тателя  в
заблуждение.> и стоять там с сердцем, выскакивающим из  груди,  пока  не
воспоследует  команды  слезать.  Торк  его   попросту   изводил.   Самым
прямолинейным,  лобовым,  предсказуемым  способом.  Уинтроу   от   Торка
примерно этого и ожидал. Что его действительно удивляло, так это реакция
команды. Издевательства, которым подвергал его  Торк,  они  воспринимали
как самое обычное дело. Если кто-нибудь вообще обращал внимание  на  то,
что выделывал над ним Торк, это лишь забавляло матросов.  Ни  один  и  в
мыслях не держал вмешиваться.
   "И тем не менее, - размышлял Уинтроу, цепляясь за рей и поглядывая на
палубу далеко под ногами, - все это -  во  благо".  Ветер  мощно  мчался
мимо, наполняя упруго растянутое полотнище  паруса,  и  снасти  пели  от
напряжения. Корабль равномерно раскачивался  на  ходу,  и  высота  мачты
делала качку особенно ощутимой. Не то чтобы Уинтроу  начинало  нравиться
наверху.., но возбуждение и восторг  (вполне  возможно,  что  гибельный)
имели место определенно. Ему бросили вызов - а он его принял и  выстоял.
Если бы его предоставили себе самому, он никогда не пошел  бы  на  такие
испытания. Так что Торка следовало даже поблагодарить.  Уинтроу  сощурил
глаза: ветер свистел в ушах и выжимал слезы. На  какой-то  миг  он  даже
допустил в сознание крамольную мысль: "А что если в самом деле  здесь  -
мое место? Может ли быть,  что  под  личиной  жреца  вправду  скрывается
мореплаватель?.."
   Тут  его  слуха  достиг  негромкий  и  странный  звук.  Металлическое
дребезжание. А вдруг это  собирался  отвалиться  какой-нибудь  крепеж?..
Сердце Уинтроу сразу заколотилось, и он  стал  медленно  переступать  по
пертам, пытаясь определить, откуда доносился не понравившийся ему  звук.
Ветер ни дать ни взять намеренно издевался над ним, не давая  определить
направление. Уинтроу понадобилось изрядное  время,  чтобы  понять:  звук
менял высоту и к тому же нес в себе ритм, не  имевший  ничего  общего  с
ровным  дыханием  ветра.  Добравшись  до  "вороньего  гнезда",   Уинтроу
схватился за край.
   Внутри сидел Майлд. Сидел, упираясь в стенки  ногами,  и,  полузакрыв
глаза, играл на  варгане  <Варган  -  самозвучащий  язычковый,  щипковый
инструмент в виде подковы или пластинки с прикрепленным к  ней  стальным
язычком.>. Играл одной рукой, как принято у матросов,  используя  рот  в
качестве резонатора. Пальцы Майлда так и плясали по стальным язычкам. Он
наслаждался собственной музыкой, не забывая в то  же  время  внимательно
оглядывать горизонт.
   Уинтроу казалось, будто Майлд его не сразу заметил.  Но  вот  молодой
матрос бросил на него быстрый косой взгляд, и пальцы его остановились:
   - Что? - спросил он, не отнимая, впрочем, инструмента то щеки.
   - Ничего... Ты на вахте? Впередсмотрящим?
   - Типа того. Хотя высматривать особо и нечего.
   - А пираты?.. - робко предположил Уинтроу.
   Майлд презрительно хмыкнул.
   - Делать им больше нечего, только за живыми кораблями  гоняться.  Ну,
то есть слышал я кое-что.., когда мы в Калсиде стояли..,  будто  они  за
кем-то в самом деле недавно гонялись, но это, наверное, спьяну.  Большей
частью они нас не трогают. Обычно живой корабль от простого при  тех  же
равных условиях уходит как от стоячего... Если, конечно, команда на  нем
уж не вовсе морозом побитая. Но на живых кораблях  таких  не  бывает,  и
пиратам это известно. Они знают: даже  если  поймать,  драться  придется
так, как они ни разу  в  жизни  не  дрались.  Но  если  они  и  победят,
толку-то? Заполучить корабль, который нипочем служить  тебе  не  желает?
Вот ты сам-то как думаешь: очень  бы  наша  Проказница  обрадовалась  на
своей палубе чужакам? Стала бы их слушаться? Вот уж не думаю!
   - Это точно, -  согласился  Уинтроу.  Его  приятно  удивила  и  явная
гордость Майлда, определенно любившего свой корабль, и то, что он охотно
вступил с ним в разговор.  Ну  а  Майлду,  похоже,  льстило  пристальное
внимание юнги, потому что он заговорщицки понизил голос:
   -  Если  я  вообще  что-нибудь  понимаю,  прямо  сейчас  пираты   нам
здоровенную услугу оказывают...
