о я буду притворяться, будто действительно  неспособен?  И
вообще, какой смысл?.."
   - Подумаю, - сказал Брэшен капитану.
   - Вот и отлично, - улыбнулся Финни удовлетворенно. - Ты уж подумай.

***

   День клонился к вечеру...
   Уинтроу сидел на корточках подле Кеннита. Дело происходило на баке.
   - Снимайте его с одеяла,  только  осторожно,  -  велел  он  матросам,
вынесшим капитана на палубу. - Он должен лежать прямо на досках... Чтобы
между ним и диводревом по возможности ничего не было.
   Неподалеку, скрестив на груди  руки,  стояла  Этта.  На  ее  лице  не
отражалось никаких чувств, и в сторону  Проказницы  она  старательно  не
смотрела. Уинтроу, в свою очередь,  старался  не  смотреть  на  пиратку.
Заметил ли еще кто-нибудь,  как  она  сжала  кулаки  и  плотно  стиснула
зубы?.. Этта изо  всех  сил  сопротивлялась  решению  Уинтроу  проводить
операцию именно здесь. Она хотела, чтобы это болезненное и грязное  дело
совершилось за  стенами  каюты,  подальше  от  посторонних  глаз.  Тогда
Уинтроу привел ее сюда и показал  на  палубе  кровавый  отпечаток  своей
собственной пятерни. Он пообещал Этте; что  Проказница  поможет  Кенниту
одолеть боль, как помогала тогда, когда ему самому резали палец. И  Этта
в конце концов уступила.
   В действительности ни Уинтроу, ни Проказница не были так уж  уверены,
сумеет ли она толком помочь. Но, поскольку лекарский сундучок так до сих
пор и не нашелся, даже самая малость, которую она  сумеет  ради  Кеннита
сделать, придется более чем кстати...
   Корабль стоял на якоре в безымянной бухточке  какого-то  острова,  не
фигурировавшего ни на одной карте. Уинтроу еще раз подходил  к  Брику  с
теми же двумя вопросами, что и ранее: найден  ли  лекарский  сундучок  и
когда они могут прибыть в Бычье Устье. Ни тот, ни  другой  ответ  особой
радости не принесли. Лекарские принадлежности так и не  отыскались.  Что
же до Бычьего Устья - Брик вообще  не  знал,  как  туда  возвратиться  в
отсутствие Соркора и без водительства "Мариетты".
   Это последнее известие очень  разочаровало  Уинтроу,  но  не  слишком
удивило его. В самом деле, временное командование "Проказницей" было для
Брика  колоссальным  и  неожиданным  повышением.  Всего  несколько  дней
молодой  пират  был  обыкновенным  матросом.  Он  не  владел  искусством
навигации и не умел читать карты. Поэтому он собирался  найти  спокойное
место, бросить там якорь и ждать, пока их найдет Соркор на "Мариетте"...
либо пока сам Кеннит не  поправится  в  достаточной  мере,  чтобы  вести
корабль.
   Когда Уинтроу, не слишком веря собственным  ушам,  спросил:  "Так  мы
что, совершенно заблудились?" - Брик ответил: "Знать, где мы  находимся,
- это одно, а вот что касается безопасного курса куда-либо - это  совсем
другое".  Сдержанный  гнев,  прозвучавший  в  голосе  молодого   моряка,
заставил Уинтроу сейчас же прикусить язык.  И  еще  он  подумал,  что  в
особенности бывшим  рабам  не  следует  знать,  в  какое  положение  они
угодили. Уж очень хорошую возможность это предоставило бы  Са'Адару  для
решительных действий!
