строившись в  кресле-троне,  он  плеснул  немного  кофе  в  один  из
стаканов, подцепил ногой второе кресло и придвинул его к себе.
   Бонд стоял посреди комнаты совершенно голый; на белой коже  по  всему
телу зловеще алели кровоподтеки; по его серому и отрешенному лицу  можно
было понять: он догадывается, что его ждет.
   - Присаживайтесь, - сказал Намбер, кивком показывая на стоящее  перед
ним кресло без сиденья.
   Бонд сделал несколько шагов и сел.
   Худой тут же привязал его кисти к ручкам кресла, а  ноги  к  передним
ножкам. Несколько раз пропустив провод у Бонда под мышками,  он  затянул
его за спинкой. Узлы были сделаны профессионально, провод,  впившийся  в
тело, не дал  слабины  даже  на  миллиметр.  Ножки  кресла  были  широко
расставлены, и пытаться сломать их было бесполезно.
   Бонд неподвижно  сидел,  провалившись  в  дырку  в  кресле,  голый  и
беспомощный.
   Намбер кивнул худому, и тот тихо вышел из комнаты,  закрыв  за  собой
дверь.
   На столе лежала пачка сигарет "Голуаз" и зажигалка.
   Намбер закурил, отпил кофе. Затем взял со стола колотушку,  пристроил
ее ручку у себя на колене, а конец в форме трилистника завел вниз  точно
под кресло Бонда. Он заботливо, почти ласково заглянул своему пленнику в
глаза и с силой взмахнул колотушкой. Удар  был  чудовищный.  Тело  Бонда
пронзила парализующая боль.
   Лицо исказилось в немом крике,  рот  открылся.  Голова  запрокинулась
назад, вздувшиеся мышцы на шее, казалось, сейчас  лопнут.  На  мгновение
судорога сдавила все его мускулы, пальцы сжались в  кулаки  и  побелели.
Затем судорога отпустила, тело обмякло, и по лицу  покатился  пот.  Бонд
глухо застонал.
   Намбер терпеливо подождал, когда он откроет глаза.
   - Вы поняли, мой мальчик?  -  Он  нежно  улыбнулся.  Ситуация  теперь
ясна?
   Капля пота упала с подбородка Бонда и поползла по груди. - Перейдем к
делу и посмотрим, как  быстро  вы  сможете  выбраться  из  положения,  в
которое сами себя поставили.
   Он с наслаждением затянулся сигаретой и постучал колотушкой по полу.
   - Мой мальчик, - произнес Намбер отеческим тоном, теперь не играют  в
индейцев: все кончено, вообще все... К несчастью для вас, вы ввязались в
игру для взрослых и, наверное, уже поняли это. Вам еще рано играть в эти
игры, мой мальчик, и ваша няня из Лондона не подумала, посылая вас  сюда
с вашей  лопаткой  и  ведерком  для  песка.  Увы,  не  подумала.  Забавы
кончились,  мой  мальчик,  хотя  я  уверен,  вы  бы   хотели   послушать
продолжение моей нравоучительной сказочки.
   Он резко сменил тон и спросил, с ненавистью глядя на Бонда:
   - Где деньги?
   В покрасневших глазах Бонда сквозила пустота.
   Вновь взмах  колотушки,  и  Бонд  вновь  изогнулся  от  боли.  Намбер
подождал, пока Бонд придет в себя и приоткроет глаза.
   - Наверное, я должен вам объяснить, -  сказал  Намбер.  -  Я  намерен
продолжать причинять боль наиболее чувствительным частям вашего тела  до
тех пор, пока вы не ответите  на  мой  вопрос.  Я  не  знаю,  что  такое
жалость, поэтому передышек у вас не будет. На  помощь  вам  в  последнюю
минуту  никто  уже  не  придет,  а  бежать  отсюда  невозможно.  Это  не
романтическое  приключение,  в  котором  злодей  в  конце  концов  будет
побежден, герой получит награду и женится на красавице. Увы, в жизни так
не бывает. Если вы будете упорствовать, вас будут  пытать  до  тех  пер,
пока вы не окажетесь на грани  безумия,  затем  мы  приведем  сюда  вашу
красавицу и займемся ею в вашем присутствии. Если и  этого  будет  мало,
вас обоих убьют самым мучительным способом. Я с сожалением распрощаюсь с
вашими трупами и отбуду за границу, где  меня  ждет  симпатичный  домик.
