яды  двух  пассажиров,  которых  он  отнес  к
американским бизнесменам. Они тут же отвели глаза, и один из них, молодой,
но рано поседевший, сказал что-то своему соседу. Они оба  встали  и,  взяв
шляпы, которые, несмотря на хорошую погоду, были  в  целлофановых  чехлах,
направились к бару. Бонд услышал, как они заказали двойные бренди с водой.
Второй человек, бледный и полный, вынул из кармана баночку  с  таблетками,
достал одну и запил ее бренди. Лекарство от тошноты, решил Бонд. Наверное,
человек был никудышным путешественником.
     Дежурная сидела неподалеку от Бонда. Она подняла трубку и сообщила  -
диспетчерам - подумал Бонд, что в "последнем отстойнике"  находятся  сорок
пассажиров. Положив трубку, она взяла микрофон.
     "Последний отстойник"?  Хорошенькое  начало  рейса  через  Атлантику,
подумалось Бонду. Но вот пассажиры покинули зал  и  поднялись  в  огромный
"Боинг". Один за другим заревели моторы. Стюардесса объявила,  что  первая
посадка будет в Шэнноне, где пассажирам подадут обед.  Время  пути  -  час
пятьдесят. Тем временем, двухпалубный "Стратокрузер" медленно  выезжал  на
взлетную полосу "Восток-Запад". Командир корабля один за  другим  разгонял
двигатели  до  необходимой  для  взлета  мощности.   Самолет   дрожал   от
напряжения. В иллюминатор Бонд видел, как двигаются проверяемые подкрылки.
И вот, медленно развернувшись в сторону заходящего солнца, самолет вырулил
на взлетную полосу. Скрипнули высвобождаемые тормоза, трава по обе стороны
пригнулась под напором воздуха, и  машина,  пробежав  почти  две  мили  по
бетонной дорожке,  поднялась,  нацелившись  на  другую  бетонную  дорожку,
находящуюся за океаном.
     Бонд закурил, и достав книгу, начал поудобнее устраиваться в  кресле,
как  вдруг  спинка  левого  из  стоящих  перед  ним  двух  сидений   резко
наклонилась в его сторону. В кресле этом, как оказалось, сидел один из тех
двух американских бизнесменов, толстяк. Он развалился в кресле  и  до  сих
пор не расстегнул ремень безопасности. Лицо  его  позеленело  и  покрылось
каплями пота. К груди он обеими руками прижимал портфель, и Бонду  удалось
рассмотреть прикрепленную к нему бирку. На ней  было  написано:  "Г-ну  В.
Уинтер", и чуть ниже, аккуратными красными буквами - "Группа крови - А".
     Бедняга, подумал Бонд. Ведь  он  в  ужасе.  Он  уверен,  что  самолет
разобьется. И единственное, на что он надеется, это на то, что  вытащившие
его из-под обломков люди правильно выберут  кровь  для  переливания.  Этот
самолет для  него  -  не  что  иное,  как  огромная  коробка,  заполненная
невероятными предметами, поддерживаемая в воздухе парой каких-то устройств
и управляемая с  помощью  электричества.  Веры  нет  ни  этой  машине,  ни
статистическим выкладкам. Он по-прежнему испытывает те же страхи, что и  в
детстве: страх перед любым шумом и страх перед падением. Даже в туалет  он
не пойдет, опасаясь, что провалится.
     В лучах пронизывающего салон вечернего солнца появился чей-то силуэт.
Бонд повернулся к нему. Это была  Тиффани  Кейс.  Пройдя  мимо  него,  она
спустилась по ступенькам в нижнюю палубу, где находился бар. Бонд подумал,
что неплохо было бы пойти вместе с ней,  но...  Пожав  плечами,  он  решил
утешиться коктейлем и бутербродами с икрой  и  севрюгой.  Потом  он  опять
взялся за книгу, но поймал себя на том, что  читает,  ничего  не  понимая.
