ы решить семейное дело Вестритов,  не  вынося  его  за  домашний
порог... Я ведь знал твоего отца, не очень хорошо  знал,  но  достаточно
для того, чтобы сказать: именно этого он и пожелал бы.
   - Так я и сделаю, господин капитан, если только удастся,  -  серьезно
ответила Альтия. - Мне и самой был бы по сердцу  такой  исход  дела.  Но
если нет... Чтобы отвоевать свой корабль, я на что угодно пойду.
   - Ну? Говорил я или нет, что именно так  она  ответит?  -  возликовал
Грэйг. Они с Офелией обменялись победными взглядами.
   - Я знавала твою прабабку, золотко, - добавила Офелия. - Уж  до  чего
ты на  нее  похожа,  прямо  не  передать!  И  не  только  внешне,  но  и
характером! Уж она бы всенепременно благословила тебя взять корабль. Вот
женщина была!.. Всем мореплавателям мореплаватель. Как сейчас помню  тот
день, когда она впервые привела "Проказницу" в гавань Удачного.  У  меня
это даже в судовом журнале отмечено,  можешь  посмотреть  как-нибудь  на
досуге. Ветер, помнится, был довольно-таки свежий, и...
   - Потом поболтаете, - перебил  капитан  Тенира.  И  вперил  в  Альтию
пристальный взгляд:
   - У меня, знаешь ли, свои причины желать, чтобы Вестриты все  утрясли
у себя дома. Причины, прямо скажем, шкурные. Не хочу, чтобы мне пришлось
вставать за одного члена  старинной  семьи  против  других...  -  Альтия
озадаченно смотрела на него, и Тенира покачал головой:
   - Ты долго не приезжала в Удачный, а там такая каша заваривается... В
общем, не время старинным семействам лбами сталкиваться.
   - Я знаю, - тихо согласилась Альтия. - "Новые купчики" одолевают.
   - Да если б только это! - с горячностью отмахнулся Тенира.  -  Боюсь,
как бы чего похуже не было. Дошли до меня в стольной Джамелии  кое-какие
слухи... Знаешь, что выкинул наш  дурачок  сопливый,  сатрап?  Пригласил
калсидийских наемников, чтобы они каперствовали во Внутреннем Проходе. И
якобы дал им право останавливаться у нас в Удачном -  водой  и  съестным
запасаться... Задаром причем. И объявил, что это якобы самое малое,  что
Удачный может и должен  сделать  ради  очистки  Внутреннего  Прохода  от
пиратов. Когда мы уходили из Джамелии, посыльное судно сатрапа  два  дня
как отправилось... Оно везет все необходимые бумаги, и отныне таможенный
чиновник сатрапа будет уполномочен присматривать, чтобы с  калсидийскими
наемниками у нас хорошо  обращались.  Официально  это  называется  новым
налогом им на пропитание...
   - Калсидийские военные корабли никогда прежде не допускались к нам  в
гавань, - негромко заметила Альтия. - Только торговые.
   - Быстро соображаешь, девочка. Я тоже полагаю, что мы их и впредь  не
допустим. А вот к кому примкнут "новые  купчики"  -  это  мы  посмотрим.
Боюсь, большая часть захочет  поддержать  сатрапа  и  его  цепных  псов,
калсидийцев, а не...
   - Томи! - перебила Офелия. - О политике - после.  Переход  отсюда  до
Удачного неблизкий, успеешь еще заговорить ее до зевоты. А сейчас первым
делом нам надо Эттеля назад в Альтию превратить! - И она  посмотрела  на
Альтию:
   - Беги, девочка, собирай барахлишко! Грэйг проводит тебя на  берег  и
там до самой гостиницы, чтобы с тобой ничего не  случилось!  -  Тут  она
расплылась в нахальной улыбке и подмигнула уже старпому:
   - А ты, Грэйг, смотри там, веди себя  чинно-благородно!  Если  Альтия
мне пожалуется, я тебе не завидую! Иди провожай ее, да только  у  дверей
остановиться не забудь!
