левой руки и, плотно опершись плечом о ствол, осмотрел через прицел группу
людей у озера. Затем, расслабив левую руку,  он  стал  наблюдать  за  ними
поверх прицела.
   Намечалось нечто вроде состязания в стрельбе между  двумя  охранниками.
Они сменили обоймы в своих автоматах и по приказу Гонзалеса  поднялись  на
каменную дамбу, где встали футах  в  двадцати  друг  от  друга  по  разные
стороны прыжкового трамплина. Они стояли спиной к озеру, держа  оружие  на
изготовку.
   Фон  Гаммерштейн  подошел  к  кромке  берега;  в  каждой  руке  у  него
покачивалось по бутылке. Женщины за его спиной зажали уши руками. От озера
доносился смех, возбужденный испанский  говор.  Через  прицел  Бонд  видел
напряженные ожидающие лица телохранителей.
   Фон Гаммерштейн пролаял приказ, и сразу наступила тишина. Он отвел  обе
руки назад и стал считать: "Uno... Dos... Tres!"
   На счет "tres" бутылка взлетели высоко над озером.
   Охранники  повернулись,  как  марионетки,  с  автоматами,  прижатыми  к
бедрам. В момент,  когда  они  заканчивали  поворот,  раздались  выстрелы.
Отразившись от воды, рев автоматных очередей взорвал покой гор.  Суматошно
крича, с деревьев взлетели  птицы,  несколько  мелких  веточек,  срезанных
пулями забарабанили по зеркалу озера. Левая бутылка  рассыпалась  в  пыль;
правая, задевая лишь  одной  пулей,  развалилась  надвое  секундой  позже.
Осколки шлепнулись на середину озера и с бульканьем утонули. Стрелок слева
выиграл. Клубы порохового дыма над ними слились  и,  отнесенные  ветерком,
рассеялись  над  лужайкой.  Горное  эхо  продолжало   мягко   рокотать   в
наступившей тишине. Охранники спустились с дамбы на траву: передний шел со
сдерживаемой хитрой улыбкой последний  выглядел  мрачно.  Фон  Гаммерштейн
кивком подозвал двух девушек. Они подошли с явной неохотой, волоча ноги по
траве и надувшись. Фон Гаммерштейн спросил что-то у победителя. Тот кивнул
на женщину слева. Она угрюмо посмотрела на него исподлобья. Гонзалес и фон
Гаммерштейн  расхохотались.  Последний  шлепнул  девушку,  как  кобылу,  и
произнес несколько слов. Бонд разобрал  только:  "una  noche"  [одна  ночь
(исп.)]. Она подняла на него глаза и  покорно  кивнула.  Затем  группа  на
берегу распалась. Женщина-"приз", быстро разбежавшись,  нырнула  в  озеро,
наверное стараясь держаться подальше  от  охранника,  выигравшего  ее.  Ее
подруга последовала за ней. Они плыли через  озеро,  злобно  переругиваюсь
друг с дружкой. Майор Гонзалес снял пиджак, аккуратно сложил его на  траве
и сел сверху. Вокруг плеча майора виднелись ремни кобуры, а  из-под  мышки
торчала рукоятка автоматического пистолета среднего калибра. Он  наблюдал,
как фон Гаммерштейн снял  часы  и  пошел  по  дамбе  к  трамплину.  Баюкая
автоматы на груди, телохранители с берега следили за фон  Гаммерштейном  и
двумя девушками, которые заплыли уже на середину озера  и  направлялись  к
его  противоположному  берегу.  Время  от  времени  один   из   охранников
поворачивался назад и обводил внимательным взглядом дом и сад вокруг него.
Бонд подумал, что именно по  этой  причине  фон  Гаммерштейн  до  сих  пор
оставался живым. Он брал на себя труд постоянно заботиться  о  собственной
безопасности.