   Уинтроу немедленно схватил приманку:
   - Каким образом?
   - Ну.., как бы тебе объяснить. Ты ведь в Калсиде на берегу не  бывал?
Не бывал. А мы бывали и слышали, что пираты последнее  время  повадились
нападать на невольничьи корабли. По крайней мере один взяли точно, а еще
несколько еле спаслось. Ну так вот. Сейчас осень на исходе, но по  весне
в Калсиде будут ожидать привоза целой прорвы рабов - на весеннюю  пахоту
и  все  такое.  А  значит,  коли  пираты  повыловят  сколько-то  обычных
поставщиков.., а тут и мы прибудем с полными трюмами.., воображаешь,  до
каких небес капитан сумеет цену взвинтить? Сразу выручим  столько,  что,
может, даже прямо в Удачный сможем сразу отправиться!
   И Майлд улыбнулся с таким предвкушением, как если бы отменный  барыш,
который Кайлу предстояло выручить за рабов, должен  был  непосредственно
отразиться на его жалованье.  Но  в  действительности  он  скорее  всего
повторял услышанное от кого-то из взрослых матросов. Уинтроу  ничего  не
ответил. Он смотрел вперед, в неспокойное море, и под сердцем  наливался
тяжелый  болезненный  ком,  к  которому  морская  болезнь  не  имела  ни
малейшего отношения. Когда ему случалось думать о Джамелии и о том,  как
его отец будет покупать там рабов, его  переполняла  неизбывная  скорбь.
Деяние еще не было совершено, а он уже загодя мучился стыдом и виной  за
содеянное...
   Майлд же, помолчав, заговорил снова:
   - Так тебя, значит, опять Торк на мачту загнал?
   - Ага. - К собственному удивлению, Уинтроу свесился наружу  на  длину
рук, разминая уставшие плечи. Потом снова оперся о край бочки. -  Сейчас
это меня уже не достает так, как раньше.
   - Это точно. Затем и  делается.  -  Уинтроу  поднял  брови,  и  Майлд
расплылся в улыбке:
   - Погоди-ка, так ты решил, что это для  тебя  выдумали  такую  особую
пытку?.. Ну, верно, Торку нравится тебя доставать, но, во имя пяток Са и
Его волосатых  яиц!  -  он  и  всякого  другого  будет  цеплять  в  свое
удовольствие, только подвернись. В смысле, всякого,  кто  ему  сдачи  не
даст. Но уж юнгу вверх-вниз по мачтам гонять - это, ты меня прости, дело
святое. Я когда сюда только попал... У нас тогда старпомом был Брэшен, и
я его таким сукиным сыном считал!.. Заметил ведь, стервец, что я малость
побаиваюсь высоты, и что ты думаешь? Устроил  так,  что  я  только  тут,
наверху, еду свою получал. Хочешь, мол, жрать, так влезь и возьми!  И  я
лез, а что делать, и тут, в "вороньем гнезде", ждала меня моя миска. Ох,
я Брэшену глаза выцарапать был готов!.. Боялся, еле двигался, еда всегда
почти успевала остыть.., да еще и дождь ее разбавлял... А потом  привык.
Совсем как ты теперь.
   Уинтроу молчал и думал. Пальцы Майлда  снова  заплясали  по  язычкам,
извлекая бойкую веселую мелодию.
   - Так значит... - выговорил Уинтроу, - значит, Торк не  то  чтобы  со
свету сжить меня хочет? Это получается что-то вроде учебы?..
   Майлд снова оборвал игру. Он зафыркал - ему было смешно.
   - Ну, это как посмотреть. Что он со свету был бы рад тебя сжить - это
уж точно.  Он  всех  ненавидит,  кто  хоть  чуть  умнее  его,  а  таких,
хвастаться не буду, на борту большинство. Но и дело свое он знает. И еще
он знает: хочет остаться помощником кэпа и не слететь с места  -  должен
сделать  из  тебя  моряка.  Вот  и  учит  тебя.  Хотя,  конечно,  самыми
гадостными и жлобскими способами, какие может придумать!
   - Но если он такой... - надо было сказать "говнюк", но у юного  жреца
не повернулся язык, - ..такой всеми ненавидимый человек,  почему  мой..,
почему капитан его вторым помощником держит?
   Майлд передернул плечами.