   Странствующий жрец даже и теперь  маячил  на  краю  небольшой  толпы,
собравшейся на носовой палубе. Помощи  своей  Са'Адар  не  предлагал,  а
Уинтроу не стал и просить о ней. Он знал: странствующие  жрецы  в  своих
путешествиях выступают чаще как судьи и мастера переговоров,  а  не  как
целители или ученые. Уинтроу  же,  относясь  с  величайшим  почтением  к
мудрости жрецов этого ордена, вечно чувствовал себя не в своей  тарелке,
когда  размышлял  о  праве  одного  человека  судить  других.  И  сейчас
пристальное внимание Са'Адара  не  прибавляло  ему  ни  спокойствия,  ни
уверенности в своих силах. Он чувствовал на себе взгляд жреца, и по коже
пробегал мороз: он нутром знал, что этот человек считает его недостойным
священнического звания. Са'Адар о  чем-то  тихо  разговаривал  с  двоими
"расписными", по обыкновению сопровождавшими его... Уинтроу попытался не
думать о них, выкинув из головы мысли о  близком  присутствии  Са'Адара.
"Помогать  не  желаешь,  так  хоть  не  мешай.  Не  позволю  тебе   меня
отвлекать!"
   Поднявшись, Уинтроу прошел к  самому  форштевню  корабля.  Проказница
взволнованно оглянулась навстречу.
   - Я буду стараться изо всех  сил,  -  сказала  она  еще  прежде,  чем
Уинтроу успел к ней обратиться. - Ты только помни, что кровной  связи  у
меня с ним нет. Он нам не родственник... И он на борту слишком  недавно,
я даже не успела как следует с ним познакомиться... привыкнуть к нему...
- И она опустила глаза, тихо добавив:
   - Боюсь, толку от меня будет немного...
   Уинтроу перегнулся через поручни, его ладонь нашла ее руку.
   - Тогда, - сказал он, - поделись своей силой со мной. И это уже будет
величайшая помощь.
   Их ладони соприкоснулись, заново утверждая  связывавшие  их  странные
узы. И Уинтроу в  самом  деле  ощутил,  как  переливается  в  него  сила
корабля. Осознав это, он увидел ответную улыбку на лице  изваяния.  Была
она не знаком радости, даже не выражением того, что  между  ними  двоими
все в полном порядке, - нет, это было свидетельство их общей  решимости.
Что бы им ни грозило извне, как бы ни приходилось им  обоим  сомневаться
друг в друге - но здесь и сейчас, в этом великом деле, они будут вместе.
Уинтроу подставил морскому ветру  лицо  и  вознес  молитву  Всеотцу  Са,
испрашивая водительства и вразумления. Потом обернулся к  распростертому
на  палубе  Кенниту  и  тому,  что  его  ожидало.  Набрал  полную  грудь
воздуха... Проказница была вместе с ним, неразделимо.
   Кеннит лежал очень тихо, и обоняния Уинтроу даже на расстоянии достиг
запах бренди. За это следовало благодарить  Этту.  Она  долго  сидела  у
постели пирата, уговорами вынудив его  выпить  гораздо  больше,  чем  он
поначалу намеревался. Вот только Кеннит оказался удивительно  крепок  на
спиртное. Пьяный  в  стельку,  он  все  же  не  потерял  соображения.  И
опять-таки Этта выбрала матросов,  которым  предстояло  держать  его.  К
большому изумлению Уинтроу,  трое  этих  избранных  были  освобожденными
невольниками, причем один - даже из "расписных".  Им  было  явно  не  по
себе,  но  они  с  самым  решительным   видом   стояли   под   взглядами
многочисленных зевак...
   Вот этих последних  Уинтроу  и  счел  своей  неотложной  заботой.  Он
проговорил без истерик, но повелительно:
   - Пусть останутся только те, кто назначен  в  помощники.  Все  прочие
пусть разойдутся и освободят место.
   Он не стал ждать, станут ли ему повиноваться. Если не  станут  -  это
будет дополнительное унижение, которое ему было совсем ни к чему. К тому
же он был уверен: посмей люди перечить - тотчас вмешается Этта.
