наблюдал вид и взгляд человека в тот момент,  когда  сзади  на
его череп обрушивалась увесистая деревяшка!.. И  он  отлично  знал,  как
выглядит человек, чье сознание на миг погашено  жестокой  и  неожиданной
болью.  Именно  так  выглядела  Альтия,  когда  ее  отец  произнес  свое
последнее слово. Она выпустила нагель, ее рука на миг безвольно  повисла
- но тут же нашла и стиснула руку  отца.  Она  схватилась  за  нее,  как
тонущий в бурю - за обломки разбитого корабля. Альтия держала и держала,
а Ефрон Вестрит задыхался на палубе, точно рыба, вытащенная из воды.
   -  Папа...  -  снова  прошептала  она.  Он  навряд  ли  услышал.  Его
позвоночник  выгнулся,  грудь  высоко  вздымалась  в  отчаянной  попытке
вдохнуть... Все-таки он повернул голову к ней...
   И,  внезапно  обмякнув,  рухнул  на  твердые  доски.   Долгая   битва
окончилась. Последние отсветы жизни и борьбы за нее  угасли  в  открытых
глазах.  Бесплотное  тело  распростерлось  на  палубе,  словно  стремясь
впитаться в гладкое  диводрево.  Его  пальцы  соскользнули  с  заветного
нагеля. Кефрия поднялась на  ноги...  Альтия  же  упала  на  тело  отца,
прижалась к его груди - и зарыдала. Отчаянно, никого уже не стыдясь...
   И она не увидела того, что увидел Брэшен: поднявшись, Кефрия передала
нагель спокойно ожидавшему мужу.  Брэшен  не  мог  поверить  собственным
глазам, однако же это было именно так. Кайл  принял  длинный  деревянный
гвоздь - и пошел прочь с таким видом, словно  ДЕЙСТВИТЕЛЬНО  имел  право
его нести!.. Был миг, когда Брэшен едва не  бросился  следом.  Но  потом
решил, что быть свидетелем этому у него совершенно точно  никакой  нужды
нет. С нагелем или без нагеля - "Проказница" оживет. Никуда не  денется,
оживет. Брэшену казалось, он уже ощущал происходившую  с  ней  перемену.
Деревянный гвоздь лишь ускорит дело, но не решит.
   Гораздо больше Брэшена занимало другое. Обещание, которое он  недавно
дал умирающему капитану.
   "Будь с нею, сынок... Ей понадобится твоя помощь. Помоги ей пройти..,
через это..."
   Он-то в простоте своей думал - речь шла либо о  вытаскивании  нагеля,
либо о  близившейся  кончине  Ефрона.  Однако  теперь  понимал:  капитан
Вестрит имел в виду нечто гораздо более важное и глубокое. Знать бы  еще
- что именно.
   "Что же я в действительности ему пообещал?.."

***

   Ощутив на плечах чьи-то руки, Альтия для начала попробовала стряхнуть
их. Ей было, собственно, все равно, кому эти руки принадлежали. Всего за
несколько мгновений она потеряла и отца, и "Проказницу". Легче было  бы,
наверное, расстаться  с  жизнью.  Обе  утраты  были  таковы,  что  разум
попросту отказывался их вмещать. Лишь где-то вдалеке билась вялая мысль:
"Это несправедливо.  Такие  огромные  несчастья  должны  происходить  по
крайней мере по очереди, а не вместе. Тогда я успевала бы разобраться  с
ними порознь. Это несправедливо..."
   Альтия пыталась думать  о  кончине  отца  -  и  тут  же  наваливалась
невыносимая мысль об отнятом у нее корабле. Но поразмыслить об этом было
уже вовсе невозможно - не здесь, рядом с еще не остывшим телом отца! Ибо
пришлось бы неминуемо задаться вопросом - как вышло, что отец, тот, кого
она любила и чтила более всего на свете, смог столь полно  и  решительно
предать ее. Как ни жестока была терзавшая Альтию боль,  она  старательно
гнала прочь все мысли, которые могли привести ее в  ярость.  Ибо  знала,
ярость эта была бы из тех, что дотла выжигают душу, не оставляя  ничего,
кроме мертвой золы.
