ад,  если  он  удовлетворит  мою
просьбу  и  отменит  продолжение  схватки  между  ними.  Сегодня   погибло
несколько мужчин его племени. Ему понадобятся женщины, чтобы рожать детей.
   Керим перевел. Цыган посмотрел на Бонда с очевидным  неудовольствием  и
что-то пробормотал.
   - Он говорит, что тебе не следовало обращаться к нему с  такой  трудной
просьбой. У тебя слишком мягкое  сердце  для  настоящего  мужчины.  Но  он
пообещал сделать так, как ты хочешь.
   Недовольный цыган не обратил внимания на благодарную улыбку  Бонда.  Он
начал быстро говорить что-то Кериму, который внимательно слушал  и  иногда
задавал короткие вопросы. Несколько раз  прозвучало  имя  Криленку.  Потом
говорил Керим. В его голосе слышалось глубокое раскаяние,  а  когда  цыган
попытался прервать Керима, тот отказался слушать. Наконец Керим повернулся
к Бонду.
   - Слушай, мой друг, - начал он. -  То,  что  произошло  сегодня,  -  не
поддается объяснению. Гангстерам был дан приказ убить Вавру  и  как  можно
больше его людей. Это понятно. Они знали,  что  цыган  работает  на  меня.
Здесь странно лишь одно  -  русские  применили  слишком  уж  крутые  меры.
Впрочем, когда заходит речь об убийстве, им не хватает артистичности.  Они
любят убивать как можно больше. Но вот слушай дальше. Им был дан приказ не
причинять тебе вреда. Чтобы не произошло случайной  ошибки,  они  получили
твое точное описание. Вот это тоже кажется очень странным. Хотели избежать
дипломатического скандала? Кто знает? Нападение было хорошо продумано. Они
кружным путем поднялись на вершину холма и затем спустились  по  дороге  с
выключенными двигателями, так что мы  ничего  не  слышали.  Это  пустынное
место, где никогда не бывает полицейских. Признаю свою вину: я  не  принял
этих бандитов всерьез.
   Керим выглядел несчастным и озадаченным. Он задумался.
   - Уже полночь, - сказал он наконец. - "Роллс" ждет нас. Перед  тем  как
лечь спать, я должен сделать еще  кое-что.  А  сейчас  нам  нужно  уезжать
отсюда. Сегодня ночью немало трупов будет сброшено в Босфор.  Кроме  того,
им нужно отремонтировать  стену  и  заделать  пролом.  К  утру  не  должно
остаться  никаких  следов  происшедшего.  Вавра  желает  тебе  успеха.  Он
надеется, что ты когда-нибудь вернешься. Зора и Вида принадлежат тебе.  Он
отказался признать мою вину в случившемся. Сказал, чтобы  я  присылал  ему
побольше болгарских гангстеров. Сегодня цыгане убили  десятерых  и  готовы
убивать еще. А теперь попрощаемся с ним. Мы хорошие  друзья,  но  все-таки
чужие. Кроме  того,  он  не  хочет,  чтобы  мы  видели,  как  его  женщины
оплакивают погибших.
   Керим протянул цыгану свою огромную руку. Вавра сжал ее и посмотрел ему
в глаза. На мгновение глаза цыгана утратили обычную свирепость.  Затем  он
выпустил руку Керима и повернулся  к  Бонду.  Его  сухая  и  жесткая  рука
напоминала лапу большого хищного зверя. Снова глаза Вавры на  краткий  миг
словно покрылись какой-то непрозрачной  пленкой,  притушившей  их  обычный
блеск.  Он  что-то  резко  и  решительно  произнес,  обращаясь  к  Кериму,
повернулся и пошел в сторону деревьев.
   Никто не обратил внимания на Керима и Бонда, когда они пролезали  через
брешь в стене. Хорошо видимый в лунном свете "роллс-ройс" ждал их у  входа
в кафе. Рядом с шофером сидел молодой человек. Керим махнул  рукой  в  его
сторону.
