их. Он, обращаясь к ним, произнес что-то по-турецки и  резко
повернулся к стоящим в купе.
   -  Вы  арестованы,  герр  Гольдфарб.  Подкуп  должностного   лица   при
исполнении им служебных обязанностей  -  очень  серьезное  преступление  в
Турции.
   Из купе послышались шумные протесты "Гольдфарба" на  ломаном  немецком,
которые мгновенно стихли после короткой, как удар хлыста, фразы на русском
языке. Потом Бонд увидел уже другого "Гольдфарба": еле  переставляя  ноги,
он, как слепой,  прошел  по  коридору  и  исчез  за  дверью  своего  купе.
Полицейский последовал за ним и встал у  открытой  двери  купе  номер  12,
глядя внутрь.
   - Ваши документы, майн герр. Прошу выйти в коридор. Я должен  проверить
вашу фотографию. Подойдите к окну.  -  Инспектор  держал  в  руке  зеленый
паспорт гражданина ФРГ, повернув его к свету.
   Агент МГБ "Бенц" вышел в  коридор  неохотно,  с  побелевшим  от  ярости
лицом. Холодный взгляд его скользнул по лицу Бонда.
   Инспектор захлопнул паспорт и вернул его хозяину.
   - Ваши документы в порядке,  герр  Бенц.  Разрешите  взглянуть  на  ваш
багаж.
   Инспектор  в  сопровождении  полицейского  вошел  в  купе.  Агент   МГБ
повернулся спиной к Бонду и внимательно следил за таможенным досмотром.
   Бонд заметил ремень, скрытый под  ярко-синим  халатом,  -  герр  "Бенц"
носил пистолетную кобуру под мышкой левой руки. Сказать  инспектору?  Нет,
лучше промолчать. Как бы его самого ни привлекли в качестве свидетеля...
   Досмотр багажа закончился. Инспектор небрежно поднял ладонь к  козырьку
и вышел в коридор. Дверь купе номер 6 захлопнулась.
   "Одному удалось спастись", - подумал Бонд, глядя  в  окно:  к  двери  с
надписью "Полиция" подводили крупного мужчину в серой шляпе и с фурункулом
на шее. В конце  коридора  хлопнула  дверь.  "Гольдфарб"  в  сопровождении
полицейского спустился на грязный перрон и неверными шагами пошел к той же
двери.
   Раздался  паровозный  гудок  -  бравый   пронзительный   гудок   нового
локомотива, в  будке  которого  стоял  теперь  греческий  машинист.  Двери
спального вагона захлопнулись. Инспектор в штатском и  второй  полицейский
вышли на платформу и направились к зданию  станции.  Кондуктор  последнего
вагона посмотрел на часы и поднял флаг. Поезд дернулся, локомотив  натужно
запыхтел, и первая половина "Восточного  экспресса"  сдвинулась  с  места.
Вторая половина поезда - та, которая поедет по северному  маршруту,  через
Болгарию, - осталась у грязной платформы.
   Бонд потянул оконные ремни, опустил стекло и последний раз взглянул  на
турецкую пограничную станцию, где в комнате сидели  сейчас  два  человека,
фактически приговоренные к смерти. Итак, остался один, и теперь шансов  на
победу стало значительно больше.
   Он смотрел на опустевшую грязную платформу, проплывающую мимо, на  кур,
что-то деловито  клюющих  в  пыли,  на  ставшую  крохотной  черную  фигуру
охранника, а поезд  тем  временем  пересек  стрелки  и  с  резким  толчком
вырвался на главный путь. Последний раз  Бонд  взглянул  и  на  бесплодные
высохшие поля. Желтое солнце поднималось из-за горизонта на краю  турецкой
равнины, и день обещал быть великолепным.
   Бонд вдохнул прохладный  утренний  воздух  и  закрыл  окно.  Он  принял
окончательное решение: они останутся в поезде.



23. ЧЕРЕЗ ГРЕЦИЮ

   Горячий кофе в крошечном буфете Пифиона, краткая проверка  паспортов  и
таможенный досмотр на ближайшей греческой станции...
   Проводник убрал постели. Поезд мчался на юг по направлению к  Эносскому
заливу, где начиналось Эгейское море. Воздух стал светлым и сухим,  пейзаж
за окном - более радостным и живописным. Люди на маленьких железнодорожных
станциях и крестьяне, работающие на полях, были  куда  более  стройными  и
красивыми. Под ярким летним солнцем зрели  поля  подсолнечника,  кукурузы,
табака. По склонам гор виднелись виноградники. Начинался новый день.
