квартирования. Проделав все это, он вылакал бутылку
дешевого шнапса, перекусил и забылся в беспокойным сне. А
на следующий день подразделение "А" Бюро специальных
операций выдвинулось на место новой дислокации в долине
Миттерсилл для выполнения очередного задания. Спустя шесть
месяцев майор Смит возвратился в Лондон, и на этом его война
закончилась.
   Но не его проблемы. Золото - это тот товар, который
трудно перевозить контрабандой, во всяком случае в
количестве, доступном майору Смиту, а ему нужно было
переправить оба слитка через Ла-Манш и спрятать в новом
тайнике. Поэтому он отложил срок своей демобилизации и,
воспользовавшись возможностями; которые ему открывала
временная должность штабного офицера и связь с военной
разведкой, через короткое время опять оказался в Германии в
качестве британского представителя при Объединенном центре
допроса военнопленных в Мюнхене.
   Здесь в течение шести месяцев он выполнял разнообразные
задания и однажды, воспользовавшись увольнением, выкопал
золото, загрузил его в потрепанный чемодан и привез к себе в
казарму. После этого подал в отставку и вылетел в Англию,
увозя в объемистом кейсе оба слитка. Сотни ярдов пешком и
при посадке в самолет, и при высадке из него, обращение
повсюду с кейсом так, как если бы в нем находились только
документы, потребовали от Смита железной воли и двух
таблеток бензедрина, зато наконец-то все богатство в целости
и сохранности было размещено на первом этаже тетушкиной
квартиры в Кенсингтоне. Получив свободу, он мог приступать
к выполнению своих планов.
   Майор Смит уволился из Королевской морской пехоты,
демобилизовался и женился на одной из тех девиц, с кем уже
успел переспать во время службы в штабе Бюро, на
очаровательной блондинке из вспомогательной службы ВМС,
урожденной Мэри Парнелл, девушке из вполне приличной семьи.
   Майор Смит добился для себя и супруги пропусков на одно
из первых так называемых "банановых" судов, отплывавших из
Эйвонмаута в Кингстон на Ямайке. Оба они пришли к единому
мнению о том, что Ямайка для них будет чем-то вроде рая - с
ярким солнцем, прекрасной едой, дешевой выпивкой, а также
надежным убежищем от уныния и различных ограничений
лейбористского правительства послевоенной Англии. Перед
отплытием майор показал Мэри золотые слитки, с которых он
успел сбить зубилом клеймо Рейхсбанка.
   - Я поступил мудро, дорогая, - заявил он. - В наше время
я не верю в бумажные фунты, так что вложил все свои ценные
бумаги в золото. Все это тянет на пятьдесят тысяч фунтов и
хватит нам на двадцать пять лет беззаботной жизни, будем
только время от времени отпиливать по кусочку и продавать.
   Откуда Мэри Парнелл было знать о том, что такой перевод
капитала по валютному законодательству невозможен? Она
наклонилась и любовно провела руками по мерцающим слиткам
золота, затем выпрямилась, обвила шею майора Смита и
поцеловала его.
   - Ты прекрасный, замечательный человек, - проворковала
она со слезами на глазах. - Ужасно умный, и мужественный, и
храбрый, а теперь я вижу, что ты к тому же и богатый. Я
самая счастливая девушка в мире!
   - Конечно, в любом случае мы с тобой богачи. Только
обещай мне, что об этом не скажешь ни одной живой душе, а то
все воры на Ямайке сбегутся к нам. Обещаешь?
   - Клянусь сердцем!
   Расположенный на холмах Кингстона "Клуб Принца" и в самом
деле был райским местечком. Довольно приятные члены клуба,
вышколенные слуги, блюда на любой вкус, дешевая выпивка и
все это на фоне восхитительных тропиков, в такие условия им
раньше попадать не приходилось. Супружеская пара Смитов
быстро завоевала популярность. Благодаря военным заслугам
майора им был открыт доступ в общество "Дома правительства",
после чего жизнь превратилась в бесконечную череду приемов и
встреч, игру в теннис для Мэри и в гольф (клюшками фирмы
"Генри Коттон"!) для майора Смита. По вечерам она играла в
бридж, его же ждал покер. Да, для них это был рай, в то
время как у них дома на родине люди питались тушенкой,
торговались на черном рынке, проклинали правительство и
страдали зимой от самой мерзкой погоды за последние тридцать
лет.
