утым склоном, носом вниз,  искалеченная  груда  металла,  с  одним
колесом на разбитой задней оси, неловко вздернутым над крестовиной,  как
сюрреалистический зонтик.
   Дрэкс остановил машину, они вышли и постояли, прислушиваясь.
   Все было тихо. Лишь издалека доносился  гул  машины,  торопящейся  по
Эшфордской дороге, да стрекотали сверчки.
   С пистолетами наготове они осторожно  обошли  останки  "Бентли".  Под
ногами скрипело стекло. Придорожный дерн был перепахан. В воздухе  пахло
бензином и жженой резиной.  Горячий  металл  машины  потрескивал,  а  из
разбитого радиатора фонтаном бил пар.
   Бонд лежал лицом вниз в двадцати футах от  машины.  Кребс  перевернул
его. Лицо было залито кровью, но он дышал. Они  его  обыскали,  и  Дрэкс
сунул себе в карман изящную "беретту". Потом, подхватив под  мышки,  они
протащили его через дорогу и  бросили  на  заднее  сиденье  "Мерседеса",
прямо на Галу.
   Поняв, кто это, она в ужасе ахнула.
   - Halt's Maul <Заткнись! (нем.).>! - рявкнул Дрэкс. Он сел за руль  и
стал  разворачиваться.  Кребс  тем  временем  занялся  длинным  обрывком
провода.
   - Покрепче, - велел Дрэкс. - Чтобы без сюрпризов! -  Тут  ему  пришла
еще мысль. - Вернись к машине и отвинти номера. Быстро.  Я  прослежу  за
дорогой.
   Кребс набросил ковер на пленников и выпрыгнул из машины.
   Пользуясь ножом, как отверткой, он  быстро  снял  номера.  "Мерседес"
тронулся как раз, когда из-за поворота появилась стайка местных жителей,
озабоченно размахивая фонариками, рассматривающих следы разрушений.
   Мысль о том, что глупым  англичанам  придется  приводить  все  это  в
порядок, показалась Кребсу занятной. Он уселся поудобнее и  приготовился
наслаждаться той частью Чилхэмской дороги, которую любил  больше  всего:
через весенний лес, полный колокольчиков и чистотела. Ночью  в  лесу  он
был как-то особенно счастлив. Цветы, мелькавшие в свете  фар  под  сенью
молодой листвы, напоминали ему Арденны,  сплоченную  маленькую  команду,
поездки в трофейном джипе, как сегодня, с любимым командиром  за  рулем.
DerTag <День (нем.).>, которого они так давно ждали, близок.  С  молодым
Кребсом  в  авангарде.  Наконец-то  -  приветственные  толпы,   награды,
женщины,  цветы.  Он  смотрел  на  легкие  стайки  колокольчиков  и  был
счастлив. На своих губах Гала чувствовала кровь Бонда.  Их  лица  лежали
рядом на кожаном  сиденье.  Она  шевельнулась,  чтобы  дать  ему  больше
воздуха. Он дышал тяжело и неровно. Трудно было судить, насколько сильно
он ранен. Тихо-тихо она стала шептать ему в ухо. Потом чуть  громче.  Он
застонал и стал дышать глубже.
   - Джеймс, - шептала она. - Джеймс.
   Он что-то пробормотал, и она прижалась к нему, как могла.
   Длинная непристойность и очень глубокий вздох.
   Потом он снова затих, ко Гала чувствовала, что он возвращается.
   - Это я, Гала, - прошептала она. Он окаменел.
   - Черт, ну и влипли.
   - Ты в порядке? Кости целы?
   Он проверил, напрягая руки, ноги, осторожно ворочая головой.
   - Похоже, целы. Головой стукнулся. Я нормально говорю?
   - Конечно. Теперь - слушай.
   И она, торопясь, рассказала ему все, что знала,  начиная  с  записной
книжки.
   Он слушал, окаменев, и едва дышал во время этой невероятной истории.
   Когда машина въехала в Кентербери, Бонд прижался губами к ее уху.