   ...Руки, которые она сбросила со своих плеч, вернулись -  и  стиснули
крепко.
   - Отвяжись, Брэшен... - бессильно пробормотала она. В ней не осталось
энергии даже на то, чтобы вырваться еще раз.  Может  быть,  оттого,  что
ладони были теплыми и сильными..,  слишком  напоминали  отцовские.  Так,
бывало, отец подходил к ней среди ночи, когда  она  стояла  на  вахте  и
держала штурвал. Он, когда хотел, умел двигаться бесшумнее  призрака,  и
вся команда это знала. Всем было известно: никогда не угадаешь, откуда и
в какой момент появится капитан. Нет, он не станет вмешиваться в  работу
матроса, просто окинет происходящее взглядом знатока  -  и  этого  будет
довольно... Вот и Альтия, стоя у штурвала и твердо держа заданный  курс,
не подозревала о его приближении -  пока  на  ее  плечах  неожиданно  не
оказывались  его  родные,  крепкие  руки.  А  потом  он   либо   уходил,
растворяясь во тьме столь  же  беззвучно,  как  из  нее  появился,  либо
оставался выкурить трубочку, молча наблюдая,  как  его  дочь  направляет
"Проказницу" сквозь ветер и тьму
   Явившееся воспоминание странным образом укрепило ее. Раздирающее горе
превратилось в тяжелый ком тупой боли.  Альтия  выпрямилась,  расправляя
плечи. Она по-прежнему ничего не могла осознать. Ни  того,  как  это  он
вдруг умер и  оставил  ее  одну-одинешеньку,  ни  того,  как  он  еще  и
умудрился отнять у нее корабль и передать старшей сестре.
   - Но, ты знаешь, много раз бывало, что он просто  рявкал  команду,  -
проговорила она, - и я бросалась ее выполнять, хотя глубинного смысла не
понимала. Но почему-то все выходило к лучшему.., всегда к лучшему...
   Альтия повернулась, уверенная, что увидит у себя за спиной Брэшена. К
ее изумлению, это оказался Уинтроу. Она едва не пришла в ярость: да  кто
он такой, этот малец? Кто дал ему право этак по-дружески ее  обнимать?..
А он еще и улыбнулся ей (и улыбка болезненно напомнила ей отцовскую, но,
конечно, была лишь бледным подобием ТОЙ) и негромко сказал:
   - Я уверен, тетя Альтия, и в этот раз будет так  же.  Ибо  не  только
твой отец завещал нам принимать беды и разочарования, но и сам Са.  Если
мы сумеем достойно принять то, что он нам посылает, то непременно  будем
вознаграждены.
   - Заткнись! - почти прорычала  она.  А  не  пошел  бы  он  со  своими
погаными утешениями, этот Кайлов отпрыск, получивший все то, что было  у
нее отнято!.. Уж конечно, ему-то ничего  не  стоило  перенести  подобное
"испытание"...
   На лице мальчишки отразилось сущее потрясение. Он, кажется, еще и  не
ждал от нее резкости?.. Альтия  чуть  не  расхохоталась,  а  он  наконец
выпустил ее плечи и отступил прочь.
   - Альтия!.. - одернула ее мать. Действительно, что за манеры?
   Альтия провела мокрым рукавом  по  глазам  и  свирепо  повернулась  к
матери. В ее голосе прозвенело предупреждение:
   - Думаешь, я не догадываюсь, чья это была  блестящая  мысль  -  чтобы
Кефрия унаследовала корабль, а не я?
   - Альтия, Альтия... - Кефрия заломила руки,  на  ее  лице  отразилась
почти  настоящая  боль.  Почти  совсем  настоящая,  и  Альтия  едва   не
смягчилась. Когда-то они с сестрой были так близки...