   Все первоначальные расходы Смиты покрывали за счет
совместных денежных накоплений за время войны, и майору
Смиту понадобился целый год для изучения обстановки, прежде
чем он решился вступить в дело с братьями Фу, специалистами
по экспорту и импорту. Настоящие богачи братья Фу являлись
уважаемыми руководителями процветающей китайской общины на
Ямайке. Подозревали, что их некоторые торговые операции
были не совсем легальны, вполне в духе китайской традиции.
Наведенные Смитом справки подтвердили, что братья
заслуживают полного доверия.
   К тому времени было подписано Бреттон-Вудское соглашение,
фиксирующее и контролирующее мировую цену на золото, и
многим уже стало известно, что Танжеру и Макао, двум
открытым портам, в силу разных причин удалось избежать сетей
Бреттон-Вуда. Там можно было получить, по крайней мере, сто
долларов за унцию золота девяносто девятой пробы по
сравнению с фиксированной ценой в 35 долларов за унцию в
других местах. А тут и братья Фу начали торговать с
возрождающимся Гонконгом, который стал портом, и через
который осуществлялась контрабанда золота в соседний Макао.
Была создана система, по выражению Смита, "то, что надо". С
братьями Фу встреча прошла в приятной атмосфере, никаких
вопросов не возникало до тех пор, пока не настало время
осмотреть слитки; отсутствие клейма вызвало вежливое
предложение объяснить происхождение золота.
   - Видите ли, майор, - сказал старший и более въедливый из
братьев, восседая за большим столом из красного дерева, - на
золотом рынке товар с клеймом монетных дворов всех уважаемых
национальных банков принимается без проблем. Такая
маркировка гарантирует надежность золотой пробы. Но
существуют и другие банки и дилеры, чьи методы определения
золотого содержания, - его благожелательная улыбка засияла
еще ярче, - возможно, скажем так, не совсем точны.
   - Вы хотите напомнить об известном мошенничестве с
золотом, когда свинцовый брусок покрывался золотой пленкой?
- спросил тревожно майор Смит.
   - Ну что вы, нет, майор, - ободряюще возразили оба брата,
- об этом не идет и речи. Но, - не исчезали с их лиц
улыбки, - если вы не можете припомнить происхождение этих
слитков, вы, видимо, не будете протестовать, если мы
проведем небольшое исследование. Существует ряд методов
определения золотого содержания слитков, и мы с братом
знакомы с ними. Если бы вы оставили золото у нас и
вернулись после ланча?..
   Альтернативы не было. Теперь майору Смиту приходилось
безоговорочно довериться братьям. Они могли обосновать
любую цифру, и ему просто пришлось бы согласиться с ней. Он
зашел в бар и пропустил один-два бокала, попробовал съесть
бутерброд, но еда не лезла в горло. Когда Смит вернулся в
прохладу офиса братьев Фу, все было по-прежнему - и улыбки
на лицах братьев, и два золотых слитка на том же месте, и
его кейс, однако теперь перед старшим братом лежала золотая
ручка "Паркер" и лист бумаги.
   - Мы провели исследование ваших замечательных слитков,
майор...
   "Замечательных! Слава богу!" - пронеслось в мыслях
майора Смита.
   - ...и я уверен, вам будет интересно узнать их возможное
происхождение.
   - Да, разумеется, - с энтузиазмом в голосе произнес Смит.
   - Это немецкие слитки, майор. Возможно, из Рейхсбанка
времен войны. Такой вывод мы сделали из того факта, что в
золоте содержится десять процентов свинца. При гитлеровском
режиме у Рейхсбанка существовал такой дурацкий обычай
ухудшать примесями свое золото. Этот факт быстро стал
достоянием дилеров и цена на немецкие золотые слитки,
например в Швейцарии, где оседали многие из них, была
соответственно понижена. Так что результатом немецкой
глупости явилось то, что национальный банк Германии потерял
репутацию честного партнера, которую он зарабатывал на
протяжении веков. - Улыбка на восточном лице оставалась
неизменной. - Очень плохой бизнес, майор. Очень глупый.
