ей,  поглядывая
на две  белые  округлости  ее  зада,  соблазнительно  пересеченные  черным
шнуром. Но он был  рад,  что  надел  ласты,  плавучий  контейнер  тормозил
движения, а первую половину пути они шли по  диагонали  против  восточного
течения. Но потом  Кисси  слегка  изменила  направление,  и  они  медленно
подгребали к уходящей вверх стене, постепенно закрывающей весь горизонт.
   У основания ее в беспорядке торчали скалы, но Кисси  осталась  в  воде,
спрятавшись среди водорослей,  чтобы  часовой  или  случайный  патруль  не
заметили ее светящееся под луной тело, хотя Бонд решил, что  ночью  охрану
не выставляют, боясь отпугнуть самоубийц.
   Бонд выбрался на скалы, расстегнул контейнер и вытащил связку  стальных
костылей. Ласты он спрятал в трещине выше линии прилива.  Вот  и  все,  он
готов. Он послал девушке воздушный поцелуй, она взмахнула рукой  в  ответ.
Живая белая торпеда вновь ушла в море и слилась с лунной дорожкой.
   Больше Бонд с ней не думал. В мокром комбинезоне  становилось  холодно,
пора было приниматься за дело. Он осмотрел кладку стены и обнаружил  между
блоками широкие трещины, очень удобные при подъеме. Он натянул капюшон  и,
подтягивая за собой черный контейнер, начал восхождение.
   За двадцать минут он прошел двести футов слегка наклоненной  стены,  но
костыли пришлось забивать лишь  дважды,  когда  щели  оказывались  слишком
узкими для ноющих  пальцев.  И  вот  он  уже  у  орудийной  амбразуры.  Он
протиснулся сквозь пять футов каменной кладки и осторожно выглянул в парк.
Как он и думал, от орудийной  площадки  вниз  вели  каменные  ступени,  он
прокрался по ним и, переводя дыхание, прижался  к  стене  в  густой  тени.
Успокоившись, сбросил капюшон и прислушался: ни ветерка,  даже  листья  не
шелестят, но где-то тихо журчала вода и  периодически  что-то  булькало  и
бурлило. Фумаролы!
   Бонд, еще одна черная тень среди многих, крадучись двинулся вдоль стены
направо. Прежде всего следовало найти убежище, базу,  где  можно  было  бы
отсидеться в  чрезвычайных  обстоятельствах,  и  где  он  сможет  спрятать
контейнер, Он осмотрел несколько рощиц и заросли кустарника,  но  все  они
были слишком хорошо ухожены, а подлесок методически уничтожался. От многих
растений  шел  приторный,  ядовитый  запах.  Потом  у  стены  он   заметил
пристройку с односкатной крышей,  раздрызганная  дверь  была  открыта.  Он
прислушался и заглянул в сарайчик.  Как  он  и  думал,  там  стояли  груды
садовых инструментов, тачки и прочая ерунда, пахло плесенью. Сквозь щели в
стенах светила луна, и он осторожно пробрался к сваленной в глубине  груде
грязных мешков Подумал  и  решил,  что,  хотя  сюда,  должно  быть,  часто
заглядывают,  местечко  вполне  подходящее.  Он   отвязал   контейнер   и,
перебросив вперед несколько мешков, устроил себе за кучей подобие убежища.
Замаскировал контейнер и выскользнул в парк, решив поближе познакомиться с
поместьем.
   Держась  недалеко  от  стены,  Бонд,  как  летучая  мышь,  скользил   в
прогалинах между кустами и деревьями. Хотя на руках у него были  перчатки,
он старался не трогать растения, источавшие  самые  разнообразные  тяжелые
запахи, среди которых он различил  известный  по  старым  приключениям  на
карибских островах приторный аромат кизила. Он подошел к озеру,  широкому,
тихому, мерцающему серебром. От озера поднималось облачко  пара,  знакомое
Бонду по аэрофотоснимкам. Лист дерева медленно опустился на воду  рядом  с
ним. Немедленно вода рядом с  листком  зарябила,  в  озере  явно  водилась
рыбка, и явно хищная.  Только  хищники  мгновенно  реагируют  на  малейшее
движение.
