ак Бонд справился с операцией "Большой шлем",  но  сказал,
что  Английский  банк   обеспокоен   судьбой   голдфингеровских   двадцати
миллионов. Голдфингер собрал их все в банках  Нью-Йорка,  но  в  день  "X"
изъял оттуда  и  вывез  в  крытом  грузовике  в  неизвестном  направлении.
Английский банк уже получил право на конфискацию этих денег  в  случае  их
обнаружения. Но поскольку это дело велось теперь казначейством США и  ФБР,
а М. не имел никаких  прав  на  территории  США,  Бонду  лучше  сейчас  же
вернуться в Англию и помочь утрясти это дело.  Ах  да,  была  еще  просьба
Премьер-министра разрешить Бонду  принять  американскую  правительственную
награду. Конечно, М.  пришлось  объяснить  Премьер-министру,  что  правила
Секретной службы не позволяют  этого,  особенно  в  отношении  иностранных
государств, какими бы дружественными они ни были. Нехорошо, конечно, но М.
знал, что Бонд к этому готов. Правила  ему  известны.  Бонд  сказал  "да",
конечно, и "спасибо большое" и взял билет на ближайший же рейс.
   Теперь, когда они спокойненько ехали в  аэропорт,  Бонд  ощущал  легкое
чувство неудовлетворенности. Он не любил оставлять дела незаконченными. Ни
один из крупных гангстеров не был  схвачен,  а  сам  он  не  выполнил  два
задания: не захватил Голдфингера и не нашел его золота. То,  что  операция
"Большой шлем" сорвалась, можно было отнести к разряду чудес. Его  записка
была найдена всего за два дня до событий и доставлена Лайтеру  за  полчаса
до отлета последнего на побережье. Дальше, правда, Лайтер  развил  кипучую
деятельность - сначала к своему шефу, затем в ФБР, где было досье Бонда. К
тому же они связались с М. через ЦРУ, и этого оказалось достаточно,  чтобы
уже через час дело было доложено  Президенту.  Дальше  требовалось  только
разыграть грандиозный спектакль в Форт-Ноксе, в котором так или иначе были
задействованы все его обитатели. Двоих "японцев" легко схватили, и  химики
подтвердили, что под видом джина в их флягах находится  GB  в  количестве,
достаточном, чтобы убить все население Форт-Нокса.  Этих  двоих  быстро  и
весьма эффективно допросили и выбили из них необходимую информацию. Сигнал
Голдфингеру был дан. Затем армия объявила тревогу. Все дороги к Форт-Ноксу
были  блокированы,  поезда  и  машины  задерживались,  кроме   состава   с
гангстерами. Все остальное было тщательно разыгранной мизансценой,  вплоть
до розовой пены на губах и кричащих младенцев для пущей достоверности.
   Да, все, что касалось Вашингтона, было в лучшем  виде,  а  вот  что  до
Англии...  Кого  в  Америке  трогали  проблемы  Английского  банка?   Кого
интересовало, что во всей этой катавасии погибли две  английские  девушки?
Кого  действительно  волновало,  что  Голдфингер  по-прежнему  гуляет   на
свободе, если американские сокровища в целости и сохранности?
   Они приехали в аэропорт, когда уже объявили посадку:
   - "Пан Америкэн" объявляет об  отправлении  рейса  РА-100.  "Трансуорлд
эйруейз"  вызывает  капитана  Мерфи.  Капитан  Мерфи,   пожалуйста.   ВОАС
объявляет о посадке рейса ВА-491. Для пассажиров выход номер девять.
   Бонд взял чемодан и попрощался с Лайтером:
   - Ну что же, спасибо за все, Феликс. Пиши мне ежедневно.
   Лайтер сильно сжал ему руку.
   - Конечно, малыш. И не волнуйся. Скажи этой старой перечнице М.,  чтобы
он скорее присылал тебя обратно. В следующий  раз  мы  обязательно  найдем
время оторваться. Пора тебе навестить мой родной штат. Пока, значит.