Тогда он решительно прогнал мысли о девушке и начал читать ту же страницу.
     К моменту, когда Бонд почувствовал, что уши начало закладывать  перед
пятидесятимильным снижением над западным побережьем Ирландии, он  прочитал
уже  четверть  книги.  Зажглось  табло  "Не  курить.  Пристегнуть  ремни".
Самолета коснулся бело-зеленый луч прожектора аэропорта Шэннон, и вот  уже
навстречу самолету, рванулись красные и желтые огни посадочной  полосы,  а
затем  -  изумрудные  огни,  окаймляющие  наземные  дорожки,  по   которым
"Стратокрузер"  покатился  к  месту  стоянки.  Потом  -  обед.   Бифштекс,
шампанское и прекрасный горячий кофе с ирландским  виски  и  со  сливками.
Пробежка по  торговой  галерее:  поделки,  игрушки,  сувениры  по  полтора
доллара, отвратительные  твидовые  пиджаки,  куколи  и  салфетки.  Обычная
аэропортовская    дребедень.    Потом     динамики     разнесли     что-то
нечленораздельное, сказанное по-ирландски, и ухо Бонда  уловило  лишь  два
знакомых слова  -  "ВОАС"  и  "Нью-Йорк".  Повторное  объявление,  но  уже
по-английски. Последний взгляд на Европу, и вот они уже на высоте  четырех
тысяч метров, на пути к  следующей  встрече  с  земной  твердью,  куда  их
направляют позывные кораблей "Джиг" и  "Чарли",  передающих  откуда-то  из
центра  Атлантического  океана  необходимые  летчикам  данные  о   погоде,
скорости ветра и т. п.
     Бонд отлично выспался и проснулся уже  когда  самолет  приближался  к
южным берегам Новой Шотландии. Он пошел  в  туалетную  комнату,  побрился,
прополоскал рот и вернулся на свое место среди помятых, спящих в неудобных
позах  пассажиров.  Настал  момент,  который  всегда  производил  на  него
огромное впечатление: из-за горизонта появилось солнце, и его красные лучи
затопили салон кровавым светом.
     После восхода солнца пассажиры начали просыпаться.  Внизу,  с  высоты
шести километров, дома казались крупицами сахарного песка, просыпанного на
коричневый ковер. Кроме тоненькой струи дыма от паровоза, белого  перышка,
плывущего через гавань  рыболовного  судна  и  блестящих  в  лучах  солнца
хромированных частей кажущегося игрушечным автомобиля, на  земле  не  было
никакого движения. Однако Бонд почти физически ощущал, как  под  одеялами,
там, внизу, начинают ворочаться люди, и как из домов, где над трубами  уже
заструился дымок, вьется в  прозрачном  утреннем  воздухе  запах  горячего
кофе.
     В самолете подали завтрак. Это был тот самый бестолковый набор  яств,
который  авиакомпания  называла  "Английским  дачным  завтраком".  Старший
стюард разнес американские таможенные декларации - среди  них  и  форму  N
6063 министерства финансов, - и Бонд прочитал написанное  мелким  шрифтом:
"...умышленный отказ внести в декларацию имеющиеся ценности...  влечет  за
собой штраф или тюремное заключение..." Улыбнувшись,  он  вписал  в  графу
слова "личные вещи" и поставил подпись.
     Потом еще три часа самолет, казалось, неподвижно висел в  воздухе,  и
лишь колеблющиеся на стенках салона солнечные зайчики говорили о том,  что
он все-таки движется. Наконец внизу  широко  раскинулся  Бостон,  за  ним,
похожая сверху на клевер, - развязка автомобильной дороги в Нью-Джерси. По
мере того, как самолет начал  снижаться,  направляясь  к  покрытым  дымкой
пригородам Нью-Йорка, у Бонда опять заложило уши. Но вот раздалось шипение
гидравлических  механизмов,  самолет  выпустил  шасси,  резко   наклонился
вперед, колеса коснулись посадочной полосы, двигатели начали торможение, в
иллюминаторах показались строения аэропорта, машина замерла, открылся люк.
