онду десять
банкнот по сто долларов.
     Бонд взял деньги и положил в карман.
     - Дальше, - продолжал горбун. - Вы сказали,  что  хотели  бы  сходить
здесь у нас на скачки. Я вам тогда сказал: "Почему бы вам  не  съездить  в
Саратогу. Ведь делами мы займемся только в понедельник". Вы согласились  и
отправились в Саратогу с тысячей долларов в кармане. Так?
     - Забавно, - сказал Бонд.
     - Там вы поставили все деньги на один заезд, и оказалось, что выигрыш
выплачивается в пятикратном размере. Таким образом, вы получили свои  пять
тысяч, и если кто-нибудь начнет о них расспрашивать - у вас  на  все  есть
ответ.
     - А что, если лошадь проиграет?
     - Не проиграет...
     Бонд решил не развивать эту тему. Итак, он уже вторгся в гангстерский
мир. По крайней мере, в ту его часть, которая занимается жульничеством  на
скачках. Он посмотрел прямо  в  узкие  блеклые  глаза  с  косинкой,  глаза
горбуна... и ничего в них не увидел. Теперь,  подумал  Бонд,  пришла  пора
двигаться дальше.
     - Это все просто  замечательно,  -  сказал  Бонд,  надеясь,  что  ему
поможет лесть. - У вас здесь все здорово придумано.  Люблю  иметь  дело  с
осторожными людьми.
     В глазах-щелочках не появилось ни малейшего интереса.
     - Мне не хотелось бы сразу  возвращаться  в  Англию.  Наверное,  люди
вроде меня могут вам понадобиться и здесь?
     Горбун вновь принялся внимательно разглядывать Бонда, но на этот  раз
как хозяин, покупающий лошадь. Потом он посмотрел на  лежавшие  перед  ним
выложенные в кружок алмазы  и  аккуратно,  неторопливо  переделал  круг  в
квадрат.
     В комнате было очень тихо. Бонд тщательно изучал свои ногти.
     Наконец горбун поднял на него глаза.
     - Может быть, -  задумчиво  сказал  он.  -  Может  быть  и  для  тебя
чего-нибудь будет. Ошибок ты не наделал. Пока. Продолжай в том же  духе  и
не суй нос куда не надо. Позвони мне после  скачек,  и  я  дам  ответ.  Но
главное, как я сказал, ни во что не вмешивайся  и  делай  только  то,  что
велят. Понял?
     Бонд перевел дух. Пожал плечами:
     - А зачем мне нарываться на неприятности? Я просто ищу работу. Можете
сказать своим шефам, что я ничем не брезгую, лишь бы хорошо платили.
     Впервые глаза горбуна ожили. В них отразилась обида и злость, и  Бонд
испугался: не переиграл ли он?
     - Ты что же это думаешь?! - возмущенно пискнул горбун.  -  Мы  что  -
какие-нибудь дешевые уголовники, по-твоему? Черт побери! Впрочем, -  глаза
опять потухли, и он, смирившись,  пожал  плечами,  -  можно  ли  объяснить
англичанишке, как делаются дела здесь? Слушай хорошенько.  Вот  мой  номер
телефона - Висконсин-73697. Запиши. И запиши еще вот что. Но держи язык за
зубами, а то можно его потерять. - И пронзительный смех "Тенистого"  никак
нельзя было назвать веселым. - Четвертый заезд во вторник. Скачки  милю  с
четвертью для трехлеток. Деньги  поставишь  перед  самым  закрытием  касс.
Понятно?
     - Понятно, - ответил Бонд, старательно записывая.
     - Вот и ладушки, - сказал горбун. - "Застенчивая  улыбка".  Лошадь  с
белой звездой на лбу и с белыми чулками. Играй на выигрыш.



                       8. ГЛАЗ, ЧТО НИКОГДА НЕ СПИТ

     Когда Бонд спустился на лифте и вышел на раскаленную улицу, было  уже
12.30.
