ли - он рассчитывал проскочить  через  плотину,  добраться  до  леса  и
попробовать  достать  Бонда  оттуда.  Бонд  поднялся  на  ноги  и  вскинул
винтовку, но Гонсалес в этот момент увидел его,  опустился  на  колено  на
плотине и выпустил очередь в Бонда. Тот под свист пуль хладнокровно поймал
в перекрестье  прицела  грудь  Гонсалеса  и  нажал  на  спусковой  крючок.
Гонсалес покачнулся, попытался удержаться на  ногах,  взмахнул  руками  и,
по-прежнему  сжимая  в  руке  изрыгающий  в  небо  огонь  автомат,  тяжело
плюхнулся лицом вниз в воду.
   Бонд не сдвинулся с места, наблюдая, появится ли лицо  на  поверхности.
Оно не появилось. Бонд медленно опустил винтовку и провел тыльной стороной
ладони по лицу.
   Многократное эхо,  эхо  кровавого  спектакля,  прокатилось  по  долине.
Справа от себя, на большом расстоянии, он краем  глаза  увидел  бегущих  к
дому девиц. Скоро, если горничные еще не сделали этого, они расскажут  обо
всем полиции. Пора уходить.
   Бонд вернулся через поляну к одиноко стоявшему клену, где его уже ждала
Джуди. Она стояла спиной к нему, прислонившись к стволу дерева и  обхватив
голову руками. Стекавшая по правой руке кровь капала на землю,  на  рукаве
темно-зеленой рубашки, почти  у  самого  плеча,  виднелось  темное  пятно.
Арбалет и колчан со стрелами лежали у ее ног. Плечи Джуди вздрагивали.
   Бонд подошел к ней сзади, обнял за плечи и мягким, успокаивающим  тоном
произнес:
   - Не волнуйтесь, Джуди, все позади. Руку сильно поранило?
   - Пустяки, - глухо отозвалась она, - задело слегка. Как  это  все  было
ужасно! Я.., я и не думала, что так все получится.
   Бонд сжал ей руку, пытаясь утешить.
   -  Это  должно  было  случиться,  иначе  они  бы   вас   достали.   Это
профессиональные убийцы, из самых подлых. Но ведь я вам говорил,  что  это
мужское дело. А теперь дайте взглянуть на вашу руку. Нам надо  уходить  на
ту сторону границы - здесь скоро появится полиция.
   Она обернулась. По ее прекрасному диковатому лицу текли  пот  и  слезы.
Теперь в серых глазах были мягкость и покорность.
   - Я так благодарна вам за доброе отношение ко мне. После  того,  что  я
натворила. Я.., как бы вам сказать.., так завелась, - сказала она.
   Она протянула руку. Бонд вытащил  охотничий  нож,  висевший  у  нее  на
поясе, разрезал рукав рубашки около плеча и увидел посиневшее кровоточащее
отверстие от пули, попавшей в мышцу плеча. Бонд достал из  кармана  платок
цвета хаки, разрезал его на три части и соединил  их  концами,  хорошенько
промыл рану смесью виски с кофе, достал из рюкзака толстый кусок  хлеба  и
прибинтовал его к ране. Из  рукава  рубашки  Джуди  он  сделал  повязку  и
попытался завязать ее на шее. В этот момент  их  губы  оказались  всего  в
нескольких дюймах  друг  от  друга.  От  ее  тела  исходило  тепло  дикого
животного. Бонд чуть прикоснулся к ее губам, потом  крепко  поцеловал  еще
раз. Он завязал концы повязки узлом и  заглянул  в  серые  глаза,  которые
теперь были совсем близко. В них сквозило удивление и радость. Он еще  раз
поцеловал ее в уголки рта, и Джуди робко улыбнулась. Бонд чуть отстранился
и тоже улыбнулся. Мягким движением он взял ее правую руку и просунул через
повязку.
   - Куда мы направляемся теперь? - спросила она послушно.