Займусь каким-нибудь полезным и доходным делом и буду жить  до  глубокой
старости со своей семьей, которой непременно обзаведусь. Вот видите, мой
мальчик, я ничем не рискую. Отдадите деньги - прекрасно. А  нет  -  тоже
ничего. Он умолк на секунду и слегка приподнял над коленом орудие пытки.
Бонд сжался, почувствовав, как колотушка коснулась тела.
   - Что касается вас, то надежда только на то, что  я  избавлю  вас  от
новых страданий и оставлю в живых. Только на это, ни на что больше.
   Бонд закрыл глаза, ожидая удара. Он знал, что в  пытке  самое  худшее
именно начало. Это как агония. Нарастающее до максимума крещендо.  Потом
нервы все слабее и слабее откликаются  на  боль,  затем  беспамятство  и
смерть. Единственной надеждой было быстрее достичь этого максимума боли,
уповая на то, что силы воли хватит дождаться желанного мига. А там можно
отпустить тормоза и катиться под гору.  Коллеги,  которые  побывали  под
пытками немцев и японцев и выжили, говорили ему, что под конец наступает
момент приятной апатии и почти физиологического наслаждения, когда  боль
оборачивается  удовольствием,  а  ненависть  и  страх  перед  мучителями
уступает место мазохистской сосредоточенности.  Высшее  проявление  силы
воли, какому говорили, - скрыть в тот момент признаки  этого  состояния.
Если палач поймет, что с вами происходит, он  либо  немедленно  убивает,
либо оставляет вас на время в покое, чтобы  нервы  заработали  вновь.  И
потом продолжает.
   Бонд на секунду открыл глаза.
   Намбер ждал именно этого мига. Словно гремучая змея  прыгнула  вверх.
Намбер бил и бил. Бонд закричал и потом, как брошенная марионетка, обмяк
в кресле.
   Намбер бил до тех пор, пока не заметил, что реакция  Бонда  на  удары
стала слабеть. Тогда он присел на свой трон, налил себе еще кофе и  чуть
поморщился, как хирург, бросивший во время сложной  операции  взгляд  на
электрокардиограф.
   Когда  веки  у  Бонда  дрогнули  и  он  открыл  глаза,  Намбер  вновь
заговорил, но теперь с чуть заметным нетерпением.
   - Мы знаем, что деньги где-то в вашем  номере,  -  сказал  он.  -  Вы
получили чек на предъявителя на сорок миллионов франков  и  поднялись  к
себе, чтобы его спрятать. Удивительно, отметил вдруг Бонд, что он так во
всем уверен.
   - Как только  вы  отправились  в  ночной  клуб,  четверо  моих  людей
обыскали вашу комнату.
   "Должно быть, Мюнцы помогали", - подумал Бонд.
   - Мы нашли много разных вещей в ваших наивных  тайниках.  Поплавок  в
смывном бачке подарил нам интересный листочек с  кодом.  Были  и  другие
бумажки, приклеенные снизу к ящику стола. Мы разобрали по  досочкам  всю
мебель, а  вашу  одежду,  шторы,  простыни  аккуратно  нарезали  мелкими
кусочками. Каждый  сантиметр  в  номере  был  прощупан,  каждая  розетка
развинчена. И очень жалко, что нам не удалось найти  чек.  Иначе  вы  бы
сейчас спокойно спали в своей постели, может быть,  с  симпатичной  мисс
Линд, а не сидели бы здесь. - И он снова ударил Бонда колотушкой.