   Лайтер сел в машину и  умчался.  Бонд  поднял  руку.  В  заднем  стекле
прощально мелькнул металлический крюк Лайтера, и машина исчезла.
   Бонд поднял чемодан и пошел  на  регистрацию  ВОАС.  У  него  было  еще
полчаса, он с удовольствием потолкался в толпе, выпил бурбон с  содовой  в
ресторане и убил время, выбирая  себе  чтиво  на  дорогу.  Купил  книгу  о
гольфе, последний роман Чандлера  и  посмотрел  сувениры,  чтобы  привезти
какую-нибудь мелочь секретарше.
   Через несколько минут по радио мужской  голос  зачитал  длинный  список
пассажиров ВОАС, которым  нужно  было  подойти  к  регистрационной  стойке
компании. Бонд как раз покупал дорогую шариковую ручку, когда услышал свою
фамилию.
   - Мистера Джеймса  Бонда,  вылетающего  рейсом  ВОАС-510  на  Гандер  и
Лондон, просят подойти к стойке Мистер Джеймс Бонд, пожалуйста.
   Наверное, хотят, чтобы он заполнил декларацию на  деньги,  заработанные
им в Америке. Как правило. Бонд никогда этого не делал, и ему  только  раз
пришлось объясняться по этому поводу в Айдлуайлде. Он вышел из магазинчика
и пошел к стойке ВОАС. Служащий был вежлив.
   - Могу я посмотреть ваш медицинский сертификат, мистер Бонд?
   Бонд достал требуемое из паспорта и протянул служащему. Тот внимательно
изучил бумагу.
   - Мне очень жаль, но в Гандере выявлен случай заболевания тифом, и  они
настаивают, чтобы все транзитные пассажиры,  у  которых  прививка  сделана
более полугода назад, повторили ее. Очень жаль, сэр,  но  они  настаивают.
Плохо, что у нас нет прямого рейса, но встречный ветер очень сильный.
   Бонд ненавидел уколы и раздраженно буркнул:
   - Послушайте, я по уши залит всякими  вакцинами.  Меня  колют  уже  лет
двадцать по любому поводу!
   Он огляделся. Вокруг стойки ВОАС было на удивление безлюдно.
   - А как другие пассажиры? Где они?
   - Они все согласились, сэр. Им сейчас  как  раз  делают  прививки.  Это
займет не больше минуты, сэр, если вы соблаговолите пройти вот сюда.
   - А, ладно, - Бонд нетерпеливо дернул плечом и пошел следом за служащим
в офис ВОАС. Там находился врач в обычном белом одеянии с маской на лице и
с готовым шприцем в руках.
   - Последний?
   - Да, доктор.
   - О'кэй. Снимите пиджак и закатайте рукав, пожалуйста. Паршиво, что они
там, в Гандере, такие щепетильные.
   - Да уж, паршивей  некуда,  -  согласился  Бонд.  -  Чего  они  боятся?
Распространения черной смерти?
   Запахло спиртом и послышался сухой щелчок шприца.
   - Спасибо.
   Бонд опустил рукав и попытался взять со стула  свой  пиджак.  Рука  его
потянулась за ним, но промахнулась и пошла вниз, вниз, вниз к  полу.  Тело
нырнуло вслед за рукой вниз, вниз, вниз...


   В самолете было включено все освещение. Похоже, много  свободных  мест.
Почему же тогда он сидит рядом с кем-то еще? Бонд попробовал встать, чтобы
поменять место. Его окатила волна дурноты. Он  закрыл  глаза  и  подождал.
Удивительно! Его же никогда не укачивает. Он ощутил на лице холодный  пот.
Платок. Стереть его. Он снова открыл  глаза  и  посмотрел  на  свои  руки.
Запястья были накрепко привязаны  к  ручкам  кресла.  Что  произошло?  Ему
сделали укол, и он отключился или что-то в этом роде? Начал  буянить,  что
ли? Что, черт побери, творится? Он посмотрел на соседа и замер в  ступоре.