   - Я увезу вас в Лондон, - ответил он, -  к  одному  пожилому  человеку,
который хотел бы с вами познакомиться.  Но  сначала  нужно  перебраться  в
Канаду - у меня в Оттаве есть приятель, которого можно  попросить  уладить
связанные с вашим паспортом формальности. Вам необходимо приобрести одежду
и кое-какие другие вещи, на это уйдет несколько  дней.  Мы  остановимся  в
мотеле под названием "Коузи мотор корт".
   Она посмотрела на него - теперь она выглядела совершенно иным человеком
- и тихо сказала:
   - Неплохая идея. Я никогда не останавливалась в мотеле.
   Бонд наклонился, подобрал винтовку и рюкзак  и  вскинул  их  на  плечо.
Повесив на другое арбалет и колчан, он повернулся и зашагал по поляне.
   Она последовала за ним  и,  стараясь  не  отставать,  вытащила  остатки
золотарника из волос и развязала стягивающую их ленту. Светлые, золотистые
волосы рассыпались по плечам.



    Ян Флеминг.
    Только для личного ознакомления




   Поставив чайную чашку, миссис Хавлок сказала:
   - Они и в самом деле невероятные притворы.
   Полковник Хавлок взглянул на нее поверх "Дейли Глинер".
   - Кто?
   - Пирам и Дафнис.
   - О да. - Полковник считал их клички идиотскими. Он сказал:
   - Мне сдается, что Батиста скоро даст тягу. Кастро действует  молодцом.
Сегодня утром один малый у Баркли рассказывал, что на  Кубе  уже  началась
паника. Массу денег переводят сюда Еще он сообщил.,  что  "Свежий  воздух"
продан новым хозяевам. Сто пятьдесят тысяч фунтов за тысячу акров  овечьих
клещей и дом, который рыжие муравьи доедят к рождеству! Кто-то  неожиданно
приехал и купил эту задрипанную гостиницу "Голубая  бухта".  Ходят  слухи,
что даже  Джимми  Фаркасон  нашел  покупателя  на  свой  участок  а  также
злокачественную лихорадку и грибковую эпидемию  деревьев  в  придачу,  без
запроса, я полагаю.
   - Для  Урсулы  это  будет  счастьем.  Бедняжка  не  переносит  здешнего
климата. Хотя не могу сказать, что мне  понравится,  если  кубинцы  скупят
весь наш остров. Кстати, Тим, откуда у них столько денег?
   - Рэкет, совместные капиталы, государственная казна - бог знает, Страна
наводнена жульем и гангстерами. Они, вероятно, хотят поскорее изъять  свои
денежки с Кубы и вложить их где-нибудь еще. Теперь, когда фунты стерлингов
конвертируются с долларами, Ямайка для них не хуже других  мест.  Говорят,
что этот тип, купивший "Свежий воздух", просто вытряхнул кучу наличных  из
чемодана на пол конторы Ашенхейма. Думаю, он придержит имение  год-другой,
а когда тучи рассеются или, наоборот, придет Кастро и вычистит их помойку,
он опять выставит "Свежий воздух" на продажу, понесет разумные убытки и  с
деньгами уберется отсюда куда-нибудь подальше. Жаль, между прочим, "Свежий
воздух"  -  отличное  место.  Его  можно  было  бы  воскресить,  если   бы
кого-нибудь в их семье это интересовало.
   - При деде Билла их имение занимало  десять  тысяч  акров.  Управляющий
тратил три дня, чтобы объехать его границы.
   - Биллу на это наплевать. Держу пари,  что  он  уже  заказал  билеты  в
Лондон. Еще один из старожилов покидает остров. Скоро никого не останется,
кроме нас. Слава богу, что Джуди любит эти места.