   Бонд побрился и умылся. Татьяна с любопытством наблюдала за каждым  его
движением. Ей понравилось, что он не пользуется жидкостью для волос.
   - Отвратительная привычка, - заметила она. - Мне говорили,  что  многие
европейцы любят это, а у нас,  в  России,  это  не  принято.  И  пятна  на
наволочках остаются. Скажи, Джеймс, а ты не  пользуешься  одеколоном,  как
наши мужчины?
   - Мне это не нужно. Я просто моюсь, - сухо ответил Бонд.
   Раздался стук в дверь. Бонд открыл ее, впустил Керима и снова защелкнул
замок. Керим приветливо поклонился.
   - Какая трогательная семейная сцена, - произнес он, опускаясь на нижнюю
полку. - Мне еще не доводилось видеть таких красивых шпионов!
   Татьяна сердито посмотрела на него.
   - Я не привыкла к западным шуткам такого рода!
   - Вы быстро научитесь этому, дорогуша, - рассмеялся Керим. -  В  Англии
любят шутить, причем по любому поводу. Я тоже научился  шутить  и  считаю,
что это полезно - помогает  сближению  людей.  Сегодня  с  самого  утра  я
смеюсь, не переставая. Эти двое бедняг в Узункепрю! Как  бы  мне  хотелось
присутствовать  там,  когда  начальник   полиции   позвонит   в   Стамбул!
Представляю себе, что ответит ему консул  ФРГ!  Самый  главный  недостаток
поддельных паспортов в том, что, хотя их нетрудно изготовить,  практически
невозможно подделать документы, на  основу  которых  они  якобы  выданы  и
которые  хранятся  в  министерстве  иностранных  дел  ФРГ.  Боюсь,  миссис
Сомерсет, что карьера двух ваших коллег бесславно завершена.
   - Как это  тебе  удалось,  Дарко?  -  поинтересовался  Бонд,  завязывая
галстук.
   - Всего лишь деньги и влияние. Пятьсот  долларов  проводнику.  Туманные
намеки  начальнику  полиции.  К  счастью,  наш  приятель  сделал   попытку
подкупить инспектора. Жаль, что этому хитрецу, - Керим показал пальцем  на
соседнее купе, - этому "Бенцу" удалось ускользнуть. К сожалению, я не смог
дважды проделать один и тот же фокус с паспортами. Придется устранить  его
по-другому. Парень с фурункулами не доставил нам никаких трудностей. Он не
говорил по-немецки, да и безбилетный проезд - дело  серьезное.  Ну  ладно,
день начался удачно. Мы одержали победу в первом раунде, но  дальше  будет
труднее. Этот приятель "Бенц" предпримет все меры предосторожности. Теперь
он знает, какая  опасность  угрожает  ему.  Может  быть,  это  к  лучшему.
Согласитесь, вам было нелегко скрываться в купе целый день. А теперь можно
свободно  передвигаться  и  даже  вместе  пообедать.  Не  забудьте  только
прихватить с собой семейные драгоценности. Необходимо внимательно  следить
за "герром Бенцем" - он может попытаться позвонить на  одной  из  станций.
Сомневаюсь, впрочем, что ему удастся  справиться  с  греческой  телефонной
службой, и, видимо, он подождет приезда в  Югославию.  Но  у  меня  и  там
неплохая организация. Если понадобится, затребуем подкрепление.  В  общем,
ваше  свадебное  путешествие  будет  очень   интересным.   На   "Восточном
экспрессе" всегда масса приключений, романтики, а  также  любви.  -  Керим
встал, открыл дверь купе. - Я зайду за вами перед обедом. Греческая  кухня
еще хуже турецкой, но я весь на службе ее королевского высочества, включая
мой желудок.
   Бонд запер за ним дверь.
   - У твоего друга очень плохие манеры! - недовольно заметила Татьяна.  -
Разве можно так говорить о королеве Англии?
   Бонд сел рядом с ней.
   - Таня, это - великолепный человек и мой хороший  друг.  Пусть  говорит
все, что взбредет ему в голову. Он просто ревнует меня. Ему тоже  хотелось
бы  иметь  такую  же  красивую  подругу.  Поэтому  прими  его  шутки   как
комплимент.
   - Ты так считаешь? Нет, то, что он  сказал  о  своем  желудке  и  главе
вашего государства, у нас сочли бы крайне невежливым.
   Через несколько минут поезд  остановился  у  залитого  солнцем  перрона
Александруполиса. Бонд распахнул дверь в коридор, и  солнце,  отражающееся
от безграничного бледно-голубого зеркала моря,  наполнило  маленькое  купе
ярким сиянием.