Они прилетели.



                               7. "ТЕНИСТЫЙ"

     К стойке с литерой "Б", у которой со своим багажом стоял  в  ожидании
Бонд, ленивой  походкой  направлялся  добродушный  на  вид  таможенник,  с
брюшком и мокрыми  от  пота  подмышками,  в  серой  форменной  рубашке.  У
следующей стойки стоявшая там девушка вынула из сумочки пачку "Парламента"
и  извлекла  оттуда  сигарету.  Бонд  услышал,  как  она   несколько   раз
неторопливо щелкнула  зажигалкой,  а  затем  резким  движением  застегнула
сумочку на молнию. Бонд ощутил на себе ее внимательный взгляд  и  пожалел,
что ее имя не начинается хотя бы с буквы "З": тогда она стояла бы подальше
от него, была бы ее фамилия Заратустра, Захариас, Зофани и что-то  в  этой
роде!
     - Мистер Бонд?
     - Да.
     - Это ваша подпись?
     - Да.
     - Здесь только ваши личные вещи?
     - Да, конечно.
     - Ну и отлично. - Таможенник вырвал из книжечки квитанцию о  досмотре
и наклеил ее на чемодан. То же от проделал и  с  атташе-кейсом  и  перевел
взгляд на сумку для гольфа. Не оторвав квитанцию, он посмотрел на Бонда.
     - Сколько набиваете, господин Бонд?
     На мгновение Бонд смешался.
     - Это клюшки для гольфа.
     - Разумеется, - терпеливо сказал  таможенник.  -  Но  сколько  же  вы
набиваете? Сколько десятков?
     Бонд  был  готов  отколотить  самого  себя  за  то,  что  забыл  этот
американизм.
     - Где-то чуть больше восьмидесяти.
     - Да... Мне тоже никогда не удавалось набрать больше сотни  очков,  -
сказал таможенник. Он, наконец, оторвал долгожданную квитанцию  и  наклеил
ее в нескольких сантиметрах  от  того  кармана  сумки,  в  котором  лежала
огромнейшая партия контрабанды когда-либо провозившаяся через "Айдлуайлд".
     - Желаю вам приятно провести время, господин Бонд.
     - Спасибо, - ответил Бонд. Он  подозвал  носильщика  и  направился  к
последнему барьеру на  границе  -  полицейскому  инспектору,  стоявшему  у
выхода из зала прибытия. Полицейский нагнулся, проверил наличие  квитанций
на багаже и махнул рукой.
     - Проходите.
     - Мистер Бонд?
     Слова эти  произнес  высокий  темноволосый  человек  с  продолговатым
лицом, на котором выделялись противные маленькие глазки.  Он  был  одет  в
темно-коричневые брюки и кофейного цвета рубашку.
     - Машина ждет вас.
     Он повернулся и направился к выходу из аэропорта,  где  ярко  светило
теплое утреннее солнце. Бонд заметил, что задний  карман  брюк  незнакомца
сильно оттопырен, причем, судя по форме, там мог лежать лишь один  предмет
- автоматический пистолет небольшого калибра. "Типичная  вещь,  -  подумал
Бонд. - "Все как в  боевиках  про  Майка  Хаммера.  От  этих  американских
гангстеров за версту отдает отсутствием профессионализма. Начитались здесь
всяких комиксов, да фильмов  дурацких  насмотрелись".  "Машиной"  оказался
черный "Олдсмобиль-седан". Бонд не стал  ждать  указаний  и  сел  впереди,
предоставив носильщику право загрузить его  багаж  на  заднее  сиденье,  а
человеку в коричневом - расплатиться с носильщиком.  После  того,  как  из
пустынной прерии, окружавшей  Айделуайлдский  аэропорт,  они  оказались  в
потоке машин на автостраде Ван-Вайк, Бонд почувствовал, что  неплохо  было
бы что-нибудь сказать. И сказал:
     - Как здесь у вас с погодой?