   - Это мой  десятый  сын.  Его  зовут  Борис.  Я  думал,  что  он  может
понадобиться сегодня. Как видишь, я не ошибся.
   Молодой человек повернул голову в сторону Бонда. "Добрый вечер, сэр", -
вежливо произнес он. Бонд узнал в нем одного из служащих  склада.  Он  был
таким же смуглым и худощавым, как старший клерк, и у него тоже были  синие
глаза.
   Автомобиль тронулся с места и плавно покатился по склону.
   - На маленькую улочку рядом с Хипподром Скуэр - площадью  Ипподрома,  -
по-английски сказал  Керим  шоферу.  -  Я  покажу,  где  остановиться.  Вы
захватили мундиры и снаряжение?
   - Да, Керим-бей.
   - Отлично. Поехали побыстрее. Уже поздно, и всем нам пора спать.
   Керим откинулся на мягкие подушки сиденья и  закурил.  Бонд  смотрел  в
окно на проносящиеся мимо дома предместья. Большое  расстояние  от  одного
уличного фонаря до другого указывало на то, что это бедный район.
   - Цыган сказал, что над нами  распростерты  крылья  смерти,  -  заметил
Керим,  нарушив  длительное  молчание.  -  По  его  мнению,  мне   следует
остерегаться сына снегов, а ты должен опасаться  человека,  принадлежащего
луне, - он рассмеялся. - Цыгане любят такой  вздор  и  верят  в  него.  Он
заметил при этом, что Криленку не является одним из них. Это хорошо.
   - Почему?
   - Я не буду спокойно спать, пока не убью его. Мне неизвестно, имеет  ли
то, что  происходит  в  течение  нескольких  последних  дней,  и  то,  что
случилось сегодня, отношение к тебе и твоему делу.  Но  для  меня  это  не
имеет значения. По какой-то причине мне объявили войну.  Если  я  не  убью
Криленку сейчас, он совершит третье покушение на мою жизнь и,  несомненно,
убьет меня. Так что нам вскоре предстоит встреча с ним - в Самарре.



19. РОТ МЭРИЛИН МОНРО

   Автомобиль  мчался  вдоль  пустынных  улиц  -  мимо   темных   мечетей,
минаретов,  вонзающихся  в  ночное  небо.  Они  проехали  под  разрушенным
акведуком,  пересекли  бульвар  Ататюрка,  миновали  ворота   Центрального
базара. У колонны Константина автомобиль свернул направо, в лабиринт узких
извивающихся улочек, где пахло отбросами,  и  въехал  наконец  на  длинную
красивую  площадь,  украшенную   тремя   высокими   каменными   колоннами,
вздымающимися к небу подобно космическим ракетам.
   - Медленнее,  -  тихо  скомандовал  Керим.  "Роллс-ройс"  резко  сбавил
скорость и покатил вокруг площади. В конце  длинной  улицы,  на  восточной
части площади, над мысом Сераглио мигал огромный желтый глаз маяка.
   - Стоп!
   Автомобиль остановился в густой тени деревьев. Керим  взялся  за  ручку
двери.
   - Подожди нас в машине, Джеймс. Мы  скоро  вернемся.  Садись  на  место
водителя и,  если  подойдет  полицейский,  скажи  ему:  "Бен  бей  Керимин
ортагийум". Сможешь запомнить? Это значит: "Я - знакомый Керим-бея". Тогда
полиция оставит тебя в покое.
   - Очень тебе благодарен, - буркнул Бонд. - Но я пойду с вами. Без  меня
с тобой обязательно что-нибудь случится. К тому же я не собираюсь сидеть в
машине и бормотать полицейскому какие-то непонятные  слова.  Когда  знаешь
только одну - пусть очень важную  фразу,  у  собеседника  может  создаться
впечатление,  что  ты  говоришь  на   этом   языке.   Полицейский   начнет
расспрашивать меня по-турецки и, когда я не отвечу ему, тут же  заподозрит
неладное. Не надо спорить, Дарко.