   Сквозь кровавый туман накатившей боли Бонд подумал  о  Веспер.  Можно
было представить, что с ней вытворяли те  двое.  Бонд  вспомнил  толстые
слюнявые  губы  "корсиканца",  методическую  жестокость  худого.  Бедное
создание, попавшее в этот капкан! Бедная зверушка!
   Намбер вновь заговорил.
   - Пытка - ужасная вещь, - начал он, закурив новую сигарету, - но  для
исполнителя - совсем не  сложная,  особенно,  если  пациент,  -  тут  он
улыбнулся, - мужчина. Вы видите, дорогой Бонд, с  мужчиной  нет  никакой
нужды терять время на реверансы. С помощью  этого  простого  инструмента
или любого другого подходящего предмета мужчине можно причинить  сколько
угодно или сколько нужно боли. Не верьте тому, что вы читали  в  романах
или мемуарах про войну. Результат этой процедуры  не  только  мгновенная
агония от боли, но и постоянная мысль о том, что в конце концов, если вы
не уступаете, то перестаете быть мужчиной. И эта  мысль,  дорогой  Бонд,
печальна и страшна. Словом, непрерывная цепь страданий не  только  тела,
но и души. А в конце - тот миг, когда вы закричите, моля,  чтобы  я  вас
убил. Все это неизбежно, по крайней мере, если вы не  скажете  мне,  где
спрятан чек.
   Он налил себе немного кофе и неторопливо выпил  его.  В  уголках  губ
остались коричневые следы от стакана.
   Бонд с трудом разжал  зубы.  Во  рту  пересохло.  Он  хотел  сказать:
"Пить", но выдавил из себя только страшный  хрип.  Распухшим  языком  он
облизал потрескавшиеся губы.
   - Ну разумеется, мой мальчик! Как я забыл!
   Намбер наполнил кофе второй  стакан.  На  полу  вокруг  кресла  Бонда
образовалось кольцо из капель пота.
   - Нужно, чтобы голос вернулся.
   Намбер положил колотушку на пол и встал. Подойдя к  Бонду  сзади,  он
собрал в кулак прядь его мокрых от пота волос и, резко  дернув,  откинул
ему голову назад. Чтобы Бонд не захлебнулся, он вливал ему в горло  кофе
понемногу. Потом отпустил волосы, и голова Бонда упала на грудь.  Намбер
вернулся на свое место и взял в руки колотушку.
   Бонд приподнял голову, захрипел и медленно проговорил:
   - Деньги... вы  ничего  не  сможете  с  ними  сделать...  Вас  найдет
полиция.
   Эта фраза отняла у него много сил, и он вновь уронил голову на грудь.
Он играл, но лишь немного. Он действительно был очень  слаб.  Ему  нужно
было выиграть время.
   - Да, мой мальчик, забыл вам сказать! -  хищно  улыбнулся  Намбер.  -
После нашей партии мы  с  вами  снова  встретились  в  казино.  Вы  были
настолько благородны, что согласились сыграть со мной еще раз.  Красивый
жест настоящего британского джентльмена. К несчастью,  вы  проиграли,  и
это вас так расстроило, что вы решили немедленно уехать из  Руаяль-лез-О
в неизвестном направлении. Как джентльмен, вы имели  честь  вручить  мне
письмо, в  котором  изложили  ситуацию  таким  образом,  что  мне  будет
исключительно просто получить по чеку ваши деньги. Видите, мой  мальчик,
мы все предусмотрели, и вам не стоит беспокоиться обо мне. -Намбер  тихо
засмеялся.  -  Продолжим?  Я  никуда  не  тороплюсь,  и  мне   интересно
посмотреть, сколько  времени  мужчина  может  выдерживать  подобный  вид
побуждения к действию...
   Он ударил колотушкой по полу.