   Миссис Хавлок поспешила успокоить мужа:
   Да, дорогой. - И позвонила в колокольчик, чтобы  убрали  со  стола.  Из
бело-розовой гостиной на веранду вышла огромная  иссиня-черная  негритянка
Агата в старомодном белом платке, какие еще продолжали  носить  на  Ямайке
вдали от побережья. 3а ней следовала хорошенькая юная квартеронка по имени
Фейпринс из Порт-Марии,  которая  под  руководством;  Агаты  готовилась  в
горничные.
   Миссис Хавлок распорядилась:
   - Приготовь бутыли, Агата. В этом году гуава рано созрела.
   С безмятежным видом Агага сообщила:
   - Да, мэм но боюсь мэм, нам их не хватит.
   - Почему? Только в прошлом году я дала тебе две дюжины новых бутылей.
   - Верно, мэм, но боюсь, что пять или шесть из них разбились.
   - О господи! Как же так получилось?
   - Не могу сказать, мэм. - Агата подняла большой  серебрянный  поднос  и
стояла, внимательно наблюдая за лицом  хозяйки  Мисис  Хавлок  прожила  на
Ямайке уже достаточно долго и знала, что "разбились" значит "разбились"  и
что искать виновного бесполезно. Поэтому она ободряюще сказала:
   - О, все в порядке. Агата. Я куплю еще, когда поеду в Кингстон.
   - Да, мэм.
   Агата с Фейпринс в кильватере выплыла с веранды.
   Миссис  Хавлок  взяла   со   стола   вышивку.   Ее   пальцы   двигались
автоматически, а глаза осматривали кусты роз и педилантуса.  Так  и  есть:
оба кавалера уже вернулись. С гордо поднятыми хвостами они  порхали  среди
цветов. Солнце стояло низко над  горизонтом,  и  его  лучи,  отражаясь  от
птичьего оперения, вспыхивали то тут, то там  изумрудными  проблесками.  С
верхушки красного  жасмина  начал  свой  вечерний  репертуар  пересмешник.
Раннее пение квакш возвестило о близости короткого лилового заката.
   "Услада"  -  двадцать  тысяч  акров  в  графстве  Портленд  у  подножия
Мотыльковой горы, одной из восточных вершин Голубых гор - была  пожалована
предку Хавлока Оливером Кромвелем в награду за то, что  тот  в  числе  135
комиссаров  подписал  смертный  приговор  королю  Карлу.  В   отличие   от
большинства колонистов тех и более поздних времен Хавлоки сумели сохранить
плантацию в течение трех веков, несмотря на землетрясения и циклоны,  бумы
с какао и сахаром, цитрусовыми и копрой. Теперь по ухоженности, по  обилию
скота и бананов "Услада" была одним из лучших и богатейших частных  имений
на острове. Дом, перестроенный после землетрясений и ураганов, представлял
собой гибрид: двухэтажная центральная часть с колоннами из красного дерева
покоилась на  старинном  каменном  фундаменте,  а  по  бокам  к  ней  были
пристроены одноэтажные крылья с широкими нависающими  крышами,  по-ямайски
крытыми кедровой дранкой. Сейчас Хавлоки  сидели  на  просторной  веранде,
примыкавшей  сзади  к  центральной  части  дома  и  обращенной  к   отлого
спускающемуся саду, за которым на добрых двадцать миль  вплоть  до  самого
берега моря тянулась полоса непроходимых джунглей.
   Полковник Хавлок, отложив газету, сказал:
   - Кажется, я слышу машину.
   Миссис Хавлок не допускающим возражений тоном произнесла:
   - Если приехали те отвратительные Федденсы из  Порт-Антонио  то  обещай
мне поскорее отделаться от них. Я просто не могу переносить их стенаний по
Англии. В прошлый раз они были совсем пьяны, когда  уезжали,  а  наш  обед
остыл - Она быстро встала. - Пойду скажу Агате, что у меня мигрень.