   За озером Бонд наткнулся на первый фумарол, воняющую серой,  булькающую
лужицу грязи, постоянно выбрасывающую маленькие фонтанчики. Жаром от  него
несло за несколько футов. Струйки отвратительно пахнущего пара возникали и
исчезали, как призраки.
   Над деревьями показался  зубчатый  силуэт  замка  и  Бонд  с  удвоенной
осторожностью  скользнул  вперед,  стараясь  не  упустить  момент,   когда
появится окружающая замок предательская полоса гравия. Внезапно он  увидел
ее за деревьями и остановился  в  тени;  сердце  по-сумасшедшему  стучало.
Совсем рядом над ним высилась черно-золотая громада,  ее  изогнутые  крыши
смотрелись на фоне звезд гигантскими крыльями  летучих  мышей.  Замок  был
даже больше, чем Бонд себе представлял, и куда  выше  оказалась  стена  из
черных гранитных глыб. Что же делать? С другой стороны, у главного  входа,
стена должна быть ниже, но там местность совершенно  открытая.  Однако,  у
любого замка должен быть запасной выход на случай бегства.
   Бонд пошел вперед,  ступая  осторожно  на  подошву,  чтобы  не  скрипел
гравий. Бесчисленные окна замка бесстрастно, в сознании своего могущества,
наблюдали за его приближением.  Каждую  секунду  ожидал  он  слепящий  луч
прожектора, или желто-голубые вспышки  автоматного  огня.  Но  к  подножию
стены подобрался без приключений и свернул налево, припомнив  из  школьной
науки, что потайные выходы из замков устраивали  во  рвах  под  подъемными
мостами.
   Там он ее и нашел, маленькую, усеянную гвоздями дверь, изрядно  побитую
непогодой. Петли заржавели, замок был сломан, но дверь украшали  новенький
висячий замок и цепь. Лунный свет не доставал до  этого  заросшего  травой
уголка рва. Бонд тщательно осмотрел запор. Отлично! Здесь хватит взятых  с
собой напильника и отмычки. А засовы на  другой  стороне?  Нет,  тогда  бы
замок не понадобился. Бонд осторожно вернулся назад через полоску  гравия,
стараясь не оставлять следов. Дверью он займется завтра!
   По-прежнему прижимаясь к стене, он продолжал свою  экскурсию.  В  одном
месте что-то выскользнуло из-под ноги и с громким  шорохом  исчезло  среди
опавших листьев под деревом. Какие змеи нападают ни человека?  Королевская
кобра, черная мамба, гремучая змея, ферделанс... что еще? Остальные  вроде
уползают, если их потревожить. Когда они охотятся, днем,  ночью?  Бонд  не
знал. Здесь не сыграешь в русскую рулетку, в барабане все шесть пуль.
   Бонд был опять у озера, на этот раз со стороны замка. Послышался шум  и
он спрятался за  дерево.  Издали  казалось,  что  в  кустах  воет  раненое
животное, но тут на дорожке появился человек, вернее то,  что  им  недавно
было.  В  сияющем  лунном  свете  отчетливо  была  видна  распухшая,   как
футбольный мяч, голова; на месте глаз и рта оставались  узенькие  щелочки.
Спотыкаясь, человек тихо стонал, прижимая руки к лицу. Бонд видел, что  он
пытается раздвинуть веки. То  и  дело  человек  останавливался  и,  подняв
голову, жутким голосом выкрикивал какое-то слово. Это не был  крик  страха
или боли,  слышалась  лишь  отчаянная  мольба.  Внезапно  он  остановился.