Рядом сидел На Все Руки. На Все Руки в форме ВОАС!
   На Все Руки равнодушно посмотрел на него и нажал кнопку  вызова.  Сзади
послышался шорох юбки. Он поднял глаза. Это была Пусси Галоре,  чистенькая
и свежая в синей форме стюардессы!
   - Привет, Симпатяга, - сказала  она  и  посмотрела  на  него  глубоким,
изучающим взглядом. Откуда ему был знаком этот взгляд?  Из  прошлой  жизни
столетие назад.
   - Господи боже мой, - в отчаянии воскликнул  Бонд.  -  Что  происходит?
Откуда вы свалились?
   Девушка ласково улыбнулась.
   -  Подумать  только,  едят  икру  и  пьют  шампанское.  Вы,   британцы,
несомненно,  ведете  жизнь  аристократов,  когда  поднимаетесь  на  высоту
двадцать тысяч футов. Никакой брюссельской капусты, а если  здесь  и  есть
чай, то мне его пока не удалось  обнаружить.  А  теперь  спокойно  Дядюшка
хочет с тобой поговорить.
   Она развернулась и исчезла в пилотской кабине.
   Теперь Бонда уже ничто не могло удивить. Голдфингер  в  форме  капитана
ВОАС, великоватой для него, в фуражке, сидящей на затылке, закрыл за собой
дверь пилотской кабины и направился по проходу к нему.
   Он встал и хмуро посмотрел на Бонда.
   - Что же, мистер Бонд. Судьба пожелала, чтобы мы довели игру до  конца.
Но теперь у вас не может быть козыря в рукаве. Ха!
   В этом возгласе звучала смесь ярости, стоицизма и уважения.
   - Вы действительно умудрились стать змеей  на  моей  груди.  -  Большая
голова покачнулась. И зачем я сохранил вам жизнь? Почему не раздавил,  как
жука? Вы и девушка мне  пригодились,  здесь  я  был  прав  Но  я  оказался
сумасшедшим, если пошел на это Да, сумасшедшим. Голос упал и стал тихим  и
медленным. А теперь, мистер Бонд, расскажите мне, как вы это сделали?  Как
вы пере дали информацию?
   - Нам нужно  поговорить,  Голдфингер,  -  спокойно  сказал  Бонд.  -  Я
вам-кое-что расскажу. Но не раньше, чем меня  развяжут,  принесут  бутылку
бурбона, лед и пачку "Честерфилда". Затем, когда вы расскажете мне то, что
меня интересует, я решу, что  следует  рассказать  вам.  Как  вы  изволили
заметить, положение мое аховое или кажется  таковым.  Поэтому  терять  мне
нечего, и если вы хотите от  меня  что-то  услышать,  это  будет  на  моих
условиях.
   - Я не возражаю против ваших условий. Как дань уважения вашим  талантам
я позволю вам провести ваше последнее  путешествие  с  комфортом.  На  Все
Руки! Вызови мисс Галоре и развяжи веревки. Пересядь на другое сиденье. Он
не может причинить вреда, сидя сзади, но не позволяй  ему  приближаться  к
двери. В случае необходимости убей его, хотя я предпочел бы доставить  его
к месту назначения живым. Понял?
   - Аргх.
   Пять минут спустя Бонд получил, что хотел. На столике перед ним  стояла
бутылка и лежали сигареты. Он налил себе виски. Голдфингер  ждал,  сидя  в
кресле через проход. Бонд взял стакан  и  начал  потягивать  из  него.  Он
собирался сделать глоток побольше, когда  увидел  что-то.  Бонд  аккуратно
поставил стакан, чтобы не сдвинуть бумажную подставку,  прилипшую  к  дну,
зажег сигарету, снова взял  стакан,  достал  кусочки  льда,  переложил  их
обратно в ведерко и допил виски почти до конца.