   В этот момент из гостиной вышла Агата. Она заметно волновалась. Следом,
вплотную за ней, шли трое мужчин. Агата поспешно сказала:
   -  Жентльмены  из  Кингстона.  Видеть  полковника.  Первый  из   мужчин
проскользнул впереди экономки. Он был в шляпе - панаме с узкими  поднятыми
полями. Сняв панаму левой рукой, он прижал ее  к  животу.  Лучи  закатного
солнца отражались от его  черных  прилизанных,  словно  смазанных  маслом,
волос и оскаленных в широкой улыбке белых зубов. Он подошел  к  полковнику
Хавлоку, держа прямо перед собой вытянутую руку.
   - Майор Гонзалес из Гаваны. Рад познакомиться с вами, полковник. -  Его
фальшивый американский акцент напоминал произношение ямайских таксистов.
   Полковник встал и слегка дотронулся  до  протянутой  руки.  Он  смотрел
через плечо майора на  двух  его  спутников,  занявших  позицию  по  обеим
сторонам двери. В руках они держали синие дорожные сумки  "Пан  Америкен",
казавшиеся  по  виду  тяжелыми.  Разом  нагнувшись  как  по  команде,  они
поставили сумки около своих желтых ботинок и выпрямились. Белые каскетки с
прозрачными зелеными козырьками бросали тень на их  лица.  Сквозь  зеленый
полумрак поблескивали смышленые звериные глазки, пристально  следившие  за
жестами майора.
   - Это мои секретари.
   Полковник вынул из кармана трубку и принялся набивать ее.  Его  светлые
голубые глаза перебегали с изящных туфель  майора  Гонзалеса,  его  модной
одежды,  полированных  ногтей  на  грубые  башмаки,   голубые   джинсы   и
рубашки-"калипсо" его "секретарей". Хавлок  размышлял,  как  ему  заманить
непрошеных гостей в свой кабинет, поближе к револьверу лежавшему в верхнем
ящике его стола.
   Раскуривая трубку и поглядывая на майора сквозь дым, он спросил.
   - Чем могу быть полезен вам?
   Майор Гонзалес развел руками. Ширина его улыбки  оставалась  все  время
постоянной. Подернутые влагой желтые, почти золотистые глаза  смотрели  на
Хавлока весело и дружелюбно.
   - Дельце такого сорта, полковник. Я представляю одного  джентльмена  из
Гаваны. - Правой рукой он сделал движение, будто что-то отбросил назад.  -
Большого человека. И очень славного парня. -  Майор  Гонзалес  всем  видом
выражал  доверительность.  -  Вам  он  понравится,  полковник.  Он  просил
передать наилучшие пожелания и узнать цену вашего имения.
   Миссис Хавлок, наблюдавшая за сценой с вежливой полуулыбкой, подошла  и
встала рядом с мужем. Мягко, стараясь не обидеть  подневольного  посланца,
она сказала:
   - Какая жалость, майор, что вы зря проделали путь к нам по этим ужасным
пыльным дорогам! Вашему другу следовало сначала написать  нам  или  просто
навести справки у кого-нибудь в Кингстоне, хотя бы в правительстве. Видите
ли, семья моего мужа живет здесь вот уже больше трех  веков.  -  Она  мило
улыбнулась майору, как бы извиняясь. - Боюсь, что о  продаже  "Услады"  не
может быть и речи. Мне даже странно, почему у вашего друга возникла  такая
мысль.
   Майор Гонзалес  коротко  поклонился  ей.  Его  улыбающееся  лицо  снова
повернулось к полковнику. Он  продолжил,  будто  вовсе  не  слышал  миссис
Хавлок:
   - Моему господину сказали, что ваша estancia [имение (исп.)] - одна  из
лучших на Ямайке. Он невероятно щедрый человек. Вы  можете  назвать  любую
разумную сумму.
   Полковник Хавлок твердо произнес:
   - Вы же слышали, что сказала миссис Хавлок. Имение не продается.