   Тут среди них появился Кайл. Очень сердитый и недовольный.
   - Что-то не так! - объявил он во всеуслышание. -  Нагель  не  удается
поставить на место!
   Все оглянулись. До чего же не вязалось раздражение в  его  голосе  со
зрелищем безжизненного тела Ефрона Вестрита, по-прежнему  распростертого
на палубе корабля. Некоторое время длилось молчание.., и наконец даже до
Кайла что-то дошло. Он стоял,  держа  в  руке  гладкий  шелковисто-серый
нагель, и  поводил  глазами  по  сторонам,  словно  не  зная  (а  может,
действительно не зная?), на  чем  остановить  взгляд.  Альтия  судорожно
вздохнула, собираясь что-то сказать, но еще прежде, чем она издала  хоть
звук, раздался голос Брэшена, полный самого ядовитого сарказма.
   - Возможно, тебе это неизвестно, -  проговорил  он,  -  но  пробудить
живой корабль, кэп, способен только кровный родственник семейства...
   Дело выглядело так, как если бы он  стоял  в  чистом  поле  во  время
грозы, напрашиваясь на удар молнии. И молния не  заставила  себя  ждать.
Ярость изуродовала Кайла, он побагровел так, как на памяти Альтии с  ним
ни разу еще не бывало:
   - Кто дал тебе слово, ублюдок! Да я тебя выкину с корабля!!!
   - Выкинешь, обязательно выкинешь, - бестрепетно кивнул Брэшен.  -  Но
не прежде, чем я отдам последний  долг  своему  капитану.  Он  ведь  все
сказал очень ясно и четко, даром что умирал! "Будь с нею, сынок - помоги
ей через это пройти", - вот что он мне сказал, и все это слышали, и ты в
том числе.  И  я  помогу.  Отдай  Альтии  гвоздь!  Ей  по  крайней  мере
принадлежит право оживления корабля!
   Тут Альтия вспомнила, как  ее  отец,  случалось,  рассуждал  о  своем
молодом старшем помощнике. И главный недостаток Брэшена, по его  словам,
был, - "Этот парень никогда не умеет  вовремя  прикусить  язык!"  И  вот
Альтия помнится, недоумевала, - в  самом  деле  голос  батюшки  содержал
некий оттенок едва  ли  не  благоговейного  восхищения,  или  ей  просто
мерещилось?.. Она была не в силах понять... А теперь,  кажется,  поняла.
Вот он стоял, Брэшен стоял у всех на глазах,  измотанный  и  ободранный,
как и положено матросу в конце долгого плавания, и спокойно противостоял
человеку, который командовал этим самым кораблем - и, по всей видимости,
будет командовать впредь. Его  прилюдно  пообещали  взашей  вытолкать  с
корабля, а он и ухом не повел. Альтия знала,  что  Кайл  никогда  с  его
требованием не согласится; она себе про то не позволяла даже мечтать. Но
он произнес эти слова - и Альтия вдруг уловила некий отблеск  того,  что
ее отец всегда в нем видел.
   Глаза Кайла метали  темные  искры.  Вот  он  оглядел  круг  скорбящей
семьи... Альтия остро чувствовала, что он отнюдь не забывает  о  внешнем
круге людей - о сошедшейся команде, что он прекрасно отдает себе отчет и
о толпе зевак, сбежавшейся на причал - а  то  как  же,  не  всякий  день
увидишь пробуждение живого корабля!
   И в конце концов он решил сказанное Брэшеном попросту игнорировать.
   - Уинтроу! - рявкнул он, и голос  прозвучал  подобно  удару  бича.  -
Возьми гвоздь и оживи судно!
   Все глаза устремились на паренька. Он  так  и  побелел,  глаза  стали
огромными. Его губы задрожали, но потом отвердели. Он глубоко вздохнул и
выговорил:
   - Это не мое право.