   Ее откровенная шуточка смутила Альтию  гораздо  больше,  чем  Грэйга.
Юноша, по-видимому, к такому обращению давно привык.
   - Спасибо, кэп, - сказала Альтия капитану Тенире. - Спасибо еще раз!
   И побежала прочь, в потемки, пока они не разглядели ее лица.
   Когда она вновь появилась на палубе, возле люка ее  уже  ждал  Грэйг.
Она вскинула на  плечо  свою  морскую  кису..,  и  испытала  несказанное
облегчение, когда Грэйг явил здравый  смысл  и  не  стал  предлагать  ей
поднести тяжелый мешок - ведь  пока  еще  она  была  по-прежнему  "юнгой
Эттом"... Они спустились по трапу на берег и вышли  в  город.  Он  шагал
очень быстро. Они не разговаривали. Альтия никак не могла придумать, что
бы сказать, да и его,  видно,  одолевала  застенчивость.  Ночь  была  не
холодная, улицу заливал свет  из  раскрытых  дверей  матросских  таверн.
Когда они добрались до двери гостиницы, Грэйг остановился.
   - Ну вот.., пришли, - сказал он. И помялся, словно бы  желая  сказать
что-то еще и не решаясь.
   Альтия решила прекратить его муки.
   - Может, - сказала она, - я хоть пивком тебя угощу?
   И кивнула на таверну напротив.
   Он глянул в ту сторону, и его синие глаза округлились.
   - Боюсь, не очень удобно получится, - ответил он честно. -  И  потом,
отец шкуру с меня спустит, если я ДАМУ поведу в подобный клоповник! -  И
добавил, помолчав:
   - Но все равно спасибо.
   Однако он медлил, не торопясь уходить.
   Альтия склонила голову, пряча улыбку.
   - Что ж, - сказала она. - В таком случае.., спокойной ночи.
   - Ага. - Он переступил с ноги на ногу, потом подтянул брюки. - Мне..,
это самое.., велено завтра как бы случайно встретить тебя  где-нибудь  и
доставить назад на корабль. "Как бы случайно" - это Офелия придумала.  -
Он смотрел себе под ноги. - Я  бы  не  хотел  бегать  по  всему  городу,
разыскивая тебя... Может, встретимся где-нибудь?
   И он снова отважно поднял глаза, чтобы посмотреть ей в лицо.
   - Мысль хорошая, - согласилась она негромко. - Где ты предлагаешь?
   Он смотрел куда-то вбок.
   - Тут на улице есть хорошее местечко.  -  И  Грэйг  указал  в  нужную
сторону. - Заведение Элдоя. Они там готовят похлебку из моллюсков и рыбы
и свежий  хлеб  пекут.  Славное  местечко...  Вот  там  мы  и  могли  бы
"случайно" встретиться. Я бы тебя обедом  угостил,  а  ты  мне  о  своих
приключениях рассказала...  С  того  самого  дня,  как  ты  из  Удачного
исчезла! - Он снова посмотрел ей в лицо и улыбнулся. - Или с  того  дня,
когда мы тогда с тобой танцевали!
   "Помнит, значит!" Альтия улыбнулась в ответ.
   Славное было у него лицо. Такое честное, открытое. Альтия подумала  о
том, какими они предстали перед нею все вместе: он, его отец  и  Офелия.
Любовь, приязнь  и  открытость,  царившие  между  ними,  вызвали  у  нее
внезапную тоску по таким простым и  милым  вещам,  как  добрые  шутки  и
дружеский разговор. Грэйг заметил ее улыбку, и его собственная сделалась
в два раза шире. Потом он вновь отвернулся, смутившись.
   -  Хорошо.  Значит,  заметано,  завтра  после  полудня  у  Элдоя,   -
согласилась она.