     Он повернул направо и медленно  пошел  к  Таймс-сквер.  Проходя  мимо
выложенного черным мрамором фасада "Бриллиантового дома", он остановился у
двух небольших, скромных витрин, отделанных темно-синим бархатом. В центре
каждой из них было выставлено всего по одному ювелирному изделию:  серьге,
состоящей из  большого  грушевидного  бриллианта,  соединенного  с  другим
прекрасным  камнем  круглой  формы.  Под  каждой  серьгой  лежала   тонкая
пластинка размером с визитную карточку, один  уголок  которой  был  загнут
вниз. На пластинах  были  выгравированы  слова  "Бриллианты  вечны".  Бонд
усмехнулся про себя: интересно, кто  из  его  предшественников  нелегально
провез в Америку эти камни?
     Он,  торопясь,  двинулся  дальше  в  поисках  какого-нибудь  бара   с
кондиционером, где можно было бы укрыться от жары и спокойно все обдумать.
Разговором  он  был  доволен:  он  был  готов  к   тому,   что   от   него
просто-напросто отмахнуться, но этого не произошло. Горбун  показался  ему
довольно  странной  личностью.  Было  в   нем   что-то   от   клоуна,   от
провинциального   актера.   Могла   вызвать   улыбку   его   гордость   за
принадлежность к банде Спэнгов. Но смешным его никак нельзя было назвать.
     Бонд прогуливался уже несколько минут, когда вдруг почувствовал,  что
за ним следят. Внешне ничего об этом не свидетельствовало,  но  он  ощутил
знакомое покалывание кожи и обостренное восприятие находящихся  поблизости
людей. Бонд привык доверяться этому шестому чувству. Поэтому остановился у
первой же витрины и как бы невзначай посмотрел  назад  вдоль  46-й  улицы.
Ничего необычного, кроме медленно шествовавших по теневой  стороне  улицы,
той же, что и он,  людей,  не  обнаружил.  Никто  не  пытался  скрыться  в
ближайшем подъезде, никто не вытирал лицо  платком,  чтобы  не  дать  себя
запомнить, никто не наклонился поправить шнурок на ботинке... Бонд  окинул
взглядом выставленные в  витрине  швейцарские  часы.  Повернулся  и  пошел
дальше. Через несколько метров он опять остановился. И опять - ничего.  Он
повернул направо, на авеню Америк, и встал  у  первого  же  подъезда.  Это
оказался вход в магазин женского белья, внутри которого, спиной  к  Бонду,
стоял мужчина в  бежевом  костюме,  увлеченно  рассматривавший  черные,  с
кружевами, трусики, одетые на  мало  чем  отличающийся  от  живой  женщины
манекен. Бонд отвернулся от него, прислонился к стене и, на первый взгляд,
лениво, но очень внимательно стал наблюдать за улицей.
     В тот же момент что-то сжало его правую руку, и чей-то голос  зловеще
прошептал:
     - Спокойно. Не дергайся, если  не  хочешь  получить  на  обед  порцию
свинца.
     Бонд почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в спину чуть  выше
поясницы.
     Было что-то знакомое в его голосе...  Кто  это?  Полиция?  Гангстеры?
Бонд взглянул на свою правую руку.  Ее  сжимал  стальной  крюк.  Значит  у
противника только одна рука! Бонд  молниеносно  развернулся,  одновременно
наклоняясь в сторону и попытался левой рукой нанести удар ниже пояса.
     Но его кулак был блокирован кистью левой руки  незнакомца.  В  ту  же
секунду, пока Бонд еще только осознавал, что у  его  противника  не  могло
быть пистолета, раздался хорошо знакомый ему смех, и тот же  голос  лениво
произнес:
     - Плохи твои дела, Джеймс. Ты уже на небесах.
     Бонд выпрямился и  на  какое-то  время  замер,  упершись  взглядом  в
ухмыляющееся лицо Феликса Лейтера. Напряжение отпускало его.