   Керим зашел за ними, и они, взяв с собой тяжелую сумку  со  "Спектром",
пообедали в ресторане.  Из  окна  они  видели,  как  "Бенц"  спустился  на
платформу и купил в буфете бутерброды. Керим предложил: "А  не  пригласить
его поиграть с нами в бридж?" Но Бонд почувствовал, что очень  устал.  Ему
стало казаться, что они  начали  превращать  опасную  поездку  в  какой-то
пикник. Татьяна, заметив его  изменившееся  настроение,  поспешила  встать
из-за  стола.  Когда  они  вышли  из  вагона-ресторана,  Керим,   решивший
остаться, заказал себе бренди и сигары.
   - Теперь тебе нужно поспать, - сказала Татьяна, как только они вошли  в
купе. Она опустила штору, притушив солнечный свет.  Бонд  загнал  клинышки
под обе двери и с наслаждением вытянулся на нижней полке. Татьяне  он  дал
свой пистолет и тут же уснул, положив голову к девушке на колени.
   Длинный поезд извивался, подобно змее, у подножья  Родопских  гор.  Они
миновали  Ксанти,  затем  Драму  и  Серры.  Наконец  поезд   помчался   по
Македонскому плато, направляясь на юг, к Салоникам.
   Когда Бонд проснулся, уже стемнело. Татьяна взяла его  лицо  в  ладони,
нежно посмотрела в глаза и спросила: "Милый, сколько у нас времени?"
   - Много, - машинально ответил  Бонд,  наслаждаясь  последними  минутами
сна. - Как много?
   У нее были такие прекрасные и такие тревожные  глаза,  что  Бонд  сразу
вспомнил ситуацию, в которой они  находились.  Сон  прошел...  Он  не  мог
знать, как закончится это путешествие в  спальном  вагоне  экспресса,  что
случится с ними по прибытии в Лондон. Эта девушка -  вражеский  агент  для
тех, кто начнет допрашивать ее, и чувства, которые испытывал к  ней  Бонд,
не имеют  для  них  никакого  значения.  Ее  ждут  мастера  допроса  и  из
разведывательных служб, и из разных  министерств.  Наверно,  ее  сразу  же
отвезут в хорошо охраняемый дом рядом с Гилфордом. Там она  будет  жить  в
удобной, отлично прослушиваемой комнате. Опытные  специалисты  в  штатском
будут сменять друг друга и допрашивать, не  давая  ей  передышки.  Искусно
скрытые микрофоны запишут каждый звук. Затем записи расшифруют и начнут по
зернышку  выискивать  в  ее  слезах  новую,  еще  неизвестную  информацию.
Конечно, попытаются  поймать  ее  на  противоречиях.  Может  быть,  к  ней
подсадят  приятную   русскую   девушку,   которая   проявит   безграничное
сочувствие,  возмутится  жестоким  обращением  и  непрерывными  допросами,
предложит передать весточку родным в России. Она  может  предложить  стать
двойным агентом или  свои  услуги  в  организации  побега.  Татьяну  будут
допрашивать долгие месяцы. А Бонду тактично объяснят, что ему  лучше  пока
не встречаться с ней. Не  исключено,  что  мастера  допросов  разрешат  им
встретиться, если встреча Бонда и Татьяны покажется им полезной для  дела.
А потом? Для него - другое имя,  другое  задание.  К  примеру,  в  Канаде,
тысяча фунтов в год из секретных фондов, и когда ее выпустят  на  свободу,
он, Джеймс Бонд, будет где-нибудь на другом континенте.  Но  если  даже  в
момент  ее  освобождения  он  будет  в  Лондоне,  сохранится  ли   у   нее
какое-нибудь  чувство  к  нему,  останется  ли  что-нибудь  в  душе  после
мучительных месяцев заключения? Можно только себе представить,  как  будет
она ненавидеть англичан. Да  и  что  останется  к  этому  времени  от  его
собственной любви к ней?
   - Милый, - вновь услышал он настойчивый вопрос Татьяны, - сколько у нас
времени?
   - Трудно сказать. Наши отношения будут зависеть от  многих  людей.  Нас
разлучат, и жизнь уже не будет походить на ту, которую мы ведем  сейчас  в
этой маленькой комнатке. Через несколько дней мы покинем  ее  и  выйдем  в
мир, где нам будет нелегко. Я не хочу обманывать тебя.
   Лицо Татьяны прояснилось.
   - Ты прав, Джеймс. Я больше не буду задавать  глупых  вопросов.  Теперь
мне ясно, что у нас мало времени, и давай не будем тратить его понапрасну.
- Она переложила голову Бонда с колен на подушку и легла рядом...