   - Отлично!  Заметано!  Спокойной  ночи!  -  Грэйг  не  без  некоторой
поспешности повернулся идти. Вновь зачем-то  подтянул  брюки  и  сдвинул
шапочку на затылок. Альтия улыбалась про себя, глядя ему вслед.  Походка
у него была самая что ни есть моряцкая, лихая и враскачку. У нее всплыло
в памяти, что когда-то он был очень хорошим танцором...

***

   - А з-знаешь что? - пьяно вопросил Тэрлок. - Я знаю тебя! Знаю! Вот.
   - Да откуда бы тебе. Я же всего-навсего старпом на твоем  корабле,  -
отозвался Брэшен брезгливо. И повернулся, не желая  оставаться  носом  к
носу с напившимся моряком. Но Тэрлок намека не понял.
   - Не, не.., то есть да. Ты, точно, старпом на "Кануне весны"... Но  я
не про то. Я т-тебя еще раньше.., еще намного раньше знавал!
   Он приподнялся и пересел поближе к  Брэшену.  И  поставил  кружку  на
стол, едва не расплескав.
   Брэшен не стал к нему поворачиваться. Взяв свою кружку, он  отпил  из
нее, делая вид, будто не замечает, что Тэрлок к нему пересел. Как хорошо
ему было за этим столиком в одиночку,  пока  этот  пьяница,  поседевший,
таскаясь по кабакам, его не приметил. Брэшену  хотелось  побыть  одному.
Это был первый порт, где "Канун" причалил после Свечного, и Брэшен хотел
обо всем поразмыслить.
   Служба оказалась примерно такой, как  он  и  предвидел.  Каждодневная
работа на мелкосидящей посудине отнюдь не требовала всех без остатка его
знаний. К тому же большинство команды оказались не новичками  и  неплохо
знали свои обязанности. Ему, конечно, по первости пришлось несколько раз
кулаками отстаивать свое право командовать  -  но  он,  в  общем,  такой
поворот дела предвидел. Новому старпому всегда устраивают  "проверку  на
вшивость", причем без разницы, новый это человек на борту или выбился из
матросов... Ничего не попишешь, моряцкий обычай. Знания и способности  -
это не все, чем должен обладать добрый старпом; у него  обязаны  иметься
еще и кулаки. У Брэшена они имелись. Так что тут - никаких сложностей.
   Сложности, причем беспокоящие, были с его внесудовыми  обязанностями.
Поначалу корабль двигался вдоль джамелийского побережья на север, огибая
все более изрезанные берега. Теперь же он ходил от островка к  островку,
то приближаясь, то  напрямую  внедряясь  в  места,  всем  известные  как
"пиратские территории". Здешний городишко был весьма  типичным  примером
тому. Единственный причал да горстка амбаров на низменном,  заболоченном
берегу. Парочка таверн и в них - несколько  потрепанных,  видавших  виды
шлюх. Россыпь жалких хибарок,  вовсе  не  украшавших  склоны  холмов  за
тавернами... Чем жила эта дыра, как она вообще здесь образовалась -  вот
уж воистину без бутылки не уразуметь.
   И тем не менее Брэшен полдня провел при шпаге на боку и с дубинкой  в
руках, прикрывая спину своего капитана, стоя стражем позади него в одном
из этих самых обшарпанных с виду амбаров. У капитана между ногами  стоял
сундучок,  набитый  монетами,   а   трое   морских   волков   с   самыми
подозрительными рожами, какие Брэшену когда-либо попадались,  показывали
образцы товаров. Они выносили  их  по  очереди  и  понемножку,  обсуждая
возможные цены. Разнообразие товаров  и  то  состояние,  в  котором  они
пребывали, яснее ясного говорило об их происхождении.  Брэшен  стал  сам
себе противен, когда капитан  поинтересовался  его  мнением  о  каких-то
заляпанных  кровью,  но  зато  богато   иллюстрированных   манускриптах.