   - Я хочу попробовать выброситься сзади, - прошептал он.
   - К телефону. Единственный шанс.
   Он начал тихонько приподниматься на колени,  почти  раздавливая  Галу
своим весом.
   Раздался звук удара, и он рухнул.
   - Еще одна попытка, и вам  конец,  -  вкрадчиво  проговорил  Кребс  с
переднего сиденья.
   До места назначения оставалось лишь двадцать минут пути.
   Гала сжала зубы и снова принялась приводить Бонда в сознание.
   Когда это ей удалось, "Мерседес"  уже  тормозил  у  купола  стартовой
площадки, и Кребс, не расставаясь  с  пистолетом,  стал  развязывать  им
ноги.
   Они мельком увидели знакомый бетонный плац и  полукруг  охранников  в
отдалении. Потом их втолкнули в дверь.  Кребс  сорвал  с  них  туфли,  и
процессия из четырех человек во главе  с  Дрэксом  стала  спускаться  по
железной лестнице.  "Стремящаяся  к  луне"  стояла  на  месте,  сияющая,
невинная.
   Новая игрушка Циклопа.
   Но в воздухе отвратительно пахло химикалиями, и Бонду  представилось,
что Ракета - это гигантский шприц, готовый вонзиться  в  сердце  Англии.
Несмотря на рычание Кребса, он приостановил спуск и посмотрел вверх,  на
иглу антенны. Миллион жизней. Миллион смертей. Миллион.
   На его руках? О, Господи!
   Кребс пнул его дулом под лопатку, и Бонд пошел вслед за Галой.
   Когда он появился в дверях кабинета,  это  был  уже  другой  человек.
Собранный. С ясной головой. Слабость и боль покинули тело.  Что-то  надо
сделать. Что? Он найдет выход. Глаза смотрели твердо, и горечь поражения
сползла, как старая змеиная кожа.
   Дрэкс, пройдя вперед, уселся за свой стол. Твердой рукой  навел  дуло
"люгера" точно в середину пространства, разделявшего Бонда и Галу.
   Бонд услышал, как захлопнулись двойные двери.
   - В Брандербургском дивизионе я  был  одним  из  лучших  стрелков,  -
разговорчиво сообщил Дрэкс. - Привяжи ее к креслу, Кребс. Потом - его.
   Гала отчаянно посмотрела на Бонда.
   - Вы не выстрелите, - сказал  Бонд.  -  Побоитесь.  В  воздухе  полно
горючих газов. Он сделал несколько шагов к столу.
   Дрэкс весело улыбнулся и направил ствол Бонду  в  желудок.  -  У  вас
плохая память, англичанин, - сказал он. -  Я  же  говорил,  что  комната
изолирована от шахты двумя дверями. Еще шаг и останетесь без желудка.
   Бонд взглянул на сузившиеся спокойные глаза и остановился.
   - Давай, Кребс.
   Он привязал их прочно и болезненно: руки - к подлокотникам, ноги -  к
ножкам трубчатых стальных кресел, расставленных на несколько футов  друг
от друга у стеклянной карты. Потом Кребс вышел из комнаты и через минуту
вернулся с механической паяльной лампой.
   Поставив уродливый агрегатик на стол, он быстрыми нажатиями  плунжера
втянул воздух и поднес к горелке спичку. Голубое пламя взлетело вверх на
два дюйма. Он взял горящую лампу и направился к  Гале,  остановившись  в
двух шагах сбоку. - Вот  что,  -  мрачно  проговорил  Дрэкс.  -  Давайте
пройдем через это без лишнего  шума.  Добрый  Кребс  работает  с  такими
штуками как настоящий художник. Мы называли его  "Der  Zwangsmann"  -  "
Укротитель". Никогда  не  забуду,  как  он  отделал  последнего  шпиона,
которого мы поймали вместе. К югу от Рейна. Не так ли, Кребс?
   Бонд навострил уши.