   Майор Смит восхитился всезнанием этих двух дельцов,
живущих в стороне от мировых коммерческих каналов, но вместе
с тем внутренне насторожился: "Ну и что дальше?"
   - Все это очень интересно, господин Фу, но для меня эти
новости неприятные. Что, эти слитки не лучшего качества или
как вы там именуете такой случай в мире рынка золота?
   Старший Фу сделал правой рукой небольшой останавливающий
жест:
   - Это не важно, майор. Вернее, это не так важно. Мы
продадим ваше золото по его реальной цене, скажем, по цене
восемьдесят девятой пробы. Покупатель может его
переплавить, а может оставить и прежнюю пробу. Это уже нас
не касается. Наше дело - продать настоящий товар.
   - Но по более низкой цене?
   - Верно. Однако, полагаю, у меня имеется и приятная
новость для вас. Как вы оцениваете стоимость этих двух
слитков?
   - По моей прикидке, около пятидесяти тысяч фунтов.
   Старший брат фыркнул:
   - Я считаю, если мы будем продавать мудро и постепенно,
вы получите сто тысяч фунтов, майор, за вычетом наших
комиссионных, которые включают в себя стоимость перевозки и
прочие непредвиденные расходы.
   - И сколько они составят?
   - Мы рассчитываем на десять процентов, если это вас
устроит.
   Майор Смит всегда считал, что дилеры на золотой бирже
получают лишь какую-то долю от одного процента. Ладно,
какого черта? Он уже успел сделать целых сорок тысяч со
времени ланча. Он сказал, что согласен, встал и протянул
через стол руку.
   С тех пор ежеквартально он заходил в офис братьев Фу с
пустым кейсом, перед ним на широком столе лежали пачки новых
ямайских фунтов и два золотых слитка, уменьшавшиеся дюйм за
дюймом, а также документ, в котором отражались проданное
количество золота и полученная за него цена в Макао. Все
происходило очень просто, по-дружески, в деловой атмосфере,
и майор Смит не задумывался над тем, берут ли с него в
какой-либо форме сверх оговоренных десяти процентов. В
любом случае, он не особенно заботился об этом. Для него
вполне хватало четырех тысяч в год и единственной заботой
было опасение, что налоговые инспекторы могут задаться
вопросом, на какие средства он живет. Когда он упомянул
братьям о такой возможности, ему посоветовали не
волноваться, а при следующих визитах на столе вместо обычной
тысячи лежало всего лишь девятьсот фунтов. Вопросов по
этому поводу ни он, ни ему не задавали. Вычитаемая сумма
проводилась по документам в нужном месте.
   И так целых пятнадцать счастливых лет, солнечных,
насыщенных праздным времяпрепровождением.
   Смиты располнели, с майором Смитом случился первый из
двух приступов и он получил предписание врача сократить
потребление алкоголя и сигарет, проще относиться к жизни и
избегать жиров и жареной пищи. Мэри Смит пыталась быть с
ним твердей, но он стал скрывать от нее свои выпивки,
изворачиваться, лгать, и она смирилась, прекратив попытки
осуществлять контроль за его излишествами. Однако она уже
успела стать для него символом няньки и он стал всячески
избегать ее. Она бранилась, заявляла, что он больше ее не
любит, а когда непрекращающиеся мелкие ссоры по пустякам
вывели ее простую натуру из себя, пристрастилась к
снотворному. И однажды вечером после его очередного пьяного
дебоша демонстративно превысила дозу снотворного - чтобы
просто попугать майора, но переборщила - и погибла.
Самоубийство удалось замять, но оно отнюдь не прибавило
майору Смиту веса в обществе, и он перебрался на северное
побережье, которое хотя и находилось всего в 30 милях от
столицы, даже для небольшого общества Ямайки представлялось
совершенно другим миром. Там он обустроился на вилле
"Маленькие волны", перенес второй сердечный приступ, но
по-прежнему сводил себя в могилу выпивками. Именно в это
время на сцене и появился человек по фамилии Бонд с другим
смертным приговором в кармане.
   Майор Смит посмотрел на часы - было всего несколько минут
после полудня. Он поднялся, еще раз налил бренди с имбирным
элем и вышел на лужайку. Джеймс Бонд сидел под миндальным
деревом и смотрел на море. Он даже не взглянул, когда Смит
уселся на другой алюминиевый садовый стульчик и поставил
рядом на траву бокал.