   Майор  Гонзалес  рассмеялся.  Его  смех  звучал  искренне.  Он  покачал
головой, как бы разъясняя несмышленому ребенку.
   - Вы не поняли меня, полковник. Мой господин хочет купить  именно  ваше
поместье и никакое другое на Ямайке. У него есть деньги,  много  свободных
денег, которые он хотел бы вложить в недвижимость. Его деньги,  полковник,
так и ищут пристанища на Ямайке, и  он  желал  бы,  чтобы  они  поселились
именно здесь.
   Полковник Хавлок терпеливо повторил:
   - Я все хорошо понял. Мне жаль, что вы попусту теряете  время.  Пока  я
жив, "Услада" не будет продана. А  сейчас,  прошу  прощения,  мы  с  женой
привыкли обедать рано, вам же предстоит длинный путь назад. -  Он  показал
рукой налево вдоль веранды. - Думаю, что здесь  кратчайший  путь  к  вашей
машине. Я провожу вас.
   Он приглашающе отступил назад, но, увидев,  что  Гонзалес  не  двинулся
следом, тоже остановился. Голубые глаза Хавлока потемнели.
   Теперь улыбка майора Гонзалеса была на один зуб уже, а  глаза  смотрели
настороженно. Но всем видом  майор  по-прежнему  демонстрировал  искреннее
расположение. Бодрым энергичным голосом он произнес:
   - Один момент, полковник.
   И через плечо бросил короткий приказ по-испански. Супруги заметили, как
маска добродушия сползла с его лица вместе с несколькими резкими  словами,
произнесенными сквозь зубы. В первый раз миссис Хавлок почувствовала  себя
неуверенно. Она инстинктивно придвинулась ближе к мужу. "Секретари" майора
подхватили свои синие сумки и шагнули вперед. Майор потянулся к ним  и  по
очереди расстегнул молнии.  Сжатые  рты  Хавлоков  открылись.  Сумки  были
доверху набиты толстыми пачками  американских  долларов.  Гонзалес  развел
руками.
   Все купюры по сто долларов. Все настоящие. Полмиллиона. На ваши  деньги
это будет что-то около ста восьмидесяти  тысяч  фунтов  стерлингов.  Целое
состояние. В мире очень много других мест, где  можно  прекрасно  прожить,
полковник. Кстати, я не исключаю, что  мой  друг  добавит  недостающие  до
круглого счета двадцать тысяч. Об этом вы узнаете через неделю.  Все,  что
мне  нужно,  это  пол-листка  бумаги  с  вашей  подписью.   Об   остальном
позаботятся юристы. Итак, полковник, - он сиял победной улыбкой, -  скажем
"да" и ударим по рукам? Тогда  сумки  останутся  здесь,  мы  уедем,  а  вы
сможете спокойно приняться за свой обед.
   На этот раз Хавлок смотрел на майора, не скрывая своих чувств  -  смеси
страха и отвращения. Можно представить, что его  жена  будет  рассказывать
завтра: "Такой плюгавый скользкий тип и, представьте, с  мешками,  полными
долларов! Мой Тимми был неподражаем. Выставил их вон и приказал забрать  с
собой свои грязные деньги".
   Брезгливо поджав губы, полковник Хавлок сказал:
   - Кажется, я выразился достаточно ясно, майор. Имение не  продается  ни
за какие деньги. Я не  разделяю  общего  преклонения  перед  американскими
долларами. А теперь я вынужден просить вас оставить мой дом.
   Полковник Хавлок положил погасшую трубку на стол с таким  видом,  будто
собирался засучить рукава.
   Впервые улыбка майора Гонзалеса потеряла добродушие. Его рот  продолжал
скалиться, но теперь злой гримасой. Прозрачные желтые  глаза  вдруг  стали
твердыми и наглыми. Он вкрадчиво проговорил:
   - Полковник, это я  выразился  недостаточно  ясно.  Я,  а  не  вы.  Мой
господин просил сообщить вам, что если  вы  не  примете  его  великодушных
условий, то нам приказано применить иные меры.
