зельем.
Сотрудникам Валланса из отдела по борьбе с контрабандой удалось  выйти  на
одного из посредников и  установить,  что  товар  поступает  из  Италии  в
автомобилях  туристов.  Валланс  связался   с   итальянской   полицией   и
Интерполом, но мало чего достиг. Они продвинулись чуть дальше  по  цепочке
посредников, арестовали еще несколько курьеров, а когда было  решили,  что
подобрались к сердцевине, вдруг уперлись в глухую стену. Все люди, близкие
к центру паутины, либо слишком напуганы, либо слишком хорошо оплачиваются.
   Бонд прервал шефа:
   -  Не  исключено,  что  полиция  куплена.  Помните  дело  Монтези,  оно
выглядело очень подозрительно.
   М. нетерпеливо пожал плечами.
   - Может быть, может быть. Естественно, вы  должны  остерегаться  этого,
хотя, по-моему, дело Монтези закончилось основательной чисткой. Но как  бы
то ни было, получив приказ премьер-министра, я решил  проконсультироваться
с Вашингтоном и получил с ЦРУ очень полезную информацию.  Вы  знаете,  что
еще с войны американцы держат в Италии  бригаду  из  отдела  по  борьбе  с
наркотиками. Эти  люди  не  имеют  ничего  общего  с  ЦРУ,  а  подчиняются
американскому  министерству  финансов.  В  этом  министерстве   есть   так
называемая секретная служба, которая борется с контрабандой  наркотиков  и
подделкой  денег.  Довольно  идиотское  сочетание.  Меня   всегда   мучило
любопытство, что думает по этому поводу ФБР. Впрочем, это их  дело.  -  М.
медленно повернулся в кресле к столу и, сцепив руки на затылке,  откинулся
на спинку. Теперь он смотрел на Бонда. - Вся штука в том, что  резидентура
ЦРУ  в  Риме  тесно  сотрудничает  с  этой   маленькой   командой   ловцов
фальшивомонетчиков. Они  вынуждены  контактировать,  чтобы  не  перебегать
дорогу друг другу. Так вот, ЦРУ, между прочим,  сам  Аллен  Даллес  лично,
сообщил мне имя главного информатора этих ребят  из  отдела  по  борьбе  с
наркотиками. Скорее всего, он двойник -  сам  приторговывает  травкой  для
прикрытия.  Зовут  этого  типа  Кристатос.  Даллес  сказал,  чтобы  мы  не
рассчитывали на помощь его людей в Риме, и предупредил,  что  министерству
финансов тоже наверняка не понравится, если сотрудники их римской  команды
будут помогать нам слишком активно. Но при этом он обещал, если я пожелаю,
лично замолвить Кристатосу словечко за одного из  наших...  э-э...  лучших
парней, который якобы намерен провернуть с ним одно дельце. Разумеется,  я
поблагодарил Даллеса, а вчера получил известие, что встреча с  Кристатосом
назначена на послезавтра. - М. кивнул на папки, лежащие  перед  Бондом.  -
Там вы найдете детали.
   Ненадолго в кабинете воцарилось молчание. Бонд  подумал,  что  все  это
дело выглядит неприглядным, по всей видимости,  опасным  и  уж  во  всяком
случае грязным. С этим последним ощущением в душе он встал и взял папки.
   - Хорошо, сэр. Но это обойдется нам недешево. Сколько я могу тратить?
   М. придвинулся в кресле к столу и положил на него руки  ладонями  вниз,
кисть к кисти. Раздраженным голосом он произнес:
   - Сто тысяч  фунтов  стерлингов.  В  любой  валюте.  Эту  сумму  назвал
премьер-министр. Но я не хочу подвергать вас  риску.  Вы  и  так  таскаете
каштаны из огня для других. Можете истратить и вторую  сотню  тысяч,  если
возникнут трудности. Наркомафия - крупнейший и опаснейший в мире  синдикат
преступников. - М. потянулся к корзине "входящих" и вынул оттуда  папку  с
донесениями. Не поднимая головы, он буркнул:
   - Берегите себя.