   Его негромкий голос почему-то разнесся очень отчетливо.
   - Проклятье! Ты - не только Хэвен, но еще и Вестрит! Это твое  право,
потому что и корабль со временем станет твоим. Бери  гвоздь,  говорю,  и
марш оживлять!
   Мальчишка все так же непонимающе смотрел на отца.  Когда  он  наконец
заговорил, его голос дрожал и срывался:
   - Меня отдали в храм, чтобы я стал жрецом Са. А  жрецу  собственность
не положена.
   У Кайла зримо запульсировала на виске жила.
   - Да провались он, ваш Са!!! Это твоя мать тебя отдавала, а не я! И я
забираю тебя обратно! Прямо здесь и сейчас! А  теперь  живо  делай,  что
тебе велено!
   Произнося эти слова, он шагнул вперед  и  схватил  старшего  сына  за
плечо. Мальчишка явно прилагал усилия, чтобы не  шарахнуться  прочь,  но
видно было, что держится он из последних  сил.  Даже  Роника  с  Кефрией
выглядели потрясенными святотатством Кайла, и немудрено.
   Альтии же вдруг показалось, будто окутавший  ее  саван  горя  спал  с
плеч, оставив ее потрясенной, но обретшей способность к необычно острому
сопереживанию. Удивительное зрелище: все  эти  чужаки,  занятые  ссорой,
криком с какими-то спорами.., в то время как у их ног медленно  коченело
непогребенное тело. Великая  ясность  осенила  вдруг  ее  разум.  И  она
поняла: Кефрия даже  не  подозревала  о  намерениях  Кайла  в  отношении
Уинтроу. И сам мальчик не подозревал. То-то  он  с  полным  непониманием
смотрел на гладкий серый нагель, что отец властно всовывал ему в руки...
   -  Ну?!!  -  взревел  Кайл  так,  словно  ему  противостоял  не  один
полувзрослый юнец, а пятеро здоровенных матросов.  Сгреб  сына  и  начал
силой пихать его к форштевню корабля. Остальные потянулись следом.., так
мелкие обломки плывут в кильватере  за  разваливающимся  судном.  Альтия
проводила их взглядом. Потом тихо опустилась на палубу и сомкнула пальцы
на стынущем запястье отца.
   - Как славно, что тебя здесь больше нет и ты ничего этого не  видишь,
- прошептала она. Потом попробовала прикрыть  веки  его  глаз,  все  еще
устремленных в пространство.  Ничего  не  получилось.  Сделав  несколько
попыток, Альтия сдалась и  оставила  его  недвижно  смотреть  вверх,  на
трепещущую парусину шатра.
   - Вставай, Альтия.
   Это был Брэшен. Она даже не повернула головы:
   - Зачем?
   - А затем, что... - он помолчал, подбирая слова, и продолжал:
   - затем, что они могут отобрать у тебя право  обладать  кораблем,  но
тебя-то это не освобождает от твоего перед ним  долга!  Твой  отец  меня
попросил тебе помочь через это пройти. Как по-твоему, хотелось  бы  ему,
чтобы "Проказница" в самый первый раз открыла глаза - и  увидела  кругом
себя одни посторонние рожи?
   - Там будет Кайл... - выговорила она тупо. Боль снова возвращалась  -
благодаря беспощадной искренности Брэшена.
   - Он для нее посторонний. Он не из ее семьи. Идем же!
   Альтия продолжала смотреть на неподвижное тело. Смерть  уже  изменяла
лицо отца, разглаживая его  черты  и  придавая  им  выражение,  которого
Альтия не помнила у него живого.
   - Я не хочу его здесь так оставлять...
   - Альтия... Это уже не капитан Вестрит. Это всего  лишь  его  мертвое
тело. Он ушел, Альтия. А "Проказница" по-прежнему здесь. Ты знаешь,  что
тебе следует совершить. Сделай же это хорошо... - Он наклонился,  и  она
увидела его лицо совсем рядом со своим. - Выше голову, девочка... Моряки
смотрят.