   Он опустился подле Кеннита  на  колени...  Не  слишком  удобно  будет
резать его лежащим на палубе, но Уинтроу знал: пока  у  Проказницы  есть
хоть какая-то возможность придать ему сил - дело того стоит...
   Он еще раз оглядел разноперые инструменты, которые удалось раздобыть.
Все было аккуратно разложено  на  куске  чистой  холстины,  и  настоящий
лекарь воистину  пришел  бы  в  ужас  от  такого  набора.  Ножи,  заново
отточенные и блестящие, были с камбуза. Две пилы были позаимствованы  из
имущества корабельного плотника. Иглы, толстые, грубые,  предназначались
для шитья парусов. Несколько иголок потоньше -  обыкновенных  швейных  -
предоставила Этта. Этта же приготовила ровные полоски чистой  ткани  для
повязок - льняные и шелковые...
   Только подумать - чтобы на  корабле  да  не  подобрать  ничего  более
подходящего!.. Ведь у каждого матроса из команды были и нитки, и иголки,
да  и  инструмент  кое-какой  водился.  Но  все,  принадлежавшее  убитым
морякам, до последней вещи точно в  воздухе  растворилось.  Уинтроу  про
себя был уверен, что  бывшие  рабы,  захватив  корабль,  быстренько  все
прикарманили. И то, что ни один из них не пожелал  чем-либо  поделиться,
очень ясно говорило об их чувствах  в  отношении  Кеннита,  присвоившего
корабль. Уинтроу вполне мог их понять... Вот только легче от  этого  ему
не становилось. Он смотрел на грубые инструменты, очень мало подходившие
для операции на живом  человеческом  теле,  и  все  яснее  понимал,  что
обречен потерпеть неудачу. Чем кромсать ногу Кеннита этими ножами, он  с
таким же успехом мог бы просто отхватить ее топором... Он поднял глаза и
нашел взглядом Этту.
   - Нужны инструменты получше, - сказал он ей тихо. - Этими я просто не
смею начать...
   Она поразмыслила о чем-то... Мысли ее явно унеслись далеко.
   - Вот бы нам лекарский припас  с  "Мариетты",  -  проговорила  она  с
досадой. На краткий миг была сброшена маска, и  она  показалась  Уинтроу
совсем девчонкой. Она тронула волосы Кеннита, пропустила  сквозь  пальцы
черный вьющийся локон... Сколько нежности было в ее взгляде,  обращенном
на дремлющего капитана!
   - Меня бы устроил и тот, что имелся на "Проказнице", - так же тихо  и
серьезно ответил Уинтроу. - До восстания  его  всегда  держали  в  каюте
старпома. И там было многое, что сейчас  очень  бы  нам  пригодилось.  И
лекарства, и инструменты. Будь все  это  здесь,  Кенниту  намного  легче
пришлось бы. Вот только никто не знает, куда сундучок подевался...
   Глаза Этты тотчас потемнели, брови сошлись в одну черту.
   - Уж так прямо и никто? - холодно спросила она. -  Кто-нибудь  всегда
что-то да знает. Надо только уметь правильно спрашивать...
   Она поднялась резким движением. И двинулась  через  палубу,  доставая
нож из ножен при бедре. Уинтроу тотчас угадал, куда она  направлялась...
Са'Адар с двоими телохранителями хотя и отступил прочь, как было  велено
в самом начале, однако носовой палубы не покинул. Вот странствующий жрец
заметил Этту и обернулся навстречу... Слишком поздно! Его  презрительный
вид мгновенно сменился выражением потрясения  и  испуга,  ибо  Этта  без
лишних слов чиркнула его  бритвенно-острым  лезвием  по  груди.  Жрец  с
криком шарахнулся прочь, потом уставился  на  распоротый  передок  своей
рубахи. По волосатой груди пролегла тонкая линия; вот  она  расширилась,
налилась красным... потекла кровь. Здоровенные  "расписные",  охранявшие
Са'Адара, во все глаза смотрели на нож, который Этта держала в опущенной
руке - наготове. А за плечами у нее уже стоял Брик с каким-то пиратом.
