воречий Са. Пергамент был отменного качества,  и  это  наводило  на
мысль, что сам список был тоже очень неплох. Однако... скажи это вслух -
и Финни тотчас заподозрит, что его старпом не так уж неграмотен. Поэтому
Брэшен лишь пожал плечами:
   - А что... Яркие краски. И птички такие занятные...
   - А как по-твоему, сколько это может стоить?
   Брэшен снова передернул плечами:
   - Смотря кому и где продавать...
   Финни прищурился:
   - Скажем, в одной из лавок Удачного.
   - Ну, бывал я там и видел похожие свитки... Мне, правда, и  в  голову
никогда не приходило их покупать!
   Синкур Фалден закатил глаза, молчаливо возмущаясь невежеством моряка.
   - А я, пожалуй, возьму... - И Финни принялся рыться  дальше  в  груде
вещей. - Так что  отложи.  Э,  а  это  еще  что?  -  В  голосе  капитана
прозвучало смешливое негодование. - Что за  ломаное  барахло?  Или  тебе
неизвестно, что я только первосортным товаром торгую? Немедленно убери с
глаз!
   - Но, господин мой, повреждена только рама! Должно быть,  ее  слишком
поспешно... э-э-э... спасали. Сам же холст ничуть не пострадал и, уверяю
тебя,  ценностью  обладает  немалой!  Это   картина   кисти   известного
художника, работавшего в Удачном! И позволь сказать тебе,  что  ценность
картины не только в мастерстве живописца...
   Он произнес это таким тоном,  словно  собирался  поделиться  страшным
секретом.
   Финни притворился нисколько не заинтересованным.
   - Ну ладно, посмотрю, так и быть... Корабль  нарисован...  И  похоже,
что впрямь не подделка... Корабль под парусами в ясный день. Ну  и  что?
Убери, синкур Фалден.
   Но перекупщик продолжал с гордостью демонстрировать картину:
   - Как бы потом не пришлось тебе пожалеть, капитан Финни, о  том,  что
такое сокровище уплыло у тебя из-под носа! Мало того что ее написал  сам
Джаред Паппас, хоть я и слыхал, что  он  очень  редко  берет  заказы,  а
потому все его работы денег стоят немалых... Но что касается именно этой
- она вообще единственная  в  своем  роде.  Ибо  это  -  портрет  живого
корабля!..
   Вот когда у Брэшена екнуло сердце. Он знал: Альтия когда-то  заказала
у Паппаса портрет своей любимой "Проказницы"... Ему не хотелось смотреть
на картину, которую держал в руках перекупщик, но он  знал,  что  должен
взглянуть. Все равно это не может быть то, о чем он сразу подумал. Глупо
было бы даже бояться... Ни один самый быстрый пиратский корабль  никогда
не догонит "Проказницу"...
   Оказалось - догнал.
   Брэшен смотрел, слабея в коленях, на знакомое до мелочей полотно.  На
"Проказнице" оно висело в каюте  у  Альтии  Вестрит.  Чудесная  рама  из
розового дерева была в одном месте  расколота:  кто-то  в  явной  спешке
содрал картину со стены, вместо того чтобы как следует  отцепить.  А  на
картине  летела  по  ветру   "Проказница",   запечатленная   до   своего
пробуждения. Изящный  форштевень  стремительно  резал  легкую  волну,  а
мастерство   живописца   было   таково,   что,   казалось,   присмотрись
повнимательнее - и увидишь, как  скользят  тени  облаков,  намеченных  в
небе...
   Последний раз, когда  Брэшен  видел  эту  картину,  она  благополучно
висела на переборке. Что же случилось потом? Оставила ли  Альтия  ее  на
прежнем месте, когда покидала  корабль?..  Была  она  похищена  каким-то
вором из дома Вестритов - или ее сорвали с  переборки  пираты?..  Первое
предположение пришлось сразу отбросить. Какой сумасшедший стал бы красть
эту картину в Удачном и тащить для продажи на Пиратские острова? Уж если
бы за нее где и дали  настоящую  цену,  так  скорее  в  Джамелии  или  в
Калсиде... Так что простая логика  подсказывала  -  картина  была  взята
непосредственно с корабля. Но  каким  образом  могло  получиться,  чтобы
пираты впрямь захватили невероятно проворный  и  норовистый  кораблик?..
Если уж даже прежде ее  пробуждения  Ефрон  Вестрит  неизменно  оставлял
далеко  за  кормой  всякого,   кому   приходило   на   ум   гоняться   с
"Проказницей"... А уж когда она ожила  и  принялась  осознанно  помогать
своим морякам... Нет! Немыслимо!.. Что-то тут было не так...