   - А ты сам батьку спроси, -  посоветовал  он  бессердечно.  Но  потом
улыбнулся: пошутил, дескать. - Я слыхал, Торк с  ним  вместе  ходит  уже
очень давно, а  закорешились  они  в  одном  до  невозможности  стремном
плавании на каком-то  другом  корабле.  Так  что  когда  кэп  пришел  на
"Проказницу", он и Торка с собой  перетащил.  Кто  знает,  может,  Торка
никто - в своем уме - нанимать не захочет, а кэп ему чем-то обязан. Или,
может, у Торка задница больно уж симпатичная...
   У Уинтроу буквально отвисла челюсть, но Майлд рассмеялся:
   - Да ладно тебе, это все треп. Не принимай близко  к  сердцу.  Просто
тебя грех немножко не подразнить, уж очень ты всему веришь!
   - Но он.., мой отец! - возмутился Уинтроу.
   - Не надо. На борту корабля он тебе не отец,  а  просто  капитан.  И,
кстати, капитан совсем неплохой. Хотя, конечно, и  не  Ефрон.  И  вообще
многие по-прежнему думают, что Брэшену, а не ему, следовало бы  заменить
старика. Но и он не самый последний!
   - Тогда почему ты такое  про  него  сказал?  -  Уинтроу  искренне  не
понимал почему.
   - Да именно потому, что он кэп, - терпеливо  объяснил  Майлд.  -  Мы,
матросы, любим подтрунивать даже над теми, кто нам нравится. И  особенно
над капитаном, потому что он всем нам в любой  момент  на  головы  может
насрать, если захочет. Я тебе вот  что  скажу.  Когда  мы  только-только
прослышали, что капитан Вестрит уходит на  берег  и  вместо  него  будет
другой, - знаешь, что сотворил Комфри?
   - И.., что же?
   - А он пошел на камбуз, взял кофейную чашку нового капитана  и  вытер
ее изнутри своим.., сказал бы я тебе - чем!!!
   Серые  глаза  Майлда  сияли  восторгом.  Он  смотрел  на  Уинтроу,  с
нетерпением ожидая, какова будет реакция юнги.
   - Опять дразнишь, - тот выдавил улыбку, кривую от ужаса и  недоверия.
"Как низко.., как отвратительно..." Да это просто не  имело  права  быть
правдой. Уинтроу еще не встречал  человека,  способного  устроить  такую
подлость другому - просто оттого, что этому другому  будет  вручена  над
ним власть. Человеку, которого он еще не  видел-то  ни  единого  разу...
Невозможно поверить. И в то же  время..,  это  было..,  смешно.  Уинтроу
попробовал сформулировать. Насолить таким манером  кому-то,  кто  зол  и
жесток, - это понятно. Но авансом.., никому  не  известному  капитану..,
зачем? А затем, чтобы некоторым образом сравняться с человеком,  в  чьих
руках должна оказаться твоя жизнь или смерть. Он в тебе полностью  волен
- зато ты представляешь, как  он  попивает  кофе,  приправленный  вкусом
твоего.., конца. Уинтроу отвернулся от Майлда, чувствуя, как помимо воли
расплывается в широченной улыбке. Вот, значит, как Комфри над его  отцом
подшутил...
   -  Команде,  -  сказал  Майлд,  -  очень  даже  необходимо  вот   так
подкусывать то старпома, то кэпа. Чтобы не воображали, будто они Боги, а
мы дерьмо.
   - Значит.., ты думаешь, они догадываются, что происходит?
   Майлд усмехнулся.
   - Всякий, кто ходит в море достаточно долго, об этом догадывается.  -
Вновь подергал язычки варгана и глубокомысленно пожал плечами:
   - Просто каждый, наверное, думает, что это происходит с другими, не с
ним,
   - Стало быть, - вслух подумал Уинтроу, - им никто не докладывает.
   - Ясное дело. А кто побежит докладывать? - Майлд сыграл еще несколько
нот и вдруг резко оборвал музыку. - Ведь не ты же, полагаю?  Потому  что
он твой батька и всякое такое...
   Кажется,   он   решил,   что    имел    неосторожность    уж    очень
разоткровенничаться.
   - Нет, не я, - согласился Уинтроу. И добавил с улыбкой,  которая  ему
самому показалась дурацкой:
   - Но в основном именно потому, что он мой отец.
   - Юнга!.. - долетел снизу рев Торка. - Живо спускайся! А  ну,  шевели
задницей!..
   Уинтроу вздохнул:
   -  Право  слово,  этот  тип  нюхом  чует,  когда  я   хоть   немножко
развеселюсь. И сразу старается это исправить.
   Отцепился от "вороньего гнезда" и начал долгий путь вниз.
   - Заумно выражаешься, - напутствовал его Майлд. -  Сказал  бы  лучше:
"Прилип, как банный лист к жопе". И коротко, и понятно.