   Теперь можно было прочитать  слова  сквозь  стеклянное  дно.  Он  опять
аккуратно поставил стакан. Текст гласил: "Я с тобой. П.".
   Бонд устроился поудобнее.
   - Ну-с, Голдфингер, в первую очередь я хочу знать, что происходит?  Как
вы попали в самолет? Куда он направляется?
   Голдфингер закинул  ногу  на  ногу.  Не  глядя  на  Бонда,  он  ответил
спокойным тоном:
   - Я взял три грузовика и поехал через всю страну  к  мысу  Гаттерас.  В
одном из грузовиков был мой  личный  капитал.  В  двух  других  находились
водители, мой персонал и вожаки гангстеров,  из  которых  мне  нужна  была
только мисс Галоре. Я оставил кое-кого из  персонала,  выплатил  остальным
изрядные суммы и постепенно высадил их по дороге. На  берегу  я  пригласил
гангстеров на совещание в пустынное место, оставив под каким-то  предлогом
мисс Галоре с грузовиками. Четверых мужчин я перестрелял, на каждого,  как
обычно, по выстрелу. Вернувшись,  я  объяснил,  что  они  предпочли  взять
деньги и действовать дальше самостоятельно.  Теперь  со  мной  было  шесть
человек, девушка и золото. Я нанял самолет до  Ньюарка,  штат  Нью-Джерси,
золотые  пластины  сошли  за  рентгеновские.  Оттуда  я  проехал  один  по
определенному адресу в Нью-Йорк, связался по радио с Москвой и рассказал о
про вале операции "Большой шлем". В разговоре я  упомянул  ваше  имя.  Мои
друзья, которые, я думаю, известны вам,  проходящие  под  общим  названием
СМЕРШ, узнали фамилию Бонд и сообщили мне, кто вы такой. Я сразу понял все
то, что прежде никак не мог сложить в единое целое Мне сказали, что  СМЕРШ
очень хотел бы с вами побеседовать.  Я  обдумал  это  дело.  И  постепенно
разработал план, который сейчас вы видите  в  действии.  Сойдя  за  вашего
друга, я без труда выяснил номер  рейса,  трое  из  моих  людей  -  бывшие
летчики Люфтваффе, они уверили меня, что легко смогут вести этот  самолет.
Остальное - детали. Холодным блефом, внушением и  небольшой  демонстрацией
силы мы убедили  весь  персонал  ВОАС  в  Айдлуайлде,  экипаж  самолета  и
пассажиров, что им должны быть сделаны инъекции, от которых они сейчас уже
оправляются. Мы переоделись в форму, снятую с экипажа, загрузили золото  в
самолет, разобрались с вами, доставив вас сюда на носилках.  В  положенное
время новый экипаж ВОАС со  своей  стюардессой  поднялся  на  борт,  и  мы
взлетели.
   Голдфингер помолчал, затем решительно поднял руку:
   - Конечно, не обошлось и без недоразумений. Нам приказали следовать  по
направлению Альфа к полосе четыре. Мы смогли найти ее,  только  следуя  за
самолетом KLM. У них в аэропорту свои порядки, и мы  не  всегда  им  четко
следовали, мистер Бонд, но  благодаря  уму,  хладнокровию  и  выдержке  мы
сумели справиться со всеми трудностями.
   Насколько  я  понял  из  радиопереговоров,  наш  самолет  скоро  начнут
разыскивать. Они уже запрашивали нас, почему мы отклонились  от  маршрута,
затем запросили высоту, на которой мы идем. Меня это мало волнует  Топлива
нам хватит, а Москва уже дала "добро"  на  посадку  в  Восточном  Берлине,
Киеве или Мурманске. Мы летим по любому из этих маршрутов в зависимости от
погодных условий. Неприятностей быть не должно. Если они возникнут, я  сам
поведу переговоры. Никто не решится  сбить  драгоценный  самолет  ВОАС.  А
таинственность и неразбериха послужат нам защитой, пока мы не  окажемся  в
глубине воздушного пространства СССР и там исчезнем без следа.