   Теперь немец подошел к трамплину, прошел  по  доске  до  края  и  встал
здесь, смотря вниз, в воду. Бонд плотнее уперся плечом в приклад "сэвиджа"
и поднял предохранитель. Его  глаза  превратились  в  безжалостные  щелки.
Сейчас в любую секунду можно было  ждать  развязки.  Палец  Бонда  лег  на
предохранительную скобу курка. Какого черта она медлит?
   Наконец фон Гаммерштейн решился. Он слегка согнул колени и  отвел  руки
назад. Легкий порыв ветра сморщил рябью зеркало озера, Бонд  через  прицел
видел,  как  он  шевелит  густые  щетинистые   волосы   на   лопатке   фон
Гаммерштейна. Руки немца пошли вперед, тело выпрямилось, а ноги  еще  долю
секунды оставались на доске. И в это мгновение что-то  серебряной  молнией
вспыхнуло у него на спине,  и  тут  же  тело  фон  Гаммерштейна  разрезало
поверхность воды в ловком прыжке.
   Гонзалес вскочил на  ноги,  неуверенно  вглядываясь  в  пену,  поднятую
нырнувшим.  Он  открыл  рот,  но  пока  молчал,  выжидая.   Вероятно,   он
сомневался, видел  ли  он  что-то  вообще  или  ему  только  померещилось.
Телохранители вели себя более решительно:  они  как  по  команде  присели,
зыркая то на Гонзалеса в ожидании приказа, то на деревья за плотиной.
   Вода под трамплином успокоилась, медленные  круги  разошлись  по  всему
озеру. Фон Гаммерштейн нырнул глубоко.
   У Бонда пересохло  во  рту.  Он  облизнул  губы  и  через  прицел  стал
обыскивать поверхность озера. Сначала он увидел розовый отсвет в  глубине.
Затем  розовое  пятно,  покачиваясь,  медленно  всплыло  из  пучины.   Фон
Гаммерштейн, чуть шевелясь, как живой, лежал вниз головой  на  поверхности
воды. Из-под его левой  лопатки  торчало  около  фута  ста  ли,  солнечные
зайчики отражались от алюминиевого оперения стрелы.
   Майор Гонзалес отчаянно завизжал, и  два  автомата  взревев,  изрыгнули
пламя. Бонд слышал треск поломанных веток и шлепки пуль о стволы  деревьев
ниже по склону. "Сэвидж" дернулся,  толкнув  его  в  плечо,  и  автоматчик
справа медленно повалился ничком. Другой бежал к озеру, стреляя  короткими
очередями от бедра. Бонд выстрелил в него, промахнулся, выстрелил еще раз.
Ноги охранника подогнулись, но инерция по-прежнему тянула его  вперед.  Он
обрушился в воду. Конвульсивно сжатый палец мертвеца продолжал  давить  на
курок, и его автомат упрямо посылал струю пуль вверх, в голубое небо, пока
от воды не заклинило механизм.
   Секунды, потраченные Бондом на дополнительный выстрел, позволили майору
Гонзалесу залечь за трупом первого телохранителя и начать обстрел клена из
автомата убитого. Заметил ли он  Бонда  либо  просто  стрелял  на  вспышки
"сэвиджа", но делал он это мастерски. Пули с чмоканьем вонзались  в  ствол
дерева, щепки летели прямо в лицо Бонду. Джеймс  Бонд  выстрелил  еще  два
раза, тело охранника дважды дернулось. Слишком низко! Перезарядив магазин,
Бонд снова прицелился, но в этот момент срезанная пулей ветка упала сверху
на ствол карабина. Пока он сбросил ее, майор Гонзалес уже бежал по траве к
спасительному  островку  металлической  садовой  мебели  на  лужайке.  Два
выстрела  Бонда  навскидку  взметнули  комья  земли  у  него  из-под  ног.