   -  Да,  мой  капитан,  -  мечтательно  произнес  Кребс.  -  Это  была
бельгийская свинья.
   - Ну, что ж, - сказал Дрэкс. - Запомните, вы двое.
   Здесь нечего рассчитывать на честность, порядочность, правила игры  и
все такое. Здесь - дело. - Последнее слово упало, как удар хлыста. - Ты,
- он мотнул подбородком на Галу Брэнд. - На кого ты работаешь?
   Гала молчала.
   - Куда тебе больше нравится, Кребс.
   Кребс приоткрыл рот. Облизнулся.  Казалось,  ему  трудно  дышать.  Он
сделал шаг к Гале.
   В горелке жадно гудело пламя.
   - Стоп, - холодно сказал Бонд. - Она работает на  Скотланд-Ярд.  И  я
тоже. - Теперь эта тайна ничего не значила. Дрэксу она бесполезна. Да  и
Скотланд-Ярда завтра уже не будет.
   - Так-то лучше, - заметил Дрэкс. - Теперь скажите, кто-нибудь  знает,
что вы попались? Вы останавливались где-нибудь позвонить?
   Если я скажу "да", подумал Бонд, он застрелит нас обоих, избавится от
тел, и тогда мы проиграли последний шанс остановить  Ракету.  И  если  в
Ярде знают, почему они еще не здесь? Нет. Еще не все потеряно.  "Бентли"
найдут.
   Вэллэнс забеспокоится, не получив известий.
   - Нет, - твердо сказал Бонд. - Они бы уже были здесь.
   - Верно, - согласился Дрэкс. - В таком  случае,  вы  меня  больше  не
интересуете, и я поздравляю вас с тем,  что  наша  беседа  прошла  столь
гармонично. Дело могло осложниться, будь вы один. Дамы в  таких  случаях
весьма полезны. Кребс, поставь это. Ты свободен.  Скажи  остальным,  что
сочтешь нужным. Им будет любопытно.  Я  же  еще  ненадолго  займу  наших
гостей. Проследи, чтобы хорошо помыли машину. Заднее  сиденье.  И  пусть
избавятся от следов на правом боку. Скажи им, пусть  сменят  все  крыло,
если нужно. Или пусть  подожгут  чертову  игрушку.  Нам  она  больше  не
понадобится. - Он резко засмеялся. - Verstanden  <Понятно?  (нем.).>?  -
Да, мой капитан. - Кребс неохотно поставил тихо шипящую  лампу  на  стол
поближе к Дрэксу. - Вдруг понадобится! - Он голодными глазами  посмотрел
на пленников и вышел.
   Дрэкс положил "люгер" перед собой. Открыл ящик стола, вынул сигару  и
зажег  ее  от  ронсоновской  настольной  зажигалки.  Сел  поудобнее,   с
наслаждением попыхивая. Было тихо. Словно приняв  какое-то  решение,  он
благожелательно посмотрел на Бонда.
   -  Вы  не  можете  себе  представить,  как  я  мечтал  об  английской
аудитории, - произнес он,  будто  начиная  пресс-конференцию.  -  Вы  не
можете  себе  представить,  как  я  мечтал  рассказать   свою   историю.
Фактически говоря, полный отчет  о  моих  операциях  в  настоящее  время
находится в руках очень  респектабельной  юридической  фирмы  "Присяжные
стряпчие" в  Эдинбурге.  Я  прошу  у  них  прощения,  что  нарушил  нашу
договоренность. Но опасность миновала. - Он  лучезарно  улыбнулся  Гале,
потом - Бонду. - Эти достойные люди получили инструкции открыть  конверт
по успешном завершении первого полета "Мунрейкера". Но вы, счастливчики,
получаете возможность уже сегодня ознакомиться с тем, что  запечатано  в
конверте. Тогда завтра, в полдень, когда сквозь  открытую  дверь,  -  он
сделал жест вправо, -  вы  увидите  первую  струйку  пара  из  турбин  и
поймете, что через секунду будете сожжены заживо, тогда у вас  не  будет
чувства неудовлетворенности от того, что вы не знаете, во имя  чего  это
все происходит, - он  по-волчьи  ощерился,  -  как  любим  говорить  мы,
англичане.