"Сколько, по-твоему, они стоят?"  -  спросил  капитан  Финни...  Брэшену
пришлось прогнать прочь одно очень надоедливое воспоминание, но  он  все
же ответил:  "Уж  всяко  не  столько,  чтобы  за  них  помирать!"  Финни
рассмеялся  -  и  назвал  цену.  Брэшен   согласно   кивнул...   Пираты,
продававшие  награбленное,  кратенько  посовещались  между  собой  -   и
названную цену приняли, а Брэшен почувствовал себя замаранным.  То  есть
он с самого начала предполагал, что  "Канун  весны"  и  будет  торговать
таким вот добром. Он просто не думал, что ему самому придется  оценивать
товары, запятнанные кровью погибших людей...
   - А я вот че те скажу, - никак не отставал от него  Тэрлок.  -  Я  те
просто одно имечко назову... Коли вспомнишь, ты просто мне  подмигни,  и
больше мы о том ни гу-гу... Совсем ни гу-гу!
   - Слушай, - бросил ему Брэшен через плечо. - А как насчет того, чтобы
заткнуться прямо сейчас и перестать меня скипидарить? Обещаю,  что  даже
фонаря тебе не поставлю.
   - Ну вот, - заныл Тэрлок.  -  Ну  рази  ж  так  со  старым  товарищем
разговаривают?..
   Он был слишком пьян и уже  не  понимал  по-хорошему.  И  даже  прямые
угрозы до него не доходили. А вот для того, чтобы  уползти  под  стол  и
тихо заснуть, выпил он еще недостаточно. Ну, это  Брэшен,  положим,  мог
поправить. Переменив тактику, он повернулся к Тэрлоку. И  даже  заставил
себя улыбнуться:
   - А знаешь, ты прав! Я, правда, не помню, чтобы  мы  с  тобой  вместе
ходили в море, но какая разница, правда? Коли  мы  уж  теперь  на  одном
корабле, давай вместе и выпьем. Эй, мальчик! Рому сюда! Доброго  темного
рому, а не этой ослиной мочи, которая у вас пивом называется!
   Физиономия Тэрлока заметно просветлела.
   - Ну вот, похоже на дело, - подобрел  он.  Поднес  кружку  ко  рту  и
торопливо выхлебал пиво, чтобы должным образом подготовиться к  прибытию
рома.  Утер  пасть  тыльной  стороной  ладони  и   заулыбался   Брэшену,
демонстрируя гнилые остатки зубов:
   - То-то мне приблазнилось, будто я тебя сразу узнал,  как  только  ты
явился на борт... Ну точно! А сколько  лет,  сколько  зим!..  И  правда,
сколько? Десять, вот! Помнится, десять лет назад.., на "Надежде"... Нет.
На "Отчаянии"...
   Брэшен отпил из кружки и старательно наморщил лоб.
   - Кто, я? Десять лет назад? Не, дружбан, ошибаешься. Десять лет назад
я был совсем юнцом. Сопливым юнцом.
   - Вот! Вот именно, сопливым юнцом. Я потому сразу-то и  засомневался.
Тогда у тебя ни усов не было, ни бородки...
   - Опять угадал, - согласился Брэшен. Мальчик  принес  бутылку  и  два
стакана. Брэшен про  себя  скрипнул  зубами,  но  заплатил  за  выпивку.
Улыбнулся  Тэрлоку  и   локтем   отодвинул   прочь   маленький   стакан,
предназначавшийся  собутыльнику.  Ром  весело  забулькал:  Брэшен  налил
моряку прямо в объемистую пивную кружку. Тэрлок  так  и  засиял.  Брэшен
плеснул себе чуть-чуть и поднял стакан, произнося тост:
   - Пьем за товарищей в плавании, старых и новых.
   Выпили. Тэрлок хватанул изрядный глоток, задохнулся  и  откинулся  на
скамье, испустив вздох наслаждения. Почесал нос,  потом  плохо  выбритый
подбородок... И наставил толстый палец на Брэшена:
   - "Дитя ветра", - объявил он. И щербато заулыбался:
   - Ну что, прав я? А? Прав?..