   - А верно, - согласился Уинтроу.
   - Живей, юнга!.. - снова проревел снизу Торк, и  Уинтроу  ни  на  что
более не отвлекался.
   Поздно вечером, занимаясь Ежедневным Прощением перед отходом ко  сну,
Уинтроу не мог самому себе надивиться.  Сегодня  его  насмешил  жестокий
поступок. Он улыбался, когда ему рассказывали об  унижении  человека.  В
чем же тут состоял промысел Са?.. И  не  отступил  ли  он,  Уинтроу,  от
божественного пути?.. Его охватило чувство  вины,  но  он  не  поддался.
Истинному жрецу Са  не  пристало  заниматься  самобичеванием.  Оно  лишь
затуманивало разум. Если тебя что-то тревожит  -  постарайся  доискаться
причины.  А  потом  устранить   ее.   Мучиться   виной   -   не   значит
совершенствоваться. Это лишь  признак  сделанной  ошибки.  Уинтроу  тихо
лежал в темноте, размышляя, что же именно  заставило  его  улыбаться.  И
почему. В первый раз за много лет он спрашивал  себя,  не  была  ли  его
слишком чувствительная совесть чем-то вроде преграды,  отъединявшей  его
от товарищей.
   - То, что разделяет, - то не от Са, - тихо сказал он сам себе  вслух.
И уснул - даже прежде, чем вспомнил, откуда это изречение. И вообще было
ли в священных писаниях его веры нечто подобное.

***

   Тощие острова впервые показались на  горизонте  в  ясное  и  холодное
утро. Путешествие на северо-восток привело  корабль  из  пределов  осени
прямо в зиму, из более-менее ласковой погоды - в объятия тумана и  вечно
моросящих дождей. Сказать, что Тощие острова "высились вдалеке", было бы
сильным преувеличением. Впередсмотрящий просто углядел вдали место,  где
катившиеся волны вдруг взрывались белой пеной и брызгами.  Острова  были
низкие и плоские. Вылизанные морем скальные лбы и песчаные банки  <Банка
- отдельно расположенная мель  ограниченных  размеров,  глубина  которой
значительно  меньше,  чем  в  окружающем  море.  Банки  обычно  являются
районами богатого промысла моллюсков  и  рыбы.  Моряки  так  и  говорят:
"сельдяная банка", "устричная банка" и так далее.>, почти скрывавшиеся в
прилив. Альтия еще дома была наслышана,  что  здесь  ничего  нет,  кроме
камня, песка и очень  скудной  растительности,  -  потому-то  острова  и
назывались Тощими, то есть  бесплодными.  Что  привлекало  сюда  морских
котиков, которые здесь  дрались  из-за  самок,  а  потом  спаривались  и
растили потомство, - она не имела никакого понятия. И в особенности  при
том, что всякий год в это время сюда  приходили  промысловые  корабли  и
забивали их многими сотнями... Альтия смотрела вперед, заслоняя  ладонью
глаза от соленых брызг, летевших в лицо. Что за  неисповедимый  инстинкт
вновь и вновь гнал сюда зверей, наверняка помнивших кровь и смерть своих
соплеменников?..
   "Жнец" оказался с подветренной  стороны  островов  около  полудня.  И
сразу же оказалось, что лучшая якорная стоянка уже  занята  расторопными
конкурентами. При виде их капитан Зихель принялся  отчаянно  материться,
причем так, словно это его корабль и команда были всему виной.  Так  или
иначе, якоря были брошены, а охотники вылезли из своего кубрика.  Альтия
слышала от матросов - недавно они  передрались  за  картами  и  едва  не
пришибли своего товарища, заподозренного в нечестной игре. Ей не было до
этого дела. Ей, как юнге, приходилось их посещать с разными поручениями,
и она убедилась, что они были матерщинники  и  забияки.  Еще  бы  им  не
передраться - в тесноте да от безделья-то! Да пускай бы хоть вообще друг
друга поубивали...
   Так, по крайней мере, она думала во время  перехода.  Но  вот  "Жнец"
благополучно  бросил  якоря,  она  принялась  предвкушать  первый   день
относительного безделья.., и поймала себя  на  том,  что  готова  начать
маяться этим самым бездельем. Ее  вахта  как  раз  сменилась  и  большей
частью  спала.  Альтия  же  решила  воспользоваться  дневным  светом   и
более-менее тихой погодой и заняться починкой одежды.  Занимаясь  мелкой
работой под фонарем, можно было испортить глаза, да и надоел ей  спертый
воздух внизу. Она облюбовала уголок в ветровой  тени  рубки,  где  почти
совсем не дуло, но зато туда падал луч редкостного в  эту  пору  солнца.