   Синьор Кристатос раскрыл меню.
   - Я не собираюсь ходить вокруг да около, мистер Бонд, -  сказал  он.  -
Сколько?
   - Пятьдесят тысяч фунтов и такой же приварок в случае удачи.
   Кристатос равнодушно заметил:
   - Это хорошие деньги. Я закажу дыню с окороком и шоколадное  мороженое.
На ночь я не ем много. В  этом  ресторане  есть  свое  кьянти.  Рекомендую
попробовать его.
   Подошел официант, и они с Кристатосом  обменялись  короткими  очередями
по-итальянски. Бонд  заказал  домашнюю  лапшу  с  зеленью  под  генуэзским
соусом,  состоявшим,  по  словам  Кристатоса,  из   фантастической   смеси
базилика, чеснока и еловых шишек.
   Когда официант удалился, Кристатос откинулся на  спинку  и  стал  молча
жевать деревянную зубочистку. Постепенно  его  лицо  темнело,  становилось
мрачным, как зеркало отражая  обуревавшие  его  сомнения.  Тусклые  черные
глаза заблестели, их тяжелый взгляд беспокойно шарил вокруг, избегая  лишь
сидящего напротив Бонда.
   "Он сомневается, стоит ли раскрывать все  карты",  -  подумал  Бонд,  а
вслух произнес ободряюще:
   - При известных обстоятельствах сумма может увеличиться.
   Казалось, Кристатос  на  что-то  решился.  Бросив:  "Вот  как?",  -  он
отодвинул стул и встал.
   - Извините, мне нужно в туалет.  -  Повернувшись,  он  быстро  пошел  в
дальний конец зала.
   Неожиданно Бонд почувствовал, что проголодался и хочет пить.  Он  налил
кьянти в большой бокал и залпом выпил половину. Затем отломил кусок  булки
и стал есть, намазывая хлеб толстым слоем желтого масла. Интересно, почему
булка с маслом кажется такой вкусной только во Франции  и  Италии?  Других
мыслей у Бонда не было. Он сделал все, что мог, и теперь оставалось ждать.
Кристатос ему поверил, ведь он был  крупной  фигурой,  солидным  клиентом,
которого  рекомендовали  сами  американцы.  По-видимому,  Кристатос  пошел
звонить, и этот звонок решит все. Через зеркальное стекло  ресторана  Бонд
глазел на прохожих за окном. Вот проехал на велосипеде разносчик одной  из
партийных газет. Поверх  корзины  на  переднем  крыле  развивался  красный
флажок. Белыми буквами на нем было написано: "Progresso? - Si! Awenturi? -
No!" ["Прогресс? - Да! Авантюры - Нет!" (итал.)] Бонд улыбнулся. Он был  в
прекрасном настроении. Все шло как надо. Сейчас главное продолжать  в  том
же духе.
   В противоположном конце полупустого зала ресторана за угловым  столиком
около кассы  пышная  блондинка  с  ярко  накрошенным  ртом  наклонилась  к
преуспевающего вида мужчине, словно привязанному за подбородок  к  тарелке
толстой веревкой спагетти, и сказала:
   - У него хищная улыбка, а  так  он  милый.  Легавые  не  бывают  такими
симпатичными. Ты уверен, что  не  ошибся,  mein  Taubchen?  [мой  голубчик
(нем.)]
   Зубы мужчины клацнули, перекусив  макаронную  веревку.  Он  вытер  губы
салфеткой, испачканной томатным соусом, и, зычно рыгнув, сказал:
   - Сантос никогда не ошибается в таких  вещах.  У  него  нюх  на  ищеек.