   - В смысле чего?  -  поинтересовался  Брэшен  лениво.  Он,  сощурясь,
поглядывал на Тэрлока и медленно потягивал ром.  Тэрлок  последовал  его
примеру, отпив еще порцию не меньше первой.
   - Да ладно тебе, - пропыхтел он, оторвавшись от кружки. - Ты  же  был
на том корабле, "Дитя ветра", когда  мы  его  брали.  Совсем  мальчуган,
тощенький, что твой прутик, и ты царапался и кусался, когда мы  отдирали
тебя от снастей... У тебя даже ножика не было, чтобы обороняться, но  ты
все равно дрался, пока с ног не свалился! Во как оно было!
   - "Дитя ветра"?.. Не припоминаю, Тэрлок,  хоть  тресни.  -  И  Брэшен
подпустил в голос нотку предостережения:
   -  Ты  что,  хочешь  сказать,  что  был  тогда   пиратом?   Или   мне
послышалось?
   Но Тэрлок был то ли слишком пьян, то ли слишком  глуп,  чтобы  начать
немедленно отпираться. Вместо этого он прыснул хохотом прямо в кружку  и
долго потом оттирал с лица ром замызганными рукавами.
   - Ну да! Точно! А  кто  не  был?  Ты  кругом-то  оглядись,  парень!..
Думаешь, в этой таверне сыщется хоть один морячок, который в свое  время
не пиратствовал помаленьку?.. Хрен тебе с маслом!.. -  И  он  наклонился
вплотную к Брэшену, внезапно напустив на себя доверительный вид:
   - Ты и сам быстренько все  нужное  подписал,  когда  тебе  ножичек  к
ребрам приставили... - И вновь, как мог, выпрямился:
   - Вот только имя... Помнится, Брэшеном из Удачного ты себя  тогда  не
называл! - И он поскреб раскрасневшийся нос, мучительно соображая. - Вот
ведь память отшибло, никак не вспомню, как же тебя об ту пору кликали...
Ну то есть как ты сам себя называл... А вот как мы тебя кликали - помню!
- И он снова воздел толстый палец, на сей раз чтобы шутливо погрозить им
Брэшену:
   - Ласка! За то, что ты был тощенький и ужасть какой быстрый. Ну  прям
что твой зверек...
   Прямо на последних словах его веки начали  опускаться.  Он  вздохнул,
вроде собрался еще что-то сказать, но слышен был только храп.
   Брэшен тихо поднялся...  Следовало  полагать,  что  товар,  купленный
сегодня, уже почти погружен на борт. Не составит труда немножко ускорить
отплытие... Тэрлок проспится и обнаружит, что корабль ушел без него.  Не
он будет первым, кто, напившись вдрызг, оказался  забытым  на  берегу...
Брэшен сверху вниз посмотрел  на  храпящего  Тэрлока.  Со  времен  "Дитя
ветра" тот сильно изменился, и не в лучшую сторону. Время не было к нему
милосердно... Брэшен нипочем бы его не узнал, если бы тот первым ему  не
открылся. Он поднял было бутылку с ромом.., но потом в  порыве  щедрости
поставил на место пробку и устроил бутыль у старого пирата  под  локтем.
Если Тэрлок слишком рано проснется - пусть отвлечется на глоточек-другой
и тем самым задержится. А если он проснется слишком поздно, быть  может,
ром утешит его. Брэшен ничего не имел против  старого  выпивохи.  Просто
тот заставил его вспоминать времена, о которых он предпочел бы забыть.
   "Ласка... - подумал он, выбираясь из таверны наружу, в  зябкий  туман
раннего утра. - Я вам больше не Ласка!" И, как бы для того, чтобы самого
себя убедить в этом, он вытащил из кармана  палочку  циндина  и  отломил
кончик зубами. Сунул за щеку - и от свирепой горечи у  него  только  что
слезы из глаз не потекли.  Похоже,  зелье  ему  попалось  высшей  марки,
такого доброго и крепкого он еще не  пробовал.  Между  прочим,  это  был
прощальный подарок от пиратов, с  которыми  они  торговались  все  утро.