   Некоторое время никто не двигался и  не  говорил.  Уинтроу  явственно
слышал мысли Са'Адара, взвешивавшего, как поступить. Нож Этты всего лишь
рассек ему кожу -  очень  болезненная  рана,  но  для  жизни  совсем  не
опасная. А могла ведь прямо на месте кишки ему выпустить... Что ей  было
нужно, этой ведьме?
   Для начала Са'Адар напустил на себя выражение поруганной добродетели:
   - За что?.. - вопросил  он,  точно  актер  на  подмостках.  И  широко
раскрыл руки, показывая всем  длинный  порез  на  груди.  Он  даже  чуть
повернулся в  сторону,  обращаясь  не  к  одной  только  Этте,  но  и  к
столпившимся на шкафуте  бывшим рабам:
   - За что ты избрала меня мишенью своего гнева? Какое зло  причинил  я
тебе? Я всего лишь вышел вперед, дабы предложить свою помощь...
   - Мне нужен корабельный лекарский сундучок,  -  отрезала  Этта.  -  И
немедленно!
   - Но у меня его нет! - сердито воскликнул Са'Адар.
   Женщина обладала способностью двигаться  быстрее,  чем  кошка,  когда
полосует когтями. Во второй раз блеснул ее нож - и первую кровавую линию
пересекла вторая. Са'Адар стиснул зубы, но не вскрикнул и не отшатнулся.
Уинтроу, впрочем, видел, какого усилия это ему стоило.
   - Так найди, -  предложила  Этта.  -  Ты,  помнится,  хвастался,  что
подготовил и возглавил восстание, сбросившее прежнего капитана.  Значит,
сумеешь поговорить со своими людьми и напомнить им, кто настоящий вожак,
кого следует слушать. И если ты вправду таков, то сможешь узнать, кто из
них грабил каюту старпома. Эти люди взяли лекарский сундучок.  Он  нужен
мне. Прямо сейчас!
   Еще мгновение длилось шаткое равновесие... Показалось  ли  Уинтроу  -
или в самом деле был подан некий  знак,  брошен  некий  взгляд,  которым
обменялись Са'Адар и его люди? Сказать наверняка было невозможно. Но вот
Са'Адар заговорил, и, странное дело, его речь показалась Уинтроу  чистым
актерством.
   - Ты могла, - заявил жрец, - просто спросить у меня,  не  прибегая  к
насилию. Я ведь человек тихий, я всего лишь  смиренный  служитель  Са  и
ничего не ищу для себя  лично,  радея  лишь  об  умножении  в  человеках
добра...  Этот  сундучок,  который  ты  разыскиваешь...  как   он   хоть
выглядел?
   Вопрошающий  взгляд  жреца  обратился  на  Уинтроу,  губы   растянула
искусственная улыбка.
   - Просто деревянный  сундучок.  Вот...  примерно  таких  размеров.  -
Уинтроу показал руками в воздухе. - Он был закрыт на замок, а на  крышке
выжжено изображение Проказницы. Внутри  хранились  лекарства,  врачебные
инструменты, иглы, материал для перевязок. - И добавил:
   - Всякий, открывший его, немедленно понял бы, что это такое.
   Са'Адар повернулся к собравшимся на шкафуте:
   - Слыхали, народ мой? Видел ли кто-нибудь из вас такой сундучок? Если
да - прошу вас, принесите  его  сюда  без  промедления.  Не  ради  меня,
конечно, - ради избавителя нашего, капитана Кеннита. Покажем ему, как мы
являем доброту к тем, кто был к нам милосерден!
   "Все шито белыми нитками, - подумал Уинтроу. - Этта же  его  прирежет
на месте..."