   - Да ты никак узнал корабль, Брэш? - негромко  и  дружелюбно  спросил
капитан Финни.
   Оказывается, он заметил, как  Брэшен  уставился  на  полотно,  и  тот
запоздало попытался выдать охвативший его ужас за простое недоумение. Он
еще плотнее свел и без того нахмуренные брови:
   - Паппас... Я вроде как где-то слышал это имя. Паппас, Паппас... нет!
Паппай, вот как его звали. Жуткий шулер, когда  садились  за  карты,  но
наверху работал - любо-дорого посмотреть!
   И он криво  улыбнулся  капитану,  гадая  про  себя,  удалась  ли  его
хитрость.
   - Это живой корабль из Удачного, так что ты наверняка его  знаешь,  -
не отступал Финни. - Живых кораблей, знаешь ли, не так уж и много!
   Брэшен подошел вплотную к  картине,  заново  присмотрелся  и  помотал
головой:
   - Это верно, живые корабли не так часто встречаются.  Но  они  всегда
швартуются у особого причала, не там, где обыкновенные суда. Они как  бы
сами по себе, и посторонних  зевак  возле  них  не  очень  приветствуют.
Торговцы Удачного, они такие высокомерные...
   Теперь на него смотрели уже оба.
   - А я-то думал, - сказал Финни, - что ты и сам из старинной семьи...
   Брэшен заставил себя рассмеяться.
   - Даже у старинных семей есть бедные родственники. Мой  двоюродный...
нет, троюродный... в общем, седьмая вода на киселе - он-то носит  звание
торговца. А я - так, сбоку припека, меня, если приду, дальше прихожей не
пустят. Так что... А как кораблик-то называется?
   - "Проказница", - ответил Финни. - Но ты разве не на ней плавал? Ведь
ты, кажется, нанимателю в Свечном так и сказал?
   Брэшен  про  себя  проклял  циндин,  основательно  затуманивший   его
воспоминания о  том  давнем  разговоре  с  корабельным  посредником.  Он
покачал головой с видом глубокой задумчивости:
   - Вот уж нет. Я сказал ему,  что  служил  старпомом  на  "Проказливой
лисичке". И та была не из  Удачного,  а  из  Шести  Герцогств.  Неплохой
корабль, кстати говоря...  для  любителя  жить  в  кубрике  с  дикарями,
почитающими за деликатес супчик из рыбьих голов. Меня от  него  в  конце
концов затошнило...
   И Финни, и Фалден рассмеялись, хотя несколько неуверенно.  Вымученная
шутка Брэшена  была  весьма  далека  от  удачной,  но  сделала  главное:
повернула разговор в более безопасное русло. Фалден  еще  раз  попытался
всучить капитану картину, но Финни отрицательно помотал головой.  Фалден
завернул полотно в покрывало, охая, вздыхая  и  всячески  давая  понять,
какое сокровище уплывает у Финни из рук, но тот,  не  обращая  внимания,
уже перебирал свитки.
   Брэшен попытался снова изобразить бдительного телохранителя, но  мало
что получилось. Ему было попросту плохо. Эта сломанная  рама...  Значит,
картину срывали со стены действительно в  спешке.  Неужели  "Проказница"
тонула и кто-то спасал картину, не заботясь о сохранности рамы?..
   Один из  сыновей  Фалдена,  проходя  мимо,  испуганно  отшатнулся  от
моряка, и Брэшен, осознав, что  свирепо  уставился  куда-то  в  пустоту,
поспешно переменил выражение лица...
   Кое-кто  из  тех,  с  кем  он  плавал  на  "Проказнице",   были   его
многолетними товарищами. Их лица живо  поднялись  перед  его  умственным
взором.  Вот  Григ,  умевший  сплеснивать    тросы  быстрее,  чем  некоторым  удавалось
болтать языком. Шутник Комфри... И еще не менее полудюжины людей, с  кем
он делил кубрик. Юнга Майлд,  обещавший  стать  отличнейшим  матросом...
если только склонность безобразничать прежде не доведет его  до  могилы.
Брэшену оставалось только  надеяться,  что  пираты,  захватившие  судно,
предложили им вступить в их ряды и  у  парней  хватило  здравого  смысла
сказать "да"...
   Насущная необходимость узнать, что же случилось с "Проказницей",  так
и жгла его  изнутри.  Он  задумался  о  том,  есть  ли  способ  проявить
любопытство, никак не выдав себя...
   И понял, что ему, собственно, наплевать.