Альтия  только-только  начала  потрошить  свои  самые   дырявые   штаны,
собираясь пустить их на заплатки для другой пары, когда  старпом  громко
проорал ее имя:
   - Эттель!
   - Здесь,  господин!  -  отозвалась  она,  вскакивая  на  ноги.  Шитье
полетело на палубу с колен.
   - Собирайся, поедешь на берег. Будешь помогать  свежевщикам,  им  там
человек нужен. Шевелись!
   - Слушаюсь! - крикнула Альтия. Это был единственно  возможный  ответ.
При мысли о разделке туш ей форменным образом поплохело.., что, впрочем,
не сказалось на быстроте, с которой она ринулась  исполнять  приказание.
Подхватив шитье, она спрыгнула в трюм и убрала недорезанные  штаны  куда
подальше. "Завтра закончу... Если доживу". Всунула жесткие  намозоленные
пятки в толстые носки и тяжелые сапоги.  По  заросшим  ракушками  скалам
босичком небось не попрыгаешь. Натянула вязаную шапочку на самые уши - и
вихрем вылетела обратно на палубу. И как раз вовремя: вельботы  <Вельбот
-  промысловая   (первоначально   китобойная)   шлюпка   с   острыми   и
симметричными носом и кормой. Вельбот, в частности,  относительно  легко
проходит  полосу   прибоя.   Его   наследниками   являются   современные
спасательные шлюпки на кораблях и береговых станциях.> уже вываливали на
шлюпбалках  <Шлюпбалка  -  устройство  для  спуска  и  подъема   шлюпки.
Вываливание - вынос шлюпки за борт для вертикального спуска  на  воду.>.
Альтия запрыгнула в ближайший вельбот и подхватила весло.
   Моряки рассаживались грести,  а  охотники  ежились  на  пронизывающем
ветру, поглядывая друг  на  друга  с  видимым  нетерпением.  Они  крепко
держали любимые луки, стараясь уберечь их от воды. Промасленные  колчаны
со стрелами  перекатывались  по  дну  вельбота.  Альтия  что  есть  мочи
орудовала веслом, стараясь не отставать от напарника.  Вельботы  "Жнеца"
все вместе двигались к каменистому  берегу,  и  на  каждом  была  полная
команда матросов, охотников и  свежевщиков.  В  одной  из  лодок  Альтия
мельком  заприметила  Брэшена,  сидевшего  на  весле.   "Значит,   будет
командовать матросами на суше, - решила она. - Надо постараться не очень
лезть ему на глаза. Ну  да  я  буду  свежевать,  так  что  нам  рядом  и
делать-то нечего... - Потом она принялась гадать, что  за  работенка  ей
может достаться, но скоро оставила бесплодный перебор вариантов.  -  Все
равно сейчас скажут..."
   Между тем  корабль-соперник  не  только  занял  лучшую  стоянку,  его
охотники  еще  и  успели  высадиться  на  самый  многообещающий  остров.
Традиция же строго воспрещала разборки из-за промысловых угодий. События
прошлого преподали урок, гласивший: распря кончится  смертоубийствами  и
упущенной выгодой. Причем для обеих сторон.
   На скалистых берегах почти не видно было зверья, лишь несколько очень
старых самок нежилось на мелководье. Взрослые самцы уже убрались. Уплыли
в никому не ведомые края, избранные этими тварями  для  зимовок.  Альтия
подумала: внутри острова, на песчаных полях, обнаружатся молодые самки с
детенышами-сеголетками. Они задержались здесь, жируя на последних рыбьих
косяках, набираясь сил перед дальней дорогой.
   Охотники и свежевщики оставались  в  вельботах,  а  моряки,  подгадав
очередную волну, выпрыгнули в воду и, разогнав, вытаскивали суденышки на
берег. Альтия наравне с остальными вброд выбралась на сушу. И сапоги,  и
штаны у нее при этом вымокли, так что холод сразу стал вдвое ощутимее.
   На берегу быстро обнаружилось,  какого  рода  поручения  ей  придется
исполнять. Очень просто: все то, чем охотникам со  свежевщиками  неохота
было заниматься  самим.  Ее  вскоре  обвешали  всеми  запасными  луками,
колчанами, ножами и точилами. Она  следовала  за  промысловиками  вглубь
острова, сгибаясь под тяжестью ноши.
   Альтию только удивляло, что охотники шагали  совершенно  не  таясь  и
громко разговаривали между собой.  Ей-то  казалось  -  охота  непременно
подразумевала скрытность..,