   Он ошибся: на ее лицо снизошло удивительно долготерпеливое выражение.
А с палубных досок вдруг подал голос сам Кеннит.
   - Она знает, что времени у нее сколько  угодно,  -  сказал  он  очень
тихо. - К тому же она  любит  убивать  медленно.  Да  еще  где-нибудь  в
укромном уголке...
   Все внимание Уинтроу  тотчас  переключилось  на  пирата,  но  в  том,
казалось, сознание едва-едва теплилось. Длинные ресницы расстелились  по
щекам, лицевые мышцы были расслаблены,  лишь  губы  кривились  в  слабой
улыбке. Уинтроу аккуратно приложил два пальца  к  горлу  Кеннита.  Пульс
бился по-прежнему ровно и сильно, но кожу обметала лихорадка.
   - Капитан Кеннит, - вполголоса окликнул Уинтроу.
   - Может, это он? - прозвучал звонкий голос женщины. Рабы расступились
- она широким шагом вышла вперед. Уинтроу  торопливо  вскочил  на  ноги.
Бывшая невольница несла лекарский сундучок. Крышка была расколочена,  но
Уинтроу  все  равно  узнал  его.  Он  не  побежал  навстречу,  предпочтя
терпеливо дождаться, пока женщина передаст сундучок  Этте.  "Пусть  сама
разбирается с Са'Адаром... Это их стычка. А я и без того, кажется, с ним
уже на ножах".
   Этта же окинула беглым взглядом поставленный к ее ногам сундучок. Она
даже не наклонилась порыться в его разворошенном содержимом.  Она  вновь
посмотрела на Са'Адара и негромко презрительно фыркнула.
   - Не люблю, когда со мной в игры начинают играть, - сказала она очень
тихо. - Но коли уж вынуждают, я не я буду, если не выиграю!
   Их взгляды встретились. Ни он, ни она не желали отвести глаз. Кожу на
худых щеках Этты свело, улыбка превратилась в угрожающий оскал.
   - Ты! - проговорила она. - Убери своих ублюдков прочь с  палубы!  Все
вниз, в трюмы - и люки за собою закрыть! Не  желаю  вас  ни  видеть,  ни
слышать... ни запах ваш чувствовать, пока все это не кончится!  И,  если
ты не совсем выжил из ума, будешь впредь пореже попадаться мне на глаза.
Дошло?
   И вот тут, на глазах у наблюдавшего за ними Уинтроу, Са'Адар совершил
серьезнейший просчет. Он выпрямился во весь свой рост (впрочем, Этта все
равно была выше) и поинтересовался с этакой спокойной насмешкой:
   - Надо ли так понимать, что это  ты  командуешь  здесь,  а  вовсе  не
Брик?
   Можно было бы сказать, что он сделал  очень  тонкий  ход...  если  бы
между молодым пиратом и Эттой существовала хоть  какая-то  ревность.  Но
Брик лишь откинул голову и от души расхохотался, между тем как нож  Этты
украсил грудь Са'Адара еще одной красной насечкой, и на сей раз жрец  не
удержался ни от крика,  ни  от  судорожного  шага  назад:  Этта  неплохо
владела клинком - рана оказалась поглубже двух первых.
   Священнослужитель скомкал в кулаке пропитанные кровью клочья рубашки,
а женщина зловеще улыбнулась ему:
   - Думаю, мы сходимся на том, что уж я-то  всяко  повыше  рангом,  чем
ты...