Поэтому я и поручил ему пасти этого ублюдка Кристатоса. Скажи, кому, кроме
легавого, придет в голову провести целый  вечер  с  этой  свиньей?  Но  мы
проверим еще раз. - Он вынул из кармана маленький металлический  скреппер,
из тех, что выдают вместе с выкройкой бумажного колпака и  свистулькой  на
карнавалах, и негромко щелкнул. Метрдотель в  противоположном  конце  зала
остановился, как вкопанный, и, развернувшись, бросился к их столику.
   - Si padrone? [Да, хозяин? (итал.)]
   Мужчина поманил его пальцем. Метр нагнулся, почтительно прислушиваясь к
шепоту. Затем коротко кивнул, пересек зал ресторана к  двери  с  табличкой
"Ufficio" [управляющий (итал.)], зашел внутрь,  плотно  прикрыв  дверь  за
собой.
   Шаг за шагом, мелкими  незаметными  движениями  начало  претворяться  в
жизнь идеально отрепетированное действие.  Мужчина  за  столиком  у  кассы
продолжал, громко  чавкая,  поглощать  спагетти,  исподтишка  наблюдая  за
каждым ходом разыгрывающейся партии.
   Вновь появился метрдотель и засеменил  через  зал  ресторана,  на  ходу
громко распорядившись: - Еще один стол на  четверых.  Живо.  Его  помощник
поймал взгляд метра и кивнул. Он щелкнул  пальцами,  подзывая  официантов.
Затем взял стул от одного стола, от  другого  и,  с  поклоном  извинившись
забрал свободный  стул  из-за  стола  Бонда.  Четвертый  стул  принес  сам
метрдотель из служебного  помещения.  Он  расставил  стулья  квадратом,  в
середину  был  опущен  стол,  беззвучно  расставлена  посуда  и  разложены
приборы. Метрдотель нахмурился.
   - Я же сказал: стол на  троих  слышите,  на  троих!  А  вы  накрыли  на
четверых.
   Он мимоходом подхватил стул, который  только  что  принес  из  кабинета
управляющего, и переставил его к столу Бонда. Движением руки  он  отпустил
помощников,  и  они  будто  растаяли  в  воздухе,   вернувшись   к   своим
обязанностям.
   Все заняло меньше минуты - словно порыв  ветерка  прошелся  по  залу  и
стих.  В  ресторане  появилось  трио  беззаботных  итальянцев.  Метрдотель
встретил их у входа, поздоровался с каждым отдельно и с поклонами проводил
к новому столику. Дебют был разыгран.
   Джеймс Бонд едва ли обратил внимание на суету вокруг. А вскоре вернулся
Кристатос, и им принесли ужин. За едой они болтали о  разных  пустяках:  о
выборах в Италии, о последней модели "альфа-ромео", сравнивали итальянскую
с английской... Кристатос умел поддержать разговор. Казалось, он знал  обо
всем на свете. Его непринужденная  манера  рассуждать  о  профессиональных
тонкостях  любого  дела  невольно  вызывала  уважение.  В   разговоре   он
пользовался собственным вариантом андийского, щедро приправленным  словами
и целыми фразами из других языков.  Получалась  довольно  забавная  смесь.
Честно  говоря,  Бонд   не   ожидал   обнаружить   в   информаторе   столь
эрудированного  и  умного  человека.  Теперь  ему  стало  понятно,  почему
американцы так носятся с этим Кристатосом.
   Принесли  кофе.  Синьор  Кристатос  закурил  тонкую  черную  сигару   и
продолжал говорить сквозь зубы, не выпуская чируты изо рта. При  этом  она
прыгала вверх и вниз между его тонкими прямыми губами.  Кристатос  положил
ладони на  стол  перед  собой  и,  глядя  на  скатерть  между  ними,  тихо
проговорил:
   - Теперь о деле. Я согласен. До сих пор я работал с  американцами;  они
не знают того, что узнаете вы. Просто они не спрашивали меня об этом.  Те,
кто вас интересует, не имеют  выхода  на  американский  рынок.  Существует
строгое разделение. Эти люди работают только на Англию. Capito?  [Понятно?