     Водитель, продолжая следить за дорогой, нехотя ответил:
     - Где-то около тридцати градусов.
     - Жарковато, - сказал Бонд. - У нас в Лондоне,  так  больше  двадцати
редко бывает.
     - Да ну.
     - И что мы будем делать дальше? - спросил  Бонд,  помолчав  несколько
минут.
     Водитель посмотрел в боковое зеркальце и перестроился  в  центральный
ряд. Примерно четверть мили он занимался обгоном медленно  ехавших  машин.
Наконец они вырвались на свободный  участок  дороги.  Бонд  повторил  свой
вопрос:
     - Так что мы будем делать дальше?
     Водитель быстро взглянул на него.
     - "Тенистый" хочет тебя повидать.
     - Да ну. - сказал Бонд. Неожиданно эти люди перестали вызывать у него
интерес. Он попытался прикинуть, когда же ему удастся поиграть  мускулами,
но решил, что еще не скоро. Задание заключалось в том, чтобы проникнуть  в
цепочку  и  пробраться  как  можно  ближе  к  ее  концу.   Любая   попытка
самостоятельных  действий  или  неподчинения  с  его  стороны,  и  задание
окажется невыполненным. Так  что  ему  надо  быть  как  можно  незаметней.
Придется свыкнуться с этой идеей.
     Они въехали в центральную часть Манхэттена и, вдоль  реки,  добрались
до сороковых улиц. Затем - поворот, и вниз почти до середины  46-й  улицы,
нью-йоркского "хаттен-гардена".  Водитель  припарковал  машину  во  втором
ряду, поблизости от ничем  особым  не  выделяющегося  подъезда.  Место  их
назначения было зажато с одной стороны непритязательным магазинчиком,  где
продавали бижутерию, а  с  другой  -  элегантным  магазином,  облицованным
черным мрамором. Табличка  с  мелкими  серебряными  буквами,  висевшая  на
фасаде здания, была столь ненавязчивая, что не знай Бонд заранее  названия
этой фирмы, он не смог  бы,  наверное,  его  прочитать.  Надпись  гласила:
"Бриллиантовый дом, инкорпорейтед".
     Как только машина остановилась,  от  дома  отделился  человек  и,  не
торопясь, подошел к ней со стороны водителя.
     - Все в порядке?
     - Точно. Босс здесь?
     - Ага. Запарковать твой шарабан?
     - Было  бы  здорово.  -  Водитель  повернулся  к  Бонду.  -  Вылезай,
приятель. Приехали. Давай выгружаться.
     Бонд вылез из машины и открыл заднюю дверцу. Он взял свой атташе-кейс
и потянулся за сумкой для гольфа.
     - Это я понесу сам, - сказал появившийся у него за  спиной  водитель.
Бонд послушно взялся  за  чемодан.  Водитель  вытащил  сумку  и  захлопнул
дверцу. Его напарник уже сидел за рулем, и когда Бонд вслед  за  водителем
направился  к  неприметной  двери,  машина  уже  затерялась  среди  других
автомобилей.
     Внутри был небольшой холл, где сидел похожий на  носильщика  человек.
Оторвавшись от спортивного раздела газеты "Ньюз", которую держал в  руках,
он поздоровался с водителем и внимательно посмотрел на Бонда.
     - Привет, - откликнулся водитель. - Можно здесь у тебя вещи оставить?
     - Валяйте, - сказал человек. - Здесь они не пропадут.