   - Ну что же, только не обижайся, если тебе придется не по нраву то, что
я  намереваюсь  сделать.   Это   будет   обычное,   заранее   рассчитанное
хладнокровное убийство. - Было  видно,  что  Керим  уступает  Бонду  очень
неохотно. - В этой стране мы стараемся не тревожить спящих собак, но  если
одна из них просыпается и кусает тебя, ее надо убрать. Так что  не  думай,
что станешь свидетелем дуэли. Это тебя устраивает?
   - Вполне, - кивнул Бонд. - Если ты промахнешься, у  меня  осталась  еще
одна пуля.
   - Тогда пошли, - согласился Керим. - Нам предстоит неблизкий путь.  Эти
двое пойдут другой дорогой.
   Керим взял из рук шофера длинную трость и кожаную сумку,  перекинул  их
через плечо и направился в сторону маяка, мигающего  желтым  светом.  Бонд
последовал за ним. Их шаги гулко раздавались в тишине. На пустынной  улице
не было ни души. Не было даже кошек, и Бонд подумал: как хорошо, что он не
один идет по этой безлюдной  ночной  улице  навстречу  воспаленному  глазу
маяка.
   С того самого момента, когда  он  прилетел  в  Стамбул,  в  нем  крепло
убеждение, что с наступлением темноты даже городские камни здесь  начинают
источать  ужас.  Казалось,  что  в  городе,  на  протяжении  многих  веков
купающемся в крови и насилии, с наступлением ночи улицы населяют  призраки
мертвых. Инстинкт подсказывал ему, что, если удастся выбраться из Стамбула
живым, он должен считать себя счастливчиком.
   Они подошли к  узкому,  зловонному  переулку,  круто  спускающемуся  по
склону холма. Керим повернул в него и медленно,  рассчитывая  каждый  шаг,
пошел по булыжной мостовой.
   - Смотри под ноги, - прошептал он. - Отбросы -  это  вежливое  название
того, что выбрасывают на улицу мои очаровательные соотечественники.
   Луна сияла белым светом  над  влажной  рекой  булыжников,  спускающихся
круто вниз. Бонд старался дышать ртом. Он осторожно ступал всей  подошвой,
стараясь закрепиться на  этой  скользкой  тропе  и  для  страховки  согнув
колени, будто спускался по снежному склону. Он подумал о своей  постели  в
гостинице, комфортабельном сиденье автомобиля,  стоявшего  сейчас  в  тени
ароматно пахнущих лип. Интересно, сколько еще  отвратительных  впечатлений
предстоит ему испытать при выполнении этого задания?
   Они дошли до самого конца переулка и остановились. Керим  повернулся  к
нему и, широко улыбнувшись, показал  рукой  в  сторону  огромного  темного
здания: "Мечеть султана Ахмета.  Знаменитые  византийские  фрески.  Ты  уж
извини,   что   у   меня   не   было    времени    показать    тебе    все
достопримечательности". Не ожидая ответа Бонда, он свернул направо и пошел
вдоль пыльного бульвара с дешевыми магазинами по обеим его сторонам. Вдали
поблескивала поверхность Мраморного моря. Так они шли минут десять. Молча,
не глядя по сторонам. Наконец Керим остановился и притянул Бонда в тень.
   - Нам предстоит несложная операция, - тихо сказал он. - Криленку  живет
вон там, рядом с железнодорожным полотном, в сарае за рекламным  щитом.  В
сарай  ведет  только  одна  дверь.  Но  через  заднюю  стену   есть   ход,
заканчивающийся люком в рекламном щите. Криленку думает, что его  потайной
ход никому не известен. Мои люди сейчас подойдут  к  сараю  и  постучат  в
переднюю дверь. Криленку попытается уйти через люк,  и  в  этот  момент  я
застрелю его. Понятно?