(итал.)]
   - Я понял. У каждого своя территория. Обычное дело в таком бизнесе.
   - Правильно.  А  сейчас,  как  добрые  коммерсанты,  давайте  обговорим
условия прежде, чем вы получите товар, идет?
   - Конечно.
   Синьор Кристатос еще внимательнее стал изучать скатерть.
   - Я хочу получить десять тысяч американских долларов в мелких  купюрах.
Завтра к обеду. Когда вы упечете их за решетку, заплатите мне еще двадцать
тысяч. - Синьор Кристатос внезапно поднял голову, бросив на Бонда  быстрый
пристальный взгляд. - Я не жадный, правда? Я не требую всех ваших денег.
   - Цена меня устраивает.
   - Buono [хорошо (итал.)]. Второе: никогда ни при каких  обстоятельствах
вы не признаетесь, откуда получили информацию. Даже если вас будут бить.
   - Ясно.
   - Третье: во  главе  организации  стоит  плохой  человек.  -  Кристатос
замолчал, снова взглянул на Бонда.  В  черных  глазах  итальянца  мелькнул
красный отблеск. Его тонкие губы отклеились от сигары, процедив:
   - Он должен быть destrutto - убит.
   Бонд откинулся на спинку стула, насмешливо  наблюдая  за  собеседником,
который налег грудью на стол в ожидании ответа. Вот,  оказывается,  в  чем
дело: вендетта, так сказать.  Кристатос  хочет  разделаться  с  соперником
рукой наемного убийцы, причем не заплатив тому ни пени.  Наоборот,  убийца
сам заплатит Кристатосу за честь расправиться с его  врагом.  Великолепная
идея! На этот раз двойник решил  не  только  сорвать  хороший  куш,  но  и
воспользоваться услугами секретной службы для сведения личных счетов. Бонд
вкрадчиво поинтересовался:
   - Почему?
   - Если  вы  хотите  услышать  ложь,  не  задавайте  таких  вопросов,  -
равнодушным голосом ответил синьор Кристатос.
   Джеймс Бонд допил кофе. Обычная вещь в мире организованной преступности
- на виду лишь верхушка айсберга, а до сути никому никогда не  докопаться.
Но ему-то что за дело? У него есть задание: сокрушить клан контрабандистов
наркотиков. В случае успеха никого,  и  в  первую  очередь  М.,  не  будут
интересовать подробности. И более того: если во  главе  клана  стоит  этот
неизвестный Бонду человек, то его убийство не выходит за рамки приказа М.
   Бонд произнес:
   - Не обещаю вам этого. Все, что могу сказать: если  он  будет  угрожать
моей безопасности, я убью его.
   Синьор Кристатос взял со стола  новую  зубочистку,  развернул  бумажную
обертку и стал выковыривать грязь из-под ногтей. Закончив чистить ногти на
одной руке, он взглянул на Бонда и сказал:
   - Я редко играю наобум. Но на этот раз рискну, потому  что  вы  платите
мне, а не я вам. Правильно? Итак, сейчас вы получите информацию  и  будете
действовать самостоятельно, solo. Завтра вечером я улетаю в Карачи. Там  у
меня важное дело. Я буду полезен вам только информацией, дальше вы играете
в одиночку и... - Он бросил грязную зубочистку на  стол.  -  ...che  sera,
sera... [здесь: ...и так далее (итал.)]
   Придвинувшись поближе к Бонду, синьор Кристатос  начал  тихо  и  быстро
говорить. По ходу рассказа он упоминал даты, адреса,  имена,  ни  разу  не
запнувшись и не тратя времени на второстепенные  детали.  В  итоге  Джеймс
Бонд услышал сжатую,  но  исчерпывающую  историю  итальянской  наркомафии.