Кажется, ему удалось разглядеть озеро. Со страшным воем, протягивая вперед
руки, словно встречая любимую, он сбежал  к  берегу  и  бросился  в  воду.
Мгновенно  зарябила  вода,  на  этот  раз  во  многих  местах,  а   вокруг
беспорядочно машущего руками тела поверхность  пруда  буквально  закипела.
Масса маленьких рыбок набросилась на человека, особенно на лицо и руки, их
шестидюймовые тела блестели и вспыхивали под луной. Подняв голову, человек
пронзительно закричал, и Бонд увидел, что лицо его было буквально  утыкано
свисающими рыбами, похожими на серебристые пряди волос. Потом голова упала
в озеро, а тело заметалось, словно пытаясь избавиться  от  убийц.  Но  все
шире и шире расплывалось вокруг него  черное  пятно,  наверное,  прокусили
вену, и он замер, лицом в воду, лишь голова подтягивалась  от  бесконечных
атак.
   Бонд вытер с лица холодный пот. Пираньи! Южно-американская пресноводная
рыба-убийца, массивные челюсти и плоские, острые, как бритва, зубы которой
могут меньше чем за час превратить лошадь  в  скелет!  И  этот  самоубийца
выбрал себе такую страшную смерть! Он искал озеро и наткнулся на  какое-то
ядовитое растение. Герр доктор  устраивал  для  своих  жертв  великолепный
праздник. Любое блюдо по вашему вкусу! Настоящее пиршество смерти!
   Бонд поежился и отправился дальше. Ладно, Блофелд, это еще одна зарубка
на мече, который уже опускается на твою шею. Слова,  слова!  Бонд  шел  не
останавливаясь, на востоке уже светлело.
   Но Сад Смерти еще хранил сюрпризы. Надо всем  парком  в  воздухе  висел
легкий запах серы, и Бонду часто приходилось обходить дымящиеся трещины  и
булькающую  грязь  фумаролов,  огражденных  камнями,  выкрашенными   белой
краской.  Доктору  вовсе  не  хотелось,  чтобы   кто-нибудь   свалился   в
преисподнюю по ошибке!
   Но вот Бонд подошел к фумаролу размером с теннисный корт,  в  гроте  за
которым был устроен грубый алтарь и, изящная деталь, стояла ваза с цветами
-  хризантемами,  подошло  уже  их  время.  Хризантемы   были   причудливо
аранжированы несколькими веточками карликового клена, в порядке,  имевшем,
несомненно, какое-то значение на языке икебаны. А прямо напротив грота, за
которым  притаился  в  своем  черном  маскировочном  костюме  Бонд,  стоял
японский джентльмен, углубленно созерцая элегантно  лопающиеся  в  кипящем
бассейне пузыри грязи. Бонд  назвал  его  "джентльменом",  потому  что  на
человеке был цилиндр, фрак, брюки  в  полоску,  крахмальный  воротничок  и
выражение лица высокопоставленного государственного  чиновника,  или  отца
невесты. В руках у джентльмена был тщательно сложенный зонтик, на рукоятку
которого он склонил голову, словно моля о прощении.  Он  что-то  вымученно
бормотал,  как  в  церкви,  не  делая  жестов,  покорно  и  тихо,  то   ли
исповедуясь, то ли каясь перед своими богами.
   Бонд стоял у дерева, черный на черном фоне. Его подмывало вмешаться, он
понимал, что собирается сделать этот человек. Но как,  не  зная  ни  слова
по-японски, со справкой "глухонемого" в кармане?  Да  и  нельзя  ему  себя
раскрывать,  связываться  с  незнакомцем,  о  грехах  которого  он  и   не
подозревает. Так Бонд стоял с холодным,  замкнутым,  окаменевшим  лицом  и
ждал, когда на сцене появится смерть, а деревья отбрасывали вокруг длинные
черные тени.