   - Полагаюсь на тебя.
   Они прошли по бульвару, вплотную прижимаясь  к  стене.  На  перекрестке
улиц стоял огромный рекламный  щит,  футов  двадцать  высотой.  Луна  была
позади щита, и рекламу на нем было трудно  разглядеть.  Теперь  Керим  шел
осторожнее, выбирая место, куда поставить ногу. Примерно в сотне ярдов  от
огромного  щита  дома  кончились,   и   лунный   свет   заливал   открытое
пространство. Керим остановился в тени последнего дома и дал  знак  Бонду,
чтобы тот встал рядом.
   - Надо подождать, - прошептал Керим.
   Бонд слышал каждое движение Керима. Тот отстегнул крышку кожаной сумки,
замок щелкнул, и Керим сунул в руку Бонду длинный  цилиндр,  расширяющийся
на обоих концах, длиной в два фута.
   - Немецкий оптический  прицел,  -  прошептал  Керим  на  ухо  Бонду.  -
Работает в инфракрасных  лучах  -  прибор  ночного  видения.  Посмотри  на
рекламный щит. Обрати внимание на лицо, изображенное там: под самым  носом
- замаскированный люк.
   Бонд оперся локтем о стену и, приложив прицел к правому глазу, повернул
винт фокусировки.  В  поле  зрения  показалось  огромное  женское  лицо  и
какие-то буквы. Медленно смещая объектив прицела, Бонд  прочитал  надпись:
"Ниагара. Мэрилин Монро и Джозеф Коттен".  Он  опустил  объектив  ниже,  к
огромному носу, к  соблазнительно  изогнутым  губам  и,  напрягая  зрение,
увидел едва заметные очертания  прямоугольника  в  верхней  губе  актрисы.
Расстояние от люка до тротуара было немалым.
   Сзади послышалось несколько щелчков. Как  Бонд  и  предполагал,  трость
Керима была ни чем  иным,  как  винтовкой,  причем  ручка  трости  служила
прикладом и затвором одновременно. На месте резинового наконечника  торчал
глушитель.
   - Ствол  от  нового  винчестера,  -  с  гордостью  прошептал  Керим.  -
Рассчитан на патрон калибра 0,308. В обойме три  патрона.  Дай  прицел.  Я
хочу сориентироваться и быть наготове до того, как  мои  люди  постучат  в
дверь сарая. Ты не будешь возражать,  если  я  воспользуюсь  твоим  плечом
вместо упора?
   - Пожалуйста, - Бонд передал Кериму оптический прицел.  Керим  закрепил
его на стволе винтовки и положил ее на плечо Бонда.
   - А вот и он, - прошептал Керим. - Точно в том месте, где сказал Вавра.
   В это мгновение на перекрестке показались два полицейских. Бонд замер.
   - Все в порядке, не беспокойся, - раздался шепот Керима. - Это шофер  и
мой сын, - он сунул в рот два пальца и как-то странно свистнул: свист  был
очень низким по тону и,  как  показалось  Бонду,  едва  слышным.  Один  из
полицейских поднял руку к лицу. Затем  оба  повернулись  и  пошли  дальше,
громко стуча сапогами по мостовой.
   - Еще несколько минут, - прошептал Керим. - Им нужно  обойти  рекламный
щит сзади. - Бонд почувствовал, как тяжелый  ствол  винтовки  лег  ему  на
плечо.
   Ночную  тишину  нарушил  резкий  металлический  звук,   донесшийся   из
сигнального  ящика,  расположенного  рядом  с  железной  дорогой.  Стрелка
семафора опустилась,  среди  созвездия  красных  огней  вспыхнул  зеленый.
Вдалеке, где-то у мыса Сераглио, послышалось тяжелое пыхтение  локомотива.