Сейчас в Италии, по словам Кристатоса, действует около двух  тысяч  бывших
американских гангстеров - итало-американцев, высланных  по  суду  из  США.
Живется им нелегко. Все они состоят в самом черном из полицейских списков.
Найти работу практически невозможно, ибо этих людей на их родине опасаются
нанимать из-за дурной репутации. Сотня наиболее  состоятельных  из  них  -
своего рода элита - объединила  капиталы  и  направила  представителей  из
своего круга в  Бейрут,  Стамбул,  Танжер  и  Макао  -  крупнейшие  центры
подпольной торговли наркотиками. Остальные,  а  их  большинство,  работают
курьерами. Центр предприятия - в Милане, где  боссы  приобрели  под  чужим
именем небольшую, но респектабельную фармацевтическую фирму. Сюда  курьеры
привозят опиум-сырец и его производные. Контрабанду  в  страну  доставляют
каботажные суда через Средиземное море. Кроме этого, задействована  группа
стюардов на итальянской чартерной  авиалинии,  а  регулярным  еженедельным
источником снабжения служат вагоны "Восточного экспресса", где целые  купе
оборудованы двойной обшивкой; куда и загружают товар подкупленные  мойщики
вагонов в Стамбуле. В лабораториях миланской фирмы "Фармация Коломба С.А."
опиум-сырец очищают и производят из него героин. Отсюда курьеры доставляют
наркотик в автомобилях посредникам в Англии.
   Джеймс Бонд прервал Кристатоса:
   - Наши таможенники достаточно опытны, чтобы пресечь канал такого  рода.
В автомобиле не так много тайников, о которых они не знают.  Куда  курьеры
прячут товар?
   - Всегда в запасное колесо. В нем можно провезти за один раз героина на
двадцать тысяч фунтов.
   - Неужели они никогда не попадались?
   - Конечно, попадались, и не раз, хотя это хорошо обученные люди. Но они
всегда молчат, еще не было случая, чтобы кто-то из  них  раскололся.  Если
они попадают в тюрьму,  то  получают  по  десять  тысяч  долларов  за  год
отсидки. Если у них есть семья, то о ней позаботятся. Но главное: в случае
удачи они загребают огромные деньги. Это своего  рода  кооператив.  Brutto
[общий доход (итал.)] делится поровну между его  членами,  один  лишь  шеф
имеет дополнительную transhe [долю (итал.)].
   - Понятно. Ну, а кто у них шеф?
   Подняв руку к манильской сигаре во рту, синьор Кристатос продолжал тихо
говорить из-под ладони:
   - Они зовут его Голубь. Настоящее имя - Энрико Коломбо.  Padrone  этого
ресторана. Вот почему этот тип сидит с  блондинкой  за  столиком  рядом  с
кассой. Она из Вены. Зовут Лизл Баум. Роскошная шлюха.
   Бонд задумчиво протянул:
   - Так вот кто она. -  Ему  не  нужно  было  оборачиваться.  Он  обратил
внимание на девушку, еще не успев сесть за свой стол, как, впрочем,  любой
мужчина в ресторане. Ее  крупное  тело,  широкий  смеющийся  рот,  задорно
вздернутый нос, вызывающая прическа взбитых волос пепельного цвета, черная
бархотка на полной белой шее, очаровательно-беспутный вид и  бьющая  через
край жизненная энергия словно магнитом притягивали мужские взгляды. Джеймс
Бонд подумал,  что  именно  такими  принято  представлять  веселых  венок,
которые в действительности, увы, слишком редко обладают  столь  счастливой
внешностью. На протяжении вечера он не  раз  ловил  на  себе  ее  взгляды.
Спутник  девушки  показался  Бонду  типичным   преуспевающим   жизнелюбом,
которого она выбрала в поклонники  на  этот  раз.  Его  кошелек  сулит  ей
приятные развлечения, и с обеих сторон не будет сожалений при расставании.