     - Так, ты, негодяй, все время был впереди меня, - молвил он  наконец.
Он с восхищением смотрел на  друга,  с  которым  Бонду  довелось  пережить
множество  приключений,  которого  видел  в  последний  раз,  лежащим   на
окровавленной  постели  в  одном  из  отелей  по  Флориде.  Тогда  он  был
забинтован с ног до головы.
     - Какого черта ты здесь делаешь?  И  на  кой  ляд  тебе  понадобилось
валять дурака в такую адскую жару?
     Бонд достал платок и вытер лицо.
     - Ну и заставил ты меня поволноваться!
     - "Поволноваться", - хмыкнул Феликс Лейтер. - Да  ты  уже  был  готов
молиться об отпущении грехов! А совесть твоя столь не чиста, что  ты  даже
не знал, кто это хочет тебя угробить: фараоны и бандюги. Угадал?
     Бонд рассмеялся, но на вопрос не ответил.
     - Ладно,  шпион  паршивый,  -  сказал  он.  -  Можешь  угостить  меня
коктейлем. Тогда  и  поговорим.  Не  верится  мне,  что  ты  тут  случайно
оказался. А вообще-то угости-ка лучше меня обедом. Вы, техасцы, все  равно
не знаете, куда деньги девать.
     - Какие могут быть проблемы? - сказал Лейтер. Он засунул правую  руку
с крюком в карман пиджака, а левой взял  Бонда  под  руку.  Они  вышли  на
улицу, и тут Бонд заметил, что Лейтер сильно прихрамывает.
     - В Техасе, - тем временем продолжал Феликс, - даже  блохи  настолько
богаты, что могут нанять для себя собаку. Пошли. Тут совсем недалеко  есть
ресторан Сарди.
     Лейтер провел  Бонда  через  знаменитый  зал,  где  часто  собирались
знаменитые актеры и писатели, и стал подниматься  по  лестнице  на  второй
этаж. Здесь его хромота стала особенно заметна. Ему даже  приходилось  все
время держаться за перила. Бонд ничего не сказал, но чуть  позже,  оставив
приятеля   за   угловым   столиком   прекрасно-прохладного   ресторана   и
отправившись в туалет привести себя в порядок, он суммировал  впечатления.
У Лейтера нет правой руки и левой ноги. Суда по всему, много забот  врачам
доставило и его лицо: об этом говорил хотя бы шрам над правым глазом.  Но,
так или иначе, Лейтер выглядел неплохо. Серые глаза по-прежнему  светились
живым блеском, в копне соломенных волос не было ни единого седого волоска,
а на лице не было и намека на обычно характерную для калек горечь.  Но  за
время их непродолжительной прогулки Бонду почудилась какая-то сдержанность
в Лейтере, и он невольно связал ее с собой и, может быть, с тем,  чем  его
друг занимался сейчас. Во всяком случае, подумал Бонд, направляясь в  зал,
это не имеет никакого отношения к физическому состоянию Феликса.
     На столике его ждал бокал полусладкого "мартини" с ломтиком лимона. С
улыбкой Бонд еще раз  отдал  должное  памяти  друга  и  пригубил  напиток.
Прекрасно. Но вкус вермута был ему не знаком.
     - Это "Креста  Бланка",  -  пояснил  Лейтер.  -  Наш  новый  сорт  из
Калифорнии. Нравится?
     - Лучшего вермута не попадалось.
     - Я осмелился также заказать для тебя копченую лососину и "бриззолу",
- сказал Лейтер. Здесь подают лучшее в Америке мясо, а  "бриззола"  -  это
лучшее из лучших. Кусок говядины, снятый прямо с косточки.  Разогретый,  а
потом зажаренный в масле. Устраивает?
     - Выбор - твой, - ответил Бонд. - Мы  столько  раз  ели  вместе,  что
достаточно хорошо изучили вкусы друг друга.