   Человек замолчал, поднял голову и посмотрел на луну. Вежливо  приподнял
блестящий цилиндр. Водрузил его на голову, сунул зонтик под мышку и  резко
хлопнул в ладони. Спокойно и целеустремленно,  как  на  деловом  свидании,
повернулся к булькающему фумаролу, перешагнул  через  каменную  оградку  и
пошел дальше. Он медленно  утопал  в  липкой  серой  грязи;  ни  звука  не
сорвалось с губ, и лишь когда страшный  жар  достиг  гениталий,  он  глухо
ахнул, и сверкнули золотом зубы, когда голова исчезла в  пасти  смерти.  И
вот лишь цилиндр подпрыгивает на маленьком фонтанчике грязи.  Потом  и  он
медленно развалился от жара,  а  из  глубины  фумарола  поднялся  огромный
пузырь, и жуткий запах вареного мяса заглушил серную вонь.
   Надо  держать  себя  в   руках!   Уважаемый   господин   отправился   к
многоуважаемым предкам  -  и  безвестный  грех  его  искупится,  пока  его
кальцинированные кости медленно опускаются в  брюхо  мира.  А  в  амбарной
книге Блофелда появится еще одна смертная запись.
   Почему японские ВВС не разнесут проклятый замок к чертовой  матери,  не
спалят его напалмом? Какие  еще  там  ученые  и  садоводы  прикрывают  эту
сволочь? И вот теперь он, Бонд, должен  в  одиночку  отдуваться  за  всех,
почти без оружия, с голыми  руками.  Безнадежно.  Один  шанс  на  миллион.
Вымогатели хреновы. Тигр и его премьер-министр! Фунт живого мяса  за  свою
замечательную Магию-44, точнее, сто восемьдесят два фунта!
   Проклиная судьбу, Тигра и всю Японию, Бонд шел дальше, а  в  это  время
что-то нашептывало ему в ухо: "А разве ты не хочешь  прикончить  Блофелда?
Отомстить за Трейси? Сам Господь дает шанс. Все идет нормально Ты  прорвал
оборону, сориентировался на месте. Даже нашел дорогу в замок, почти в  его
спальню. Завтра шлепнешь его во сне! И ее тоже, раз уж ты здесь!  А  потом
назад, к Кисси, а через пару недель полет над полюсом, и ты в  Лондоне,  и
шеф бурно аплодирует. Вперед! Самоубийства  в  Японии  совершаются  каждые
тридцать минут. Блевать  тебя  потянуло.  Пара  новых  цифр  в  статистике
Министерства здравоохранения, пара точек на графике. Забудь! За работу!
   Бонд послушался и отправился назад к своему сараю.
   Он тщательно осмотрелся перед тем, как зайти. В двадцати ярдах виднелся
изгиб озера. Близился рассвет  и  озеро  было  серо-металлического  цвета.
Какие-то  крупные  насекомые  метались  в  наплывающем   тумане.   Розовые
стрекозы. Розовые.  Танцуют  и  скользят  над  самой  водой.  Ну  конечно!
"Хайку", которую повторял, умирая, агент Тигра. Завершающий штрих  ночного
кошмара. Бонд скользнул в  сарай,  осторожно  пробрался  между  тачками  и
мотыгами, набросил на себя несколько мешков и  провалился  в  неспокойный,
полный призраков, демонов и стонов сон.