Поначалу Бонд одобрил ее выбор. Ему  нравились  щедрые  неунывающие  люди,
которые стремятся брать от жизни все. И хотя  девушка  досталась  не  ему.
Бонд утешался тем, что она попала в хорошие руки. Но теперь? Повернувшись,
он взглянул на нее через зал. Пара над чем-то смеялась.  Мужчина  потрепал
ее по щеке, встал из-за стола и направился к двери с табличкой  "Ufficio".
Зайдя внутрь, он плотно закрыл за собой дверь. Вот, значит,  как  выглядит
организатор величайшей  контрабандной  линии  в  Англии.  Преступник,  чью
голову М.  оценил  в  двести  тысяч  фунтов  стерлингов.  Человек,  смерти
которого жаждал Кристатос. Ну ладно, теперь все стало на свои места.
   Джеймс Бонд вызывающе уставился на девушку. Она подняла голову, и Бонд,
поймав ее взгляд, широко улыбнулся. Глаза австрийки скользнули мимо, но на
губах появилась едва заметная усмешка. И  когда  она  достала  из  сумочки
сигарету и, прикурив, выпустила дым к потолку.  Бонд  уже  знал,  что  ему
демонстрируют шею и профиль.
   Приближалось время окончания вечерних сеансов в кинотеатрах  и  наплыва
посетителей в рестораны. Метрдотель  надзирал  за  уборкой  освободившихся
столов  и  расстановкой  дополнительных.  Обычная  ресторанная   суета   -
позвякивание стекла, глухой стук расставленных приборов. Краем глаза  Бонд
заметил, как из-за их столика передвинули свободный стул к соседнему столу
на шестерых. Он стал уточнять детали  у  Кристатоса:  привычки  и  деловые
интересы Энрико Коломбо, где он  живет,  адрес  фармацевтической  фирмы  в
Милане... Бонд не замечал неспешного дрейфа их свободного стула от  одного
стола к другому,  затем  к  третьему  и,  наконец,  в  дверь  с  табличкой
"Ufficio". Сейчас  Джеймсу  Бонду  было  не  до  перестановок  ресторанной
мебели.
   Когда стул занесли в кабинет,  Энрико  Коломбо  жестом  приказал  метру
удалиться и запер за ним дверь. Он подошел к стулу, снял  толстую  подушку
сиденья и отнес ее на стол. Расстегнув молнию  сбоку,  он  вытащил  наружу
магнитофон. Остановив его, Коломбо перемотал пленку назад и  отрегулировал
скорость и звук. Затем он сел за стол; закурил и стал  слушать,  время  от
времени подстраивая звук и заново прокручивая  отдельные  места.  Наконец,
когда металлический голос Бонда произнес: "Так вот она кто" и  последовало
долгое  молчание  на  фоне  ресторанного  гула,  Энрико  Коломбо  выключил
"Грюндиг" и, не шевелясь, просидел целую минуту, глядя на магнитофон.  Его
лицо отражало сосредоточенную работу  мысли.  Затем  он  поднял  глаза  и,
уставившись невидящим взором  перед  собой,  произнес  тихо  и  отчетливо:
"Сукин сын." Он медленно поднялся из-за стола, подошел к двери и отпер ее.
Потом, обернувшись на магнитофон, сказал еще раз, теперь уже  громче  и  с
чувством: "Сукин сын", - и, выйдя в зал, вернулся за свой столик.
   Быстро и горячо он начал что-то говорить девушке. Та кивнула и  бросила
взгляд через зал на Бонда, уже  встававшего  с  Кристатосом  из-за  своего
стола. Неожиданно она низким и злым голосом сказала Коломбо:
   - Ты омерзительный тип. Меня все предупреждали об этом и советовали  не
связываться с тобой. Теперь я вижу, что они были правы.  Накормив  меня  в
своем вонючем ресторане