Опрокинув широкий стол набок, Гонзалес нырнул  за  него.  Из-за  надежного
укрытия его стрельба стала точнее. Он  бил  очередями,  высовываясь  то  с
одной стороны стола, то с другой. Автоматный свинец терзал клен все чаще и
чаще, тогда как одиночные пули Бонда лязгали по белому чугуну столешницы и
выли над лужайкой. Оптический прицел не позволял быстро переводить огонь с
одного края стола на другой. К тому же Гонзалес  был  хитер,  трудно  было
предугадать, с какой стороны он выглянет в очередной раз.  Вновь  и  вновь
его пули врезались в ствол у самого лица Бонда  и  свистели  над  головой.
Бонд нырком бросился  вправо  и  побежал  вниз  по  склону.  Он  собирался
выскочить на лужайку и обстрелять Гонзалеса с тыла. Но еще  на  бегу  Бонд
увидел, как майор выскочил из-за стола и, петляя, бросился через плотину к
лесу. Вероятно, он тоже решил покончить с патовым положением и, прячась за
деревьями, подняться выше невидимого стрелка.
   Джеймс Бонд остановился и вскинул  винтовку.  В  этот  момент  Гонзалес
увидел его. Упав  на  одно  колено  посередине  дамбы,  он  полил  свинцом
противника. Бонд, не пригибаясь и  отрешенно  слыша  близкий  свист  пуль,
скрестил риски прицела на груди Гонзалеса  и  плавно  нажал  курок.  Майор
Гонзалес дернулся,  наполовину  привстал  и,  вскинув  вверх  руки  с  еще
стреляющим автоматом, неуклюже упал ничком в озеро.
   Бонд подождал, не появится ли он снова на  поверхности.  Затем  опустил
карабин и вытер лицо тыльной стороной кисти.
   Эхо - эхо смерти прокатилось вверх  по  долине.  Далеко  справа,  среди
деревьев, Бонд поймал взглядом женщин,  бегущих  по  направлению  к  дому.
Скоро они позвонят в полицию штата, если служанки еще  не  сделали  этого.
Самое время было уходить.
   Он пошел назад через луг к  одиноко  стоящему  клену.  Джуди  уже  была
здесь. Она стояла спиной к нему, прижавшись к  стволу  и  спрятав  лицо  в
ладонях. С локтя ее правой руки стекала и капала на землю кровь,  а  рукав
зеленой рубашки на плече почернел. Лук и колчан со стрелами валялись у  ее
ног. Плечи девушки вздрагивали.
   Бонд, осторожно положив руку на ее здоровое плечо, тихо сказал:
   - Не расстраивайся, Джуди. Все уже кончено. Что у тебя с рукой?
   Она ответила глухим голосом:
   - Ничего страшного. Что-то ударило меня... Но ведь это было  ужасно.  Я
не думала.., не знала, что все будет выглядеть так.
   Бонд ободряюще сжал ее руку.
   - Так и должно  это  выглядеть.  Либо  ты,  либо  они.  Ведь  они  были
настоящими профессиональными убийцами, самыми отъявленными головорезами. Я
предупреждал тебя, что это мужская работа.  И  хватит  об  этом.  Давай-ка
лучше посмотрим твою лапу. Мы должны быстрее уходить через границу,  скоро
здесь будет полицейский патруль.
   Джуди повернула  к  нему  свое  прекрасное  лицо  дикарки,  исчерченное
потеками слез и пота. Теперь ее серые глаза смотрели доверчиво и  покорно.
Она сказала:
   - Вы повели себя благородно после всего, что я сделала. Но я была..,  я
не помнила, что творила.
   Она протянула ему раненую руку. Бонд вынул ее охотничий нож и  разрезал
рукав до самого плеча. Кровоточащий рубец с посиневшими  краями  пересекал
мышцу. Бонд вынул свой носовой платок цвета  хаки,  разрезал  его  на  три
ленты и связал их вместе. Он промыл рану из фляги, затем достал из рюкзака
толстый кусок хлеба и привязал его к ране. Отрезав совсем  рукав  рубашки,
он сделал пращевидную повязку из него и потянулся, чтобы завязать  узел  у
нее на шее. Ее губы оказались на расстоянии  дюйма  от  его  губ.  От  нее
исходил теплый острый запах зверя. Бонд потихоньку поцеловал  ее  в  губы,
потом еще раз, крепче. Завязав узел, он в упор посмотрел в ее серые глаза.