     - Я попросил их не торопиться, - сказал Лейтер. Он постучал по  столу
своим  крюком,  подзывая  официанта.  -  Закажем  сначала  еще  по  одному
"мартини", и, пока его принесут, ты мне должен все выложить.
     Его улыбка была искренней, но глаза смотрели настороженно.
     - Скажи-ка мне вот что. Какие у  тебя  дела  с  моим  старым  дружком
"Тенистым"?
     Он сделал заказ и наклонился вперед, приготовившись слушать.
     Бонд  допил  свой  первый   "мартини",   закурил   и   начал   слегка
раскачиваться  в  кресле.  За  соседними  столиками  никого  не  было.  Он
придвинулся к столу и посмотрел на американца.
     - Сначала ты ответь мне, Феликс, - мягко сказал Бонд. -  На  кого  ты
сейчас работаешь? По-прежнему на ЦРУ?
     - Никак  нет,  -  ответил  Лейтер.  -  Без  правой  руки  я  там  мог
рассчитывать только на сидячую работу. Когда же я сказал, что предпочел бы
работать на свежем воздухе, ко мне отнеслись со всей любезностью  и  щедро
заплатили. Потом мне предложили хорошую работу в агентстве Пинкертона.  Ты
их знаешь: "Глаз, что никогда не спит". Так что теперь я просто  "ищейка",
частный детектив. Пойди туда, не знаю куда. Зато весело. Они  все  хорошие
ребята, с ними приятно работать. Когда-нибудь мне удастся выйти на  пенсию
с полным пансионом и памятными золотыми часами, которые летом  покрываются
патиной. Вообще-то я у них ведаю "Отделом скачек": всякие там стимуляторы,
махинации с жокеями, договорные заезды, охрана конюшен и тому подобное.  И
работа хорошая, по стране покататься вволю можно.
     - Звучит неплохо, - сказал Бонд. - Но что-то я раньше не слыхал,  что
ты разбираешься в лошадях.
     - Да я и не узнал бы, что лошадь - это лошадь, если бы  она  не  была
привязана к цистерне с молоком, - согласился Лейтер. - Но ведь всему можно
научиться. Тем более, что работать все-таки чаще приходится с людьми, а не
с лошадьми. А как ты? - Его голос упал до шепота. - Все в той  же  "старой
фирме"?
     - Точно, - сказал Бонд
     - И здесь работаешь на нее?
     - Да.
     - Подсадной уткой?
     - Ага.
     Лейтер вздохнул, задумался и выпил глоток мартини.
     - Так вот, - сказал он наконец. - Ты - самый натуральный дурак,  если
согласился пойти на Спэнгов в одиночку. Честно говоря, ты сидишь  в  такой
луже, что даже я серьезно рискую, обедая здесь  с  тобой.  Но  я  все-таки
расскажу тебе, почему я держу "Тенистого" на коротком  поводке,  и,  может
быть, мы сможем помочь друг другу, но без вмешательства нашего начальства.
Согласен?
     - Ты прекрасно знаешь, что для меня работать с тобой -  удовольствие,
Феликс,  -  серьезно  сказал  Бонд.  -  Но  я-то  ведь  работаю  на   свое
правительство, а ты, по-видимому,  со  своим  конфликтуешь.  Однако,  если
окажется, что цель у нас одна, то ссорится нам нет смысла. Если мы с тобой
ловим одного и того же зайца, то давай загонять  его  вместе.  Теперь  вот
что, - Бонд ехидно посмотрел на техасца. - Думается мне,  что  тебя  очень
интересует некто со звездочкой на лбу и в  белых  чулках,  не  так  ли?  И
кличут этого "некто" "Застенчивая улыбка"?
     - Совершенно верно, - сказал Лейтер, не особо удивившись. - Она бежит
в Саратоге во вторник. Только вот  не  пойму:  какую-такую  опасность  сия
лошадка представляет для великой Британской империи?