   Миссис Хавлок внезапно почувствовала страх. Она взяла мужа за локоть  и
сильно сжала  его.  Полковник  положил  свою  свободную  руку  поверх  ее,
успокаивая. Он бросил сквозь зубы:
   - Пожалуйста, оставьте нас, майор. Уходите, иначе я позвоню в полицию.
   Лицо майора Гонзалеса окаменело. Розовым  кончиком  языка  он  медленно
облизал губы и резким голосом произнес.
   - Итак, вы сказали, что поместье не  будет  продано  при  вашей  жизни,
полковник? Это ваше последнее слово? - Он отвел руку за спину  и  негромко
щелкнул пальцами. Правые  руки  его  спутников  скользнули  через  разрезы
пестрых рубах к поясу.  Острые  звериные  глазки  внимательно  следили  за
пальцами майора.
   Миссис Хавлок закрыла рот ладонью. Полковник пытался сказать  "да",  но
его гортань  пересохла.  Он  громко  сглотнул.  Он  все  еще  не  верил  в
происходящее. Этот шелудивый кубинский проходимец, должно быть,  блефовал.
Наконец Хавлок смог выговорить заплетающимся языком:
   - Да, это мое последнее слово. Майор Гонзалес коротко кивнул.
   - В таком случае, полковник, мой господин продолжит переговоры с  новым
владельцем "Услады" - с вашей дочерью.
   Он щелкнул пальцами еще раз и посторонился, открывая своим "секретарям"
Хавлоков. Коричневые обезьяньи руки взметнулись  из-под  цветастых  рубах.
Уродливые цилиндрические обрубки металла, зажатые в  них,  дернулись  и  с
приглушенным звуком харкнули свинцом - раз,  другой,  третий..,  продолжая
посылать пули в уже падающие тела.
   Майор Гонзалес наклонился над распростертыми  англичанами,  внимательно
осмотрев места, куда попали пули. Затем три низкорослых человечка вышли  в
гостиную,  неторопливо  пересекли  темный,  облицованный  резным   красным
деревом холл и вышли на улицу через красивое парадное. Они не спеша сели в
черный "форд-консул" - майор  за  руль,  а  его  телохранители  на  заднее
сиденье - и медленно  поехали  по  широкой  подъездной  аллее,  обсаженной
королевскими пальмами. На перекрестке с дорогой в Порт-Антонио с  деревьев
яркими разноцветными  лианами  свисали  перерезанные  телефонные  провода.
Гонзалес аккуратно объезжал ухабы на проселке и,  лишь  свернув  на  шоссе
вдоль побережья увеличил скорости. Через  двадцать  минут  после  убийства
"форд" подъехал к предместью небольшого бананового порта. Майор  съехал  с
дороги и загнал машину в высокую траву на обочине. Трое  мужчин  вышли  из
нее и прошли четверть мили по едва освещенной центральной улице городка  к
банановым пакгаузам на берегу. Здесь их, пузырясь  выхлопом,  ждал  катер.
Они если в него, и катер, отвалив,  зажужжал  по  тихой  глади  той  самой
бухты, которую одна американская поэтесса назвала прекраснейшей в мире. На
сверкающей огнями 50-тонной яхте под американским флагом якорная цепь была
уже  наполовину  выбрана.  Два  изящных  выстрела   глубоководных   удилищ
свидетельствовали, что это одно из  туристских  судов  из  Кингстона  или,
возможно, из Монтего Бэй. Троица поднялась на борт  яхты,  вслед  за  ними
подняли моторку. Рядом, попрошайничая, кружили  на  каноэ  какие-то  люди.
Майор Гонзалес бросил в воду два полтинника, и обнаженные мужчины  нырнули
за ними. Двухтактный дизель проснулся с заикающимся ревом,  и  яхта,  чуть
осев н