не Трикси, Тони или Томми.
     Он все еще размышлял над этой сложной проблемой, когда  она  бесшумно
вышла из спальни  и  остановилась,  опершись  локтем  о  дверной  косяк  и
подперев голову ладонью. Она задумчиво смотрела на Бонда.
     Бонд неторопливо поднялся и посмотрел на нее.
     Если не считать шляпки, маленькой и черной,  которую  она  держала  в
свободной руке, мисс Кейс было  готова  к  выходу.  На  ней  был  шикарный
черный, сшитый на заказ костюм, оливкового цвета  блузка,  застегнутая  до
горла,  золотистые  чулки  и  черные,  на  вид  -  очень  дорогие,   туфли
крокодиловой кожи с  квадратными  носками.  На  левой  руке  -  элегантные
золотые часики на черном ремешке, на правой - массивный  золотой  браслет.
Средний  палец  правой  руки  украшало  кольцо  с  сияющим   продолговатым
бриллиантом, а в ушах - золотые серьги с плоскими жемчужинами.
     Она была очень красива. Вызывающе красива. Весь ее вид кричал:  идите
вы все к черту! Невольно думалось, что красота ее - вещь в себе, и что  ей
совершенно наплевать, что могут подумать о ней мужчины. Брови над большими
насмешливыми  серыми  глазами  были  иронично  приподняты   и,   казалось,
говорили: "Конечно, приятель, подойти, попробуй. Но горе тебе, если ты  не
супермен".
     Сами  глаза  были  какими-то  переливчатыми.  Если  подвески   люстры
переливчаты, сама люстра при изменении света меняет цвет. Так и глаза этой
девушки меняли свой цвет от светло-серого до сочного серо-голубого.
     На ее слегка загорелом лице не было никакой косметики, кроме бордовой
помады на сочных мягких и чувственных губах, что придавало рту  все  черты
"греховности". Но, подумал Бонд,  это  не  закоренелая  греховность,  если
судить по уверенному взгляду, властному и напряженному.
     Этот взгляд был сейчас направлен как бы сквозь него.
     - Итак, ты - Питер Фрэнкс, - произнесла она низким приятным  голосом,
правда, с ноткой снисходительности.
     - Да, - сказал он, - и я все гадал, что же стоит за инициалом "Т".
     Она задумалась на мгновение.
     - Ты мог бы выяснить это и у портье, - сказала она. -  "Т"  -  значит
Тиффани. - Она подошла к проигрывателю и остановила пластинку на  середине
"Je n`en connais pas la fin". Затем повернулась  к  Бонду.  -  Но  это  не
обязательно знать всем, - холодно добавила она.
     Бонд пожал плечами и встал у окна, скрестив ноги.
     Похоже было, что его беззаботность начинала злить  ее.  Она  села  за
письменный стол.
     - Ну ладно, - сказала она раздраженно,  -  перейдем  к  делу.  Прежде
всего, скажи мне, почему ты взялся за эту работу?
     - Кто-то умер.
     - Вот как, - она быстро взглянула на Бонда. - Мне говорили, что  твое
ремесло - кражи. - Она сделала паузу. - Случайно или умышленно?
     - Случайно. В драке.
     - И теперь тебе надо смотать удочки.
     - И это тоже, но не мешало бы и заработать.
     Она сменила тему.
     - У тебя что - деревянная нога или искусственные зубы?
     - Никак нет. Пока все родное.
     Она нахмурилась.
     - Сколько раз я просила найти мне человека с деревяшкой вместо  ноги!
Хорошо, у тебя есть какое-нибудь хобби или что-то в этом роде? Может  идеи
какие есть насчет перевозки камешков?
     - Идей нет, - сказал Бонд, - а играю я в карты и в гольф. Но я всегда
думал,  что  для  таких  вещиц  лучше  всего  подходят  ручки  сундуков  и
чемоданов.
     - То же самое думают и таможенники,  -  отрезала  она.  На  несколько
минут она задумалась. Потом достала ручку и лист бумаги и  положила  перед
собой. - Какими мячиками для гольфа ты пользуешься?  -  спросила  она  без
улыбки.
     - "Данлор-65", - теперь и Бонд говорил  серьезно.  -  В  этом  что-то
есть...
     Она ничего не ответила,  а  просто  записала  название.  Потом  опять
взглянула на Бонда. - Паспорт у тебя есть?
     - В общем-то есть, - сказал Бонд, - но не на мое настоящее имя.
     - Так, - она опять стала подозрительной. - И как  же  тебя  зовут  на
самом деле?
     - Джеймс Бонд.
     Она фыркнула.
     - Почему бы не Джоу Доу? - Она пожала плечами. - Впрочем, это  никого
не волнует. Сможешь за два дня раздобыть американскую визу и сертификат  о
прививках?
     - Думаю, что смогу, - ответил Бонд (Со  всем  этим  справится  секция
"Q"). У американцев против меня ничего быть не может. Кстати, и в  местной
полицейской картотеке тоже. Я имею в виду, на фамилию Бонд.
     - О`кей, - сказала она. - Теперь слушай. Эт