   Через час, когда Бонд стоял в коридоре,  у  окна,  появилась  массивная
фигура Керима.
   -  Ты  слишком  долго  спал,  -  хитро  сказал  Керим,  -  и  не  видел
исторический ландшафт северной Греции. Время ужинать...
   - Ты только и думаешь о еде, - запротестовал Бонд и  жестом  показал  в
сторону соседнего купе. - Как там наш друг?
   - Закрылся у себя. Проводник наблюдает за ним. Знаешь, он  скоро  будет
самым  богатым  проводником  спальных  вагонов.  Я  заплатил  ему  пятьсот
долларов за операцию "Гольдфарб", да к тому же  он  получает  от  меня  по
сотне в день и намерен это делать до конца  нашего  путешествия.  -  Керим
засмеялся. -  Я  пообещал,  что  после  возвращения  в  Турцию  его  могут
наградить орденом - за исключительные заслуги перед родиной.  Он  считает,
что мы следим за группой  контрабандистов,  пытающихся  провезти  в  Париж
крупную партию турецкого опиума. Так что он  не  удивлен  происходящим,  а
обрадован, потому что ему так хорошо платят. Ну, а что ты узнал  от  нашей
русской принцессы? Меня не покидает чувство беспокойства. Все идет слишком
уж  гладко.  Те  двое,  которые  остались  на  турецкой   границе,   могли
действительно ехать в Берлин. А "Бенц" не покидает купе, потому что боится
нас. Пока все идет у нас слишком  хорошо.  -  Керим  с  сомнением  покачал
головой. - Эти русские - блестящие шахматисты. Они  рассчитывают  игру  на
много ходов вперед, маневры врага предвидят заранее и  принимают  ответные
меры. Меня не оставляет чувство, что ты, я и девушка - всего лишь пешки на
огромной шахматной доске, что нам разрешают действовать так  лишь  потому,
что это не мешает замыслу русских.
   - Но что это за замысел? - Бонд смотрел в темноту за  окном.  -  Какова
его цель? Мы все время возвращаемся к этому вопросу. Разумеется, с  самого
начала чувствовалось что-то неладное, завязка  какой-то  игры.  И  девушка
может не знать, какую роль она играет. Я предполагаю, она что-то  скрывает
от меня, потому что это кажется  ей  незначительным,  второстепенным.  Она
обещала рассказать обо всем сразу после приезда в Англию. Но  что  именно?
Что? И все-таки ты должен признать, Дарко, - Бонд испытующе  посмотрел  на
Керима, втайне надеясь, что тот согласится с ним, - что девушка  выполнила
свое обещание.
   Керим молчал. Его лицо было бесстрастным. Бонд пожал плечами.
   - Я и не отрицаю, что влюбился в нее. Но ведь я не дурак, Дарко. Каждую
секунду, пока мы были с ней  наедине,  я  следил  за  ней,  пытаясь  найти
разгадку. Ты  знаешь,  что,  когда  между  мужчиной  и  женщиной  исчезают
последние преграды, многое становится ясным. Эти  преграды  исчезли,  и  я
уверен, что она говорит правду. По крайней мере, почти  всю  правду.  Если
она обманывает меня, то по незнанию - значит, ее тоже обманывают. Но и тут
опять возникает вопрос - зачем? - Голос Бонда  стал  ледяным.  -  Если  ты
хочешь знать мое мнение, то единственное, что я прошу,  -  это  продолжить
игру и выяснить, чем она кончится.
   Упрямое выражение лица Бонда неожиданно развеселило Керима.