   Один из "расписных", с лицом, потемневшим от ярости, устремился  было
вперед... Вооруженная рука Этты коротко метнулась туда  и  обратно  -  и
"расписной" свалился, прижимая ладони  к  животу.  Проказница  сдавленно
вскрикнула  -  на  ее  палубу  снова  пролилась   кровь.   Бывшие   рабы
откликнулись, точно эхо, целым хором ахов, вскриков  и  стонов.  Уинтроу
всем существом ощутил болезненное  содрогание,  прокатившееся  по  всему
кораблю при этом новом насилии, но отвести  глаз  от  происходившего  не
мог. Са'Адар кинулся за спину уцелевшему телохранителю, но этот здоровяк
и сам уже пятился перед ледяной яростью женщины с ножом. И больше  никто
не поспешил на защиту жреца.  Даже  наоборот:  люди  отступили  от  него
несколько прочь. Связываться никому не хотелось.
   - Так что запомните хорошенько! - Голос Этты звенел, точно молоток по
наковальне. Она подняла окровавленный нож и обвела им  в  воздухе  круг,
захватив весь корабль и все обращенные к ней лица - с  татуировками  или
без. - Я не буду цацкаться  ни  с  кем,  кто  нанесет  урон  здоровью  и
благополучию капитана Кеннита. Никто  из  вас  более  не  позволит  себе
никоим образом, прямо или косвенно, задеть  или  обидеть  его  -  или  в
полной мере познаете мой гнев! - И она чуть понизила голос:
   - Вот видите, все проще простого. А теперь - все вон с палубы!!!
   На сей раз столпившийся народ просто исчез, словно вода, убегающая  в
шпигаты.  Спустя какие-то мгновения на  палубе  остались  только  пираты  и
несколько рабов, назначенных Эттой держать Кеннита. Эти трое смотрели на
нее со странной смесью ужаса и почтения. Уинтроу  про  себя  заподозрил,
что они успели полностью переменить свои привязанности и с  этой  минуты
были готовы следовать за Эттой куда угодно...
   А вот сколь могущественного врага нажила она себе в лице  Са'Адара  -
это должно было показать время...
   Когда Этта подошла к Уинтроу, их глаза встретились, и  он  понял:  ее
столкновение с Са'Адаром предназначалось и для его внимания  тоже.  Если
Кеннит умрет у него  на  руках  -  месть  Этты  будет  скора  (в  лучшем
случае...),  страшна  и  неотвратима.  Вот  она  подошла  к  нему,  неся
лекарский сундучок... Уинтроу взял его, не проронив ни  слова.  Поставил
на палубу и  быстро  просмотрел  содержимое.  Кое-что,  конечно,  успело
бесследно пропасть, но многое, по счастью, сохранилось. У юного целителя
вырвался вздох искреннего  облегчения,  когда  он  обнаружил  склянку  с
кожурой плодов  квези,  заспиртованной  в  бренди.  Бутылочка,  впрочем,
оказалась крохотной... Промелькнула горькая мысль, что его отец не  счел
нужным применить это снадобье,  когда  самому  Уинтроу  резали  палец...
Хотя, с другой стороны, будь это сделано, вряд ли что-то осталось бы для
Кеннита в его гораздо более серьезной нужде. Уинтроу  лишь  отметил  про
себя столь странную причуду судьбы  и  принялся  аккуратно  раскладывать
обнаруженные  инструменты.  Он  отпихнул  в  сторону  за   ненадобностью
позаимствованные у кока ножи и заменил их тонкими клинками из  сундучка.
Нашлась там и специальная пила по кости, снабженная изогнутой  рукоятью.
Уинтроу выбрал три иголки и вдел в  них  волоски  из  шевелюры  Кеннита.
Когда он выложил их на холстину, волоски свернулись крупными кольцами.
   А еще в коробке сыскался кусок кожаного ремня  с  двумя  кольцами  на
одном конце - жгут, который он наложит на ногу, прежде чем резать.
   Ну вот, собственно, и  все...  Уинтроу  бросил  последний  взгляд  на
приготовленные инструменты. И обернулся к Этте:
   - Я хотел бы вознести молитву... Несколько мгновений медитации смогут
лучше подготовить всех нас к...
   - Давай, только не тяни, - буркнула она без лишней учтивости. Ее губы
сошлись в одн