   Он спросил:
   - Кстати, а где ты раздобыл эту картину?
   Покупатель и продавец недоуменно обернулись и уставились на него.
   - А тебе  что  за  дело?  -  поинтересовался  капитан  Финни.  Весьма
серьезно спросил.
   Синкур Фалден тотчас вмешался, явно усмотрев для себя еще  один  шанс
впарить картину неуступчивому покупателю:
   - Картина хранилась на самом корабле  и  там  же  была  взята.  Таким
образом, ныне она является  вещественным  свидетельством  редчайшего  из
редких событий: захвата живого корабля!
   И он принялся заново разворачивать полотно, полагая,  что  его  слова
придали ему особую привлекательность.
   Брэшен языком передвинул кусочек циндина, медленно таявший за губой.
   - Ну так, стало быть, все вранье, - проговорил он нарочито  грубо.  И
посмотрел капитану Финни прямо в глаза:
   - Вот это-то мне покоя и не давало. Сам посуди: если  кто  таскает  с
собой на судне картину, так, скорее  всего,  это  портрет  этого  самого
корабля,  так?  Но  кто  когда  слышал,  чтобы  живой  корабль  оказался
захвачен? Не бывало такого, да и  быть  не  может,  это  тебе  хоть  кто
скажет. Так что картина - поддельная.  -  И  Брэшен,  как  бы  запоздало
спохватившись, перевел взгляд на барыгу:
   - Да нет, не то чтобы я хотел выставить тебя несчастным лгунишкой,  -
сказал он в ответ на бессловесное возмущение,  отразившееся  у  того  на
лице. - Я просто к тому, что тот, у кого ты сам купил эту картину, тебя,
скорее всего, надул.
   И он улыбнулся перекупщику, отлично зная: вовремя сделанный намек  на
то, что-де собеседник сам не знает, о чем говорит,  есть  лучший  способ
вызвать его на откровенность.
   Старая уловка сработала. Выражение оскорбленной  невинности  на  лице
Фалдена сменилось холодным самодовольством.
   - Ошибаешься, друг мой, - заверил он  Брэшена.  -  Хотя  я,  конечно,
понимаю, почему ты не хочешь мне верить. Живые корабли захватывать - это
вам не мух ловить. Обычному человеку такой подвиг не  по  плечу.  А  вот
капитан Кеннит преуспел! И, думаю, ты не  удивишься  моим  словам,  если
только это имя для тебя хоть что-нибудь значит!
   Капитан Финни презрительно фыркнул:
   - Кеннит? Эта паршивая задница?.. Неужто еще  жив?  Я-то  думал,  ему
давным-давно кишки выпустили, да и поделом. Может, ты еще скажешь, будто
он  по-прежнему  носится  с  этой  дурацкой  идеей  насчет  того,  чтобы
пиратским королем заделаться, а?
   Вот тут Брэшену в первый  раз  показалось,  что  негодование  синкура
Фалдена было ненаигранным. Тучный коммерсант выпрямился, даже став  выше
ростом, и набрал полную грудь воздуха  -  так,  что  его  пестрый  наряд
раздулся подобно парусу на ветру.
   - Попридержи язык, - сказал он, - когда рассуждаешь о человеке, почти
что помолвленном с моей дочерью. Лично я отношусь к капитану  Кенниту  с
величайшим  уважением.   Я   горжусь   тем,   что   он   удостоил   меня
исключительного права продавать добытое в  славных  сражениях.  И  я  не
потерплю, чтобы о нем говорили в таком уничижительном тоне!
   Финни покосился на Брэшена и ответил:
   - Ну, тогда лучше я вообще ничего не буду про него  говорить.  Просто
потому, что у этого малого не все дома. Вот  так,  мой  синкур.  Да,  он
капитан каких поискать, и корабль у него что надо. При всем  желании  не
придерешься, Ну а в прошлом году распространился  дикий  слух,  что  ему
якобы судьбой предназначено стать королем Пиратских  островов.  Говорят,
он ходил на остров Других и получил там это  предсказание.  Ну,  о  том,
насколько мы тут все жаждем  заполучить  на  свою  голову  короля,  я  и
рассуждать не буду. Аж  прям  ждем  не  дождемся!..  А  потом  про  него
начинают рассказывать  еще  и  такое,  будто  он  принялся  гоняться  за
работорговыми кораблями, да не ради добычи, а просто  чтобы  освобождать
невольников. Нет, не то чтобы мне было совсем не жалко бедолаг,  которых
нынче пачками переправляют в Калсиду. Жалко, конечно.  Но  мне  и  себя,
знаешь ли, жалко. Твой Кеннит такой  кипеж  устроил,  что  наш  сопливый
сатрап не придумал ничего лучше, чем сторожевики за пиратами посылать. У
него ведь даже ума  не  хватило  сообразить:  раз  это  внутреннее  дело
Джамелии, надо своими силами и управляться.  Так  нет  же,  он  нанимает
калсидийцев якобы для того, чтобы очистить от нас острова. А что  те  на
самом деле творят? Потрошат торговые корабли, забирают  лучшие  грузы...