   - Дружище, если бы я оказался на твоем месте, я сошел  бы  с  поезда  в
Салониках, прихватив с собой шифровальную  машину  и,  если  так  уж  тебе
хочется,  девушку.  Последнее,  правда,  не  так  обязательно.   Затем   я
отправился бы на автомобиле в Афины и  тут  же  вылетел  в  Лондон.  Я  не
искатель приключений, и все это для меня не спорт, а всего лишь работа.  А
ты - игрок. Да и М. тоже не прочь рискнуть и сделать крупную ставку, иначе
он не дал бы тебе право принимать любые  решения.  К  тому  же  ему  очень
хочется узнать, чем кончится вся эта история. Он не выносит  неразгаданных
тайн. Хорошо, пусть будет по-вашему. И все-таки позволь мне принять  меры,
не оставлять все на волю случая.  Вот  сейчас  ты  думаешь,  что  ситуация
изменилась и счастье на твоей стороне. Верно?  Но  послушай,  мой  хороший
друг, - сказал он,  опуская  огромную  руку  на  плечо  Бонда.  Его  голос
смягчился и  стал  даже  умоляющим:  -  Представь  себе,  что  перед  нами
бильярдный  стол.  Обычный,  ровный,  плоский  бильярдный  стол,  покрытый
зеленым сукном. Ты все рассчитал, нанес удар, и белый шар  плавно  катится
по направлению к красному. Луза совсем рядом. Нет никаких сомнений в  том,
что твой белый шар попадет в красный и тот упадет  в  соседнюю  лузу.  Это
закон  бильярда,  закон  бильярдного  стола.  Но  где-то,   за   пределами
происходящего в бильярдном зале, летчик, сидящий в реактивном истребителе,
потерял сознание, и его истребитель падает прямо на здание, где  находится
бильярдный  зал.  Или  газовая  магистраль,  проходящая   рядом,   вот-вот
взорвется. Или гремит гроза, и молния вот-вот ударит в  игроков.  А  может
быть, здание рухнет и погребет под собой всех, кто находится в нем. И  что
тогда произойдет с белым шаром, который должен  был  неизбежно  попасть  в
красный,  и  с  красным,  готовым  упасть  в  соседнюю  лузу?  По  законам
бильярдного стола белый шар должен бить по цели. Однако эти законы не есть
единственные законы, и законы, управляющие движением поезда, в котором  мы
находимся, не являются единственными законами в нашей игре.
   - А, да тебе все это уже давно известно! - сказал Керим, махнув  рукой,
будто извиняясь за пустое словоизлияние. - И у меня пересохло в  горле  от
этого банального  разговора.  Так  что  поторопи  свою  девушку  и  пойдем
ужинать. Единственно, о чем я прошу тебя, - остерегайся неожиданностей.  -
Он поднял руку и перекрестился над пиджаком.  -  Обрати  внимание,  что  я
крещу не свое сердце - это было бы слишком серьезно.  Я  перекрестил  свой
живот, а для меня это достаточно важная клятва. Нас с тобой, Джеймс,  ждут
неприятные сюрпризы -  помнишь,  цыган  предсказал  их  нам.  И  я  с  ним
согласен: мы играем с тобой на бильярдном столе и упускаем  из  виду,  что
может произойти за пределами игорного зала. Мой нос, - он постучал по нему
указательным пальцем, - предупреждает меня об этом.
   В это же мгновение у Керима забурчало в животе.
   - Видишь, - сказал он, - пора ужинать.
   ...Они закончили ужин, когда экспресс подъехал к перрону современной до
безобразия станции Салоники. Бонд достал из-под  стола  тяжелую  сумку  со
"Спектром". Они прошли вдоль коридоров поезда и попрощались на ночь.
   - Скоро вас разбудят, - предупредил Керим. - В час  ночи  мы  будем  на
границе. Греки пропустят вас,  не  обращая  внимания,  но  югославы  любят
будить всех, кто едет в спальных  вагонах.  Если  они  слишком  будут  вас
раздражать, позови меня. Даже в этой стране я могу подействовать  на  них,
назвав кое-какие имена. Сейчас я еду  во  втором  купе  соседнего  с  вами
вагона, завтра перемещусь в купе номер 12  и  займу  место  нашего  общего
приятеля Гольдфарба. Пока мне удобно и в купе первого класса.
   Пыхтящий локомотив тащил длинный поезд вверх по  долине  Вардара.  Бонд
сидел у себя в купе и дремал. Как и в прошлую ночь, Татьяна спала, положив
голову на его колени. Бонд не мог забыть слова Керима. Не отослать ли  его
обратно в Стамбул после того, как они  приедут  в  Белград?  Зачем  тащить
Керима через всю Европу, тем более, что  тот  явно  не  одобряет  действий
Бонда. Дарко считает, что влюбленный Бонд не в  состоянии  трезво  оценить
происходящее. И в этом, признавался себе Бонд, есть немалая  доля  правды.
Несомненно, куда безопаснее сойти с поезда и добираться до Лондона  другим
путем. Но Бонд уже не мог заставить себя сбежать от опасности,  не  узнав,
что приготовил для него  противник.  И  так  хотелось  провести  вместе  с
Татьяной оставшиеся им дни.
   Бонд выбросил сомнения из головы: все идет хорошо, не  надо  впадать  в
панику...
   Через десять минут после  прибытия  на  греческую  пограничную  станцию
Идомени раздался громкий стук в дверь. Он разбудил девушку. Бонд  встал  и
приложил к двери ухо.
   - Кто это?
   - Это проводник, мсье. С вашим другом, Керим-беем, случилось несчастье.
   - Подождите меня. - Бонд сунул "Беретту" в кобуру, надел пиджак