   Последние  слова  подействовали  -  она   нехотя   поднялась.   Вновь
посмотрела на застывающее лицо отца.., постаралась в самый последний раз
поймать его взгляд.  Нет...  Он  теперь  смотрел  мимо  нее,  куда-то  в
беспредельную даль... Что ж! Надо в самом деле держать голову выше.  Она
так и поступила.
   Брэшен подал ей руку - ни  дать  ни  взять  препровождал  ее  на  бал
Представления  в  Удачном.  Не  думая,  Альтия  положила  руку  на   его
предплечье (в полном  соответствии  с  давно  заученным  этикетом...)  и
позволила отвести себя к самому  форштевню  корабля.  Некоторым  образом
соблюдение формальности придало ей сил.
   Подходя,  она  услышала  тихий,  но  полный   ярости   голос   Кайла,
поносившего Уинтроу, и звуки его словно высекли искру в ее  душе.  Будто
сталь налетела на кремень.
   - Это же так просто,  парень!  Вон  там  дырка,  вот  гвоздь,  а  это
запирка. Отодвинь ее, запихни нагель и выпусти задвижку, всего-то делов!
Я тебя подержу, чтобы не свалился. Да не трусь же ты, проклятье!
   Потом послышался голос мальчика - все еще высокий, готовый сорваться,
но.., исполненный мягкости, не имевшей ничего общего со слабостью. И  он
был по-прежнему отчетливо слышен.
   - Отец мой, я же не говорил,  будто  боюсь  или  не  умею.  Я  просто
сказал, что не стану этого делать. У меня нет на  это  права  ни  как  у
члена семьи, ни как у служителя Са.
   И лишь легкая дрожь голоса выдала, до чего нелегко было  юному  жрецу
выговорить эти слова.
   - Ты, чума тебя забери, все равно сделаешь так, как я тебе прикажу, -
прорычал Кайл. Его рука вскинулась в очень знакомом жесте,  предварявшем
удар...
   - Кайл! Нет!.. - выдохнула Кефрия в ужасе.
   Альтии понадобилось два шага, чтобы  оказаться  между  Кайлом  и  его
сыном.
   - Не подобает нам такое творить в день смерти отца, - сказала она.  -
И с "Проказницей" так поступать нам не следует. Нагель не нагель  -  она
оживает! Вы что, хотите, чтобы она пробудилась и услышала,  как  вы  тут
друг на дружку орете?
   Кайл ответил, выставив напоказ свое полное невежество  во  всем,  что
касалось живых кораблей:
   - Я намерен ее пробудить, и я любым способом это сделаю!
   Альтия уже собралась срезать  его  уничтожающей  репликой..,  но  тут
услышала полный благоговения шепот Брэшена:
   - Да вы посмотрите на нее!.. Посмотрите!..
   Все взгляды обратились на носовое изваяние. Оттуда, где  она  стояла,
Альтии было плохо видно лицо, но она отчетливо различила, как  шелушится
и облетает краска с  резного  диводрева.  Позолота  сползала  чешуйками,
обнажая иссиня-черные локоны, а гладкая плоть наливалась  живым  розовым
цветом. Тонкие прожилки шелковистого диводрева еще были видны - и всегда
будут видны, - и, конечно дерево никогда не станет податливым и  мягким,
как настоящая человеческая плоть. Но то, что  изваяние  самым  настоящим
образом оживало, никакому сомнению подлежать  не  могло.  Альтии,  с  ее
обострившимся восприятием, казалось  даже,  будто  "Проказница"  -  нет,
Проказница!  -  уже  совсем  иначе   покачивалась   на   тихих   волнах,
докатывавшихся в гавань.  Альтия  могла  бы  поклясться:  так,  как  она
сейчас, чувствует себя юная мать, впервые ощутившая биение новой жизни в
собственном чреве.