   Когда майор Смит закончил свой рассказ, Бонд без всяких
эмоций произнес:
   - Да, примерно так я все и предполагал.
   - Вы желаете, чтобы я все это изложил в письменном виде и
подписался?
   - Если вы хотите. Но это не для меня - для военного
трибунала. Делом займется руководство частей, где вы
служили. Юридические аспекты меня не интересуют. Все, о
чем вы мне рассказали, я изложу в отчете для моей службы, а
она передаст его Королевской морской пехоте. Потом,
полагаю, материалы через Скотланд-Ярд попадут к
Государственному прокурору.
   - Могу я задать один вопрос?
   - Разумеется.
   - Каким образом все обнаружилось?
   - Ледник был небольшим. В этом году весной тело
Оберхаузера после таяния снегов обнаружили альпинисты.
Сохранились полностью его документы и все, что было при нем.
Его опознала семья. Дальше - дело техники. Изъятые из
трупа пули сказали об остальном.
   - Но вы-то каким образом оказались причастным к этому
делу?
   - Ответственность за работу Бюро специальных операций
была возложена на мою, э... службу. К нам пришли
документы, и я просмотрел всю папку. Мои руки в то время
были свободны, и я попросил разрешения найти преступника.
   - Но почему?
   Джеймс Бонд посмотрел майору Смиту прямо в глаза.
   - Дело в том, что Оберхаузер был моим другом. Перед
войной, когда мне не было еще и двадцати, он учил меня
кататься на лыжах. Это был прекрасный человек. Он заменил
мне отца, когда я особенно нуждался в этом.
   - Да, я понимаю, - майор Смит отвел глаза в сторону. - Я
очень сожалею.
   Джеймс Бонд поднялся на ноги.
   - Ну, что же, пора возвращаться в Кингстон, - он сделал
останавливающий жест рукой. - Не беспокойтесь, дорогу к
машине я найду один.
   Он посмотрел на сидящего перед ним пожилого человека и
резко, даже грубовато, чтобы, как показалось Смиту, скрыть
некоторое затруднение, произнес:
   - Пройдет около недели, прежде чем они пришлют
кого-нибудь за вами.
   И пошел по лужайке, через дом, и вскоре майор Смит
услышал звук стартера и шуршание шин по запущенной дороге от
виллы.
   Майор Смит продолжал выискивать у рифа свою добычу и
пытался понять точный смысл последних слов Бонда. Его губы
под маской скривились в невеселой улыбке. Конечно же, все
просто. Старый, опробованный прием, когда провинившегося
офицера оставляют наедине с револьвером. Если бы Бонд
захотел, он позвонил бы в Дом правительства и попросил
направить сюда офицера из местного полка для произведения
ареста майора Смита. Что ж, он поступил порядочно. А может
быть, нет? При самоубийстве все будет выглядеть пристойнее,
да вдобавок еще отпадет необходимость большой бумажной
волокиты и будут сэкономлены деньги налогоплательщиков.
Должен ли он пойти Бонду навстречу и поступить, так сказать,
прилично? Соединиться навеки с Мэри, куда бы не
направлялись самоубийцы - в рай или в ад? Или же пройти
весь этот круг - возмущение, скучные формальности, крупные
заголовки в газетах, монотонность существования при
отбывании пожизненного заключения, которое неизбежно
когда-нибудь закончится. Вместе с третьим приступом. Но
есть и третий путь - защищаться. Сослаться на военное
время, борьбу с пытавшимся бежать пленным Оберхаузером,
знавшим о тайнике с золотом, естественное побуждение
скрыться с золотом Смита - бедного офицера из коммандос,
внезапно обнаружившего богатство.
   Стоит ли ему отдавать себя в руки правосудия?