Поезд приближался. Уже можно было различить звон буферов плохо  сцепленных
грузовых вагонов. Слева показался желтый свет  прожектора,  установленного
на паровозе, и из-за поворота выполз весь состав.
   С пыхтением и лязгом поезд медленно продолжал свой  стомильный  путь  к
греческой границе. Тяжелое облако дыма, поднимающееся из паровозной трубы,
окутывало весь состав. Показался красный  фонарь  на  последнем  вагоне  и
скрылся, и шум локомотива  стал  исчезать  вдали.  Прозвучало  два  резких
протяжных гудка - машинист предупреждал маленькую  станцию  Буют,  в  миле
отсюда, о приближении поезда.
   Бонд почувствовал, что  ствол  вдавился  ему  в  плечо.  Он  напряженно
вглядывался в темноту, пытаясь разобрать, что происходит в тени рекламного
щита. В центре его стал виден темный квадрат.
   Над ухом Бонда прошелестел хриплый шепот: "Вот он, вылезает".
   В темном квадрате показалась черная тень  человека,  который  повис  на
руках, держась за  край  люка,  затем  разжал  руки  и  упал  вниз,  мягко
приземлившись на тротуар. Корабль, плывущий по Босфору,  заревел  в  ночи,
как проснувшийся в  клетке  зверь.  Бонд  почувствовал,  как  по  его  лбу
пробежала струйка пота. Человек встал, выпрямился  и  сделал  шаг  вперед.
Ствол винтовки еще больше вдавился в плечо Бонда и медленно поворачивался.
   "Как только Криленку подойдет к краю тени, - подумал Бонд, - он тут  же
бросится бежать". Точно. Человек наклонился вперед и приготовился пересечь
пустынную улицу, залитую лунным светом. Он вышел  из-под  прикрытия  тени:
вот  показалась  нога,  опущенное  (чтобы  придать  рывку   дополнительное
ускорение) плечо...
   Звук,  раздавшийся  у  самого  уха  Бонда,   напоминал   удар   топора,
вонзившегося в ствол дерева. Человек рухнул  на  мостовую,  вытянув  перед
собой руки и ударившись головой о камни.
   Рядом  звякнула  пустая  гильза,  выброшенная  из  патронника.   Щелчок
затвора, загнавшего в канал ствола свежий патрон...
   Пальцы лежащего зашевелились, царапая мостовую, ноги дернулись -  и  он
замер. Тело совершенно неподвижно.
   Керим удовлетворенно буркнул что-то и  убрал  ствол  винтовки  с  плеча
Бонда. Потом начал разбирать винтовку и  укладывать  оптический  прицел  в
кожаную сумку.
   Бонд отвел  взгляд  от  темной  фигуры,  распростершейся  на  мостовой,
фигуры, которая  только  что  была  человеком,  а  сейчас  превратилась  в
холодеющую плоть. На миг его охватило чувство протеста против этой  жизни,
заставившей  его,  Бонда,  стать  свидетелем   холодного   убийства.   Это
возмущение не было направлено против Керима, на которого убитый  покушался
дважды. По сути дела, это была дуэль, длившаяся долгое  время,  в  течение
которого Криленку стрелял в Керима дважды,  тогда  как  тот  ответил  лишь
одним выстрелом. Керим оказался умнее и хладнокровнее, да и  счастье  было
на его стороне. Но сам Бонд никогда не убивал  бесстрастно  и  равнодушно,
поэтому мысль о том, что он оказался невольным свидетелем - и соучастником
- такого убийства, вызвала у него отвращение.
   Керим молча положил руку ему на плечо, и они пошли обратно.
   - Жизнь и смерть неразрывно связаны, мой друг,  -  Керим  словно  читал
мысли Бонда. - Иногда ты превращаешься в орудие смерти. Мне не жаль  этого
человека, равно как я не испытываю жалости к русским,  которых  мы  видели
сегодня.  Это  жестокие  люди.  К  ним  нельзя  обращаться  с  просьбой  о
милосердии: такое им непонятно. От них можно  только  требовать,  и,  если
сила на твоей стороне,  они  уступят.  Жаль,  что  ваше  правительство  не
понимает этого.