   Стало быть, приближается развязка, понял Бонд, чувствуя, как  замерло
у него сердце. "В неизвестном направлении" это под землю,  в  море  или,
может быть, просто под разбитую "бентли". Но  если  ему  так  или  иначе
предстоит умереть...
   Не  было  никакой  надежды,  что  Матис  или  Лейтер  смогут  вовремя
оказаться здесь, но шанс, что они успеют поймать Намбера до того, как он
уйдет за границу, был. Если  сейчас  около  семи  часов,  то,  вероятно,
машину уже обнаружили. Нужно было выбирать из двух зол,  но  чем  дольше
Намбер будет его  пытать,  тем  больше  шансов,  что  расплата  все-таки
придет.
   Бонд видел глаза Намбера, красные, в прожилках лопнувших  сосудов;  в
них, как смородины в крови, плавали зрачки. Лицо  Намбера  было  желтого
цвета, полное, с коркой черной щетины; из-за расползавшихся вверх следов
кофе в углах губ оно казалось улыбающимся; свет из-за  штор  ложился  на
него яркими полосами.
   - Нет, - ясно произнес Бонд, - вы...
   Намбер выругался и неистово заработал колотушкой. Время от времени он
рычал, как дикий зверь.
   Через десять минут Бонд с наслаждением потерял сознание. Намбер вытер
пот с лица, посмотрел на часы и задумался. Он поднялся со своего трона и
подошел к Бонду сзади.
   Лицо Бонда и верхняя часть тела были белыми как  мел.  Только  легкое
подрагивание кожи на левой стороне  груди  говорило,  что  он  еще  жив.
Намбер схватил Бонда за уши и с силой крутанул. Потом наклонился и  стал
бить его по щекам. Голова Бонда перекатывалась по  груди  из  стороны  в
сторону.  Постепенно  дыхание  стало  глубже.   Нечленораздельный   звук
вырвался из открытого рта. Намбер схватил стакан с кофе, немного влил  в
рот Бонда, остальное плеснул ему в лицо. Веки Бонда дрогнули.
   Намбер сел на свой трон и примялся ждать. Он  курил  и  смотрел,  как
кровь капает на пол и собирается в лужицу под креслом.
   Бонд застонал. Это был нечеловеческий стон. Он открыл  глаза  и  тупо
посмотрел на своего мучителя.
   Намбер оживился.
   - Вот и все, Бонд. Теперь мы будем вас убивать.  Вы  понимаете?..  Не
убьем, а будем убивать. Потом приведут вашу  подругу,  и  мы  посмотрим,
можно ли что-нибудь вытянуть из того, что от вас обоих останется.
   Он протянул руку к столу. И тут кто-то негромко произнес:
   - Пожелай ему что-нибудь на прощание, Бонд.

Глава 18
АНГЕЛ СМЕРТИ

   Странно было  слышать  незнакомый  голос,  приглашавший  к  не  менее
страшному диалогу на фоне пытки. Ослабевший Бонд с трудом уловил  смысл.
Внезапно он сказался посередине между явью и  забытьем.  Он  понял,  что
может снова видеть и слышать. После этих слов,  произнесенных  спокойным
голосом кем-то, стоящим в дверях комнаты, воцарилась тишина, и  Бонд  ее
слышал. Он увидел, как медленно полз вверх взгляд Намбера и как  на  его
лице выражение недоумения, а затем  нескрываемого  изумления  постепенно
сменилось гримасой ужаса. - Не двигаться! - все так же  спокойно  сказал
голос.
   Бонд услышал за спиной медленные шаги.
   - Бросьте эту штуку! - скомандовал голос.
   Бонд видел, как Намбер послушно уронил на пол консервный нож.
   По лицу Намбера Бонд отчаянно пытался понять, что происходит сейчас у
него за спиной, но единственное, что видел,  был  страх.  Намбер  открыл
рот, хотел что-то сказать, но только  коротко  и  тонко  вскрикнул.  Его
толстые щеки задрожали, как будто он хотел и не мог о  чем-то  спросить.