да нас же еще во всем обвиняют. - И Финни осуждающе покачал  головой.  -
Король Пиратских островов... Да уж. Чего ждать  от  королевской  власти,
как не нового дерьма себе на голову?
   Синкур Фалден выслушал его, не перебивая, но лишь упрямо скрестил  на
груди руки.
   -  Нет,  мой  дорогой  друг,  все  совсем  не  так,   как   ты   себе
представляешь.  О  нет,  я  еще  не  пал  так  низко,  чтобы  спорить  с
покупателем, тем более со столь уважаемым, просто позволь заметить тебе,
что ты явно не видишь всей  полноты  картины.  Кеннит  принес  всем  нам
величайшее благо! Рабы, которых он освободил, влились  в  наши  ряды.  В
городах появились грамотные ремесленники, ученые и артисты... не  говоря
уже о женщинах, способных к деторождению. Ведь кто раньше  бежал  в  эти
места? Насильники и  убийцы,  ворье  и  головорезы  всех  мастей!  А  те
немногие честные люди,  коих  загоняла  сюда  злая  судьба,  чаще  всего
поступали как ты или  я:  придумывали  способ  выжить  посреди  хаоса  и
беззакония, не скатившись до животного состояния.  Кеннит  же  умудрился
все изменить! Он  наполняет  наши  селения  работящим  народом,  который
просит только одного: возможности  заново  начать  свободную  жизнь.  Мы
больше не будем скопищем проходимцев, только и ждущих случая вцепиться в
глотки друг другу. С Кеннитом мы станем нацией, не хуже  всякой  другой!
Да, мы навлекли на себя гнев сатрапа. Ну и что с того? Есть ли среди нас
хоть кто-нибудь настолько слепой или  тупой,  чтобы  продолжать  хранить
верность убаюканному дурманом  мальчишке,  идущему  на  поводу  у  своих
женщин и иных таких же советников?.. Если кто и считал  его  по-прежнему
своим государем, то его  последние  действия  уже  всем  без  исключения
открыли глаза. Теперь мы хорошо понимаем,  что  нам  надо  думать  не  о
прежней родине, а о новой!
   Судя по выражению лица Финни, крыть ему было нечем, но и  просто  так
согласиться он не мог.
   - Да не говорю я про твоего Кеннита  ничего  плохого,  -  буркнул  он
наконец. - Но на кой шут нам король? Как будто без него не управимся...
   Тут и Брэшен припомнил обрывок давней и полузабытой сплетни, когда-то
и где-то услышанной:
   - Кеннит... Это не тот, что если уж захватит корабль, то всех на  нем
вырезает?
   -  Не  всегда!  -  тут  же  возразил  Фалден.  -  Команды   полностью
истребляются только на невольничьих кораблях. А еще я слышал,  будто  он
оставил в живых кое-кого с этого  живого  корабля...  хотя  "Проказница"
тоже  рабов  перевозила.  А  уж  как  сам  корабль  радовался,  что  его
наконец-то от этой жути освободили!  Теперь  он,  говорят,  на  капитана
Кеннита надышаться не может...
   - Живой корабль,  используемый  как  работорговый,  а  после  захвата
отвергающий привязанность к своей семье? -  Брэшен  недоверчиво  помотал
головой,  сделав  вид,  будто  слова  барыги  очень  его  позабавили.  И
обратился к своему капитану:
   - Я, может, и не настолько здорово секу в живых кораблях, но уж в это
ни за что не поверю!
   - Но это истинная правда! - Фалден уже не знал, на кого из двоих  ему
смотреть. - А впрочем, - добавил он не без некоторого высокомерия, -  не
буду вас более ни в чем убеждать. Отсюда ведь день с небольшим  ходу  до
Делипая.  Не  верите  мне  -  можете  убедиться  собственными   глазами.
"Проказница" вот уже почти месяц стоит там,  ее  чинят.  Переговорите  с
рабами... бывшими рабами, вызволенными Кеннитом из  ее  трюмов.  Сам  я,
правда, с носовым изваянием не беседовал, но те, у кого хватало смелости
к ней обратиться, утверждают, что она с любовью отзывается о своем новом
капитане!