     - Мне посоветовали  поставить  на  эту  лошадку,  -  сказал  Бонд.  -
Поставить тысячу долларов на то, что она выиграет свой забег. Такова форма
моей оплаты за проделанную работу.  -  Бонд  поднял  руку  с  сигаретой  и
прикрыл ею рот. - Дело в том, Феликс, что сегодня утром я привез из Англии
для господина Спэнга и его  друзей  несколько  необработанных  алмазов  на
сумму где-то около ста тысяч фунтов.
     Лейтер прищурил глаза и тихо свистнул от удивления.
     - Ну ты даешь! - сказал он удивленно. - Мы  с  тобой  явно  играем  в
разных лигах. Я заинтересовался этим делом только потому, что "Застенчивая
улыбка" - лошадь не скаковая, а беговая. А та лошадь, что должна  выиграть
во  вторник  -  вовсе  не  "Застенчивая  улыбка",  которая  и  в   забегах
участвовала только три раза, да и то ни разу не была даже третьей. А потом
ее пристрелили. Подставную же лошадку зовут "Пикаппеппер", резвая  штучка.
По чистой случайности у нее тоже есть  белая  звездочка  на  лбу  и  белые
чулки. Она - гнедой масти, и ребята Спэнгов во всю поработали,  подправляя
ее копыта и устраняя прочие мелкие отличия. Почти год они этим  занимались
в пустыне, в Неваде, где у Спэнгов есть какое-то ранчо.  И  ведь  загребут
они деньжат! Ставки-то большие: до 25 тысяч долларов. Поверь мне на слово,
что они по всей стране наделают ставок прямо перед заездом. Причем выигрыш
будет даже не один к пяти, а, скорее, один к десяти, а то и к  пятнадцати!
Так что куш они возьмут солидный.
     - Но ведь  в  Америке,  насколько  я  знаю,  у  всех  лошадей  делают
татуировку на губе, - как им удалось ее-то подделать?
     - Они просто нарастили новую кожу, на которой скопирована  татуировка
"Застенчивой улыбки".  Вся  эта  уловка  с  татуировкой  уже  устарела.  У
Пинкертона поговаривают, что "Жокей-клуб"  собирается  теперь  перейти  на
фотографирование "ночных глаз".
     - Что это такое - "ночные глаза"?
     - Это  такие  впадины  на  коленях  лошадей.  Англичане  называют  их
"бабками". Похоже, что у каждой лошади они разные, как отпечатки пальцев у
людей. Но все это напрасно. Они сфотографируют бабки всех скаковых лошадей
в Америке, а потом узнают, что жулики придумали способ подделывать бабки с
помощью, скажем, кислоты. Полицейские, как всегда, отстают от воров.
     - Откуда тебе все это известно?
     - Шантажиус обыкновениус, -  весело  рассмеялся  Лейтер.  -  Один  из
Спэнговых конюхов, работающих на банду, был  у  меня  на  крючке  за  сбыт
наркотиков. Вот он-то и поведал мне об этой маленькой шалости в  обмен  на
мое молчание.
     - И что же ты намерен делать?
     - Поживем - увидим. Пока же я еду в Саратогу в воскресенье.
     У Лейтона загорелись глаза.
     - Черт возьми, а почему бы тебе не поехать со мной? Приедем  туда,  я
поселю тебя в своей берлоге - мотель "Суэнки" в Сагаморе. Где-то ведь тебе
все равно надо спать. Лучше, конечно, чтобы нас пореже видели  вместе,  но
по вечерам мы сможем встречаться без помех. Что скажешь?
     - Отлично, - сказал Бонд. - Лучше не придумаешь.  Но  уже  почти  два
часа, так что давай  пообедаем,  и  я  расскажу  тебе  свою  половину  это
истории.