Они глядели удивленно и счастливо. Бонд поцеловал ее еще дважды  в  уголки
губ, и они медленно растянулись в улыбке.
   Бонд отодвинулся и улыбнулся в ответ. Осторожно взяв ее правую руку, он
вложил ее в повязку. Джуди спросила:
   - Куда вы меня поведете? Бонд ответил:
   - Я поведу тебя прямиком в  Лондон.  Там  есть  один  пожилой  человек,
который очень хочет повидаться с тобой. Но  прежде  мы  должны  перейти  в
Канаду. Там я поговорю с одним моим другом, и он приведет в  порядок  твой
паспорт. Кроме того, тебе нужно  приодеться  и  кое-что  купить.  Все  это
займет несколько дней. Мы остановимся в одном мотеле под Монреалем.
   На Бонда смотрела совсем другая девушка. Она послушно сказала:
   - Это было бы  прекрасно.  Я  никогда  в  жизни  не  останавливалась  в
мотелях.
   Бонд нагнулся, подобрал рюкзак, карабин и перекинул их через плечо.  На
другое плечо он повесил лук и колчан со стрелами, затем повернулся и пошел
вверх через поляну. Джуди Хавлок шла за ним. Она на ходу потянула за конец
повязки из розги, и ее светлые, золотые на солнце  волосы  рассыпались  по
плечам.



    Ян Флеминг.
    Голдфингер




1. РАЗМЫШЛЕНИЯ НАД ДВОЙНЫМ ВИСКИ

   Приняв пару двойных виски, Джеймс Бонд сидел в  зале  отлета  аэропорта
Майами и предавался философским размышлениям о жизни и смерти.
   Убийства были неотъемлемой частью  его  профессии,  хотя  он  не  любил
убивать. Когда ему приходилось  убирать  кого-то  по  долгу  службы.  Бонд
старался сделать это наиболее  подходящим  из  известных  ему  способов  и
побыстрее забыть о происшедшем. Будучи секретным агентом со специальным  и
редко предоставляемым индексом 00, дающим в рамках Секретной службы  право
на  убийство,  он  должен  был  относиться  к   смерти   со   спокойствием
патологоанатома. Чему быть, того  не  миновать,  поэтому  любые  сожаления
являлись бы признаком дилетантизма и,  более  того,  влекли  бы  за  собой
душевное расстройство.
   И все-таки в смерти этого мексиканца было что-то  такое,  что  оставило
след в душе Бонда.  Не  то  чтобы  он  не  заслуживал  смерти  -  нет,  он
несомненно был скверным человеком, тем, кого в Мексике  называют  capungo.
Capungo - это бандит, готовый убить родную мать за ничтожную сумму в сорок
песо, что равно приблизительно двадцати пяти шиллингам. Однако  за  голову
Бонда ему, вероятно, заплатили больше. К тому же, судя по его  виду,  этот
мексиканец всю свою жизнь приносил окружающим только несчастье.  Нет,  ему
определенно пришло время умереть. И все же, когда почти сутки  назад  Бонд
убил его, жизнь ушла из мексиканца так быстро  и  окончательно,  что  Бонд
почти видел, как душа покинула тело, подобно птичке, в  виде  которой,  по
поверью гаитянских аборигенов, душа вылетает через рот умершего.
   Какая удивительная разница  между  живым  и  мертвым.  Только  что  был
кто-то, и вдруг нет никого. Был  мексиканец  с  именем,  фамилией,  местом
жительства и, вероятно, с водительскими  правами.  Затем  что-то  ушло  из
него, покинуло это тело в дешевой  одежде,  и  осталась  пустая  оболочка,
место которой только на помойке.