   - Избавьте нас от своих шуток, Краут <Презрительное прозвище немцев в
Англии - "капустник".>! - резко сказал Бонд.
   Глаза Дрэкса вспыхнули.
   - Краут?  Да,  я  и  в  самом  деле  Reichdeutscher  <Истинный  немец
(нем.).>, губы под рыжими усами с наслаждением  выговорили  слово.  -  И
даже Англия скоро согласится, что  ее  стер  с  земли  один-единственный
немец. И тогда,  уж  конечно,  нас  прекратят  называть  Краутами  -  ПО
ПРИКАЗУ! - Последнее слово он проорал со всем пылом прусского вояки.
   Гневно уставясь на Бонда, Дрэкс большими редкими зубами  сдирал  один
ноготь за другим. Потом, сделав видимое усилие, он сунул правую  руку  в
брючный карман, подальше от соблазна,  а  левой  взял  сигару.  Попыхтел
немного и все еще с напряжением в голосе начал.

Глава 22
ЛАРЧИК ПАНДОРЫ

   - Мое подлинное имя, - сказал Дрэкс, обращаясь к Бонду, граф Гуго фон
дер Драхе. Моя мать была англичанка, и из-за нее я учился в Англии, пока
мне не исполнилось двенадцать лет. После  этого  я  уже  не  мог  больше
выносить эту гнусную страну и завершил образование в Берлине и Лейпциге.
   Бонд  мог  себе  представить  существование  неуклюжего  мальчика   с
лошадиной челюстью в английской  частной  школе.  То,  что  у  него  был
графский титул и целая охапка имен, положения улучшить не могло.
   - Когда мне исполнилось двадцать лет,  -  погрузился  в  воспоминания
Дрэкс, - я вступил в семейный бизнес. Это была дочерняя фирма  огромного
сталелитейного  синдиката  "Райнметалл  Борциг".  Думаю,  вы  о  нем  не
слышали.  Но  если  бы  во  время  войны  вам  случилось   попасть   под
88-миллиметровый снаряд, он был бы  как  раз  изделием  синдиката.  Наша
фирма работала с экспертами по сталям специальных  марок,  я  тоже  стал
экспертом  и   к   тому   же   специализировался   в   самолетостроении.
Самолетостроительные заводы были самыми взыскательными нашими клиентами.
Вот тогда-то я и услышал впервые о колумбите. В те  дни  он  был  дороже
бриллиантов. Потом я вступил в партию, и  почти  сразу  началась  война.
Чудесное было время. Мне было двадцать восемь лет, я служил  лейтенантом
в 140-м бронетанковом полку, и мы  прошли  сквозь  британскую  армию  во
Франции, как нож сквозь масло. Незабываемо.
   Дрэкс с наслаждением  попыхтел  сигарой,  а  Бонд  подумал:  в  дыму,
наверное, он видит горящие бельгийские деревни.
   - Это были великие дни, дорогой мой Бонд.  -  Дрэкс  вытянул  длинную
руку  и  сбил  пепел  сигары  на  пол.  -  Но  потом  меня  перевели   в
Бранденбургский  дивизион,  и  пришлось  покинуть  девиц,  шампанское  и
вернуться в Германию. Началась подготовка  большого  десанта  в  Англию.