   Теперь они поднимались по  узкому  переулку,  круто  идущему  вверх.  В
пространстве между двумя  рядами  домов  царила  ужасная  вонь.  Выйдя  из
переулка, они остановились передохнуть и потом медленно пошли  к  деревьям
на площади Ипподрома.
   - Скажи, ты простил меня? - Это был  странный  вопрос,  который  трудно
было ожидать от человека, привыкшего к риску и жестокости.
   - За что? Ведь ты выполнял свою работу. Наоборот, я  поражен  блестящей
организацией, которую ты создал. Это мне нужно просить у тебя прощения.  Я
принес тебе массу неприятностей, и ты быстро справился с ними, предоставив
мне роль стороннего наблюдателя. К тому  же  мое  собственное  задание  не
сдвинулось с места. М. будет недоволен. Может быть, в гостинице  я  что-то
узнаю.
   Но когда "роллс-ройс" остановился у входа в гостиницу и Керим  зашел  в
вестибюль вслед за Бондом, у портье не было никаких новостей.
   - Не расстраивайся, мой друг.  -  Керим  ободряюще  похлопал  Бонда  по
спине. - Надежда - это превосходный завтрак. Потерпи. Утром  я  пришлю  за
тобой машину, и мы придумаем, как лучше провести время. Почисти  оружие  и
ложись спать. Мы оба заслужили сегодня отдых.
   Бонд поднялся по лестнице, открыл дверь номера и  запер  ее  за  собой.
Сквозь раздвинутые шторы в комнату лились потоки лунного света. Он подошел
к столу, включил лампу с розовым абажуром, разделся,  прошел  в  ванную  и
несколько  минут  стоял   под   душем.   Как   много   событий   произошло
четырнадцатого августа по сравнению  с  пятницей  тринадцатого  числа!  Он
почистил зубы, выключил  в  ванной  свет,  вернулся  в  спальню  и  широко
распахнул окно. Прохладный ночной ветерок приятно  ласкал  его  обнаженное
тело. Бонд посмотрел на часы. Уже два.
   Он  закрыл  окно,  наклонился,  чтобы  выключить  настольную  лампу,  и
внезапно замер - из  глубины  комнаты  донесся  сдавленный  женский  смех:
"Бедный мистер Бонд! Вы, наверное, устали. Ложитесь спать".



20. ЧЕРНОЕ НА РОЗОВОМ

   Бонд мгновенно обернулся в сторону кровати, но его глаза еще ничего  не
видели в темноте. Сделав несколько шагов, он включил ночник  на  тумбочке:
розовый свет вырвал из темноты очертания стройного женского тела, укрытого
простыней. Волна каштановых  волос  лежала  на  подушке.  Лицо  тоже  было
закрыто и над простыней виднелись только кончики пальцев, сжимающих ее.
   Бонд коротко  засмеялся.  Он  протянул  руку,  схватил  пучок  волос  и
потянул. Из-под простыни донесся  протестующий  возглас.  Через  несколько
мгновений оттуда выглянул большой синий глаз.
   - Вы неприлично выглядите, - приглушенно прозвучало из-под простыни.
   - Вот как? А вы? И как вы попали ко мне в кровать?
   - Спустилась по лестнице. Я живу в  этой  же  гостинице  двумя  этажами
выше. - Голос был низким и приятным. Акцента почти не чувствовалось.
   - Ну что ж, тогда я ложусь спать.
   Простыня тут же опустилась до уровня подбородка, и девушка приподнялась
на подушке, покраснев от смущения.
   - Нет, нет. Только не в эту кровать.
   - Но это моя кровать. Да и вы сами пригласили меня, - Бонд посмотрел на
нее изучающим взглядом: лицо было действительн