17. ЗДЕСЬ ОБИТАЕТ ЗЛО

   Спустя четыре часа Бонд проснулся  от  пронзительного,  перекочевавшего
изо сна, визга, В сарае никого не было. Бонд осторожно встал на  колени  и
прильнул к щели в стене. Визжащий человек-крестьянин, судя по  потрепанной
синей одежде, бежал к берегу озера. Будто играя в  прятки,  посмеиваясь  и
переговариваясь, за ним бежали четверо охранников  с  длинными  шестами  в
руках. Один из  них  остановился  и  очень  точно  метнул  шест  под  ноги
человеку, сбив его с ног. Поднявшись на колени, тот умоляюще протянул руки
к  преследователям.  Улыбаясь,  они  окружили  его,   крепкие   парни   со
страшноватыми лицами из-за черных масок на них, в уродливых черных кожаных
шляпах, вроде той, что  носил  "дракон"  с  поезда,  в  высоких  резиновых
сапогах. Они тыкали в  него  концами  шестов  и  насмешливо  орали  что-то
хриплыми голосами. Потом, как по команде, нагнулись, схватили человека  за
руки и за ноги, раскачали и с размаху швырнули  в  озеро.  Вновь  зарябила
вода, человек, хватаясь руками за лицо, закричал и  забарахтался,  пытаясь
выбраться на берег, но крики становились все  тише,  и  наконец,  смолкли;
голова упала в воду, по которой все шире расплывалось темное пятно.
   Совсем  уже  развеселившись,   охранники   на   берегу   наблюдали   за
представлением.  Повернулись,  довольные,  и  пошли   к   сараю,   вытирая
выступившие от смеха слезы.
   Бонд спрятался, и вот уже их громкие голоса и смех звучат совсем рядом,
они разобрали грабли и тачки  и  разошлись,  и  еще  какое-то  время  Бонд
слышал, как они перекликаются в парке. Затем со стороны замка  послышались
звуки колокола, и они замолчали.
   Бонд, посмотрел на дешевые японские часы; которыми  снабдил  его  Тигр,
Девять часов. Начало рабочего  дня?  Похоже,  Японцы  обычно  приходят  на
работу  за   полчаса   раньше   и   уходят   на   полчаса   позже,   чтобы
продемонстрировать боссу свою преданность и усердие. Потом  будет  часовой
перерыв на ланч. Конец работы примерно в шесть. То есть за дело  он  может
взяться только в шесть тридцать. А пока будет слушать, наблюдать. Выяснит,
чем занимается охрана,  первые  результаты  деятельности  которой  он  уже
видел. Добивали недобитых и приканчивали струсивших самоубийц.
   Бонд тихо расстегнул контейнер,  вытащил  кусок  пеммикана,  откусил  и
отпил глоток воды. Господи, сигарету бы!
   Час спустя Бонд услышал тихие шаги  по  усыпанной  гравием  дорожке  на
другой стороне озера. Он посмотрел в щель. Четверо охранников  выстроились
в шеренгу  по  стойке  "смирно".  Бонд  насторожился.  Какая-то  проверка?
Блофелд обходит посты, принимая рапорты  о  ночной  добыче?  Он  попытался
рассмотреть, что  происходит  у  замка,  но  обзор  закрывал  куст  белого
олеандра. Этим невинным с виду, покрытым  гроздьями  цветов  растением,  в
тропиках часто травят рыбу. Не вломиться бы в него сегодня ночью,  подумал
Бонд. А потом в поле зрения появились две  неторопливо  идущие  фигуры,  и
Бонд сжал кулаки: исполнились его молитвы.
   Блофелд, в сверкающих доспехах и дурацком  крылатом  стальном  шлеме  с
опущенным забралом, напоминал персонаж оперы Вагнера,  или  вернее,  из-за
того, что броня на нем была японская - самурая из театра "Кабуки".  Правая
рука лежала на рукоятке длинного обнаженного самурайского меча,  левой  он
поддерживал свою спутницу, приземистую женщину в дождевике с фигурой  и  с
широким шагом лагерной надсмотрщицы. Лицо ее полностью скрывала  идиотская
из темно-зеленой соломы шляпа, какие носят пасечники, с  тяжело  свисающей
на плечи черной сеткой, а на ногах высокие резиновые сапоги.
   Точно! Так часто она являлась ему во сне. Она! Ирма Бунт!