   Бонд глянул на оружие, которым сделал это. Ребро его правой ладони было
багровым и распухшим. Бонд стал сжимать и разжимать  ладонь,  массируя  ее
левой рукой. Он проделывал эту операцию регулярно в течение всего краткого
перелета. Процедура довольно болезненная, однако  способствует  скорейшему
заживлению. Неизвестно, когда это оружие может  снова  понадобиться.  Бонд
цинично ухмыльнулся.
   -  "Стар  авиэйшн"  объявляет  об  отлете  рейса  А-106  до  Нью-Йорка.
Пассажиров просят пройти в самолет через выход номер семь.
   Репродуктор отключился со звонким щелчком.  Бонд  глянул  на  часы.  До
объявления посадки на рейс "Транс Америкэн" оставалось минут десять.  Бонд
подозвал официантку и заказал двойной бурбон со льдом. Он немного  покачал
принесенный  стакан,  чтобы  подтаял  лед,  и  разом  проглотил   половину
содержимого. Выбросив окурок, Бонд сел, положив подбородок на левую  руку,
и стал задумчиво смотреть на солнце, медленно и торжественно  опускающееся
в залив.
   Смерть мексиканца была  финалом  скверного  задания,  одного  из  самых
гадких в его карьере.  Оно  было  мерзким,  опасным,  не  имеющим  никаких
положительных моментов, если  не  считать  того,  что  оно  позволяло  ему
находиться подальше от начальства.
   Некий богач в Мексике владел плантациями опийного мака, и цветочки  там
произрастали отнюдь не для  красоты.  Получаемый  из  них  опий  быстро  и
относительно  дешево  сбывался  официантами  небольшого  кафе  в   Мехико,
носящего название "Кофейная матушка".
   Если тебе нужен опий, ты заходишь в кафе и  заказываешь  то,  что  тебе
нужно, одновременно с выпивкой, платишь за  спиртное  в  кассу,  и  кассир
просто  называет  тебе  сумму,  которую  нужно  добавить  к  чеку.  Тихая,
спокойная коммерция, никого за пределами Мексики  не  касающаяся.  Но  вот
далеко-далеко, в Англии правительство в рамках объявленной ООН кампании по
борьбе с наркоманией  и  контрабандой  наркотиков  запретило  употребление
героина в Великобритании, подняв тем самым переполох не только в Сохо,  но
и в среде вполне респектабельных  британских  врачей,  желающих  облегчить
муки  своих  пациентов.  Любой  запрет  всегда  влечет   за   собой   рост
преступности. Очень скоро традиционные источники поступления наркотиков  в
Китае,  Турции  и  Италии  иссякли,  опустошенные  возросшими   аппетитами
Альбиона.
   В  это  время  в  Мехико  жил   обаятельный   бизнесмен,   занимающийся
экспортно-импортными операциями, по фамилии Блэкуэл, у которого  в  Англии
оставалась сестра-наркоманка. Блэкуэл очень любил ее, и,  получив  однажды
письмо, в котором сестра писала, что умрет, если он ей не поможет,  он  ни
на минуту не усомнился в  том,  что  так  и  будет,  и  занялся  изучением
возможностей наркобизнеса в Мексике.  Постепенно  через  друзей  и  друзей
друзей он вышел на "Кофейную матушку", а оттуда  и  на  владельца  опийных
плантаций. Занимаясь этим, Блэкуэл  хорошо  изучил  экономическую  сторону
вопроса и решил, что, если он сможет одновременно нажить  капитал,  помочь
сестре и страждущему человечеству, значит, он открыл самое тайну жизни.