   Сердце Брэшена гулко колотилось о ребра. Ему не хватало воздуха. Нет!
Услышанное не могло быть правдой! Не имело  права!  Все,  что  было  ему
известно и о живых кораблях вообще, и в частности о "Проказнице", в один
голос свидетельствовало, что такого произойти попросту не могло. И между
тем... каждое замечание синкура Фалдена подтверждало - все именно так  и
произошло.
   Он  кое-как  вынудил  себя  передернуть  плечами,   потом   кашлянул,
справляясь с засевшим в горле комком.
   - Если кэп велит, так и сходим в Делипай,  -  выговорил  он  наконец.
Снова, нарочито неторопливо, передвинул циндиновую жвачку и  устроил  ее
так, чтобы она мешала ему говорить. -  Я-то  что?  Я  таких  решений  не
принимаю... - И переложил дубинку из руки в руку, выдав зубастую улыбку:
   - Я кое-чем другим занят...
   - Между прочим, - доверительно обратился к Финни дариец,  -  если  ты
вправду надумаешь заглянуть в Делипай, я  предоставил  бы  тебе  гораздо
более полный выбор товаров! - Радушная улыбка снова заиграла у  него  на
лице, из непримиримого спорщика он вновь превратился в зазывалу:
   - Там я держу свои  главные  склады.  Благодаря  последним  плаваниям
Кеннита они буквально ломятся от добрых товаров... правда, собственно  с
живого корабля там почти ничего нет. Там ведь  перевозили  рабов,  а  их
выпустили на свободу. А что касается корабля, Кеннит решил  сохранить  в
целости убранство кают и вообще всячески позаботиться о судне.  Нынешнее
состояние  здоровья,  правда,  пока  еще  не  позволяет  ему   принимать
посетителей,  но  я  слышал,  что  капитанская  каюта  весьма  роскошна:
полированное дерево, начищенная медь...
   Капитан Финни ответил неопределенным мычанием. Брэшен, стоявший очень
смирно, однако же заметил, как в глазах его начальника разгорелся огонек
интереса. Еще бы! Ему предоставлялся случай поглазеть на живой  корабль,
попавший в руки пиратов. А может, даже и поговорить с носовым изваянием.
Чуть позже капитан подумал о том, что  подобное  доказательство  захвата
удачнинского  корабля  делает  портрет   "Проказницы"   -   по-видимому,
единственный трофей с ее  борта  -  и  впрямь  величайшей  редкостью,  а
значит, и ценностью.  А  раз  так,  он,  возможно,  все-таки  купит  ее.
Приобретение раритетов - очень хорошее помещение денег!
   Финни прокашлялся.
   - Ладно... Отложи-ка картину. Пожалуй, у меня найдется в  трюме  щель
между тюками, куда она как раз влезет... Может, в Делипае я  ее  туда  и
засуну. После того как  увижу  живой  корабль  и  смогу  своими  глазами
убедиться, что ты не чьи-то побасенки пересказываешь... Итак, вернемся к
нашим делам! Найдутся у тебя еще тканые шпалеры вроде тех, что ты мне  в
прошлом году сторговал?..

***

   Повсюду стучали молотки и вжикали по дереву пилы. На палубах и трапах
корабля витали запахи опилок и свежего лака. В трюмах  "Проказницы",  не
так давно заполненных  скопищами  рабов,  теперь  трудились  плотники  и
корабельных дел мастера. Уинтроу обошел  работника,  покрывавшего  лаком
только  что  отремонтированную  каютную  дверь.   Потом   увернулся   от
подмастерья, тащившего  тяжелые  бруски  пчелиного  воска.  "Проказницу"
приводили в порядок просто-таки с  завораживающей  быстротой!  Ее  трюмы
были не просто вычищены и выскоблены от грязи, их еще и окуривали  особо
подобранными ароматическими  травами.  Скоро  о  бурных  событиях  будут
напоминать только кровавые  разводы  на  палубах...  Диводрево  пытались
отмачивать, скрести, драить песком - все тщетно. Оно не поддавалось.
   Оно помнило...
   Соркор присутствовал, кажется, в нескольких местах  одновременно.  Он
стремительным  шагом  носился  по   кораблю   туда   и   сюда,   успевая
присматривать за каждым. Его зычный голос был слышен  издалека,  и  люди
бегом бросались исполнять малейший приказ.
   Присутствие Этты было менее заметно,  но  властью  она  пользовалась,
похоже, не