   Бонд затаил дыхание. Если они дойдут до  сарайчика,  достаточно  одного
рывка и  бронированный  болван  окажется  в  озере!  Но  вот  как  пираньи
доберутся до него сквозь доспехи? А куда денется он.  Бонд?  Нет,  так  не
годится.
   Двое подошли к замершей шеренге, и тут охранники дружно  брякнулись  на
колени и склонили  головы  к  земле.  Мгновенно  вскочили  и  вновь  стали
"смирно".
   Блофелд  поднял  забрало  и  обратился  к  одному  из  охранников,  тот
почтительно отвечал. Бонд заметил, что на поясе у  этого  человека  висела
кобура с пистолетом. Бонд не слышал, на  каком  языке  они  разговаривали.
Выучить  японский  Блофелд  не  мог.  Английский  или  немецкий?   Скорее,
последний - результат старых со времен войны связей. Человек рассмеялся  и
указал в сторону озера, где плавал шевелящийся  от  непрекращающихся  атак
множества  пираний  ворох  синей  одежды.  Блофелд  одобрительно   кивнул,
охранники вновь стали  на  колени.  Блофелд  приветственно  махнул  рукой,
опустил забрало, и парочка торжественно отправилась дальше.
   Охранники  поднялись  на  ноги.  Бонд  внимательно  наблюдал,   пытаясь
обнаружить хоть малейший знак неуважения теперь, когда  Хозяин  повернулся
спиной. Где там! Серьезно и целеустремленно люди разошлись по своим делам,
и Бонд припомнил  рассказы  Дикко  Гендерсена  об  автоматической,  как  у
муравьев, приверженности японцев дисциплине и власти, ярко выразившейся  в
одном из величайших преступлений века. Жаль, нет здесь Дикко, его кулаки и
энергия здорово бы пригодились!
   Случилось это, рассказывал  Дикко,  в  скромном  пригородном  отделении
Имперского Банка. В обычный  рабочий  день  к  управляющему  явился  очень
приличный  молодой  человек  из  Министерства  здравоохранения,   как   он
представился. Ожидается вспышка эпидемии тифа, и он  будет  очень  обязан,
если управляющий соберет сотрудников в заднем двойке, где им будут сделаны
соответствующие прививки. Управляющий поклонился,  все  в  банке  закрыли,
четырнадцать  служащих   собрались   и   внимательно   выслушали   лекцию,
прочитанную молодым врачом. Все  поклонились  в  знак  признания  мудрости
Министерства  здравоохранения,  молодой   человек   достал   из   саквояжа
пятнадцать мензурок и накапал в каждую какое-то снадобье из бутылочки.  Он
раздал мензурки  и  посоветовал  проглотить  содержимое  залпом,  дабы  не
повредить зубную эмаль. "А теперь, - сказал он, по  версии  Дикко.  -  Все
вместе! Раз. Два. Три!" И почтенный  управляющий  со  своими  сотрудниками
разом повалились замертво. Лекарство оказалось цианистым калием.
   "Представитель Министерства здравоохранения" вытащил ключи из  брючного
кармана павшего управляющего, загрузил в машину двести пятьдесят миллионов
иен и, довольный, оставил  место  преступления,  ставшего  известным,  как
"Дело в Тейджин", по названию района, где это произошло.
   И здесь, думал Бонд, все  то  же  беспрекословное  повиновение  власти,
неписанному кодексу чести "Общества Черного Дракона". Блофелд приказал  им
делать то, чему Бонд был свидетелем пару часов назад. Он облечен  властью.
Имеет соответствующий облик. Его приказам повинуются. Они делают  почетную
работу, о которой много пишут в газетах. Хозяин, могущественный  "гайджин"
с мощной "лапой наверху", "с широкой мордой". А если кто-то хочет угробить
себя, какое им до этого дело? Не будь Замка Смерти, нашли  бы  поезд,  или
трамвай.  А  у