Непроизвольно майор Смит представил, что вот он находится на
скамье подсудимых, офицер с великолепной выправкой,
подтянутый, в прекрасно сшитой парадной форме синего цвета с
красными петлицами, со всеми наградами на груди - такова
традиционная форма одежды в военном трибунале. Нужно будет
попросить Луну, чтобы проверила, не завелась ли моль в ящике
с одеждой, находившемся в нежилой комнате. А может, там
появилась и сырость? Если погода будет хорошей, проветрить
все на солнце, почистить щеткой. С помощью корсета он
сможет еще втиснуть свою сорокадюймовую талию в
тридцатичетырехдюймовые брюки, сшитые двадцать, а то и
тридцать лет назад знаменитой фирмой "Гивз". В зале суда,
который состоится, вероятно, в Чатеме, будет находиться
защищающий его адвокат, столь же стойкий и непоколебимый,
как и полковник. Кроме того, есть еще и возможность подать
апелляцию в вышестоящий суд. Дело может стать знаменитым.
Почему бы и нет?.. Он мог бы продать газетам право на
публикацию его воспоминаний, написать книгу...
   Майор Смит почувствовал, как в нем поднимается
возбуждение. "Осторожно, старина! Осторожно!" Он поставил
ноги на грунт и передохнул среди танцующих волн северо-
восточного пассата, который нес приятную прохладу на
северное побережье до наступления самых жарких месяцев -
августа, сентября и октября. Скоро он выпьет пару порций
джина, затем небольшой ланч и сиеста, а затем можно все
продумать более тщательно. Не забыть еще, что он приглашен
на коктейль к Арукделям и на ужин в клубе "Парк Шоу Бич".
После игры в бридж - домой и принять снотворное. Ободренный
рутинной перспективой дня, Смит отогнал далеко на задворки
памяти черную тень Бонда. "Эй, скорпена, где ты?
Осьминожка ожидает свой обед!" Майор Смит опустил голову в
воду и медленно поплыл между кораллами к окаймленному белой
пеной рифу, продолжая выслеживать отдохнувшими глазами
добычу.
   Вдруг он заметил два направленных на него антеннообразных
отростка каракатицы, вернее ее вест-индской родственницы
лангусты, высунувшейся из глубокой расщелины под коралловым
наростом. Судя по толщине отростков, это крупный экземпляр,
фунта на три-четыре. В другое время Смит поставил бы ноги
рядом со щелью и взмутил воду, чтобы лангуста высунулась
подальше - ведь она очень любопытна. Затем он пронзил бы ее
голову трезубцем и отнес бы домой на обед. Но сегодня
единственной добычей для него могла Быть рыба-скорпена, и он
сконцентрировал все силы на поисках косматого прерывистого
силуэта. Десятью минутами позже он обратил внимание на
клочок морских водорослей на белом песке, но что-то ему
подсказывало, что это не просто водоросли. Осторожно
поставив ноги на дно, он увидел, как на клочке вдруг
возникли ядовитые шипы - это она, скорпена, причем
значительных размеров, примерно три четверти фунта. Смит
приготовил гарпун и стал медленно продвигаться вперед.
Теперь красные злые глаза рыбы были широко открыты и
наблюдали за ним. Он должен будет сделать резкий короткий
удар, причем из положения, когда трезубец будет практически
в вертикальном положении, в противном случае, он знал из
опыта, даже острые как бритва зубцы гарпуна почти наверняка
соскользнут с роговой ткани головы чудища. Он приподнял
ноги с грунта и очень медленно поплыл вперед, пользуясь
свободной рукой как плавником. Время! Он произвел резкий
выпад гарпуном вперед и вниз. Но рыба успела отреагировать
на едва заметные колебания идущих впереди трезубца токов
воды, подняв со дна фонтан песка, взметнулась вверх и словно
птица пролетела под самым животом Смита. Майор Смит
покрутился в воде, осмотрелся. Так и есть, скорпена сделала
именно то, что делает часто - укрылась в водорослях у
ближайшего камня, слившись с окраской дна. Смит проплыл еще
несколько футов и опять нанес удар, прицелившись получше.
На этот раз он не промахнулся, и она извивалась и
трепыхалась на конце гарпуна.
   От возбуждения и усталости, пусть и небольшой, майор Смит
тяжело дышал, чувствуя приближение старой боли в области
груди. Нащупав ногами дно, он нанизал рыбу на гарпун до
конца и вытащил ее, все еще трепетавшую, из воды.
Медленными шагами проделал он весь обратный путь по лагуне,
вышел из воды и добрел по песчаному пляжу до деревянной
скамейки, установленной под виноградной лозой. Здесь он
бросил гарпун с добычей рядом с собой на песок и уселся
отдох