   - Дай нагель, - тихо сказала она Кайлу. - Я завершу пробуждение.
   - Это еще с какой стати? - начал Кайл подозрительно, но тут вмешалась
Роника.
   - Дай ей, Кайл, - сказала она  тоже  негромко.  -  Она  это  сделает,
потому что любит "Проказницу".
   ...Позже Альтия станет припоминать эти  слова  матери,  и  они  будут
распалять ее ненависть до  белого  каления.  Она  поймет:  мать  отлично
знала, что она чувствует, - и все-таки отобрала у нее  корабль...  Но  в
тот момент Альтия только ощущала, как  плохо  "Проказнице",  вынужденной
балансировать между полужизнью и жизнью  настоящей.  Кайл  очень  нехотя
протянул ей заветный нагель, на его  лице  была  одна  подозрительность.
Интересно, чего он ждал - что она за борт его  выкинет?..  Альтия  взяла
нагель и свесилась через борт,  чтобы  дотянуться  и  вложить  нагель  в
отверстие. Увы, она была маловата ростом, да и проклятущие  юбки  только
мешали. Она никак не могла дотянуться...
   - Брэшен! - выдавила она. Это была не просьба и  подавно  не  приказ,
она даже не оглянулась - просто ждала, чтобы он подоспел ей на помощь  и
вот уже во второй раз крепко и надежно ухватил под бедра. И  опустил  ее
таким образом, чтобы она достала одной рукой  до  волос  Проказницы.  От
прикосновения пальцев со змеящихся локонов осыпалась  последняя  краска.
Странно было  чувствовать  рукой  настоящие  -  или  почти  настоящие  -
волосы... Они образовывали  как  бы  цельную  шапку,  не  распадаясь  на
отдельные волоски. Альтии стало чуть-чуть  не  по  себе...  Но  тут  она
заново ощутила сопричастность со своим кораблем - причем с такой  силой,
как никогда раньше. Это было нечто вроде внутреннего тепла, но не такое,
как бывает от выпивки.  Оно  окутывало  кожу,  смешивалось  с  дыханием,
звучало в крови...
   - Альтия?.. - В голосе Брэшена слышалось напряжение. Альтия вернулась
к реальности и спросила себя, сколь же долго она провисела вот так, вниз
головой,  заставляя  его  удерживать  ее  на  весу.  Между  тем   нагель
по-прежнему оставался у нее в кулаке. Альтия вздохнула  и  ощутила,  как
стучит в висках кровь, прихлынувшая к голове. Одной рукой она отодвинула
защелку,  другой  вправила  деревянный  гвоздик  на  место.  Когда   она
отпустила защелку - та скрылась, словно ее никогда и не  бывало.  Отныне
нагель стал неотъемлемой частью фигуры.
   - Что  ты  там  возишься?  -  долетел  голос  Кайла,  по  обыкновению
недовольный.
   - Готово, - выдохнула Альтия. Вряд  ли  ее  услышал  кто-либо,  кроме
Брэшена. Он перехватил  ее  покрепче  и  начал  уже  поднимать..,  когда
Проказница вдруг подняла голову. Две  мощные  руки  вскинулись  вверх  и
встретились с руками Альтии. Зеленые глаза прямо смотрели ей в лицо.
   -  Какой  странный  сон  мне  приснился!  -  сказала  Проказница.   И
улыбнулась Альтии и весело и чуть капризно:
   - Спасибо, что пробудила меня!
   - Добро пожаловать на этот свет, - выдохнула девушка.  -  А  ведь  ты
прекраснее, чем я даже осмеливалась мечтать!..
   - Спасибо на добром слове,  -  по-детски  непосредственно  отозвалась
Проказница. Выпустила руки Альтии и принялась отряхивать остатки  краски
со щек. Брэшен поднял наконец Альтию обратно через борт  и  поставил  на
палубу. Альтия обратила внимание, что он был очень красен. Потом  до  ее
слуха донесся тихий, но пол