     С сумкой для гольфа на плече водитель  вызвал  лифт,  дождался,  пока
Бонд присоединится к нему, и нажал кнопку  четвертого  этажа.  Поднимались
они в молчании. Наверху перед лифтом  также  был  небольшой  холл.  В  нем
стояли два кресла, столик, большая медная урна.  Больше  ничего  не  было,
кроме спертого теплого воздуха.
     По обтрепавшемуся ковру они  подошли  к  стеклянной  двери.  Водитель
постучал и открыл дверь, не дожидаясь ответа изнутри. Бонд вошел за ним  и
закрыл за собой дверь.
     В комнате за столом  сидел  человек  с  огненно-оранжевой  шевелюрой,
окаймляющей круглое крупное  приветливое  лицо.  Перед  ним  стоял  стакан
молока. При их появлении он поднялся, и Бонд увидел, что  никогда  еще  не
видывал рыжих  горбунов.  Видимо,  такая  комбинация  особых  примет  была
хороша, чтобы пугать работавших на банду мелких уголовников.
     Горбун медленно вышел из-за стола и направился к Бонду. Пару  раз  он
обошел вокруг Бонда, изучая его с ног до головы, а затем остановился перед
ним и уставился прямо в глаза. Бонд безучастно встретил этот взгляд  узких
глаз, столь пустых и неподвижных, что можно было  бы  подумать,  их  взяли
напрокат в морге. Бонд  понимал,  что  подвергается  какому-то  испытанию.
Разглядывая, в свою очередь, горбуна, он отметил, большие уши с  несколько
непропорциональными мочками, сухие красные губы большого приоткрытого рта,
отсутствие шеи и короткие сильные руки. Торс был обтянут  желтой  шелковой
рубашкой, подчеркивающей бочкообразную грудь и горб.
     - Я предпочитаю хорошенько разглядеть  людей,  которых  мы  нанимаем,
мистер Бонд. - Голос был резким и высоким.
     Бонд вежливо улыбнулся в ответ.
     - Из Лондона мне сообщили, что вы убили человека. Охотно верю. Видно,
что вы на это способны. Хотите еще поработать на нас?
     - Это зависит от того, что надо делать, - ответил Бонд. - Или скорее,
- он надеялся, что фраза прозвучит не очень фальшиво, - от  того,  сколько
за это заплатят.
     Горбун визгливо рассмеялся. Он повернулся к водителю.
     - Роки, вытащи мячики  и  вскрой  их.  Держи.  -  Он  сделал  быстрое
движение правой рукой и, раскрыв ладонь, протянул ее водителю.  На  ладони
лежал обоюдоострый нож с плоской,  обернутой  изолентой,  рукояткой.  Бонд
сразу узнал оружие: нож для метания в цель и отдал должное тому, что  трюк
с его появлением горбун проделал очень ловко.
     - Щас сделаем, босс, - сказал  водитель,  и  Бонд  заметил,  с  каким
рвением он взял нож и присел, чтобы расстегнуть карман сумки,  где  лежали
мячики.
     Горбун оставил Бонда и вернулся к креслу. Усевшись, он взял стакан  с
молоком, с отвращением посмотрел на него и выпил содержимое в два  глотка.
Взглянул на Бонда, как будто ждал от него поддержки.
     - Язва? - сочувственно спросил Бонд.
     - А тебя кто спрашивает? -  злобно  процедил  горбун,  но  тотчас  же
перенес свое раздражение на водителя. - Ну, что  ты  там  возишься,  Роки?
Давай, выкладывая мячики на стол, чтобы я видел как ты с ними обращаешься!
Номера на каждом - это места пробок. Их-то и надо вытащить.
     - Все будет в ажуре, босс, - быстро  сказал  водитель.  Он  поднялся,
держа в руках шесть новых мячиков, и положил их на стол. Пять из  них  все
еще были завернуты в черную глянцевую  бумагу.  Роки  взял  шестой  мячик,
повертел его в пальцах, взял нож, воткнул его в мячик и нажал.  От  мячика
отделилась пробка. Полсантиметра в диаметре.  Открытый  мячик  он  передал
через  стол  горбуну.  Тот  вытряхнул  на  покрытую  кожей  крышку   стола
содержимое мячика: три необработанных камня по 10-15 карат.