Руки суетливо задвигались на коленях. Правая дернулась к карману, но тут
же вновь легла на колено. На долю секунды  Намбер  опустил  глаза.  Бонд
понял, что он вооружен.
   Стало тихо.
   - СМЕРШ.
   Слово было произнесено медленно, так, как будто ничего другого  и  не
могло быть  сказано  в  этот  момент.  Вот  оно,  последнее  объяснение.
Последнее слово.
   - Нет, - выдавил из себя Намбер, - я... - Голос его осекся.
   Должно быть, он хотел что-то объяснить, молить о пощаде, но  по  лицу
того, кто стоял за спиной у Бонда, понял, что это бессмысленно.
   - Оба ваших человека уже трупы. Вы идиот, вор и предатель.  Я  послан
из Советского Союза, чтобы вас убрать. Голос смолк. В  тишине  отчетливо
слышалось прерывистое дыхание Намбера.
   За  окном  запела  птица,  послышались  другие  звуки   просыпающейся
природы. Свет за шторой стал ярче и на лице Намбера заблестел пот.
   - Вы признаете себя виновным?
   Бонд старался не потерять сознания. Он хотел тряхнуть головой, но шея
онемела, не смог он и перевести взгляд, глазные мышцы  не  повиновались.
Он видел перед собой бледное лицо с вытаращенными глазами. Струйка слюны
выползла из открытого рта напротив и повисла на подбородке.
   - Да, - прошептал Намбер.
   Послышался  тихий  хлопок,  как  будто  лопнул  пузырек   воздуха   в
выдавливаемой из  тюбика  зубной  пасте,  и  внезапно  на  лице  Намбера
появился еще один глаз в том месте, где лоб переходил  в  мясистый  нос.
Маленький черный глаз без ресниц. Секунду все три глаза  смотрели  перед
собой, затем лицо Намбера дернулось и поползло куда-то вбок. Зрачки  тех
глаз, которые даны человеку от природы,  закатились  под  веки.  Сначала
тяжелая голова свесилась набок, затем  и  все  тело  сместилось  вправо,
будто Намбер внезапно почувствовал себя очень плохо.  Еще  секунду  было
слышно, как скребут об пол  каблуки.  Наконец,  Намбер  затих  на  своем
троне.
   Позади Бонда послышался шорох. Чья-то рука  сжала  его  подбородок  и
закинула его голову назад. Бонд увидел блестящие глаза на лице, закрытом
черной маской, низко надвинутую шляпу и поднятый воротник плаща.
   Больше он ничего не увидел. Голова его вновь упала на грудь.
   - Тебе повезло, - произнес голос. - У меня нет приказа тебя  убивать.
Но ты можешь подтвердить своим,  что  СМЕРШ  оставляет  в  живых  только
случайно или по ошибке. Сначала тебя спас случай, а второй раз - ошибка,
потому что я не получил приказ убивать всех  агентов,  которые  крутятся
вокруг этого предателя, как мухи вокруг собачьей кучи. Но я оставлю тебе
кое-что на память. Ты - игрок. Может быть, ты еще будешь  играть  против
кого-нибудь из нас. Тебя смогут сразу узнать.
   Послышался щелчок открывшегося ножа. Бонд  увидел  большую  волосатую
руку, грязную манжету, серую ткань плаща. Пальцы  руки,  как  авторучку,
сжимали узкое лезвие ножа. Оно застыло над привязанной  к  креслу  рукой
Бонда. Острие трижды быстро рассекло тыльную сторону  ладони.  Четвертый
надрез пересек линии у самых пальцев. Выступившая кровь образовала букву
m и струйкой потекла вниз на пол. Бонд вновь потерял сознание.
   Шаги неспешно удалились. Тихо закрылась  дверь.  Звуки  начинающегося
дня проникли в комнату из-за закрытых окон.