   С тех пор как Бонд услышал изложение в деталях операции "Большой шлем",
он  считал,  что  для  Голдфингера   нет   ничего   невозможного,   ничего
фантастического.  Угон  самолета  в  изложении  Голдфингера  был  явлением
обычным для него, это стояло в  одном  ряду  с  его  методами  контрабанды
золота, с получением ядерных зарядов. При внимательном изучении, хотя  все
это и отдавало магией, даже гениальностью, становилось ясно, что  в  своей
основе это были логические умозаключения. Единственная их странность - это
масштабность. Даже такой мелкий трюк, как обман Дюпона,  был  блистательно
проработан. Несомненно, Голдфингер - мастер преступлений, такой же великий
в своей области, как Челлини и Эйнштейн в своих.
   - А теперь, мистер Бонд  из  британской  Секретной  службы,  как  мы  и
договорились... Что вы имеете мне сказать? Кто натравил вас на  меня?  Что
они заподозрили? Как вам удалось помешать моим планам?
   Голдфингер откинулся в кресле, сложил руки  на  животе  и  уставился  в
потолок.
   Бонд выдал Голдфингеру укороченную версию истинного положения  дел.  Он
не упомянул СМЕРШ,  местонахождение  почтового  ящика,  обнаруженного  им,
ничего не сказал о "Гомере", устройстве, возможно еще не знакомом русским.
В заключение он сказал:
   - Так что, как видите, Голдфингер, вам просто повезло.  Если  бы  Тилли
Мастертон не встряла в Женеве, вы  бы  сейчас  уже  сидели  в  швейцарской
тюрьме, ковыряя в  зубах  и  ожидая  отправки  в  Англию.  Вы  недооценили
англичан. Они могут  быть  медлительными,  но  они  доходят  до  цели.  Вы
считаете, что будете в безопасности в России? Я бы не был  так  уверен  на
вашем месте. Мы вытаскивали оттуда людей и раньше. Я подарю вам  последний
афоризм  для  вашей  книги,  Голдфингер:  "Никогда  не  буди   английского
медведя".



22. ПРОЦЕДУРА НЛТ

   Самолет летел в ночном небе. Свет был выключен. Бонд сидел в темноте  и
потел от страха, не зная, что предпринять.
   Час назад Пусси принесла ему ужин. Под салфеткой был спрятан  карандаш.
Она отпустила ряд грубых шуточек, предназначенных для На Все Руки, и ушла.
Бонд лениво пожевал немного и выпил изрядное количество  виски,  пока  его
воображение рыскало в поисках возможностей устроить вынужденную посадку  в
Гандере или еще где-нибудь в Новой Шотландии.  В  крайнем  случае,  может,
поджечь самолет? Он  поиграл  с  этой  идеей,  а  также  с  идеей  разбить
иллюминатор. Обе показались нереальными и самоубийственными. Избавляя  его
от необходимости думать над ними дальше,  человек,  которого  Бонд  раньше
видел у стойки ВОАС - это был один из  немцев,  -  остановился  около  его
кресла.
   Он ухмыльнулся Бонду:
   - ВОАС хорошо заботится о вас, не так ли? Мистер Голдфингер думает, что
у вас  могут  возникнуть  какие-ни  будь  бредовые  идеи,  и  послал  меня
последить  за  хвостовой  частью  самолета.  Так  что  сидите   смирно   и
наслаждайтесь полетом, ладно?
   Не дождавшись ответа, немец прошел в хвостовое отделение.
   Что-то мелькнуло в мозгу Бонда, что-то связанное с предыдущими мыслями.
Насчет иллюминатора. Что там произошло с самолетом, летевшим над Персией в
1957 году? Бонд посидел спокойно некоторое время,  слепо  глядя  в  спинку
переднего кресла. Должно сработать! Не может не сработать!