     Копченая лососина из Новой Шотландии не могла  тягаться  с  той,  что
подавали в Шотландии настоящей, но "бриззола" полностью отвечала  описанию
Лейтона и была такой нежной, что ее можно было резать  вилкой.  На  десерт
Бонд заказал половину авокадо с французским соусом и чашечку кофе.
     - Вот, собственно, то, что мне известно. Много это или  мало  -  тебе
судить. - Завершил он свой рассказ.
     - Я  считаю,  что  Спэнги  занимаются  ввозом  контрабанды,  и  через
"Бриллиантовый дом" - который им  принадлежит  -  сбывают  ее.  А  ты  как
думаешь?
     Левой рукой Лейтер достал пачку "Лаки страйк", положил  ее  на  стол,
щелчком выбил из нее сигарету и прикурил от бондовского "ронсона".
     - Похоже на то, - согласился он, подумав. - Но я мало  что  знаю  про
брата Серафимо, Джека Спэнга. И если "Сэй" - это он, то я вообще впервые о
таком слышу. На всех остальных членов шайки у нас  есть  подробные  досье.
Знаком я и с Тиффани Кейс. Славная девочка, но уже  много  лет  связана  с
гангстерами. С колыбели, можно сказать. Да и выбора другого у нее не было.
Ее мамаша заправляла шикарнейшим борделем в Сан-Франциско. И все  было  бы
нормально, не сделай она роковой ошибки: в один прекрасный день она решила
больше не платить дань местным рэкетирам. Она столько платила полицейским,
что надеялась на  их  надежную  защиту.  Дура!  Однажды  ночью  в  бордель
ворвалась банда и разнесла его на куски. Девиц никто не тронул, но зато  с
Тиффани все бандиты повеселились, по очереди...  А  ей  было  тогда  всего
шестнадцать... Поэтому не удивительно, что всех мужчин она  ненавидит.  На
следующий день после этого она вскрыла мамочкин сейф, забрала все, что там
было,  и  ударилась  в  бега.  А  потом  -   как   обычно:   гардеробщица,
профессиональная танцовщица, старлетка, официантка. И так до двадцати лет.
Видно, такая жизнь пришлась ей не по  нраву,  и  она  начала  пить.  Сняла
комнатушку где-то во Флориде и пыталась упиться до смерти. Дошла до  того,
что прославилась среди местных "знатоков" и  удостоилась  клички  "Луженая
глотка". А потом на ее глазах в море упал ребенок. Она бросилась в воду  и
спасла  его.  Попала  в  газету,  а  какая-то  богатая  дамочка  буквально
влюбилась в нее и чуть ли не силой уволокла к себе под крылышко. Заставила
ее вступить в общество трезвенников, а потом взяла к себе  компаньонкой  в
кругосветное путешествие. Но Тиффани улизнула от  нее  в  Сан-Франциско  и
отправилась к своей милой матушке, которая к тому времени уже удалилась от
дел. Однако, остепениться ей так и не удалось. Думаю, оседлая  жизнь  тоже
оказалась не в ее вкусе. Она опять сорвалась с цепи, но застряла  в  Рино.
Какое-то время работала там в "Клубе Харольда". Там ее и увидел  наш  друг
Серафимо. Он прямо-таки обалдел, когда она отказалась с ним  переспать,  и
предложил ей работу в "Тиаре", в Лас-Вегасе, где она и работает  последние
год-два. С перерывами на поездку в Европу, как  я  понимаю.  Но  сама  она
славная девчушка. Просто ей так и не удалось найти себя  после  того,  что
проделали с ней бандиты.
     Бонд вспомнил обращенный на него в зеркало угрюмый взгляд и на память
ему пришла мелодия "Опавших листьев", звучавшая в замершей от  одиночества
комнате.
     - Мне она нравится, -  задумчиво  сказал  он.  Почувствовав  на  себе
любопытный взгляд Феликса Лейтера, Бонд посмотрел на часы.
     - Ну, что же, Феликс, -