     Горбун задумчиво повозил пальцем по столу.
     Водитель продолжал свою работу до тех пор, пока Бонд не  насчитал  на
столе восемнадцать  камней.  В  необработанном  виде  они  не  производили
впечатления, но если это были камни  высокого  качества,  то,  по  догадке
Бонда, после огранки их стоимость наверняка составила  бы  не  меньше  ста
тысяч фунтов.
     - Все, Роки, - сказал горбун. -  Восемнадцать  штук.  Все  на  месте.
Теперь забери эти деревяшки и отправь их с одним из ребят в "Астор".  Туда
пусть отвезут и вещи этого парня: для него там снят номер. И сложите все в
этом номере. Понятно?
     - Понятно, босс. - Водитель оставил  нож  и  опустошенные  мячики  на
столе, застегнул сумку для гольфа и, закинув сумку на плечо, вышел.
     Бонд подошел к стоявшему у стены стулу, подтащил его к  столу  и  сел
лицом к горбуну. Медленно вытащил сигарету и закурил. Потом  посмотрел  на
горбуна и сказал: - Ну, а теперь, если  все  в  порядке,  я  бы  не  прочь
получить свои пять тысяч долларов.
     Горбун, внимательно следивший за движениями Бонда, опустил  глаза  на
кучку лежавших перед ним алмазов. Он разровнял  кучку,  сложил  из  камней
круг и вновь посмотрел на Бонда.
     - Все свое вы получите, мистер Бонд, - высокий голос звучал  четко  и
деловито. - А можете получить и больше. Но порядок оплаты разработан  так,
чтобы обезопасить и вас, и нас. Всю сумму наличными вы не получите. Думаю,
вы понимаете почему, мистер Бонд. Вам ведь и самому, наверняка, доводилось
оплачивать чужие услуги, когда вы делали  свою  карьеру  взломщика.  Очень
опасно,  когда  у  человека  появляются  большие   деньги.   Он   начинает
хвастаться, сорить деньгами направо и налево. А если попадет в полицию,  и
его начинают там спрашивать, откуда взялись  деньги,  то  ответить  ему  и
нечего. Вы согласны?
     - Да, конечно, - сказал Бонд. Его  удивила  логичность  и  разумность
сказанного. - В этом что-то есть.
     - Поэтому, продолжал горбун, -  я  и  мои  друзья  платят  за  услуги
наличными очень редко и только небольшие суммы. Но зато мы делаем так, что
человек сам зарабатывает деньги. Вот вы, например. Сколько  у  вас  сейчас
денег?
     - Где-то около трех фунтов с мелочью. - ответил Бонд.
     - Прекрасно, - сказал горбун.  -  Сегодня  вы  встретились  со  своим
другом - господином Дерево. - От ткнул себя в грудь пальцем. - То есть  со
мной. Весьма уважаемым человеком, с которым вы познакомились  в  Англии  в
1945 году, когда он занимался сбытом не нужных армии товаров и  вещей.  Вы
ведь помните?
     - Да.
     - Тогда я проиграл вам в бридж пятьсот  долларов,  но  отдать  их  не
смог. Это было в отеле "Савой", помните?
     Бонд кивнул.
     - Сегодня, когда мы встретились, я предложил вам сыграть на весь этот
долг: я выигрываю - мы квиты, вы выигрываете - получаете  тысячу,  так?  Я
проиграл,  и  у  вас  теперь  есть  тысяча  долларов,  и  эту  историю  я,
добропорядочный налогоплательщик, могу подтвердить где  угодно.  Вот  ваши
деньги. - Горбун вынул из заднего кармана бумажник и протянул Б