Дивизиону потребовалось мое знание английского языка. Все мы должны были
быть  в  английской  форме.  Было  бы  очень  увлекательно,  но  чертово
начальство заявило, что это невозможно, и меня перевели  в  распоряжение
Иностранной разведки  СС.  Служба  называлась  RSHA.  Только  что  убили
Гейдриха, и командование принял обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер.  Это
было в  1942  году.  Кальтенбруннер  был  прекрасный  человек,  но  моим
непосредственным начальником была личность  еще  более  замечательная  -
оберштурмбанфюрер,   -   Дрэксу   явно   нравились   такие   слова,    -
оберштурмбанфюрер  Отто  Скорцени.  Его  специальностью  в   RSHA   были
терроризм и  диверсионная  деятельность.  Приятная  интерлюдия,  дорогой
Бонд, во время которой я смог призвать к ответу многих англичан. - Дрэкс
холодно улыбнулся. -Что доставило мне много радости.  Но  тут,  -  он  в
сердцах стукнул по  столу,  -  тут  эти  свиньи-генералы  снова  предали
Гитлера, и  англо-американским  войскам  было  позволено  высадиться  во
Франции.
   - Вот незадача! - сухо сказал Бонд.
   - Да, дорогой мой Бонд, именно незадача. - Дрэкс не заметил иронии. -
Но для меня это стало кульминацией всей  войны.  Скорцени  собрал  своих
диверсантов и террористов в Истребительные соединения СС для  проведения
операций в  тылу  врага.  Каждое  соединение  делилось  на  диверсионные
группы, а те - на команды, каждая под именем командира.  Будучи  в  чине
оберлейтенанта, - Дрэкс приосанился, - во главе команды  "Драхе"  вместе
со  знаменитой  150-й  бронетанковой   бригадой   я   прорвался   сквозь
американскую линию обороны во время Арденнской операции в  декабре  1944
года. Вы, разумеется, помните, как эффектно выглядела эта бригада, вся в
американской форме, на захваченных у американцев  танках  и  грузовиках!
Колоссально! Когда же бригаде пришлось отступить, я остался, где был,  и
ушел в партизаны, в Арденнские леса, в пятидесяти  милях  от  укреплений
союзников. Нас было двадцать человек, десять  славных  мужчин  и  десять
"вервольфов" гитлерюгенда.  Подростки,  но  хорошие  ребята.  И  так  уж
случилось, что командовал ими молодой человек по имени Кребс, обладавший
некоторыми способностями, позволившими нашей маленькой веселой  компании
использовать его в качестве палача и "укротителя".  -  Дрэкс  добродушно
посмеялся.
   Бонд закусил губу, вспомнив треск, с которым голова Кребса  врезалась
в туалетный столик. Уверен ли он, что  пнул  Кребса  со  всем  возможным
старанием? Да, успокоила его память, он вложил в пинок всю свою силу.
   - Мы оставались в лесу в течение шести месяцев, - с гордостью говорил
Дрэкс, - и все это время мы отчитывались  перед  фатерландом  по  радио.
Перехватчики не могли нас поймать. Но  тут  случилось  несчастье.  -  Он
покачал головой.  -  В  миле  от  нашего  лесного  убежища  был  большой
крестьянский  дом.   Вокруг   него   поставили   множество   портативных
металлических палаток типа  "Ниссен"  и  устроили  лагерь  для  какой-то
союзнической группировки. Там были англичане,  и  американцы,  и  полный
бедлам: ни дисциплины, ни охраны, и полно пришлых солдат,  дезертиров  и
прочее. Мы некоторое время за всем этим наблюдали, а потом я  решил  его
взорвать. План был простой. Вечером двое моих людей, один  в  английской
форме,  другой  в  американской,  должны  были  явиться  туда  в  легком
трофейном грузовике с двумя тоннами взрывчатки. Там была  автостоянка  -
без часового, конечно, около столовой, и  требовалось  подогнать  машину
как можно ближе к ней, завести часовой механизм на семь вечера, когда по
расписанию  ужин,  и  исчезнуть.  Все  очень  просто.  Поэтому  я  утром
отправился по своим делам, оставив эту операцию на заместителя. Я был  в
форме британских войск связи и  на  трофейном  мотоцикле  отправился  на
охоту за связным, который ежедневно  ездил  с  донесениями  в  штаб.  Он
появился точно  по  расписанию,  я  выехал  вслед  из  укрытия,  догнал,
застрелил в спину, забрал документы, завел его мотоцикл в лес  и  поджег
вместе с водителем. Заметив ярость в глазах Бонда, он протестующе поднял
руку.