Достался задаром...
   "Нет, я точно больше не  Ласка,  -  с  невеселой  усмешкой  размышлял
Брэшен, шагая к  причалам  и  пришвартованному  там  "Кануну  весны".  -
Бедному Ласке никогда такого циндина не перепадало..."

ГЛАВА 35
ПИРАТЫ И ПЛЕННИКИ

   - Это же пираты, глупец несчастный! -  выкрикнул  Кайл,  обращаясь  к
Са'Адару. - Зови своих людей, чтобы дали отпор!.. У нас  есть  еще  шанс
улизнуть!.. Пока Уинтроу на руле, Проказница непременно...
   - Ага, пираты, - торжествующе кивнул священник. - И на  мачте  у  них
флаг Ворона. Это те самые  пираты,  на  которых  молится  каждый  раб  в
Джамелии и окрест. Они захватывают  невольничьи  корабли  и  освобождают
рабов. А команды скармливают их же собственным паскудным  змеям!  -  Это
последнее он скорее прорычал, что плохо вязалось с восторженной  улыбкой
у него на лице. - Воистину, Са явил Свое милосердие! -  повторил  он.  И
ушел прочь,  на  шкафут,  где  уже  собирались  бывшие  невольники.  Они
указывали друг дружке на флаг Ворона и кричали от радости.
   Новость распространилась по кораблю быстрее  пожара.  Вот  "Мариетта"
приблизилась вплотную, и были брошены абордажные крючья. Уинтроу  ощутил
испуг и тревогу Проказницы,  когда  острые  крючья  оцарапали  палубу  и
впились в фальшборт...
   - Тихо, маленькая, успокойся, - прошептал он уже в  который  раз.  Он
сам тревожился и боялся не меньше ее.  У  них  не  было  команды,  чтобы
отбиваться от нападающих, - даже если бы у  него  хватило  духу  затеять
новое кровопролитие. Беспредельная усталость окутывала  Уинтроу,  словно
тяжелое мокрое одеяло. Он держал штурвал, а другой корабль  подтягивался
все ближе...  И  вот  через  борта,  словно  муравьи  из  разворошенного
муравейника, посыпались пестро одетые  моряки.  Кто-то  на  шкафуте  уже
выкрикивал команды, обращаясь  как  к  своим,  так  и  к  рабам.  Пираты
ринулись вверх по мачтам - причем  с  быстротой  и  слаженностью  просто
непостижимой. Паруса как по волшебству оказались убраны -  мгновенно,  и
притом очень аккуратно. Загремела, вываливаясь наружу, якорная цепь... У
того, кто  командовал,  было  столько  властности  в  голосе,  что  рабы
живенько сгрудились в сторонке, более не мешая  пиратам  управляться  на
корабле.
   Уинтроу стоял неподвижно, стараясь быть как можно незаметнее в  толпе
прочих  невольников.  Чувство,  которое  он   испытывал,   было   сродни
облегчению. Пираты забирали у него его судно.., но они были  по  крайней
мере очень сноровистыми моряками.  Проказница  угодила  наконец  в  руки
мастеров своего дела.
   Однако блаженное  облегчение  длилось  недолго.  За  борт  с  плеском
полетели тела. Белый змей, который, как Уинтроу  полагал,  затерялся  во
время  шторма  далеко  за  кормой,  тотчас   пробил   огромной   головой
поверхность и немедленно раскрыл пасть, хватая еду.  А  в  отдалении  из
воды высунулись еще несколько, окрашенные пестрее. Они созерцали корабль
с опаской и любопытством. Один из них вдруг раздул великолепную гриву  и
замотал головой, исторгая вызывающий рев.
   При виде змей у Проказницы вырвался невнятный крик.
   - Нет!.. Уберите их от меня!.. Нет! - кричала она.  А  потом  Уинтроу
услышал:
   - Нет, только не Гентри!.. Не отд