   Бонд  написал  на   салфетке   "Постараюсь   сделать   все   возможное.
Пристегнись. Дж.".
   Когда Пусси пришла за подносом, Бонд уронил салфетку, затем поднял ее и
протянул девушке. Он задержал ее  руку  и  улыбнулся,  глядя  в  изучающие
глаза. Она наклонилась, взяла поднос и быстро поцеловала его в щеку  потом
выпрямилась и грубо сказала:
   - Я буду видеть тебя во сне, Симпатяга!
   И ушла.
   Бонд  принял  решение.  Он  тщательно  продумал  все  свои  последующие
действия, расстояние было измерено, нож из  ботинка  спрятан  у  него  под
пиджаком, длинный конец ремня он обмотал вокруг левой руки. Все,  что  ему
требовалось, - это чтобы На Все  Руки  отвернулся  от  иллюминатора.  Было
весьма сомнительно, что тот уснет, но  в  конце  концов  может  же  кореец
устроиться поудобнее Бонд не спускал глаз с отражающегося  в  иллюминаторе
профиля, но На Все Руки стоически сидел, не выключая лампочки,  глаза  его
были устремлены в потолок, рот приоткрыт, руки свисали с подлокотников.
   Прошел час, два. Бонд начал похрапывать, ритмично, равномерно,  как  он
надеялся, заразительно. Теперь На Все Руки слегка изменил позу,  защищаясь
от раздражающего света лампочки.  Он  прижался  левой  щекой  к  креслу  и
отвернулся от иллюминатора.
   Бонд продолжал похрапывать. Проскользнуть под носом у корейца не  менее
трудно, чем проскользнуть под носом у голодного мастифа. Медленно, дюйм за
дюймом Бонд просовывал руку с ножом между стенкой и креслом На  Все  Руки.
Просунул. Бонд вцепился крепче в ремень и изо всей силы  ударил  рукояткой
по иллюминатору.
   Он не  имел  ни  малейшего  представления,  что  произойдет,  когда  он
разобьет иллюминатор. Единственное, что он знал из  газетных  сообщений  о
том самолете, - это то, что, когда разбился иллюминатор, поток воздуха  из
разгерметизированного салона вытянул  через  него  наружу  сидящего  рядом
пассажира.
   Раздался страшный вой, почти стон, и Бонда вдавило в спинку кресла,  на
котором сидел На Все Руки, с такой силой, что ремень  вырвало  у  него  из
руки. Из-за спинки  он  наблюдал  за  чудом.  Тело  На  Все  Руки  как  бы
вытянулось в сторону черной воющей  дыры.  Раздался  треск,  когда  голова
корейца прошла через иллюминатор, а плечи ударились  о  раму,  затем,  как
будто человеческое тело было пластилиновым, оно  медленно,  фут  за  футом
всосалось с жутким свистящим звуком в дыру. Теперь На Все Руки был по пояс
снаружи. Застряли мощные ягодицы, и человеческая паста втягивалась  наружу
очень медленно, но неумолимо, дюйм за дюймом. Затем  с  громким  чмоканьем
ягодицы исчезли в дыре, а следом мгновенно и ноги.
   Наступил  конец  света.  Самолет  клюнул  носом  и  резко  пошел  вниз.
Последнее, что услышал Бонд перед тем как отключился, был рев  двигателей,
доносившийся  через  разбитый  иллюминатор.  Мелькали  летящие  подушки  и
покрывала. Затем тело Бонда, лишенное кислорода, отчаянно обнимая переднее
кресло, утратило связь с реальностью.
   Следующее, что ощутил Бонд, - это удар по ребрам.  Он  застонал.  Снова
что-то твердое врезалось в его тело. Превозмогая боль, он  медленно  встал
на колени и посмотрел сквозь красную пелену. Весь свет был зажжен.  Вокруг
висела легкая дымка. Над ним с  пистолетом  в  руке  стоял  Голдфингер,  с
мертвенно бледным