Глава 19
ПОСЛЕДНИЙ КОШМАР

   Когда вам снится, будто вам что-то снится,  значит  вы  просыпаетесь.
Два следующих дня Бонд пребывал в этом состоянии постоянно, не приходя в
сознание.
   Он наблюдал за тем, как сменяются его  сны,  не  делая  ни  малейшего
усилия, чтобы как-то изменить их ход; между тем многие из его снов  были
жуткими и все без исключения мучительными. Он знал, что лежит на кровати
лицом вверх, что он не может пошевелиться;  в  одно  из  тех  мгновений,
когда к нему частично возвращалось сознание, ему  казалось,  что  вокруг
него  люди  Но  он  даже  не  попытался  открыть  глаза  и  вернуться  к
реальности.
   Он чувствовал себя в большей безопасности в  забытьи  и  цеплялся  за
него.
   На рассвете третьего  дня  его  разбудил  кровавый  кошмар;  дрожа  и
обливаясь холодным потом, он проснулся,  почувствовав  чью-то  ладонь  у
себя на лбу. Он хотел сбросить эту ладонь, попытался поднять руку, но не
смог. Его руки, тело были привязаны к кровати, прямоугольная конструкция
из белой материи, похожая на гроб, укрывала его от груди  до  ног.  Бонд
прокричал целую обойму ругательств, но силы ему  изменили,  и  последние
слова были чуть слышны. Слезы отчаяния и жалости к себе катились у  него
из глаз. Он слышал женский голос  и  постепенно  стал  разбирать  слова.
Голос был приятный. Бонду казалось, что он успокаивает,  что  это  голос
друга. И все же он не верил. Он был уверен, что находится по-прежнему  в
плену, что с минуты на минуту пытка  возобновится.  Он  ощутил  бережное
прикосновение прохладной, пахнувшей лавандой салфетки к  лицу,  и  вновь
погрузился в свой сон.
   Когда несколько часов спустя он открыл глаза, то уже не  помнил,  что
ему снилось. Он чувствовал себя ожившим и  очень  слабым.  Комната  была
наполнена солнечным светом, из открытого окна доносился шелест  листьев.
Было слышно издалека, как волны  разбиваются  о  берег.  Бонд  пошевелил
головой  и  услышал  шуршание  юбки;  медицинская  сестра,  сидевшая   у
изголовья кровати, встала и подошла к нему так, чтобы он ее  видел.  Она
была красивой. Она улыбнулась Бонду и посчитала ему пульс.
   - Ну вот, я рада, что вы наконец очнулись. В жизни не  слышала  такой
ругани.
   - Где я? - спросил Бонд, улыбнувшись ей в ответ. Он был удивлен,  что
голос у него твердый и ясный.
   - Вы в клинике Руаяль-лез-О, а меня направили сюда из Англии, чтобы я
за вами ухаживала. Я здесь с одним из моих коллег. Моя фамилия Гибсон. А
теперь полежите спокойно. Я пойду скажу доктору, что вы пришли  в  себя.
Вы были без сознания с тех пор, как вас доставили сюда, и мы  все  очень
тревожились.
   Бонд закрыл глаза и мысленно ощупал свое тело. Сильнее  всего  болели
запястья, щиколотки и располосованная ножом правая рука.  Середину  тела
он не чувствовал, должно быть ему сделали местную анестезию. В остальных
местах  все  ныло.  Повязки  сдавливали  ноги,  грудь,  шею.  Когда   он
поворачивал голову, подбородок скреб щетиной по наволочке подушки.  Судя
по всему, он не брился дня три, значит, с того утра, когда  его  пытали,
прошло два дня.
   Он обдумывал несколько коротких вопросов, когда дверь открылась  и  в
комнату в сопровождении медсестры вошел врач. За их  головами  мелькнуло
знакомое лицо Матиса; хотя он и широко  улыбался,  видно  было,  что  он
встревожен. Матис приложил палец к губам, на цыпочках прошел  к  окну  и
сел