   Торгуя минеральными удобрениями, Блэкуэл владел небольшим  заводиком  и
складом. У него работали три человека,  занимающиеся  анализами  грунта  и
прочей лабораторной работой. Убедить владельца плантаций  в  том,  что  за
столь респектабельным фасадом команда Блэкуэла  сможет  запросто  заняться
переработкой опия в героин, оказалось легче легкого, а доставка  товара  в
Англию была  организована,  и  притом  очень  быстро,  самим  мексиканцем.
Получая по тысяче фунтов за  поездку,  один  из  дипкурьеров  министерства
иностранных  дел  Мексики  ежемесячно  возил   в   Лондон   дополнительный
чемоданчик. Расходы по  доставке  были  вполне  приемлемы,  учитывая,  что
содержимое каждого чемоданчика, оставляемою курьером в камере хранения  на
вокзале Виктория (квитанцию на багаж он отправлял почтой человеку по имени
Шваб  через  "Букс  энд  Пикс  лимитед"),  стоило  двадцать  тысяч  фунтов
стерлингов.
   К несчастью, Шваб оказался  плохим  человеком,  которого  нисколько  не
заботили человеческие страдания и который считал, чти если юные американцы
могут ежегодно потреблять порошка на миллионы долларов, то  их  британские
сверстники ничем не хуже. Поэтому в двух комнатах в  Пимлико  его  ребятки
смешивали  героин  с  желудочным  порошком  и   сбывали   эту   смесь   на
танцплощадках и  в  других  местах,  где  собиралась  молодежь.  Шваб  уже
сколотил себе кругленький капиталец, когда на него вышли люди из Отдела по
борьбе с наркотиками.  Чтобы  выявить  источник,  Скотленд-Ярд  дал  Швабу
возможность поднакопить еще немножко деньжат. Затем ему посадили на  хвост
филера и вышли на передаточный пункт - вокзал Виктория и соответственно на
мексиканского дипкурьера. На этом этапе работы, поскольку след  уходил  за
границу, к делу подключилась Секретная служба. Бонду было приказано  найти
источник и уничтожить его.
   Бонд  выполнил  приказ.  Он  прилетел  в  Мехико,  быстро  добрался  до
"Кофейной матушки", выдавая себя за оптовика  лондонской  сети,  вышел  на
владельца плантаций, который встретил его весьма любезно  и  познакомил  с
Блэкуэлом.
   Последний произвел на Бонда приятное впечатление. Ему  ничего  не  было
известно о сестре Блэкуэла, но этот человек явно  был  дилетантом,  и  его
горечь по поводу запрета на  употребление  наркотиков  в  Англии  казалась
неподдельной.
   Однажды ночью Бонд проник на принадлежащий Блэкуэлу склад  и  установил
там термитную бомбу, затем  расположится  в  кафе  приблизительно  в  миле
оттуда, смотрел на пламя, полыхающее  над  крышами,  и  слушал  серебряный
перезвон колокольчиков пожарной команды.
   На следующее утро он  позвонил  Блэкуэлу,  накинув  на  трубку  носовой
платок.
   - Жаль, что ваше дельце сгорело прошлой ночью.  Боюсь,  что  понесенные
вами потери не покроет никакая страховка.
   - Кто это? Кто говорит?
   - Я приехал из Англии. Ваша продукция  унесла  довольно  много  молодых
жизней, а еще больше искалечила. Сантос больше  не  приедет  в  Лондон  со
своим дипломатическим багажом, а Шваб уже сегодня сядет за решетку.  Этому
парню, Бонду, с которым вы встречались, тоже не уйти из  капкана,  полиция
идет по его следу.
   На другом конце провода послышался испуганный лепет.
   - Ладно, но глядите, не вздумайте заняться этим снова.  Ваши  удобрения
значительно полезней для здоровья.
   Бонд повесил трубку.
   Блэкуэл ни  за  что  бы  не  нашел  концов.  Ясно,  что  это  плантатор
додумался, где собака зарыта.
   После операции Бонд  предусмотрительно  сменил  гостиницу,  но  той  же
ночью, когда он возвращался из "Копакаба