   - Что, неспортивно? Но, дорогой мой, он же  был  уже  мертв!  Однако,
продолжим. Я поехал своей дорогой, и что, вы думаете, произошло? Один из
наших самолетов, возвращаясь с рекогносцировки, послал мне вслед снаряд!
Наш же самолет! Просто снес меня с дороги. Бог знает, сколько я пролежал
в кювете. Где-то к полудню я ненадолго пришел в себя и  имел  достаточно
здравого смысла, чтобы спрятать пилотку, китель и бумаги в  кустах.  Они
там, наверно,  и  сейчас  лежат.  Надо  как-нибудь  забрать  их  оттуда.
Интересные сувениры. Потом я поджег остатки своего мотоцикла  и,  должно
быть, снова потерял сознание, потому что очнулся в английском грузовике,
который меня подобрал и повез прямо,  вы  не  поверите,  в  это  чертово
расположение союзников! И рядом со  столовой,  представьте,  уже  стояла
наша машина! Это было уж слишком.
   Я был нафарширован осколками, нога моя была сломана, а тут  еще  это!
Ну, я потерял сознание, а когда пришел в себя, на  мне  лежала  половина
госпиталя и пропала половина лица. - Он провел рукой по  блестящей  коже
левой щеки. - После этого речь уже шла только об  актерском  мастерстве.
Они не имели представления, кто я. Грузовик, подобравший меня, уехал или
разлетелся в куски. Я был просто некий англичанин в английской  рубашке,
в английских брюках. Почти полумертвый. Дрэкс помолчал, вынул  еще  одну
сигару, зажег  ее.  В  тишине  было  слышно  заметно  притихшее  шипение
паяльной лампы. Давление падает, подумал Бонд.
   Он повернул голову и взглянул  на  Галу,  впервые  заметив  уродливый
синяк за ее левым ухом. Улыбнулся, чтобы подбодрить ее, и  она  ответила
вымученной улыбкой.
   - Больше особенно  нечего  рассказывать,  -  заговорил  Дрэкс  сквозь
сигарный дым. - За тот год, когда меня таскали из госпиталя в госпиталь,
я разработал свой план до мельчайших  деталей.  Он  заключался  в  мести
Англии за то, что она сделала со мной и моей страной. Понемногу,  должен
признать, это сделалось навязчивой идеей.  С  каждым  днем  этого  года,
когда  насиловалась  и  разорялась  Германия,  моя  ненависть  к  Англии
делалась все сильней, все  горше.  -  Тут  вены  на  лице  Дрэкса  вдруг
напряглись, и он закричал на них, стуча по столу  и  переводя  глаза  на
Галу и Бонда попеременно. - Всех вас я ненавижу и презираю!  Вы  свиньи!
Бесполезные,  ленивые,  разлагающиеся  недоумки,  прячущиеся  за  своими
белыми скалами, когда другие воюют!  Вы  так  никчемны,  что  не  сумели
защитить свои колонии и пресмыкаетесь теперь перед Америкой со шляпой  в
руках! Вонючие снобы, готовые на все  ради  денег!  Ха!  -  Торжествующе
вскричал он. -  Я  знал:  все,  что  мне  нужно,  это  деньги  и  личина
джентльмена. Джентльмен! Тьфу! Для меня джентльмен - это тот, кого можно
использовать! К примеру, эти,  в  "Блэйдзе".  Олухи,  набитые  купюрами!
Месяцами я стриг с них тысячи фунтов, обдуривая прямо под носом, пока не
явились вы и все не испортили! -Дрэкс сузил глаза. - Что навело  вас  на
мысль о портсигаре?
   - Мои глаза, - пожал плечами Бонд.
   - Ну, не знаю. Может, я и вправду был немного беспечен в тот вечер...
Но на чем я остановился? Да, госпиталь.
   Славные доктора так стара